Лучше, чем Чинаски

Он остался в мире, выцветшем до оттенков боли. Данное ей слово — последняя нить, связывающая его с жизнью. Обещание, которое стало проклятием и единственным смыслом. Успех и улыбки — лишь декорации для медленного саморазрушения. В ритме ночных клубов, в горьком послевкусии виски, в мимолётной теплоте чужих прикосновений он пытается заглушить эхо её голоса. Но тишина между вспышками веселья становится только громче, а сарказм — острее бритвы, рассекающей его душу. Это не история о том, как забыть. Это — хрупкая попытка собрать себя из осколков, когда на дне стакана отражается её улыбка. Когда каждое утро начинается с обещания, которое нужно сдержать, и боли, которую нужно пережить ещё один день.