Сергей Эрнестович Поляков
Концепты и другие конструкции сознания
Часть III
Объективная психическая реальность
Глава 3.1
История теорий, имеющих отношение к проблеме объективной психической реальности
Ю. Фримен и Г. Сколимовский (2000, с. 268) справедливо замечают, что в современной философии нет ни одной идеи, которую нельзя было бы проследить вплоть до Древней Греции. Нетрудно разыскать предшественников почти любой «новаторской» мысли или доктрины. У всех значительных доктрин такие же давние корни, как у всей нашей интеллектуальной традиции.
Сказанное в полной мере относится и к тому, что я называю объективной психической реальностью. О ней и ее идеальных объектах, называя ее по-разному, рассматривая ее разные аспекты и в разной связи, писали так много авторов, что невозможно перечислить их всех: мир идей и мир эйдосов (цит. по: Платон, 1949); описываемые им же универсальные совершенные формы Сократа (Платон, 1993): бытие само по себе, равное само по себе, прекрасное само по себе; вещи, которые не истинны и не ложны (Г. Галилей; цит. по: А. В. Койре, 2003, с. 128–153); врожденные идеи (Р. Декарт, 1994); модусы (Б. Спиноза, 1957); априорные категории сознания, чистые априорные суждения, идеи разума, иллюзорные ошибки и видимости разума (И. Кант, 1980; 1994); абсолютная идея, объективный дух и универсум, мировой дух, мировой разум (Г. Гегель, 2000); универсум высказываний в себе и истин в себе, суждения сами по себе (Б. Больцано; цит. по: К. Р. Поппер, 2002, с. 109); мировая воля (А. Шопенгауэр, 2011); коллективный дух, душа народа (В. Вундт, 2002, с. 778); третья область и универсум объективного содержания мысли (Г. Фреге; цит. по: К. Поппер, 1983, с. 440); миры мысли (У. Джеймс, 2000); царство чистых предельных форм, жизненный мир, общий дух, общая воля народа (Э. Гуссерль, 1995, с. 322); коллективные представления, факты коллективного сознания (Э. Дюркгейм, 1995); объективный дух, исторически-духовный мир (Н. Гартман, 1997); душа культуры (О. Шпенглер, 2006); соборное сознание (С. Н. Трубецкой, 1994); символический универсум (Э. Кассирер, 2002); мир универсалий (Б. Рассел, 2000); единовременное культурное качество (П. Сорокин, 2007); ноосфера (Э. Леруа[142], П. Тейяр де Шарден, 2001; В. И. Вернадский, 1944); космическое сознание (Э. Фромм, 2004); коллективный опыт человечества (Л. Н. Гумилев, 2004); третий мир (К. Поппер, 2002; 1983); космическое бессознательное (Д. Судзуки, 1997); душа толпы (Г. Лебон, 1995); бессознательное как речь «Другого» (Ж. Лакан; цит. по: П. Горностай[143]); коллективные представления, коллективное сознание (Л. Леви-Брюль, 1999); жизненное пространство (К. Левин, 2000); мир Платона (Р. Пенроуз, 2010); идея мира смыслов как пограничного царства, расположенного между миром ценностей и миром бытия (Г. Риккерт, 1998); коллективное бессознательное (К. Юнг, 1991); логосфера (Р. Барт, 1994); групповая душа, объективный дух, групповой дух, социальная сфера современников и историческая сфера предков (М. Шелер, 2011); бессознательные структуры (К. Леви-Стросс, 2001; М. Фуко, 2004); предрассудки (Х.-Г. Гадамер, 1988); смысловое поле (Л. С. Выготский, 2005); воображаемый музей (А. Мальро, 2005); коллективное верование, социальная вера, мир обычаев, мышление эпохи, идеи эпохи, дух времени (Х. Ортега-и-Гассет, 1997); транссубъективное пространство (Д. Н. Узнадзе, 2004); символический универсум, смысловой универсум, объективная социальная структура (П. Бергер и Т. Лукман, 1995); жизненный мир (Л. Бинсвангер, 1999); интеллигибельная материя (М. К. Мамардашвили, 1998); многомерный мир (А. Н. Леонтьев, 1983); действительность второго порядка (П. Вацлавик (P. Watzlawick, 1977)); семантическая вселенная (В. Налимов, 2007); семиосфера (Ю. Лотман, 2004); мир значений (А. А. Леонтьев, 2001); психосфера (В. А. Звегинцев, 1968); знаемый мир (А. Д. Логвиненко, 1985); глобальная социальная память (М. А. Розов, 2009); мир субъективных категорий (О. А. Корнилов, 2013); надындивидуальные, надсознательные явления (А. Г. Асмолов, 1979); многомерное пространство жизни (В. Е. Клочко, 2012); общественное сознание (советский марксизм); массовое сознание, коллективное сознание, социальное сознание или дух, коллективная душа, народный дух, дух нации, логические предметы, идеальные предметы, идеальная структура вещи, интерсубъективный мир и т. д. и т. п. Очевидно, что этот далеко не полный-перечень можно еще долго продолжать. Например, только среди предшественников, создавших теории, сходные с его теорией «третьего мира», К. Поппер (2008, с. 83) указывает Гесиода, Ксенофана, Гераклита, Парменида, Платона, Аристотеля, стоиков, Плотина, Лейбница, Больцано и Фреге.
Трудно напрямую соотносить множество перечисленных мною выше конструктов разных исследователей с психическими конструкциями, входящими в то, что я обозначаю понятием объективная психическая реальность, из-за существенных различий в общеконцептуальной структуре прошлых и современных представлений о мире, то есть из-за разной концептуализации мира разными исследователями. Однако совершенно очевидно, что и эти, и многие другие авторы говорили примерно об одном и том же, понимая это каждый по-своему и рассматривая с разных позиций. Как видно из приведенного выше списка, уже более 2000 лет мыслители обсуждают объективный психический мир, выделяя его наряду с объективным физическим миром и субъективным психическим миром индивидуального сознания. Особенно широко стала обсуждаться эта проблема в XIX–XX вв. Приведу лишь некоторые характерные примеры.
Начну с Э. Кассирера, который, правда, цитирует еще Эпиктета: «То, что мешает человеку и тревожит его, – говорит Эпиктет, – это не вещи, а его мнения и фантазии о вещах» (1988, с. 29).
Сам Э. Кассирер считает (с. 28–29), что человек в отличие от других животных живет не только в физическом, но и в символическом универсуме. Части этого универсума: язык, миф, искусство, религия. Из них сплетается символическая сеть, сложная ткань человеческого опыта. Человек не может ничего видеть и знать без вмешательства этого искусственного посредника – лингвистических форм, художественных образов, мифических символов или религиозных ритуалов. Даже в практической сфере человек не может жить в мире строгих фактов или сообразно со своими желаниями и потребностями.
Э. Дюркгейм пишет об особой коллективной психической сущности: «Соединяясь в одно целое, проникая друг в друга, сливаясь, индивидуальные души порождают, если угодно, психическое существо, но составляющее психическую индивидуальность нового типа. В природе именно этой индивидуальности, а не в природе составляющих ее элементов нужно искать вероятные и определяющие причины, которые здесь появляются» (цит. по: С. Московичи, 1998, с. 28).
Очевидно, что никакой «коллективной психической сущности» нет и не может быть, так как бывают только индивидуальные психические сущности, но что-то, имитирующее ее наличие, все же есть. Что?
Н. Гартман (2003, с. 96) замечает, что мир духа составляет еще одну особую сферу бытия, а жизнь и судьбу объективного духа можно постичь и описать. Загадочным, однако, остается, по мнению автора, способ его бытия: «Этот загадочный способ бытия невольно склоняет к метафизическим тезисам. …Речь идет о способе бытия очень известных и важных предметов: языка, права, обычаев, этики, искусства, религии, науки…» (с. 96).
М. Шелер (2011, с. 15) полагает, что повсюду, где мы имеем дело с человеческим обществом, и во все времена мы встречаем нечто вроде «объективного духа» – воплощенный в какой-либо материи или деятельности смысл. Например, орудия труда, произведения искусства, язык, шрифт (письменность), институты, нравы, обычаи, ритуалы (обряды), церемонии. Встречаем изменчивую структуру «духа» группы, духа, обладающего по отношению к отдельному существу значимостью и силой, которые являются более или менее обязывающими или переживаются как «связывающие». Автор говорит об объективных смыслах культуры и комплексах духовных актов, в которых они конституируются, сохраняются и изменяются.
Что же это за «объективный дух» и «объективные смыслы»?
Х. Ортега-и-Гассет (1997, с. 267–268) указывает, что человек живет в мире убеждений. Большинство из них являются общими для всех людей одной с ним эпохи. Автор называет его «значимым миром» и «духом времени», подчеркивая не только его реальность, которую придают ему наши убеждения, но и то, что он навязан нам в качестве «главнейшего ингредиента наших обстоятельств». Подобно тому как любой из нас сталкивается с собственным телом, которое досталось нам случайно, и мы обречены пребывать в нем и жить с ним, человек сталкивается и с идеями своего времени и вынужден жить с ними и в них. Этот значимый мир – дух времени, ориентируясь на который и в связи с которым мы живем, соотнося с ним свои действия, изменяется с каждым новым поколением, поскольку предыдущее оставило в нем какой-то свой след, изменило его в большей или меньшей степени по сравнению с тем, каким оно его застало.
Я полагаю, однако, что мы не просто сталкиваемся с идеями и живем с ними и в них, как пишет автор. Идеи эти буквально создают наш мир, его объекты, его события, его структуры. Предлагая нам готовые репрезентации окружающего мира, они тем самым конституируют этот мир вокруг нас.
М. К. Мамардашвили (2002, с. 21) напоминает о некоем культурном «котле», в котором человек «варится» и в котором продуцируется нечто природой не порождаемое. «Котел» этот – человеческое изобретение. Мифы, ритуалы, символы изобретены человеком. Все это «упаковано» в многотысячелетнюю историю, и «раскрутить» ее почти невозможно. Есть лишь неизменная, уходящая на многие века и тысячелетия вглубь безымянная масса мифа.
Дж. Лакофф утверждает (2004, с. 274–275), что культурные категории реальны. Правительства реальны, но только потому, что люди придумали их и затем действовали в согласии с этой концептуализацией. Продукты человеческого воображения играют огромную роль в создании реальности. Деревья и скалы могут существовать независимо от человеческого ума, но правительства – не могут.
Это очень важное наблюдение. Действительно, правительства не могут существовать независимо от человеческого ума. Более того, только в нем они и существуют. И, кстати, далеко не только правительства, но и множество других объектов, в физическом существовании которых не принято сомневаться, присутствуют лишь в человеческом сознании. Я лишь дополнил бы слова Дж. Лакоффа тем, что даже предметы, то есть «деревья и скалы», на самом деле далеко не так независимы от человеческого ума, как принято считать.
К. Поппер, больше, чем другие исследователи, преуспевший в описании того, что имеет прямое отношение к объективной психической реальности, пишет о «третьем мире» так: «Обитателями моего третьего мира являются, прежде всего, теоретические системы; не менее важными его жителями являются проблемы и проблемные ситуации. Однако его наиболее важными обитателями… являются критические рассуждения и то, что по аналогии с физическим состоянием или состоянием сознания можно назвать состоянием дискуссий или состоянием критических споров; конечно, сюда относится и содержание журналов, книг и библиотек» (2002, с. 109). «…Третий мир есть естественный продукт человеческого существа, подобно тому как паутина является продуктом поведения паука… третий мир в значительной степени автономен, хотя мы постоянно воздействуем на него и подвергаемся воздействию с его стороны. Он является автономным, несмотря на то что он есть продукт нашей деятельности и обладает сильным обратным воздействием на нас, то есть воздействием на нас как жителей второго и даже первого мира… в результате указанного взаимодействия между нами и третьим миром происходит рост объективного знания, и существует тесная аналогия между ростом знания и биологическим ростом, то есть эволюцией растений и животных» (с. 114).
П. Бергер и Т. Лукман (1995, с. 9–36, 295) утверждают, что реальность социально конструируется, и социология знания должна анализировать процессы, посредством которых это происходит. Они полагают, что человек биологически предопределен к конструированию мира, в котором живет. Сконструированный мир превращается для него в доминирующую и определяющую реальность. Человек творит реальность и тем самым творит самого себя.
П. Вацлавик (2001, с. 106) утверждает, что «действительность второго порядка» является результатом коммуникации. Ни одно высокоорганизованное живое существо не смогло бы выжить, если бы ему предстояло постигать мир в полном одиночестве. Низшие формы жизни снабжены «генетической инструкцией» и безжалостно уничтожаются, если их генетическая программа утрачивает соответствие миру. У человека в основе всего лежит его социальная природа. Коммуникация обеспечивает человека инструкциями относительно того, как именно следует видеть мир.
В. В. Миронов и А. В. Иванов (2005, с. 267) отмечают, что взгляд на знание и бытие фундаментальных идей как на особую реальность разделяли и разделяют крупнейшие ученые из разных областей научного знания: математик Г. Кантор, логик Г. Фреге, физик В. Гейзенберг, биолог А. А. Любищев и др.
Давайте попробуем последовательно разобраться в том, что же представляет собой сущность, которую я обозначаю понятием объективная психическая реальность Но начать, как обычно, имеет смысл с определения понятий.
Глава 3.2
Об объективной реальности
3.2.1. Объективность в психологии
Еще раз напомню, что в современной науке преобладает объективистская точка зрения. Что же такое объективность?
Г. В. Осипов в Социологическом энциклопедическом словаре определяет объективность как «…1. Действительное, независимое от воли и сознания человека существование мира, предметов, их свойств и отношений; принадлежность к объективной реальности. 2. Содержание знания, соответствующее объекту. 3. Беспристрастность, непредвзятость, соответствие объективной действительности» (1998, с. 216).
А. Ребер предлагает в своем словаре несколько определений: «Объективный. 1. Основное значение здесь происходит из представления об объекте как предмете, который является реальным, очевидным или физическим и, следовательно, состояние или функция которого доступны публичной верификации, имеют внешние проявления и не зависят от внутреннего, психического или субъективного опыта… 2. Характеристика предмета, суть которого определяется с помощью физического измерения. Вес, длина волны и частота звуковой волны – “объективные” характеристики предметов, соответствующие “субъективным” измерениям тяжести, цвета и звука… 4. Внешний по отношению к телу или сознанию…» (2000, с. 541).
В Современном философском словаре читаем: объективный – «свойство реальности быть независимой от субъекта, а также способность субъекта фиксировать реальность как не зависящую от него и его познания» (В. Е. Кемеров, 2004, с. 480–481).
Перечисленные определения характерны для объективистского подхода, согласно которому вне и независимо от человека существует объективный предметный физический мир.
Между тем уже И. Кант, например, относится к этому понятию гораздо осторожнее: «Если нечто верно для всякого, находящегося в своем уме, значит, это нечто имеет объективные и достаточные основания» (цит. по: Ю. Фримен и Г. Сколимовский, 2000, с. 246).
А. Пуанкаре тоже не столь категоричен: «…что объективно, то должно быть обще многим умам и, значит, должно иметь способность передаваться от одного к другому; а так как эта передача может происходить лишь “дискурсивным” путем… то мы вынуждены сделать заключение: путь к объективности есть путь общения посредством речи (рассуждений, логики)» (1983, с. 275).
Ю. Фримен и Г. Сколимовский (2000, с. 222–225) предлагают рассматривать раздельно то, что они называют «объективностью по отношению к фактам (фактуальной объективностью)» и «объективностью по отношению к правилам (объективностью по правилам)», устанавливающим объективность по общественному соглашению. Первая, по их мнению (с которым можно только согласиться), недостижима, и все ориентируются на достижение межсубъектного согласия, на коллективное подтверждение, обладающее «объективностью по правилам». Причем, по словам авторов, «объективное по правилам» мы принимаем так, как если бы это было истинно по сути, а не только по соглашению. При этом межсубъектное согласие понимается как перевод термина «объективность» на язык практики или действия. Хотя объективность по правилам говорит лишь об общественном соглашении, а не о фактах.
Мы подробно обсуждали выше, что вне человека и без него нет объективного предметного мира. Предмет – это субъективная индивидуальная чувственная репрезентация никак иначе не доступного конкретному человеку элемента объективной «реальности в себе». Следовательно, даже предмет может быть «объективен» только по общественному соглашению.
Дж. Лакофф (2004, с. 343–344) утверждает, что объективность не означает соответствия точке зрения божественного видения. Объективность заключается в том, чтобы подняться выше предрассудков и для начала осознать, что у нас самих есть предрассудки. Главный их источник – наша концептуальная система. Объективизм предполагает, что есть лишь один способ концептуализации. Мы же, чтобы быть объективными, должны осознать, что у нас есть специфическая концептуальная система, хотя могут существовать и альтернативные системы.
Автор (с. 244–245) предлагает еще одно значение термина. Он пишет, что в нашем обществе существует важнейшая народная теория, согласно которой быть объективным – значит быть беспристрастным. Эта теория подразумевает, что решения должны приниматься исходя из максимально «объективных» оснований. Но человеческим суждениям и оценкам свойственно быть ошибочными и часто основываться на предубеждениях. Для людей, принимающих решения, объективность – лучший способ избежать ответственности. Если решение основывается на «объективных» критериях, тогда тот, кто его принял, прав. К тому же принято считать, что объективистская метафизика эффективно работает. Хотя, по мнению автора, не факт, что она действительно эффективна.
А. Ребер определяет и понятие субъективный: «1. …а) Личный – тот, который является субъективным, то есть внутренним, персональным, недоступным для общественного рассмотрения… б) Мысленный или когнитивный – субъективный – значит ощущаемый или психический в противовес физическому или соматическому… в) Индивидуальный – субъективный, то есть единственный, с участием только одного человека… 2. Не являющийся непосредственно публичным, незнакомый кому-либо еще…» (2000а, с. 329–330).
Это понятие вызывает гораздо меньше возражений у исследователей и дискуссий в литературе.
Парадоксально, но в психологии и сегодня доминирует классический объективизм, который продолжает играть мощную негативную роль там, где, казалось бы, должен был доминировать субъективизм. Надо с удивлением признать, что физики опередили психологов на «чужом» для них «поле», поставив под сомнение даже в собственной науке адекватность объективистского подхода и вовсе отказавшись от него в физике квантовой.
Э. Шредингер, например, в середине XX в. пишет: «Под этим (принципом объективизации. – Авт) я понимаю то, что часто называют “гипотезой реального мира”, который нас окружает. Я утверждаю, что это равносильно определенному упрощению, которое мы приняли с целью решения бесконечно сложной задачи природы. …Мы исключаем Субъект Познания из области природы, которую стремимся понять. Мы собственной персоной отступаем на шаг назад, входя в роль внешнего наблюдателя, не являющегося частью мира, который благодаря этой самой процедуре становится объективным миром. …Я, так сказать, помещаю свое собственное ощущающее “Я” (которое построило этот мир в виде ментального продукта) обратно в него – со всем адом катастрофических логических последствий, вытекающих из вышеобозначенной цепочки неверных выводов. …Пока разрешите лишь отметить две наиболее вопиющие антиномии, возникающие в силу незнания нами того факта, что умеренно удовлетворительная картина мира была достигнута высокой ценой: за счет удаления нас с картины и занятия позиции стороннего наблюдателя» (2000, с. 38–39).
О том же говорит и В. Гейзенберг: «…разделение мира на субъективную и объективную области явилось бы чрезвычайным упрощением действительности» (2004, с. 69).
С учетом такой позиции физиков достаточно странно выглядит основное на сегодняшний день направление развития психологии – когнитивное, которое занимается «объективными» исследованиями самого субъективного предмета из всех возможных – психики. И самая многочисленная на сегодня группа психологов, вооруженных так называемыми «объективными»[144] методами исследования, пытается «объективизировать» эту субъективную сущность и ее столь же субъективные проявления.
К. Поппер (2000, с. 305), обсуждая одно из значений понятия объективность, справедливо замечает, что нельзя считать, будто объективность науки зависит от объективности ученого, а позиция представителя естественных наук более объективна, чем позиция представителя общественных наук.
Представления здравого смысла об объективном и субъективном условны. Далеко не все то, что очевидно и реально для нашего здравого смысла, действительно объективно. Например, наша собственная зубная боль субъективна, но она для нас гораздо очевиднее и реальнее, чем некоторые предметы окружающего мира. В то же время не все объективное является физическим. Например, общественное мнение. Характеристика объективного как внешнего по отношению к телу или сознанию тоже достаточно спорная. Так, содержание сознания Петра является внешним по отношению к моему или вашему сознанию. Но из этого не следует, что оно объективно.
Учитывая то, что даже один и тот же элемент объективного физического мира, например цвет конкретного предмета, конституируется сознаниями двух людей по-разному, встает вопрос: что же такое объективность окружающего нас мира? Если один человек различает зеленое и красное, а другой (дальтоник) не различает это зеленое и красное, то в чем тогда заключается объективность цвета предмета, например? Только в том, что у большинства людей чувственные репрезентации его сходны?
Объективное – это не то, что двое видят одинаково, и не то, что якобы репрезентируется в их сознании одинаковыми концептами, потому что нет ничего такого, что они видят одинаково, и у них нет совершенно одинаковых концептов. Объективно то, что двое способны репрезентировать и по поводу чего могут прийти к согласию. Сами же их чувственныеобразы и концепты – субъективны и индивидуальны. Тогда как же люди понимают друг друга и приходят к согласию?
Существуют ли вообще «объективное наблюдение», «объективный опыт», «объективная наука» и т. д.? Наблюдение, например, – это всегда акт сознания, то есть по своей сути это всегда субъективный акт. Поэтому нельзя в строгом смысле этого слова говорить об «объективном наблюдении». Однако этот термин широко применяется в тех случаях, когда, например, описывается восприятие одного и того же элемента «реальности в себе» разными людьми. Предполагается, что в этом случае у наблюдателей возникают одинаковые образы его восприятия, хотя любые образы восприятия у наблюдателей всегда уникальны и субъективны, то есть различаются, даже если они похожи. Тем не менее на основании их сходства часто делается ошибочный вывод об объективности наблюдения, то есть его независимости от наблюдателя.
В научной литературе постоянно встречается понятие объективный наблюдатель, что вообще нонсенс, так как любой наблюдатель по своей природе субъективен. То же самое верно и в отношении понятий объективный эксперимент и объективный опыт, обозначающих многократно воспроизводимый однотипный процесс, за которым наблюдают разные наблюдатели. Это же касается и понятия объективная наука, которая представляет собой совокупность теорий и гипотез, то есть преимущественно вербальных моделей реальности, созданных исследователями в процессе их наблюдения за экспериментально вызванными изменениями реальности, теорий и гипотез, принятых большинством исследователей в качестве истинных на данном уровне развития знания, то есть, по определению Ю. Фримена и Г. Сколимовского (2000, с. 224–225), истинных не фактически, а по соглашению.
Д. Серл (2002, с. 37) пишет, что с XVII в. образованные люди стали принимать в качестве абсолютной истины предпосылку о том, что реальность объективна. По его словам, это допущение многократно доказало свою полезность для нас, но оно очевидно ложное. Данный факт обнаруживает даже наша рефлексия. Тем не менее это допущение привело к мнению, будто единственно «научным» путем изучения сознания является изучение его как набора «объективных» феноменов.
Я полагаю, что субъективность и объективность – лишь понятия, обозначающие очередные наши психические конструкции, репрезентирующие некие способы познания, искусственно противопоставленные друг другу. Но есть ли и то и другое, если все наше познание всегда субъективно и никакого иного познания нет и в принципе быть не может? Другое дело, что, сравнивая репрезентации окружающего мира у разных людей, мы обнаруживаем в этих репрезентациях либо сходство, либо различие. Понятия объективность и субъективность обозначают умозрительные, хотя и гипостазированные человеком, сущности. К тому же сущности крайне аморфные, с расплывающимися границами, а потому условно полезные. Это становится еще более очевидно, если мы попробуем определить их по-новому.
Объективное – понятие, обозначающее концепт, репрезентирующий гипотетическое свойство «реальности в себе», позволяющее ей быть чувственно и очень сходно репрезентированной разными наблюдателями (субъектами) одновременно или одним и тем же наблюдателем повторно.
Субъективное – понятие, обозначающее концепт, репрезентирующий свойство психических явлений, заключающееся в их недоступности всем, кроме переживающего их человека (субъекта).
Бесполезность этих понятий демонстрирует, например, вопрос: субъективны или объективны вербальные психические репрезентации окружающего мира, которые существуют в сознании человека, например его знания? Пока эти знания только его, они субъективны. Но как только и если они становятся частью объективной психической реальности, они превращаются в объективные, то есть доступные всем. Однако, даже становясь объективными, они не обязательно истинны, что противоречит доминирующей сегодня в науке объективистской парадигме.
У нас есть все основания отказаться от понятий объективное и субъективное Однако на практике гораздо проще ввести в культуру новый, пусть даже неудачный, концепт (и понятие), чем убрать из нее неудачный концепт (и понятие), поэтому нам придется считаться с фактом наличия в ней концептов (и понятий) объективное и субъективное и даже пытаться использовать их далее. С понятием объективное я буду ниже связывать нечто относительно независимое от конкретного субъекта, хотя и проявляющееся в его субъективных психических репрезентациях, нечто доступное многим людям и чаще имеющее внешнюю по отношению к ним локализацию.
