Софья Сергеевна Маркелова
Затопленная комната
IV
Поздно вечером он вернулся домой, практически паря над землёй. Подозревавшая о причинах его радости мать забросала сына личными вопросами, но Арсений ловко избежал дознания и скрылся в своей комнате, притворившись уставшим.
Однако разрывавшееся от восторга сердце требовало разделить хоть с кем-нибудь своё счастье. И так как изливать душу матери Арсений не собирался, то пальцы сами собой набрали номер старого товарища Тимура.
– …Бог мой, ты всё ещё прозябаешь на этой каторжной работе? – фыркнул собеседник, едва они с Арсением обменялись приветствиями и всеми однотипными формулировками, которыми положено обмениваться при разговоре с человеком, чей голос ты давно не слышал.
– Деваться некуда, тут платят без задержек, – безразлично отозвался Арсений. – Мать всё хочет устроить к себе в больницу, санитаром или регистратором, но не по душе мне такое. Уж лучше у старого-доброго станка.
– Да-а, Се-еня, – протянул Тимур. – Нет в тебе никаких амбиций. Вот вроде мужчина в полном расцвете сил, можешь выделить время, пройти заочные курсы, тренинги, попробовать себя на любом новом месте, а всё торчишь в одной и той же дыре. Я бы не смог, как ты.
«Естественно, не смог!» – с досадой подумал Арсений. – «Ты ведь ни дня в своей жизни не работал! Тебе родители всё на блюдечке с голубой каёмочкой преподнесли!»
Вслух Арсений, конечно же, ничего такого не сказал, но зато сразу вспомнил, почему так давно не созванивался с Тимуром. Вот как раз из-за того, что все их беседы обязательно сводились либо к теме денег, либо к теме амбиций.
Разозлившись на самого себя, в порыве какой-то жгучей обиды Арсений вдруг выдал:
– Я начал встречаться с одной поразительной девушкой.
– О как! – крякнул от удивления Тимур, а после жадно потребовал: – Рассказывай!
И Арсений покорно углубился в дебри подробностей. Однако его школьный товарищ отреагировал совсем не так, как думалось Сене. Едва дослушав, он пренебрежительно выдал:
– А-а… Разведёнка с прицепом. Ну ты, брат, и пару себе нашёл… Что, неужели никого получше не было? Ведь столько молодых и свободных девушек по улицам ходит!
Арсений замолчал. Все слова вмиг вылетели у него из головы, как увядшие листья, сметённые резким порывом ветра. Он так и стоял посреди комнаты, лишь хлопая глазами и продолжая вслушиваться в голос на том конце провода. В голос человека, которого он, видимо, по большой ошибке считал последние двадцать лет другом.
– …Это представь только, сколько времени и сил нужно будет потратить на ребёнка. Чужого тебе, по сути, ребёнка! Доказывать ему и матери, что ты можешь быть достойным отцом. А ведь не факт, что сопляк тебя примет! Женщина тогда вообще сразу против тебя ополчится! Они же как звери своих детёнышей защищают: не смог сладить с её щенком, значит, не сможешь сладить и со своими будущими детьми! Бросай ты это дело, пока не слишком поздно!..
– Хватит! – гневно рявкнул Арсений, сам от себя не ожидавший такого тона. – Я не хочу это слушать!
– Да ты наберись опыта у бывалого человека! – не унимался Тимур. – Бабы с детьми – это зло в чистом виде. Ни тебе провести время вместе спокойно, ни покувыркаться в постели нормально – вечно будет этот ребёнок стоять на пути, как камень преткновения. То не шуми, ребёнок услышит, то нет времени на ресторан, надо делать уроки с сопляком. Тьфу! Хрень собачья!..
– Но я ведь люблю её! – в отчаянии разоткровенничался Арсений.
– Ох, брат, это всё ерунда! Признай, у тебя просто бабы давно не было. Но не стоит ради перепихона лезть в петлю с такого рода отношениями, с разведённой мамашкой…
Дальше Арсений не стал слушать. Одеревеневшими пальцами завершил звонок, бросив телефон на стол, и сам рухнул на диван как подкошенный. Его на части раздирала лютая злоба, желание доказать недалёкому Тимуру, что его отношения с Ангелиной были чисты и прозрачны, как слеза. Что в них не было никакой пошлости, никакой грязной подноготной и скрытых мотивов.
Завернувшись в одеяло прямо так, в одежде, Арсений упёрся взглядом в спинку дивана и сжал кулаки до хруста. Если бы он только мог всем им доказать, что он не такой, что он другой и мысли в его голове отличаются от тех, что представляются ближайшему окружению.
Только одна Ангелина не думала о нём плохо и ничего от него не требовала. Только она одна.
Арсений сам не понял, когда провалился в сон. Бетонные серые стены поднялись вокруг него непреодолимой преградой, сокрыв от всего остального мира, а кровавые волны захлестнули ноги, приветствуя в очередном кошмаре, ставшем обыденностью.
Кровавый силуэт тоже был на месте, как символ неизменности этого места. Он легко вскинул руку, с которой сорвались вниз крупные тягучие капли крови.
– Внутри тебя плещется столько злобы. Я знаю.
– Какое тебе дело до того, что я чувствую? – чуть громче, чем планировал, произнёс Арсений, делая несколько шагов вперёд.
Фигура тоже двинулась навстречу собеседнику, плывя по кровавому озеру.
– Без осознания не будет освобождения, – туманно ответил силуэт и подтолкнул в сторону Арсения один из трупов. Мягко покачиваясь на поднятых волнах, как белый парусник, к Сене приблизилось тело Тимура. На спокойном лице мертвеца, покрытом линиями кровавых разводов, читалась покорность судьбе.
– Ты хочешь увидеть его таким, – утвердительно проговорил кровавый призрак.
– Н-нет, – помедлив с ответом, прошептал Арсений.
Но где-то в самой глубине души он понимал, что солгал. А помимо него это понимала погружённая в безвременье затопленная комната и непреклонный силуэт, созданный из крови.
Арсений закрыл ладонями глаза, надеясь, что это вырвет его из плотных объятий кошмара, и сразу выпал в чёрную глянцевую пустоту сна без сновидений, в которой, как в горячечном бреду, провалялся до самого утра.
В этот раз право пробуждения досталось не будильнику. Арсению кто-то звонил с неизвестного номера. И это в половине шестого утра.
– Алло? – хрипловато буркнул в трубку Арсений, едва добрался до стола.
– Сень, это Жанна! – раздался на том конце хныкающий женский голосок.
Арсений его сразу узнал. Голос принадлежал девушке Тимура, с которой тот пребывал в невероятно длительных для него отношениях – целых полтора года, год из которых они вместе жили на загородной вилле в Подмосковье, ни в чём себе не отказывая. Сам Арсений виделся с Жанной лишь пару раз и сложил о ней впечатление, как о взбалмошной и крайне болтливой девице. Но Тимуру, кажется, такой тип был по душе.
– Что-то случилось? Ты чего мне звонишь? Ещё и так рано? – позёвывая, поинтересовался Арсений. Он лениво почесал след на животе, оставшийся от ремня брюк, которые так и не удосужился снять на ночь, и выглянул в окно на улицу, где со скрипом колыхались ветви деревьев под порывами сильного ветра. Непогода странным образом умиротворяла, и Арсений чувствовал в душе небывалую лёгкость и удовлетворённость жизнью.
После пары секунд нехорошего молчания Жанна вдруг жалобно всхлипнула:
– Тимура убили!
У Арсения вся кровь вмиг отхлынула от лица, и от былого спокойствия не осталось и следа.
– К-как убили?.. – сипло прошептал он. – Когда?..
– Сегодня, – сбиваясь на рыдания, ответила девушка. – Я не знаю, какой урод это сделал! Я проснулась, Тимура в постели не было, пошла его искать по всему дому, вышла во двор, а он там на газоне у забора лежит… Весь изрезанный!.. Просто море крови! Уже мёртвый… Сень, его давно увезли, но я всё ещё в шоке. Хожу по пустому дому и никак не могу прийти в себя, тупо обзваниваю сейчас всех его родственников и друзей! Кто вообще мог такое с ним сотворить, а?!
Рука Арсения дрогнула, опустившись. Он больше не вслушивался в торопливое блеянье Жанны в трубке. Поражённо отступив от окна, мужчина без сил сел на диван, опершись локтями на колени. Перед его внутренним взором маячило мертвенно-бледное лицо Тимура, чьё тело плавало в озере крови посреди затопленной комнаты из кошмара.
А после Арсений заметил вереницу подсохших кровавых капель, ведущих от двери к его дивану.
V
Пока мать не успела проснуться, Арсений вытер полы в квартире и подъезде. Кровь оттиралась неохотно, оставляя после себя розоватые разводы с ярким специфическим запахом железа. Через четверть часа на улице грянул гром, и с неба, будто из прохудившегося мешка, посыпались крупные дождевые капли, настукивая по асфальту. Арсений со смесью удовлетворения и опаски наблюдал за тем, как вовремя пошедший ливень смывал след из крови, ведущий к его подъезду.
На нём самом крови не было. Ни единой капли на одежде, руках или стоявшей в коридоре обуви. Арсений всё тщательно проверил. И чем дольше он размышлял, наворачивая круги по комнате под аккомпанемент дождя, тем больше уверял сам себя, что его вины в случившемся не было и не могло быть.
В смерти Тимура был виноват кто угодно, но не Арсений. И даже эта вереница кровавых следов ни на что не указывала. Ведь, по словам Жанны, Тимура изрезали, буквально порубили на части. А в таком случае убийца непременно извозился бы в крови если не весь, то частично. Арсений же проснулся в той одежде, в которой и засыпал, и одежда эта была чиста, словно он и вовсе не вставал ночью с кровати.
Кровь на полу же могла взяться откуда угодно! Может, Сеня сам вечером не заметил, как разбередил рану на пострадавшем пальце, и она вновь стала кровить. Либо кровь пошла носом, а он не обратил внимания. Возможных объяснений была масса.
Да и как, в конце-то концов, мог он успеть за несколько часов ночью без машины попасть из своего городка в Подмосковье, на виллу к Тимуру, и успеть вернуться обратно? Ну как?
Опустившись на диван и оглядев подрагивавшие руки, Арсений чётко и строго мысленно себе приказал: «Это сделал не ты. Это просто совпадение. Прекрати об этом думать».
Как ни странно, но это подействовало. Арсений будто бы немного успокоился. Ему куда легче было отстраниться от происходящего и списать всё на случайность, чем признаться самому себе, что виденное в кошмаре неожиданно обрело реальность и что он мог быть к этому причастен.
На работу он сбежал до того, как проснулась мать, лишь бы не выдать тревожный блеск в глазах. Да и в типографии старался ни на кого не глядеть и разговоров не заводить, ведя себя сдержанно и отстранённо.
В обед ему написала Ангелина с предложением вечером сходить вместе в кино. И за те полчаса, что Арсений провёл в телефоне, общаясь с девушкой, у него отлегло от сердца. На первый план, затмив всё остальное, выступила проблема денег, и Сеня побежал по своим приятелям в цехе, надеясь занять у кого-нибудь тысячу до зарплаты.
И после работы, сжимая в своей тёплой ладони тонкие пальчики Ангелины, Арсений думать забыл о Тимуре и подробностях его смерти. Он окунулся в благоухающее облако нежности, оставив весь свой привычный мир позади. Зачем тревожиться о тех, кто уже умер, если остались ещё живые, на которых стоит тратить отмерянное тебе время?
Проведя весь вечер в замечательной компании, в квартиру Арсений поднимался с лёгкой улыбкой на губах, потирая щёку, ещё недавно согретую невинным поцелуем Ангелины. Он был уверен, что ничто не способно испортить ему настроение после удачного свидания, но на пороге его ждала обеспокоенная мать, рассеянно потиравшая сухие морщинистые руки.
– Господи, Сеня, где ты всё ходишь до самой ночи? Ты не поверишь, что случилось! Тимура, твоего друга, убили какие-то нелюди! Зарубили прямо возле дома! – причитала мама всё время, пока Арсений молча разувался в прихожей, стремительно теряя доброе расположение духа. Мысль о том, что этим самым «нелюдем» вполне мог быть он, вновь настойчиво постучала в голову.
– Я уже слышал, – нехотя признался Сеня, чем вогнал немолодую женщину в ступор:
– Как?! А почему мне ничего не сказал? И когда это ты узнал?
– Утром сегодня Жанна позвонила в слезах.
– Бог мой!
– Но ничего толком она мне не сообщила, – проворчал Арсений, быстро сполоснув руки и усаживаясь за стол на кухне. Там его дожидались жиденькие щи и перловка с морковью.
– А я уже всё узнала, с родителями Тимура созвонилась, – со всей серьёзностью заявила мать, опустившись на стул напротив и ударившись в объяснения. – Полиция там всё осмотрела, соседей опросила. Говорят, никаких следов не нашли. Только кровь одна кругом. Но будто бы всё так выглядит, что это ножом каким-то его изрезали, живого места не оставили. И, как назло, камер никаких там нет, улик не нашли, соседи, как глухие, ничего не слышали…
Прихлёбывая щи, Арсений не мог не порадоваться, что обстоятельства смерти были так туманны.
– Уж не знаю, кто бы мог зла Тимуру желать. Хороший ведь был мальчик! Способный такой, старательный, – с горестным вздохом произнесла мать, подперев щёку ладонью. – Разве что связаться мог с кем-то не тем… Ведь нашли-то его у забора, почти у самой калитки. Может, дверь открыл кому-то знакомому, а тот его и порешил на месте!
Чуть не подавившись, Сеня с трудом сглотнул суп, вставший в горле комом. «Открыл кому-то знакомому». А что, если Тимур доверчиво пошёл отворять калитку своему старому приятелю Арсению, с которым давно не виделся?
