Сергей Юрьевич Катканов
Русский смысл
Святая Русь … Да, Святая Русь. Это не наша национальная идея, на фиг все идеи. Святая Русь – наш национальный идеал.
Святая Русь
Митрополит Иоанн (Снычев) писал: «Богу угодно вверять сохранение истин Откровения, необходимых для спасения людей, отдельным народам и царствам, избранным Им Самим по неведомым человеческому разуму причинам… Спасение души – смысл жизни человеческой. Этой главной цели подчиняется в идеале вся народная жизнь. Русь не потому «святая», что живут на ней сплошные праведники, а потому что стремление к святости, к сердечной чистоте и духовному совершенству составляет главное содержание и оправдание её существования. Это ощущение всенародного религиозного служения столь сильно, что понятие «Святая Русь» приобретает в русских духовных стихах вселенское, космическое звучание. Святая Русь есть место, понимаемое не географически, но духовно, где совершается таинство домостроительства человеческого спасения. Такова её промыслительная роль, и народ русский есть народ – богоносец в той мере, в которой он соответствует этому высокому предназначению».
Большая радость – найти слова, с которыми согласен полностью, безоговорочно, безо всяких «но». Эти слова владыки Иоанна для меня именно такие.
Но вполне ли мы понимаем, что такое святость? В бытовом сознании святой – значит праведный, духовно совершенный, угодивший Богу, достигший Царства Небесного. Всё это так, но не только. Святой, кроме прочего – это избранный, право верующий. Так называются иудеи в отличие от язычников и христиане в отличие от иудеев и язычников. Апостол Павел обращается к «святым и верным во Христе Иисусе» (Еф 1,1) Апостол, безусловно, не имел ввиду, что все эфесяне уже достигли духовного совершенства, но они – право верующие, и потому избранные, и в этом смысле – святые.
Святой – это ещё и отделенный на священное употребление, освященный, посвященный Богу. В этом смысле мы говорим о святых иконах, о святых храмах, о святой земле.
У наших предков в дохристианскую эпоху слово «святой» означало – сильный, крепкий, рослый, светлый, сияющий, незапятнанный, чистый, почтенный. Таково значение корня «свят» в древнерусском имени Святослав. Слова «светлый» и «святой» – однокоренные.
Русь можно назвать святой во всех смыслах. Она и прославленная великими угодниками Божьими, она право верующая и в этом смысле – избранная. Она и посвященная Богу, и в этом смысле отделенная. Она и сильная, и крепкая, и светлая.
Русь посвящена на служение Свету. Кто-то может в этом усомниться, наблюдая специфические проявления русской тьмы. Так ведь ни кто и не считает, что Русь – это рай земной. Русь шла по пути Света и останавливаясь, и уклоняясь, и спотыкаясь, потому что человек слаб и несовершенен, и ни один народ не может быть совершенным. Сколько раз Сам Бог называл своих избранников – евреев «народом жестоковыйным». И русский народ давал не меньше поводов так себя называть. Но евреи худо-бедно исполнили своё мистическое предназначение, и русский народ его исполнит, несмотря на все свои уклонения. Да, мы сильно спотыкались на пути Света, а некоторые другие народы тем временем бодро, энергично, безо всяких спотыканий следовали по пути Тьмы. А некоторые народам ни когда не было дела ни до Света, ни до Тьмы, и не трудно догадаться, на какой путь они в силу этого попадали.
Грязи и мерзости хватало всегда и везде. Но о горах надо судить по вершинам, и о народе надо судить по идеалам. А идеал – это не теория, так же как Истина – не теория. Истина открыта людям в личности Христа. Так же идеал приобретает своё реальное значение тогда, когда воплощается в конкретной личности. И воплощением русского идеала всегда был святой угодник.
Вспомним, как Русь колонизировала огромные пространства. Святой отшельник уходил в «пустыню», в непроходимый лес. Он уходил не от мира, а от страстей мира. Он жаждал одиночества не потому что не хотел служить людям, а потому что избрал высшую форму служения – он молился за людей. Душа отшельника была наполнена жаждой Бога, жаждой чистой нерассеянной молитвы, и это, как ни что другое, укрепляло его духовную связь с соотечественниками. И люди тянулись к отшельнику. Сначала рядом с ним появлялись монахи, желавшие подражать его чистой жизни, и возникал монастырь, а потом миряне проявляли желание жить рядом с монастырем, и возникал посад. Потом посад разрастался, и возникал город. Потом другой отшельник – монастырь – посад – город. Это повторялось бесчисленное множество раз, и так были колонизированы огромные пространства, которые подлинно заслужили название Святая Русь.
В чем же была экономическая выгода для крестьян селиться вокруг монастыря? Забираться в глухомань, страдать от бездорожья, значит разорвать все экономические связи, это не может быть выгодно, при том, что сборщики податей нашли бы крестьянина и на дне морском, не то что в глухом лесу. Да ведь и жизнь в лесу тоскливая, для среднего человека это психологически очень тяжело. А крестьянин ведь существо очень земное, ему бы землицы да скотинки, ему бы покушать плотно, да водочки выпить. Всё так, но оказывается – не только. Крестьянина тянуло туда, где святость. Монах – отшельник был воплощением его духовного идеала, крестьянину хотелось жить поближе к своему идеалу, чтобы подпитываться от него благодатью. Крестьянин ни чего толком не сумел бы объяснить, но он чувствовал, что рядом с монастырем его душе хорошо. Крестьянин глубоко переживал своё несовершенство, он не дерзал мечтать о личной святости, но он хотел быть поближе к святости, иноки были для него наполовину уже небожителями, они были «иными», и молиться вместе с ними он почитал для себя величайшим счастьем, а пользоваться советами богомудрого игумена было для него счастьем ещё большим.
Дело даже не в том, каков был крестьянин сам по себе, дело в том, в чем он видел свой идеал, кого он считал человеком, достигшим самого главного в жизни. Идеал человека воплощен в том человеке, на месте которого он хотел бы оказаться. Крестьянин наивысшим человеческим типом считал угодника Божьего – святого, потому что он ведь одной ногой уже в Царстве Небесном. Русь была святой не потому что состояла из святых, а потому что была святолюбива, потому что наивысший свой идеал видела в святости. Крестьянин считал святого человеком «достигшим успеха».
Кого сейчас считают людьми успешными? Миллиардеров, потому что им доступны все материальные блага мира. Поп-звезд, потому что они постоянно блистают на публике и купаются в лучах славы. Хорошо быть знаменитым футболистом – это и деньги, и слава. Хорошо быть модным писателем – это то же самое. Ещё министром или губернатором быть неплохо, и кому же непонятно почему? И так далее. Всё это самые успешные люди нашего времени, на месте которых хотели бы оказаться те, кто не на их месте. Они воплощают собой идеал нашего времени, и этот идеал по сути строится на возможности системно и неограниченно совершать все семь смертных грехов.
А что такое идеал Святой Руси? Идеал – это то, воплощением чего мы восхищаемся. Когда я думаю, например, о прп Сергии Радонежском или о прп Серафиме Саровском, у меня просто дух захватывает от ощущения духовного величия этих святых. Они смогли в такой невероятной мере подчинить свою плоть духу, что плоть уже практически не имела над ними ни какой власти. Так скудно питаться, как они, обычный человек не может, он просто помрет. Не получая необходимую организму энергию от еды, человек должен получать энергию каким-то иным способом. То есть они уже в значительной мере и самым буквальным образом питались благодатными Божественными энергиями. Они фактически разорвали материальный план бытия, как можно разорвать живописный холст, с тем, чтобы увидеть в разрыв подлинную реальность. Оставаясь в теле, они жили уже не совсем в этом мире, отчасти переселившись в огромный и прекрасный духовный космос. Их связь с иным планом бытия, с Высшей Силой мироздания была такой, какую мы и представить себе не можем. Великие святые – космические существа, подлинные человеки, по сравнению с которыми мы – лишь подобие людей. Величие их подвига восхищает в той предельной степени, в которой конкретный человек способен чувствовать восхищение.
Ваш покорный слуга – прискорбно средний человек, находящийся на самой низшей ступени духовного развития, если и это утверждение – не слишком большая самоуверенность с моей стороны. Но мой идеал – это Святая Русь, и выше этого идеала нет ни чего на свете. В храме во время литургии я хотя бы умом понимаю, что сейчас мне дана возможность соприкоснуться с иным миром, с высшим планом бытия, что здесь и сейчас совершается чудо евхаристии – величайшее из всех возможных на земле чудес, что я нахожусь в непосредственной близости к Творцу Вселенной, и весь вопрос лишь в том, насколько глубоко я способен это прочувствовать и пережить. И если я кому-то завидую из живущих на земле, так это настоящие монахи, вся жизнь которых посвящена достижению высшего духовного идеала. Мне не по силам монашеская жизнь, и это то единственное, о чем я реально жалею.
Говоря об идеале, неловко говорить о самом себе, но в том то всё и дело, что идеал – не абстрактная идея, идеал существует только тогда, когда он живет в человеческой душе, и если не говорить о конкретной душе, то невозможно ни чего объяснить. Захватывая множество душ, идеал становится народным. А русский народ имеет счастье назвать свой идеал внятными и даже привычными словами – Святая Русь. К этим двум словам невозможно ни чего добавить, их можно только постараться как можно глубже понять.
Лев Тихомиров писал: «Идея Царства Божия, поскольку она развивается в земной жизни, требует лишь подчинения материальных потребностей духовным потребностям, требует, чтобы основной целью жизни было душевное спасение и чтобы второстепенные цели, создаваемые потребностями земной природы, не заглушали своими приманками того, что есть главная задача».
Только это и необходимо для того, чтобы приступить к реализации идеала Святой Руси – признать приоритет духа над брюхом. Эту мысль невозможно усовершенствовать, невозможно каким-то образом приспособить её к требованиям эпохи, для этого она слишком проста: либо дух правит брюхом, либо будет наоборот. Русь будет либо святой, либо окаянной. Иной «концепт» предложить невозможно.
По большому счету именно об этом пишет Александр Дугин: «В нынешний период общество находится по сути дела перед выбором – к чему из русской структуры обратиться в первую очередь, какую сторону идентичности воскресить, поднять, а какую задавить и загнать внутрь».
Именно так. На Руси всегда существовала традиция окаянства. Она проявляла себя и в былинах о богатырях-безбожниках, и в скоморошестве, и в некоторых русских князьях, и в Стеньке Разине с Емелькой Пугачевым, и в советской власти. Не надо обольщаться, думая, что всё это не наше, не русское. Ещё как наше. У каждой медали есть две стороны. И либо мы будем опираться на традицию русского окаянства, либо постараемся эту традицию задавить, и вернемся к идеалу Святой Руси. Третьего не дано, потому что у народа может быть только один идеал, и народ его либо утверждает, либо отвергает, то есть даже теоретически могут быть только два образа действия.
Митрополит Иоанн (Снычев) писал: «Православное сознание … обосновывает своеобразие русской судьбы просто – промыслительным назначением России стать последним препятствием на пути всемирной апостазии … Ход истории зависит не от нас. Но от нашего выбора зависит то место, которое мы займем в её течении. То ли, руководимые Законом Божиим и совестью, мы осознаем свой личный религиозный долг как частицу всенародного служения, промыслительно определенного нам неисповедимыми судьбами Божьими, то ли, боясь лишений и тягот этого пути, отречемся … Роль России, как последнего прибежища истинной веры … времен всеобщей апостазии и воцарения антихриста, придает русской истории вселенское, космическое значение … Понимание русской судьбы – истории России с её взлетами и падениями, благодатными прозрениями и соблазнами богоборчества возможно лишь в рамках исторического осмысления извечной борьбы, ведущейся падшим духом против рода человеческого. Оторвать душу человека от спасительной церковной благодати, исказить евангельские истины, уничтожить Православную Церковь и её ограду – русскую государственность – эти богоборческие порывы сатаны были теми внутренними толчками, которые на поверхности русской жизни отражались войнами и смутами…»
Ещё в XIX веке примерно об этом же писал Николай Данилевский: «России, не исполнившей своего исторического предназначения и тем самым потерявшей смысл своего исторического бытия, свою жизненную сущность, свою идею, ни чего не останется, как бесславно доживать свой жалкий век, перегнивать, как исторический хлам, лишенный смысла и значения … Россия есть первичный, самобытный, великий исторический факт, основания которого лежат в таинственных глубинах всемирно-исторического плана развития судеб человеческого рода … <Русскому народу> достался исторический жребий быть вместе с греками главными хранителями живого предания религиозной истины – православия, и таким образом быть продолжателями великого дела, доставшегося на долю Израиля и Византии, быть народом богоизбранным. Со стороны субъективной, психологической русские … одарены жаждой религиозной истины, что подтверждается как нормальными проявлениями, так и самыми искажениями этого духовного стремления».
Да, русские – религиозно одаренный народ, в нашем национальном характере есть та доминанта, которая позволит нам вернуться к русскому смыслу. Но нет такого «жребия», который нельзя отвергнуть, и нет такого «предназначения», которое нельзя втоптать в грязь. Ныне большинство наших соотечественников одолеваемы либо соблазнами демократии, либо просоветскими симпатиями, и даже патриоты, которым «нужна великая Россия» далеко не всегда понимают, что это значит, и в чем смысл всё нарастающего противостояния Запада и России.
Об этом пишет Егор Холмогоров: «Россия должна быть великой державой не ради удовлетворения чьих-то горделивых амбиций, а для того, чтобы служить надежным оружием Бога, творящего человеческую историю. Россия должна быть силой, противостоящей «Новому мировому порядку»… Россия должна быть готова к духовному и вооруженному противостоянию один на один со всем миром, который хотел бы нас уничтожить за то, что мы не даём ему низвергнуться в адову пропасть…»
Да, нас ждут очень суровые времена. Либо русские будут воевать один на один со всем миром, либо этот мир нас сожрет и спасибо не скажет. Война – это не только то, что происходит на поле боя, в известном смысле уже идет война, а нам не хочется воевать ни в каком смысле, потому что война – это всегда тяготы и лишения. Но капитуляция грозит нам куда большими лишениями и тяготами. Запад не будет воевать против нас только в том смысле, если без войны получит то, что мог бы получить в результате войны. Западу в первую очередь нужны не наши материальные ресурсы, а наше духовное порабощение. Мы можем отдать им все свои полезные ископаемые, но они не успокоятся, пока мы не уничтожим у себя Православную Церковь, превратив её в красивую оболочку без внутреннего содержания. Но ведь мы на это не пойдем, всё же – не те ребята. Несмотря на русскую кашу в голове, несмотря на просоветские и даже прозападные симпатии, русские не позволят превратить свою Церковь в музейный экспонат, просто генетическая память не позволит это сделать и те, кто чувствует свой народ, прекрасно это понимают. Значит, давление Запада на Россию по любому будет усиливаться, и мы по любому вынуждены будем ему противостоять. Но сегодня Россия противостоит Западу без знамени, без понимания того, что происходит. Возвращение к идеалу Святой Руси придаст смысл этому противостоянию, к тому же сделает нас сильнее. «Кто на тебя, когда Господь с тобой?» Всё равно будет тяжело, но станет хоть понятно, за что страдаем.
Это ответ тем, кто уже решил, что возвращение к идеалу Святой Руси дорого выйдет России – весьма влиятельные мировые силы нам этого не простят, да и внутри страны возникнет ожесточенное сопротивление. Да, это так и есть. Осталось лишь понять, что это обострение всё равно неизбежно, и либо мы пойдем на него со смыслом, реализуя своё высшее предназначение, либо без смысла, как сейчас, ещё и обижаясь на наших врагов, что они не хотят понять, какие мы хорошие.
Все умрут – не переживайте. Но можно умереть на поле боя с оружием в руках, а можно сдохнуть от голода в концлагере. Сколько не пляши перед охраной за дополнительный паёк, всё равно же сдохнешь. И если Россия ради выживания окончательно отречется от идеала Святой Руси, она не только не выживет, но и напротив – гораздо раньше прекратит своё существование. Такая уж у нас страна, что без смысла она существовать не сможет.
Образ будущего
Ваш покорный слуга – не футуролог, мне ни чего не известно о будущем. Я представления не имею о том, какой станет Россия через 50 лет или через 100, произойдет ли в ней оздоровление духовного климата, или наоборот. Я не страдаю розовым оптимизмом и не занимаюсь политической демагогией, а потому не стану кричать: «Мы победим!» Я знаю, чем закончится мировая история, но мне не известно, чем закончится история России. Однако у меня есть представления о том, что для России лучше, а что хуже. У меня есть идеальный образ будущего, к которому России стоило бы стремиться. Этот образ нет смысла детализировать, пока до дела не дошло, да и не должен это делать один человек. Поэтому ограничусь изложением самых общих принципов.
Россия должна стать государством русского народа. Фактически она и сейчас таковой является, но юридически Россия – государство многонациональное. Это очень странно, если учесть, что по международным нормам мононациональной является страна, более 80% населения которой принадлежит к одному народу, а в России русских 84%. Значит, решили объявить Россию многонациональной либо остолопы, либо откровенные враги. Только остолопы могут думать, что многонациональной является страна, где живет много национальностей. В любой стране живет много национальностей, но многонациональной можно считать только такую страну, где ни одна из национальностей не доминирует. А враги забили в нашу Конституцию принцип многонациональности с целью принизить значение русского народа, а в перспективе вообще растворить его в безликой массе «россиян». Полагаю, что это сделали не остолопы, а враги, а остолопы при этом кивали. Чтобы стереть даже память о русском народе, наши враги растоптали даже международные нормы, во всех остальных случаях для них драгоценные.
Многонациональность России – логический абсурд, это понимает даже Михаил Веллер, которого трудно заподозрить в излишней приверженности к традиционализму: «Интересы русского народа будут безоговорочной доминантой… Человек – существо системное. Народ – это система. Национальность – это совокупность качеств и признаков принадлежности к системе. А нам пытаются впарить, что это ни чего не значит. Или это страна русских, в которую на равных правах вливаются другие, или это страна всех в ней живущих, где русские лишь равные среди равных. Но тогда прощайтесь с единой страной».
Но к каким юридическим последствиям приведет объявление нашей страны мононациональной и признание того бесспорного факта, что Россия есть государство русского народа? Опять же, только остолопы могут подумать, что русские в этом случае станут «нацией господ» и начнут угнетать другие народы.
Россия – дом русского народа. Русские построили этот дом для себя. В нашем доме не возбраняется жить и любому другому народу. Но правила проживания устанавливает русский народ в соответствии со своими национальными традициями. Отнюдь не переоценивая значение традиций, мы констатируем тот факт, что русские традиции тесно связаны с универсальной Истиной и было бы нелепо не использовать этот факт для утверждения Истины.
Например, исламская традиция допускает многоженство. Если государство исламское, гражданское право так же может допускать многоженство. Но если государство христианское, то законодательство может допускать только моногамию. И однополые браки не могут быть разрешены законом, потому что в Библии содомия объявлена смертным грехом. При этом, если шариат предусматривает за содомию смертную казнь, то в христианском государстве такого быть не может. У нас нет обычая убивать за грех.
Второй принцип, неразрывно связанный с первым: православие – религия русского народа. Православие в России не должно быть религией государственной, оно должно стать религией национальной. Церковь и государство сосуществуют согласно византийскому принципу симфонии. Это разделение властей на гражданскую и духовную. Государство поддерживает Церковь материально, Церковь поддерживает государство духовно. В ряде случаев государственный закон обязателен для церковных структур, в ряде случаев церковный закон обязателен для государственных структур. Но безусловно признается приоритет канонического права над гражданским. Любой закон, противоречащий нормам канонического права, автоматически считается недействительным. А каноническое право много что регламентирует, включая размер банковских процентов (максимум – 12% годовых).
Когда мы говорим о том, что в русском государстве правила будут устанавливать русские, речь идет прежде всего о религиозных нормах. Мусульмане вправе запретить в своем государстве продажу свинины и алкоголя, но в русском государстве они не смогут даже поставить этот вопрос. При этом ни кто же не будет насильно кормить их свининой и поить вином. Религия есть дело свободного человека, принуждения тут быть не может, ни кто ни кого не будет насильственно христианизировать. В русском государстве человек, конечно, будет иметь право исповедовать ислам или буддизм, но свободная проповедь нехристианских религий будет безусловно запрещена. Свободно проповедовать ислам или буддизм можно будет только в местах компактного проживания мусульман и буддистов. А так, пожалуйста – создавайте общины, стройте храмы (там где вам разрешат), издавайте и продавайте свою литературу (там где вам разрешат). При этом ни в одной точке русского государства не может быть запрещено строительство православного храма или продажа православной литературы.
Запрещать – вообще дело скверное, но иногда приходится. Если нехристианские религии будут иметь ограниченную свободу, то антихристианские религии будут запрещены. Например, сатанизм и некоторые его вариации. Как это совмещается с богодарованной свободой? Просто. Сатанизм не будет криминализован, то есть исповедание сатанизма не будет считаться преступлением. Человек вправе гробить свою душу любым способом, каким пожелает. Но создание устойчивой сатанинской группы – уже преступление, даже если эта группа вообще не выходила на улицу. Каждый человек свободен делать что захочет со своей собственной душой, но в некоторых случаях к душам других людей он не смеет даже прикасаться. Так же каждый человек вправе быть гомосексуалистом, но создание подпольного гей-клуба – преступление. Ну что ты будешь делать – правила здесь устанавливают русские.
Так же будет полностью запрещена пропаганда некоторых политических направлений. Вне закона безусловно окажутся расизм, либерализм и марксизм. Всё это идеологии не просто противные. Они богопротивные. В русском государстве ни кто не будет иметь право свободно губить души других людей. Только свою собственную.
Но что значит быть русским? Этому вопросу я посвятил одноименный очерк, сейчас ограничусь лишь одним замечанием. Как-то один грузинский князь сказал: «Русским можно стать, грузином надо родиться». А ведь и правда. Грузинская душа – это такой тонкий и сложный узор, это такое невероятное хитросплетение самых изысканных нитей, которые едва видны, но без которых рисунок распадается, что любая попытка скопировать этот узор ни чего кроме смеха не вызовет. Воистину, грузином надо родиться. Хотя грузины – православные, но, проживая в Грузии, стать православным, совсем не значит стать грузином. А вот стать православным, проживая в России – это уже без малого стать русским. Конечно, русская душа тоже несводима к нашей вере, но там ещё совсем немного надо добавить. Если немец, который принял православие, примет так же в качестве родного русский язык, полюбит русскую культуру, ощутит русскую историю, как свою, то это уже русский, и это полностью возможно уже во втором поколении. Это совсем не сложно, надо только желание иметь. Примеров – тьма.
Если ты живешь в России, но ты не русский, а правила здесь устанавливают русские, так ведь и ты можешь стать русским, а твои дети, так и вовсе без проблем. Не хочешь – не надо, твоё дело. Главное понять, что здесь нет ни какого предопределения, быть ли человеку русским – это вопрос личного выбора. Русская судьба – универсальна, и русский смысл универсален, они имеют не просто национальное, но всемирное, даже космическое значение, поэтому, наверное, стать русским гораздо проще, чем войти в любой другой народ. Русская душа готова вместить в себя весь мир. Вот почему русские не могут быть националистами. Мы не склонны противопоставлять себя другим народам, мы склонны вбирать их в себя, не просто делая их такими как мы, но и сами делаясь чуточку такими, как они, при этом ни сколько не теряя своей коренной самобытности, но обогащая её. Русский человек не боится «инаковости», он относится к ней с большим интересом и любопытством, вот почему настоящий русский не может быть ксенофобом. По отношению к любому другому народу, даже самому малому, русский видит себя скорее учеником, чем учителем, и вот именно поэтому русский имеет моральное право быть учителем. Так что русское государство – это совсем не страшно, господа. Это здорово. Для всех.
***
О монархии и демократии мы уже всё сказали. В монархическом государстве не может быть демократии, так же как в огне не может быть снега. Однако, монархия не только допускает, но и прямо нуждается в широчайшем народном самоуправлении. Царь получает власть не от народа, а от Бога, но часть этой власти царь делегирует народу. Люди на земле сами должны решать, как им жить и что им делать. Там, где все знают друг друга в лицо, людям виднее, кому доверить решать местные вопросы, пусть выбирают лучших из своей среды, ведь с высоты трона деталей не видно. Скажете, это и будет демократия, и теоретические тонкости тут мало значат? Но демократия и самоуправление похожи только внешне, по сути между ними нет ни чего общего. Когда царь передает часть своей власти на самый низ общества, он сохраняет за собой контроль за тем, как употребляется дарованная им власть. Царь неподотчетен перед народом, а вот представители народа подотчетны перед царем за успехи и провалы местного самоуправления. В случае провалов губернатор по воле царя мизинцем сковырнет зарвавшегося волостного старосту, и тот не станет верещать, что получил свою власть от народа, потому что это не так.
Губернатора, конечно, назначает царь, а волостного старосту пусть избирают люди. Но между губернией и волостью есть ещё один уровень – уездный. Тут можно по-разному. Уездных начальников, наверное, всё же лучше назначать губернаторам, но рядом с руководителями уездов могут быть и уездные органы местного самоуправления из выбранных людьми представителей. Но это уже детали, их не сложно дотянуть, когда дойдет до дела.
При государе обязательно должен быть совещательный орган из выборных представителей губерний. Это ни разу не парламент. Это орган исключительно и только совещательный. Это способ общения царя и народа. Смысл его в том, чтобы государь слышал голос земель и не отрывался от реальности. Это можно назвать государственным советом или царской думой. И Земские Соборы, может быть стоило бы собирать регулярно. Смысл Земского Собора – совсем другой. Собор – коллективный орган боговластия наряду с единоличным органом боговластия – царем. Собор – способ поиска Божьей воли, его смысл в том, чтобы придать боговластию более устойчивые формы.
Если в работе органов местного самоуправления, так же как и в работе совещательного органа при государе, могут принимать участие подданные русского царя независимо от вероисповедания, то в работе Земского Собора могут участвовать только православные по причинам, которые нет необходимости объяснять.
***
Должна ли Россия стать империей? В этом нет уверенности. После того, как от нашей страны отвалились 14 приличных кусков, которых хватило на целую вереницу суверенных государств, что делает Россию империй? Наличие в ней Кавказа и Татарстана? Откровенно говоря, маловато для имперских амбиций.
И раньше-то Россия не была вполне империей. Даже когда наша страна находилась на пике могущества, можно было сказать, что русскому царю не идет титул императора. Царь он и есть царь. Что ещё за император? Выдумка. Петр принял титул императора совершенно произвольно, чтобы звучать погромче, его совсем не заботило, много ли у него оснований считать свою страну империей.
Что вообще дает такие основания? Когда монархию с полным законным правом можно назвать империй? В строгом смысле слова император – это царь царей. В императорском титуле появляется необходимость только тогда, когда монархия включает в себя другие монархии. Если среди подданных императора есть полноценные цари, то его достоинство уже невозможно обозначить ни каким титулом, кроме императорского. Так было, например, в Германской империи, где императору подчинялись короли и курфюрсты, то есть полноценные монархи.
Было ли такое когда-нибудь в России? На пике могущества в известном смысле – да. Грузия и Армения были древними царствами, Казань была царством, Польша – королевством, Финляндия – великим княжеством, азиатские эмиры были монархами, да и крымские Гиреи имели монаршее достоинство. Специфика российской империи была в том, что русский царь окучил все короны в своём личном сундуке, то есть он всё-таки не был царем царей, он был «много раз царем». В известном смысле это все же можно считать империей, но когда это было, и что нам осталось от былого величия? Какие короны сегодня могут быть в сундуке у русского монарха? Корона Казанского царства? Да ещё корона Гиреев, которую мы недавно вернули? Про них можно вообще не вспоминать, уж больно жемчуг мелкий на этих коронах.
Не всегда объявляют себя империями даже те монархии, которые имеют на это право. Например, Соединенное королевство Великобритания. Когда-то на их территории было множество вполне полноценных королей, а Шотландия так это уже весьма серьезная древняя монархия, и Уэльс тоже, да ещё кусок Ирландии. Британская корона это по сути корона имперская, но Великобритания ограничилась скромным названием соединенного королевства. В своё время существовало условное название «Британская империя», но оно использовалось лишь для обозначения суммы колоний, и английские короли отнюдь не считали, что управление Британской империей дает им право на титул императора. Официально британским монархам принадлежал лишь титул императоров Индии. Тут уж было ни куда не деться, Индией правили раджи – полноценные монархи, причем, они сохраняли свою власть, и власть над ними иначе, как императорской невозможно было назвать. И сегодня в сундуке у английской королевы куда побольше корон, чем могло бы быть у русского царя, но там – королевство. А мы хотим считать Россию империей?
