Шиму Киа
Эмигрант
Водитель, дожидаясь босса, как раз достал сигарету. Герой открыл дверь в тот самый момент, когда зажглась искра.
–Будете?– спросил водитель, протянув Вильгельму пачку.
–Не курю.
Машина тронулась.
–Как прошло?
–Более чем,– угрюмо и устало проговорил герой.
–Что-то случилось, так?– поинтересовался водитель.
–Не твоего ума дела.
Больше водитель ничего не спрашивал и молча следил за дорогой. Ехали они неспешно из-за усилившегося снегопада. В машине было тепло. Когда они доехали до центра города, водитель спросил:
–Вас тут высаживать?
Выглянув в окно, Вильгельм снова укутался в шарф и безразлично произнес:
–Вези меня на район.
–Будете охотиться?
–Нет, поговорю с искренними людьми.
«Районом» называлась та самая улица, где ошивались все пьяницы города. Гуляя по освещенному гирляндами проспекту, Вильгельм осматривал вывески баров. Поток людей уносил его в неизвестном направлении. Была особенная толкучка. Несмотря на обильный снег, люди вокруг не горевали, а радовались, как дети. Снег в этих местах- обычное дело, особенно зимой. Поэтому так непривычно было видеть счастливые лица окружающих. Вильгельм поднял голову, пытаясь понять, что именно окружающие увидели в снеге такое радостное? Нечетные белые пятна проносились мимо. Они словно появлялись неоткуда из тьмы и опадали на мокрый асфальт. Белоснежный покров, который мог бы так красиво укрывать городскую артерию, превратился в черный комок грязи, сырости и безразличия. Герой долго смотрел на падающие снежинки, но, опустив голову, разочарованно побрел дальше. Нет счастья. Нет смысла в этом снегопаде. Непонятно, почему вокруг все радуются этому падению замерзшей воды? Почему им так нравится, как что-то падает на землю? Считают это подарком Божьим? Непонятно… Или в их пьяных глазах все куда ярче? Какого же это опьянеть… Какого ощутить эйфорию и забытье? Это и вправду делает людей счастливыми?
Нет сил… Нет сил смотреть в глаза проходящим людям. Нет сил прислушиваться к матерным говорам окружающих. Нет сил вдыхать режущий душу мороз. Нет сил протянуть руки к наглецу, домогающемуся до женщины. Нет сил избить ни насильника, ни женщину. Нет сил… Откуда же тогда вся жизнь берется? Если нет сил, то, может, и жизни нет? Окружающая радость никак не пробивает душу. Ужасающий холод при виде чужого счастья трепещет душу. Где чудо?.. Вокруг разврат, насилие, пьянство, ругань, непотребство и ложное счастье. Где здесь родится чудо? Неужели на улице Вильгельм не увидит ничего удивительного? Тогда стоит зайти внутрь. Может, там будет ответ, почему люди радуются снегу.
Зайдя в абсолютно случайный бар, который имел название «Счастливый крестьянин» и который отличался от других только тематикой фермерского быта и ковбойским духом приключений, Вильгельм ощутил неприятный запах чего-то сгоревшего, похожего на горящую смолу. Вокруг расставлены стог сена, коромысла, статичные фигуры животных, постеры, вилы, лопаты и прочие сельскохозяйственные инструменты, банджо, гитары, фортепиано, мебель вокруг сделана, словно из кусочков ярко-красного амбара. А людей вокруг очень мало. И большинство из этого меньшинства сидело за барным столиком. Лишь немногие прятались по углам на диванчиках. Официанты никак не реагировали на Вильгельма. Герой медленно прошел в угол и уселся на диван за столик, до которого не доходил свет лампы. За окном все пестрело и светилось, а на этом месте тень приглушала все оттенки пьяной радости окружающих. Да и при совершенно ином освещении лица окружающих выглядели совсем иначе. Пьяные мужики, по-разному одетые, имеющие разное телосложение и разный тембр голоса, одинаково нагнулись над большой кружкой пива и молча уставились на экран небольшого телевизора, по которому транслировалась игра в настольный теннис. Разумеется, из разбирающихся в этом виде спорта в баре был лишь комментатор, который так-то не присутствовал в этом заведении, но чей голос был слышан отчетливее всех. Бармен сонливо потирал бокалы, ожидая заказа. Остальные словно впали в транс, наблюдая за тем, как маленький белый мячик скачет то к одному игроку, то к другому.
–Словно ненастоящие,– вдруг донеслось из темноты.
Вильгельм от неожиданности отскочил. Голос был знакомым, но особо понять, кто именно с ним говорил, герой пока не успел.
–Вы интересуетесь настольным теннисом?– спросил голос из темноты.
–Нет,– ответил Вильгельм, еще немного присмотревшись к темноте, быстро успокоившись и усевшись на край дивана.
–Я вот тоже. Но игра очень занимательная… Глядеть, как мячик скачет туда-сюда, как, махая ракеткой, напряженно следят за игрой спортсмены… Вот настоящая прелесть спорта. Ты не знаешь, что происходит, а все равно тебя словно засасывает этот процесс противоборства… Мы любим бороться, меряться силами, и спорт- это лучшее решение всех наших конфликтов. Да только те, кто не обладает достаточными физическими данными, идут в совсем иные сферы жизни, и что из этого выходит- уже история.
–Я вас знаю?– Вильгельм устал всматриваться в темноту и, заслушавшись, как незнакомец медленным и певучим голосом рассуждает о спорте, развалился на диване.
–Возможно. Вот вас я вижу впервые.
В телевизоре кто-то выиграл раунд.
–Мне всегда было интересно, слабые чего больше хотят, денег или власти?
–Того и другого.
–Того и другого хотят сильные. И они это получают. А вот слабые? Они ведь не имеют такого же запаса энергии, какой имеет обычный человек. Им приходится целенаправленно идти лишь по одному пути. И это уже настоящая лотерея. «В природе выживает сильнейший»,– так говорят сторонники борьбы за существование. В природе, может, все и так. Однако человеческое общество многим отличается от привычного нам понятия экосистемы. В нем экстремальные условия создаются самими людьми, поэтому иногда некоторые преграды попросту невозможно преодолеть. Единственный, кто усложняет нам жизнь, это мозг. Он делает из несуществующего материальное и объясняет свои идеи так нестандартно и абстрактно, что информация доходит до остальных только в незначительных отрывках. Испорченный телефон… Мы опираемся на опыт предков, создаем новое и шифруем это таким непонятным языком, что в будущем наши потомки сойдут с ума, ломая головы над простейшей задачкой, сформулированной нечеловеческим языком…
Кто-то выиграл второй раунд. Один мужчина за барным столиком неожиданно оживился и попросил у бармена принести ему еще пива.
–В спорте все- в основном- решают физические данные и удача. А в обществе- только умение вовремя замолчать и убежать. Ты не возьмешь человечество силой, не придумаешь гениальный план по захвату всех стран мира. Нами невозможно управлять, но все равно в мире существуют рабы. И кто является хозяином? Сильный? Нет, не сильный. Слабый. Настоящий слабак, держит в своих руках веревку. Вот только кто является рабом… Здесь уже вопрос сложный.
–Где тогда место сильных?
–Сильные тоже хозяева. Но они и рабы. Они и свободны. А слабые составляют большинство общества.
–В чем тогда сила?
–В возможности следовать своим принципам, в деньгах, в чести, в совести, в уме, в семье, в добре, в мире, в любви, в героизме. Сила во всем. Но только по-настоящему сильный человек способен использовать этот ресурс по назначению. Я не отвечу на этот вопрос, потому что сам являюсь слабым. Хотя стремлюсь казаться сильным… И чем я тогда отличаюсь от других?..
Кто-то еще зашел в бар, осмотрел помещение и его обитателей, занял свободное место и молча уставился в окно.
–Но в отличие ли вся суть… Стремясь отличаться от других, все больше растворяешься в массе. Чем больше ты думаешь об индивидуальности, тем более коллективно мыслишь. Нельзя думать о том, что ты умный. Так думают только глупые. Нельзя считать себя сильным, иначе быстро станешь слабым. Нельзя самонадеянно полагаться на самоуверенность. Иначе больно будет получать оскорбления от окружающих. Что ж тогда делать? Совсем не думать? Нет, вы не правы. Тут нужно грамотно расценивать свои силы и грамотно подходить к любому делу. Трезво анализируя свои ресурсы, ты повышаешь шанс успеха…
Вильгельм громко зевнул. Это было случайно. Слушая монотонный и усыпляющий монолог мглы, герой вдруг снова обрел спокойствие. Голова, перегруженная ненужной информацией, быстро подняла белый флаг и ушла на покой с чемоданом в руках, а всему остальному телу было как-то без разницы, что происходит с миром и обществом. Сейчас обстановка сложилась так, что невероятные уют и тепло плохо пахнувшего бара усыпляли.
–Да…,– тихо зевнула мгла.– Такие рассуждения могут прийти только на пьяную голову… И ведь я ни черта не понимаю общество. Чем оно живет, как двигается… Кажется, что все идет как прежде, но обстановка совсем иная… И фиг поймешь, хороший ли ты сейчас для окружающих или плохой. Иногда сочувствуешь тем злодеям, что стремятся истребить всех людей. А иногда в тебе просыпается настоящий миротворец, который не способен обидеть ни мухи. Люди как-то не замечают этих дилемм. Они погружены в собственные мысли, наслаждаются культурой индивидуальности, продвигают собственное мнение, а про других напрочь забывают. И тогда возникает вопрос, как общество существует? Если мы все станем индивидуалистами, то будет ли человечество жить в том же порядке и благополучии? Мы ведь и живем так богато, потому что едины. И все же люди вокруг не хотят прислушиваться к остальным и игнорируют чужие голоса, мысли. Они так раздражают… Имеют собственное мнение, спорят, не слушаются, пытаются быть свободными… А некоторые высокомерные, алчные, жадные и просто невероятно раздражающие. Люди ужасны… Людей надо или воспитывать, или убивать… А убивать- грех… Хотя Бог давно отвернулся от нас. От тех, кто питает ненависть ко всем вокруг. Куда деться чуду, если оно не смотрит тебе в глаза? Если в твоей жизни этого чуда никогда не существовало… И я ненавижу себя, потому что сам являюсь недочеловеком. Потому что бешусь, жадничаю, стремлюсь быть свободным, грешу, ругаюсь, пью и курю. Я не попаду в Рай. Однако Ад будет куда лучше Земли. В Аду известно, что тебя ждет. Ты будешь в вечных страданиях. А в нынешнем мире непонятно, куда все уходит… Ты вроде бы хороший человек, а тебя ненавидят. И чтобы существовать в этом мире, нужно уметь справляться с внутренними распрями. Душа разрывается на две- а то и больше- части и иногда хочется просто перестать рассуждать, стать животным, жить инстинктами, не задумываться о правильности своего поступка. Просто делать то, что ты посчитаешь нужным. И неужели в этом главная суть индивидуальности? Неужели общество постепенно наполняется животными, стремящимися завладеть своей территорией?
На улице прошла колонна пьяных людей, весело поющих новогодние песни. Они громко и страстно выкрикивали знакомые всем слова и со стороны выглядели уютно и беззаботно. Вильгельм устало зевнул, потирая глаза.
–Вам не надоело слушать меня?
–Надоело,– герой стал разглядывать свои коленки, спрятанные под столом.
–Понятно… А все же дослушайте, раз уж я разговорился. Я плохо умею открываться другим и еще хуже умею формулировать мысли и держать их в своей голове. Так вот, разделение на несколько частей… Мне так некомфортно чувствовать угрызение совести… Да, не смейтесь! У меня есть совесть! По крайней мере, она еще дышит. Неприятно осознавать, что ты не прав, что ты сделал что-то не так. Это так угнетает изнутри… Видеть, как человек страдает, мучается из-за твоей холодности, а внутри тебя ничего не колышется. Дым тонкой и ровной струей поднимается вверх… И никакие душевные муки не возникают… Ладно хотя бы появилось желание умереть, но и жить-то все еще почему-то хочется… Кажется, что я нашел то спокойствие мира, за которым гнался. И теперь я не слабый и не сильный. Я третий показатель духовного состояния, находящегося далеко за пределами отрезка, на котором расставлены шкалы измерения силы. Мне словно все скучно, но я все равно залипаю на простейшие мелочи окружения… Интереса нет, но в какой-то момент его фантом появляется и цепляет меня за окружающий мир. Как это состояние называется?.. Томление? Не помню. Не разбираюсь я ни в биологии, ни в психологии. Но рассуждать о чем-то неизведанном наоборот интереснее. Хочется представлять себя ученым, мнением которого дорожит весь мир. Или хочется стать философом, который поучает остальных и несет вселенскую мудрость… А я хочу быть человеком…
–Человеком?– этот вопрос был среднее между усмешкой и искренним непониманием.
–Да, человеком. Но не знаю, в чем заключается определение человека. Как им стать, как найти ориентир, к которому нужно стремится? Не заводить же мне кумира…
Спортивный канал переключили на музыкальный. Там крутили какие-то невыразительные, пошлые, бессмысленные, бездарные и развратные клипы современных исполнителей. За барной стойкой все спали, кроме бармена. Мужчина, сидящий за столом у окна, так ничего не заказал и продолжал смотреть в окно.
–Я боюсь своей бездеятельности,– продолжила мгла.– Мне иногда кажется, что я не существую, что на самом деле мое тело является кинокамерой, через которую снимается фильм. Я способен переходить на разные планы, снимать с разных ракурсов, но тот голос, что молвит от первого лица ненастоящий. Не мой. А чей-то другой… И точно ли я есть? Точно ли я существую? Идет время, я старею, но не замечаю, как мои дни утекают в никуда… Правду говорят, что жизнь-это игра, а мы в ней актеры. Я играю… Играю человека гордого и независимого, но не знаю, получается ли у меня или нет. И ведь чувствую, что это не моя роль… Иногда хочется сменить главного персонажа. Стать таинственным, скрытным и незаметным. В этой роли меня знает слишком много людей, и я устал от того количества разных мнений обо мне, что сыпется на мою рожу. Ужасное чувство всеобщего внимание. Лишнее слово- сначала сто оскорблений потом три возражения. Одно ненужное действие- тысячи шепотов и два осуждения. До того тошно смотреть на это стадо… Малейшее колебание- ты бездарность. Таланта нет. Твоей игре никто не верит. Хотя до этого в реплике ничего не менялось. Да и походка та же. Но мнение уже другое. И как угодить всем? Как угодить…
Звуки расплывались. Становились нечеткими. Одни вопросы… Вопросы… Вопросы…
Белые очки. Крыша тонущего автобуса. Океан. На фоне падающие многоэтажки. Вода по колено. Небо черное. Дождя нет. Под водной гладью ничего не видно. Стекла автобуса вдруг вылетают. На крышу забирается Питер и… Мистер Уан. Они молча оглядываются на Вильгельма и смотрят на белые очки. Через мутные линзы преломляются редкие лучи искусственных фонарей, появившихся из моря. Гнетущая атмосфера. Звуков нет. Движение волн визуализировано, однако шума прибоя нет. Все сконцентрировалось на белых очках. Легкие толчки пошатнули крышу автобуса. Вдруг освещение стихло. Стало темнее. Вильгельм повернул голову. На них шло высокой стеной цунами. Вот-вот вода коснется Вильгельма…
Перед ним был мистер Уан. Нагнувшись над героем, он хлопал того по щекам, спрятанным за шарфом.
–Неужели мой монолог настолько скучный?
–Вы мистер Уан?– сонно проговорил Вильгельм.
–Нет, ваше видение.
–Так все это время я слушал вас…
–Вы заснули на самом интересном месте!– огорченно сказал мистер Уан, осмотрелся, снова нагнулся к герою и спросил.– А мы… знакомы?
–Да…
Тело плохо отвечало на команды мозга. Словно внутрь костей запихали обивку для игрушек. Руки еле поднимались. Тусклое освещение бара слепило глаза. Желудок казался пустым, однако в нем все равно будто бы разожгли костер. Слюна ощущалась явственнее. Голова качалась из стороны в сторону.
–И давно? Просто я вас не помню.
–Нет, познакомились два месяца назад…
–Два месяца назад…,– мистер Уан складывал бумажки в свой чемодан.– Два месяца назад я был в санатории. Мы там виделись?
–Да…
–Вы Питер что ли?
–Вы и Питера знаете?– Вильгельм с трудом встал, подошел к столу и чуть не упал, но Вильгельма подхватил мистер Уан.
–Хо-хо! Пил я, а на пьяного похожи вы! Вам помочь дойти до дома?– на мгновение голос подхватившего подорвался.
–Не надо, сам дойду.
–Как знаете! Мне спешить надо, иначе моя возлюбленная будет очень ругаться, ведь сегодня я в первый раз в своей жизни задержался на ночь в баре! Ну что за безобразник! Бунтарь! И бездельник! Дурак! Какой же я дурак!
Неожиданно мистер Уан стал бить себя по лбу.
–Дурак! Дурак! Дурак! Просто дурак!– собеседник в агонии громко прорычал.– Я ведь, черт подери, не люблю ее! Не люблю! А она любит… И так страстно, так нежно! Я ее последняя соломинка, она держится за меня, а мне же лучше одному! Мне плохо быть с кем-то… Моя потребность в одиночестве с каждым днем все больше… Мне нельзя ее бросать. Я ее украл! Воспользовался моментом, когда ей захотелось сбежать от матери, и увел ее с собой… И ведь матери сейчас невероятно тяжело… И ей тяжело. Но она все равно поддерживает меня. Помогает находить выход из душевного тупика… И чем больше я расту душевно, тем больше понимаю, что это нелюбовь. Это любое слово, но не любовь.
Мистер Уан стоял, склонив голову над столом. Вильгельму было сложно разглядеть его лицо.
–Это в вас еще гуляет алкоголь,– сказал герой, смотря на своего раскаивавшегося собеседника.
Мистер Уан ничего не ответил. Герой, вздохнув и подойдя к столу, положил свою руку на голову мистера Уана и спросил.
–Чего вы боитесь?
–Одиночества…,– после долгого молчания ответил мистер Уан.
–И вы в нем так нуждаетесь?
–Да…
–Вы мазохист?
–Возможно…
–Почему вы так хотите побыть в одиночестве?
–Меня раздражают люди.
–Тогда почему вы боитесь остаться одиноким?
Мистер Уан ничего не ответил. В баре остались только мужчина, смотрящий в окно, и бармен. Никого из пьяниц в помещении не было. На улице тоже стало совсем пусто.
–Я вспомнил вас,– мистер Уан взял чемоданчик, не поднимая головы.– Я вспомнил, что я вас ненавижу.
–Я вас тоже,– Вильгельм похлопал по плечу собеседника.– Пойдемте, я вас проведу до дома.
Мистер Уан последовал за ним.
Они шли молча, окруженные теплым блеском гирлянд и уличных фонарей. Снегопад прекратился. В небе уже виднелся восход. Черное небо чуть-чуть осветилось, и розовые полоски появились немного выше многоэтажных домов. Пьяниц вокруг не было. Никто не пел, не орал, не бесновался. Где-то на сыром полу лежали напившиеся в хлам, но больше людей на улице не было. Мусора вокруг валялось очень много. Белизна снега блестела на ветках деревьев, будто гирлянды. Вниз смотрел только мистер Уан. Вильгельм, поправив очки, наслаждался восходом солнца. Звезды исчезают в свете розовых волн, пушинки редких облаков становятся четче. И в этом пробуждении природы есть новая жизнь. Новая жизнь и новая надежда на лучший исход чего бы то ни было. Неважно, что случится, будущее все равно будет намного лучше, чем прошлое. Потому что позади остались горе, ошибки и печали. А впереди нас ждут возможности, вторые шансы и любовь… Любовь не к человеку, а к миру. Любовь внеземная, душевная и бескорыстная. Истинная любовь, которую всю свою историю человек искал и обязательно в итоге находил.
Глава XIV
Поднявшись на свой этаж, мистер Уан пошатывался из стороны в сторону возле своего двери. Он не решался зайти внутрь. В его голове все кружилось, расплывалось, распылялось. Устав от этой головотряски, герой сел под стеной, упершись головой в колени. Жалко, наверно, выглядело его тело в этот момент, но именно сейчас мистер Уан был настоящим. Не тем напыщенным и гордым самозванцем, которым все его считали, а бедным, жалким и отвратным пьяницей, каковым прежде всего герой считал себя. На их этажах было много пустых квартир. Многоэтажку построили недавно, да и кризис в стране оставил многие дома без потенциальных жильцов. Редко мистер Уан виделся с соседями с этажей выше. И сейчас, сидя на холодном и сыром бетоне, герой думал, что остался совсем один. Один, где больше не было никого, кроме этого подъезда. Один…
–Вам нехорошо?
Голос незнакомца испугал мистера Уан. Он быстро поднял голову. Снова в глазах все поплыло, и лицо неизвестного совсем было не узнать.
–Вы пьяны, так?
Герой снова уперся головой в колени.
–Давайте я вам помогу.
Чужие руки взяли за локоть мистера Уана. Возмущенный этим внезапным прикосновением герой отдернул руку.
–Зачем вы так? Вас же ждет жена. Она волнуется! Вставайте же.
Герой отрицательно промычал.
–Ох, беда с вами… Беда! Тогда я сейчас постучусь в вашу дверь. Пусть ваша жена с вами разбирается.
Вновь испуганный мистер Уан всем телом вцепился в ноги незнакомца.
–Что вы делаете?
Не устояв на месте, неизвестный свалился на пол.
–Вы так сильно не хотите явиться домой?
Мистер Уан покачал головой.
Громкий вздох разнесся по всему подъезду.
–Хорошо… Тогда пойдемте ко мне. Мы все равно соседи. У меня вы протрезвеете немного и вернетесь к себе.
Незнакомец встал и помог герою зайти в свою квартиру. Внутри было пусто. Мебели не было. Даже кровати не оказалось. Лишь матрас да подушка. На полу лежал чайник, подключенный к розетке.
–Я только неделю назад купил эту квартиру и пока все мои вещи не успели доехать. Жуткий снегопад на этой неделе! Вот, выпейте.
Незнакомец протянул мистеру Уану кружку горячего чая.
–Садитесь сюда.
Мистер Уан покорно уселся на матрас.
–Как же мне жаль вашу жену! Как она только за такого пьяницу вышла?
Сделав глоток, мистер Уан почувствовал, как его голова постепенно отрезвляется, становится яснее. Круговорот медленно останавливается, цвета мира становятся более четкими.
–Хотя не мне вас осуждать. Я и сам человек не самый лучший. Потерял всех близких людей и теперь провожу все свои дни в этой конуре. Кошмар! Человек, достойный жизни, давно бы взял себя в руки и начал бы вновь бороться за свое существование. А я вот сдался… Подумал, что не смогу уже никого найти… Хотя недавно одну родную мне душу уже нашел.
Когда чашка была пуста, мир мистера Уан уже полностью обрел свою четкость. Приглушенные мглой ночи цвета, осознанность материального окружения, запахи краски и штукатурки. Герой разглядывал свои четкие руки, всматривался в четкий чайник, взглянул на незнакомца…
–Это вы?– развязный голос вернулся к герою.
–Узнали? Вот мы и встретились вновь, мистер Уан! Я уже думал, не найду вас! Так и продолжу жить в потерянном мире, которым вы меня одарили… А вот нашлись вы!
–Ты меня преследовал?
–Да!– воскликнул Питер.– Преследовал! Искал вас по всему городу, но о вас ни в кампании ничего не говорят, ни в родном районе! Никогда бы не подумал, что о мистере Уане ничего не будет известно! Это меня удивило, если честно. А еще ваше пьянство. Где же ваша элегантность?
–Не было ее у меня!– крикнул герой и отвернулся от Питера.
–Тогда почему вами восхищались?
–Потому что все были дураками! Обыкновенным стадом! Они не видели во мне жалкого человека! Они возвысили меня из простой нужды в кумире! А я, черт подери, поддался им…
–Вы бы не позволили им просто так себя возвысить,– улыбнулся Питер, ехидно глядя на героя.
–Позволил! Я им позволил! Я такой же жалкий, как и они! Но все решили, что я другой и стали восхищаться мной! А я хотел лишь простой жизни! Простой!– мистер Уан попытался встать, но его ноги совсем перестали слушаться, и слабое тело героя вновь плюхнулось на матрас.
–Вы хотели стать мной?
–Тобой? Только не тобой! Ты хуже любого человека!
–Ну, как же! Быть хуже человека невозможно! Он и ангел, и демон, и вор. Вы лучше посмотрите в зеркало. Разве в нем не отражается настоящий вы?
–Не хочу туда смотреть!– завопил мистер Уан и попытался снова встать, но Питер схватил героя за руку.
–Постойте! Опять меня бросаете. А ведь я теперь покорен вами! Вы добились своего: я стал частью вашего мира. Я раб ваш! И мне теперь страшно одиноко!
–Так продолжай сходить с ума в одиночестве!
Мистер Уан со всей силы ногой ударил в лицо Питера. Хозяин пустой квартиры обессиленно опустился на матрас. Простояв пару минут в ожидании, когда наконец ноги смогут нормально слушаться его, герой направился к входной двери.
–Пусто здесь…,– одиноким эхом раздавался голос Питера.– Потолок такой пустой… Окна такие пустые… Вы такой пустой… Одиноко…
Мистер Уан захлопнул дверь. Только не снова! Только не снова слушать эти монологи! Нет! Уж лучше застрелиться, но не слышать этого голоса! Не слышать!
Дверь. Черная дверь. До того ужасающая, что каждая часть тела дрожит сильно и беспомощно. Если постучаться в нее, то дверь откроет не красивая девушка, имеющая материальное тело, внутри которого течет теплая кровь, бьется живое сердце и рождаются ласковые и нежные чувства к родному и близкому человеку, а бесформенная совесть, медленно снимающая слои кожи лжи, обросшие над истиной. Беспощадная совесть, которая правдой будет резать плоть, доходя до самого уязвимого ядра души. Почувствовав тепло домашнего уюта, внутренности разорвутся на мелкие кусочки. Нельзя… Ни в коем случае нельзя стучаться, но и возвращаться назад к голосу тоже не хочется… Какая правда лучше? Та, что лежит избитая на полу, жалкая и плаксивая, зато не такая великая и напыщенная? Или та, что милая и невинная, своей добротой неумолимо терзает голову и душу, выдавливает глаза из глазниц? Что выбрать? Чему довериться? Сердца нет. Головы тоже нет. А себе я никогда и не доверял.
Дверь медленно открылась. Приглушенный желтый свет лампы ослепил глаза.
–Вернулся,– ахнула девушка, сжав у груди руки.– Снова вернулся! Не бросил, но спился!– и без лишних прелюдий стали литься безжалостные вопросы.– Почему ты начал пить? Ты больше не доверяешь мне?
Мистер Уан угрюмо опустил глаза.
–Тебе не хватает чего-то? Что тебя привело к этому? Ты запил ради удовольствия? Или ради страданий? Тогда почему я должна тоже страдать? Мучиться, беситься и нервничать за такую свинью, как ты!
В лицо герою прилетело полотенце. Оно медленно скатилось с потных щек и упало на пол. Мистер Уан медленно нагнулся и поднял полотенце, протянув его девушке.
–Прости…,– тихо сказал он.
–Я ведь тебя еще ни разу не прощала…
Герой взглянул на девушку. Она плакала.
–Почему ты плачешь?– он искренне не понимал причины слез. Ему казалось, что плачь здесь совсем неуместен. В этой сцене должны быть ярость и гнев, ненависть и страсть. А внезапное рыдание сбило с толку героя.
–Потому что каждый день я встречаю человека, который медленно убивает себя,– шепотом, сквозь слезы, проговорила девушка.– Я каждый день смотрю на гниение души… Ты ведь был раньше таким прекрасным и интеллигентным человеком! Куда делась твоя уверенность в самом себе? Куда?
Мистер Уан молча зашел в квартиру и закрыл дверь, разделся, снял обувь, подошел к девушке, положил дрожащие руки ей на плечи и упал на колени.
Безмолвно герой покачал головой. Никто другой не понял бы смысла этого движения, но она поняла. Она с пониманием ужаса ахнула. Ей хотелось убежать, не видеть его, но девушка не двинулась. Перед ней на коленях стоял человек, такой далекий от мира и от себя самого. Перед ним должна стоять не она… Совсем не она…
–Ты и правда хочешь умереть?– девушка боялась касаться волос возлюбленного.
–Нет…,– хриплым голосом отвечал мистер Уан, смотря в пол.– Но и в жизни смысла не вижу…
–А я?!– нежные руки взяли голову героя и подняли его глаза. Девушка, красная от слез, с надеждой смотрела на мистера Уана.– Разве я не твой смысл жизни?! Разве ты не живешь ради меня? Разве ты не согласился взять меня с собой, потому что любишь меня?
Озноб сковал тело мистера Уана. Сердце редко, но с такой силой билось о грудь. Легкие не могли дышать.
–Нет…,– слезы стекали на руки девушки. Прозрачная струя была похожа на обесцвеченную кровь.– Не люблю… Я не люблю… Не могу любить… Могу ли я любить? Могу ли я сродниться с тобой?..
–Можешь!– кричала девушка.
Мистер Уан, ничего не отвечая, смотрел в заплаканные глаза девушки. Ее истерика усиливалась.
–Ты можешь любить! Можешь! Можешь! Ты же человек! Настоящий человек, способный чувствовать! Ты можешь любить! Ты обязан любить! Ты можешь!!!
–Я… человек?– герой не мог посмотреть на свои руки. Он отвел свой взгляд.
–Да!!! Иначе бы я тебя не полюбила!
Любить. Любят ли люди друг друга? Способны ли они чувствовать к себе симпатию? Неужели любовь заслуженно была поставлена на пьедестал, чья тень укрывала собой все остальные эмоции? Ради любви люди бились, развязывали войны и умирали. Но была ли это любовь? Может, за этим красивым словом скрывались совсем иные, корыстные цели?
–А, может, это ты не человек?– вдруг сказал мистер Уан. И эта фраза иглой вонзилась в сердце героя, остановив его.
Девушка перестала рыдать.
–Что?– непонимающе переспросила она.
–Существуешь ли ты?– лицо мистера Уана было одновременно далеким и серьезным. Слезы еще текли, но глаза совсем потеряли тепло и последнюю искру, они глядели вдаль, пытаясь сквозь туман увидеть еле различимый огонек.
–Да… Да! Я же существую! Существую!
Девушка стала трогать свое лицо, руки. Мистер Уан взглянул на свои ноги.
–Если я человек, то получается, все остальные ненастоящие?
–Почему?– девушка совсем ничего не понимала и боязливо отходила от героя.
–Потому что я не чувствую близость к остальным. Если бы все были людьми, я бы любил. Любил бы весь свет, осознавал, что в мире существуют родственные души. Но такого чувства нет…
–Тогда…
–Тогда я не человек?– мистер Уан поднял глаза.
Девушка с ужасом смотрела на героя. Она увидела на лице мистера Уана что-то неживое, ненастоящее и жуткое. Ее руки дрожали, тело сжалось, ноги подкосились. Слезы снова усилились. Девушка поняла все. Все поняла и была до того напугана, что в спешке накинула на себя синее пальто и умчалась прочь из дома, оставив дверь открытой. Мистер Уан продолжал стоять на коленях.
–Тогда все это лишь мое воображение?.. Несуществующий пейзаж, который воплощается перед моими глаза. Всего остального за моей спиной нет. Мира нет. Людей нет. Если я человек, то почему все остальные не являются подобными мне? Мы едины, значит, должны быть во всем похоже. К этому же стремится общество. Стать похожими друг на друга. Потерять исключительность, приобретя индивидуальность. Живя в собственном мире, стать одноразовой маской. Невзрачной, заразной, бесполезной. Если я человек, то кто все остальные? Может, все наоборот?
Мистер Уан оглянулся.
–Сейчас я могу выйти из дома и побежать вслед за ней или войти в комнату и просто лечь в бессилии, или пойти к нему, выслушав еще и его правду… Как много я могу сделать… Сколько путей передо мной открыто… А я зацикливаюсь на одном… И правильны ли мои мысли? Рассуждаю ли я верно, или все сказанное до этого было пустотой? Какой смысл в моих словах? Есть ли вес у этих звуков? Это все лишь пустые размышления… Да…
Мистер Уан замолчал. Внезапная тишина испугала героя. Звон в ушах постепенно разрастался, становился громче. Нужно было говорить. Нужно было!
