Сергей Пузырев
Сады Жарден
11. Петроград, 1917 г.
Квартира Веры находилась на пятом этаже и занимала три просторные комнаты. Александра нехотя вошла внутрь и разочарованно выдохнула: как она и думала квартира была полна чванливых представителей высшего петроградского общества, многих из которых она не раз видела в Садах.
– Я надеялась, что Вы все же придете, Саша, – Вера неожиданно возникла из неоткуда и протянула ей бокал с шампанским. – А давайте на «ты»?
На ней было цвета слоновой кости платье, украшенное пайетками, а светлые волосы убраны в одну из тех причесок, что были сейчас в моде у аристократок.
– Я и сама не знаю, как купилась на эту уловку, – расстроено ответила девушка, принимая бокал.
– А я знаю. Хочешь, могу даже назвать его имя?
– В этом нет нужды. Как посмотрю, его все равно здесь нет. Думаю, мне стоит уйти. У тебя собралось не самое приятное общество. Мне здесь не место.
– Нет, нет, – Вера взяла ее под руку. – Еще слишком рано. И между нами, Леша скоро будет. Пойдем, я пока тебе тут все покажу.
– Расценишь ли ты за наглость, если я спрошу в каких вы отношениях?
– Мне кажется, ты можешь себе позволить более неприличные вопросы, – рассмеявшись, ответила Вера. – Что ж, мы в очень хороших с ним отношениях. Такой ответ тебя устроит?
– Вполне, – сказала Саша и отпила из бокала.
– Из тебя плохая лгунья. Что удивляет и немного разочаровывает.
– Уж прости, что не оправдала твоих надежд.
– Да нет. Так даже стало яснее. Мы с Лешей дружим с детства. Между нами ничего нет, и не было, хотя наши родители мечтали о нашей свадьбе. Но, ни я, ни он этого не хотим.
– Ой, ли? Да я посмотрю, подруга, лгунья из тебя тоже так себе, – съязвила Александра, что, видимо, очень удивило Веру. -Так зачем ты позвала меня сюда. Не обмениваться же колкостями? Публика тут хоть и чванливая, но на меня бурно не реагирует. Причем половину я уж точно видела на своих выступлениях.
– Я хотела узнать тебя. Ты мне нравишься, Саша, но…
– Но?
– Но я не думаю, что ты лучшая кандидатура, для Алексея. Я знаю таких, как ты. Смелая, гордая, властная, но безумно опасная женщина. Ты принесешь ему только проблемы.
– И ты это поняла после короткого разговора о том, кто из нас лучшая лгунья?
– Не только. Мы с тобой очень похожи, больше чем ты думаешь.
–Дорогая, ты не знаешь, о чем говоришь, – нарочито ласково ответила Саша. – И почему я должна все это выслушивать? – скорее сама для себя продолжила девушка. – Спасибо за приглашение, но, думаю, мне пора возвращаться.
– Потому что ты любишь его. Как и я. И желаешь ему счастья, как и я. Поэтому ты знаешь, что должна оставить его. Неужели тебе не все равно? Так будет лучше.
– Лучше для кого?
Девушки обернулись. За разговором они и не заметили, как подошел Алексей.
– Вера, что ты творишь? – продолжил он.
– Я забочусь о тебе, раз сам ты не можешь сделать этого.
– Прощайте, – Саша допила шампанское и, поставив бокал на стоящий рядом стол, вышла из комнаты.
– Саша, постой! – Алексей бросился вслед за ней.
– Не ходи за ней, – Вера схватила его за руку. – Прошу тебя.
– Не смей лезть в мои дела, – Алексей старался говорить спокойно, но злость кипела и вырывалась наружу. – И хватит указывать, что мне делать! Поняла!?
– Поняла, – тихо ответила девушка, отпуская его.
Алексей разворачивается и уходит в след за Александрой.
А в это время в Садах в самом разгаре ночь гуляний и веселья. Народ гудит, девушки бегают по залу, разнося напитки и еду, а Игнат Матвеевич павлиньей походкой дефилирует по сцене, объявляя очередную артистку.
– Дамы и господа, благородные мужи и их благородные девы, всех Вас я приглашаю в этот чудесный зимний вечер на лучшее представление этого сезона!
Занавес поднимается и несколько девушек в бурном танце выскакивают на сцену. Игнат уходит за сцену и натыкается на Елизавету, на которой сильно открытое желтое атласное платье.
– Елизавета, душа моя, ты готова к своему первому балу? – расплываясь в хищной улыбке, спрашивает мужчина.
– Игнат Матвеевич, а нельзя мне платье попроще найти? – смущенно спрашивает девушка.
– А что не так с этим? Милочка, это платье я привез из Парижа специально для тебя. Если бы ты знала, чего мне это стоило? – он демонстративно закатывает глаза. – И опять от тебя я получаю одну неблагодарность!
– Что Вы, Игнат Матвеевич! Платье очень красивое. Только вот…
– Только вот что? Что еще тебе от меня нужно? – Игнат начинает раздражаться.
– Я в нем чувствую себя легкодоступной.
– Не говори глупости! Ты в нем выглядишь божественно! Сама Афродита может позавидовать твоей красоте. Ну-ка, повернись! А то за всеми этими причитаниями, я так тебя и не разглядел!
Девушка смущенно и неуклюже поворачивается. Игнат кивает головой.
– Да, все именно так, как я и говорил. Так, дорогуша, пошли, – Игнат протянул ей руку. – Пора тебе выйти в свет.
– Но Игнат Матвеевич, разрешите я Саше покажусь.
– Нет и нет. На это нет времени и необходимости. Я сам ей расскажу потом, что ты уехала по моему заданию. Пусть лучше готовиться к номеру.
Они вышли на улицу, где около парадного входа уже ждал экипаж. Идет небольшой снег. Лиза хмурная тянется за Игнатом. Внутри нее кипят разные чувства от страха до желания. Кроме того, ей стыдно, что пришлось скрывать это от Саши.
– Так, Лизавета, – нарушил ее размышления Игнат Матвеевич, – ты едешь к важному человеку. И то как ты там себя проявишь, будет зависеть моя судьба и вообще судьба этого расчудесного места. Не подведи меня, – закончил он, заталкивая ее в экипаж.
– Игнат Матвеевич, а может все еще можно отменить? Боязно мне как-то?
– Глупости все это! – с раздражением он захлопнул дверь кабины. – Езжай и помни, что вернуться должна до рассвета!
12. Петроград, 1917 г.
В Сады Саша вернулась жутко уставшей, словно отработала на сцене несколько дней подряд. Ей хотелось скрыться от посторонних глаз. В тот самый момент ее вновь стали одолевать сомнение и чувство сожаления. Она одновременно корила и ненавидела себя за проявленную слабость. Она очень устала сражаться с этим миром. Она хочется отдохнуть.
Она прошла через черных ход, поздоровалась с несколькими официантами, бегавшими взад вперед, задержалась взглядом на висящей там афише, и вздохнув свернула в свою гримерную, где ее уже в царящем сумраке уже поджидал незваный гость. Он стоял к ней спиной, около ее стола и листал какую книгу. Даже при слабом освещение и со спину девушка смогла узнать его: долговязый, седой и как всегда элегантно одетый. А Дмитрий ведь предупреждал ее. И вот Владимир Львович явился собственной персоной.
– Вы? – Александру передернуло. – Но как Вы сюда прошли?
– Будучи одним из богатейших людей Петрограда порой удивляешься, с какой легкостью перед тобой открываются двери, – ответил он, не отрываясь от книги.
– И что же Вам надо? Вот так заявиться сюда. Не в Вашем это стиле!
– О, мне нравится вот это! Послушайте, – он поднес книгу поближе к лицу и стал читать:
Была ты всех ярче, верней и прелестней,
Не кляни же меня, не кляни!
Мой поезд летит, как цыганская песня,
Как те невозвратные дни…
Что было любимо – всё мимо, мимо…
Впереди – неизвестность пути…
Благословенно, неизгладимо,
Невозвратимо… прости!
Александра сразу узнала этот стих и поняла, что за книга у него в руках. Видимо, он уже давно находился в ее гримерке и то ли от скуки, то ли нарочно устроил обыск. Иначе, как ее объяснить наличие ее книги, которая должна мирно лежать в столе, в его руках.
– Я бы попросила Вас впредь не рыться в моих вещах, – произнесла она как можно более серьезнее.
– Александр Блок. Талантливый поэт, – мужчина отложил книгу и развернулся к девушке лицом. – Я пришел проведать Вас, Саша. Ваше поведение вызывает у меня беспокойство. У Вас появляются новые знакомства. Я бы даже сказал непозволительные знакомства. Может быть, я ошибаюсь, и мне не стоит волноваться?
– У меня все хорошо, спасибо за беспокойство, – девушка так и стояла около дверей, не решившись пройти дальше. – Я уже объясняла Дмитрию, что я не просто безвольная марионетка, у меня есть своя голова на плечах. Я помогаю Вам ровно на столько, на сколько считаю нужным.
– Мне кажется, Вы что-то путаете. Вы помогает тогда, когда Вас об этом попросят. Вы для меня, как родная дочь. Я отношусь к Вам с заботой и…терпением. Но оно не безгранично. Скажу прямо, мне не нравиться Ваше поведение. И думаю Вашей матушке тоже. Очень необдуманно вот так расстраивать близких Вам людей. Ваш отец был мне добрым другом, и после его скоропостижной смерти, я взял опеку над вашей семьей. Не безвозмездно, конечно. Помнится, Вы обещали оказывать мне помощь в моих начинаниях. Но теперь, когда Вы хотите нарушить наше соглашение, кто знает, смогу ли я и дальше проявлять свою заботу…– его перебила вбежавшая в гримерку девушка, которая при этом дверью ушибла Сашу.
– Сашка!…Простите. Александра, тебе пора на сцену.
В гримерке повисла тишина, которую нарушил Владимир Ильич:
– Надеюсь, мы друг друга поняли. А теперь я Вас оставлю. Вам пора на сцену, ну, а мне домой. Можете не провожать, я выйду через черный вход. Что обо мне подумаю, если увидят здесь, – ухмыльнулся мужчина. – Всего доброго, дамы!
– Ух, ты! Сашка, где ты только такого подцепила! – спросила девушка, как только Владимир Львович скрылся за дверью.
– Иди уже! – огрызнулась Саша. – И лучше тебе забыть, что видела его тут!
Визит Владимира Львович лишь усугубил ее моральное состояние. Но она кое-как все же заставила себя выйти на сцену, и отработав один номер благополучно удалилась с глаз долой. К счастью, время перевалило за полночь, а значит пора было закрываться. Большинство гостей уже разошлись по домам, когда Саша вновь появляется в концертном зале. Она хотела найти Лизу, но та, как под землю провалилась. Увидев Машу, кокетничающую с молодым офицером у барной стойки, она решила расспросить ее:
– Маш, ты Лизу не видела. Никак не могу ее найти.
– Ой, Саша! – хихикая ответила девушка. – Нет, не видела. Кажется ее Игнат наш на улицу выводил. Может она снег там убирает. Ох, какой Вы безобразник, – обратилась она уже к офицеру, который полез ей под юбку.
Одарив Машу озабоченным взглядом, Раскова уходит, оставляя их наедине.
Укутанная в плотный пуховый платок Саша вышла на улицу. Темные облака, затянувшее небо, казалось, висели так низко над городом, что того и гляди, начнут цепляться за кресты на церквях и соборах. С последнего ее появления на улице погода заметно ухудшилась: пронзающий холодом ветер усилился, а с небес мелкой крупой посыпал снег.
– Лиза! – зовет она свою подругу, озаряясь по сторонам. – Лиза!
Но ответа не последовало. На улице кроме нее нет ни души. Девушка собирается уходить, но краем глаза видит в свете тусклого фонаря какой-то силуэт. Она поворачивается в сторону медленно плывущей тени и узнает в ней Алексея.
– Леша? – спрашивает она с четкими нотками радости, которые все же пытается скрыть.
– Прости, я не хотел тебя пугать, – ответил она, подойдя ближе.
– Нет, ничего, я не испугалась. Зачем ты пришел?
– Я хочу объясниться.
– Не стоит. Не думаю, что это нужно, – отводя глаза тихо произнесла Саша.
– Позволь мне сделать это. Я не знаю о чем шел ваш разговор и, что Вера могла тебе наговорить, но ты должна знать, что нравишься мне.
– Леша, не надо…
– Я хотел прийти на выступление. Но… Не решился и простоял тут весь вечер, как дурак, мужчина горько усмехнулся.
– Алеша…, – девушка тяжело вздыхает, но Алексей ее дает ничего ответить:
– Подожди, не говори ничего, – он подходит максимально близко с ней. – Ты мне нравишься Саша. Мы взрослые люди. Не вижу смысла ходить вокруг да около. Я не жду от тебя ответа. Ты просто знай, что я готов всегда прийти тебе на помощь, что бы не произошло, – он сделал паузу и указав на свою трость добавил: – Правда, не так быстро как хотелось бы…
Девушка стояла молча. Дело ли было в холоде или в чем еще, но ей казалось, что даже если бы ей захотелось, она бы не смогла произнести и слова. Тяжелая ледяная глыба застряла у нее в груди. В какой-то момент, ей подумалось, что это ее сердце.
– Сейчас, – тихо произнесла она.
– Сейчас?
– Помоги мне сейчас, – ответила она громче, подняв глаза. – Моя близкая подруга пропала. Она никогда прежде не уходила, не предупредив меня. А теперь… Последний раз ее видели с Игнатом. У меня плохое предчувствие.
– Конечно. Но не проще будет спросить у Игната?
– Он, как специально, уехал сегодня сразу после представления. Я хочу пройтись до моста. Если он обидел ее, она наверняка отправилась туда, – сказала девушка и поняла, что ее бьет озноб.
– Ты вся дрожишь. Давай-ка я подожду тебя здесь, а ты сходишь переодеться. Потом мы сходим к мосту.
– Я быстро, – согласилась Саша, и скрылась в дверях варьете. Алексей остается один, поднимая голову к небу, он закрывает глаза, и облегченно выдыхает.
13. Петроград, 1917 г.
Снег все продолжал падать, быстро заметая пешеходные дорожки. Саша смотрела на своего спутника и понимала, что ему сейчас, должно быть, нелегко. Ноги тонули в рыхлом снегу, а там, где под ним спрятался лед, разъезжались в разные стороны. Однако, Алексей, не смотря на свой недуг, стоял на ногах куда более уверенно, чем она.
Какое-то время они шли, молча, но тишина вкупе с нарастающим волнением тяжким грузом давила на девушку.
– Леша, – не выдержав, начала разговор Саша, – в тот вечер нашей первой встречи я ненароком подслушала твой разговор с продавцом книжного магазина. Ты хотел купить сборник стихов Блока?
– Да, а почему ты спрашиваешь?
– Просто стало интересно, – застенчиво улыбнулась девушка. – Мне тоже нравятся его стихи, и я даже заказала себе его новый сборник. В них столько символизма. Он мастерски умеет передавать тонкие нюансы души. Лирика его стихов наполнена туманностью, мистикой, снами и даже волшебством. Читая их, начинаешь верить в чудеса, – грустно добавила девушка и замолчала.
– Но вместе с тем в них столько грусти и предчувствия конца. Ты так не находишь?
– Может быть, но его конец – это лишь новое начало.
Алексей усмехнулся.
– Знаешь, это прозвучит странно, но у него есть одно стихотворение, которое у меня ассоциируется с тобой, – добавил мужчина.
– Очень интересно. И какое же?
– Ох, даже не знаю, стоило ли об этом говорить. Но что ж:
Она пришла из дикой дали –
Ночная дочь иных времён.
Её родные не встречали,
Не просиял ей небосклон.
Но сфинкса с выщербленным ликом
Над исполинскою Невой
Она встречала с лёгким вскриком
Под бурей ночи снеговой…
– Снежная Дева, значит, – Саша вдруг снова стала грустной, но тут же постаралась скрыть это. – Вот мы и пришли.
Александра идет вперед, оглядываясь по сторонам, пока, наконец, не останавливается посреди моста. Ветер все так же продувает насквозь, но снег прекратился. Свет фонарей, отражаясь от белого снежного покрова, набирает силу и кажется не таким уж и тусклым. Но тем хуже для Саши: при ярком свете нет места надежде. Ни на мосту, ни около него они не нашли ни одной живой души. Саша подходит к краю, задумчиво глядя вдаль.
– Ее и тут нет, – с грустью отметила она.
– А почему ты пришла именно сюда? Это место для нее многое значит? – спросил Алексей, встав рядом с девушкой.
– Да, но не только для нее одной, – Саша посмотрела в его голубые глаза и ее дыхание перехватило. – Это место многое значит для нас обеих. Она часто любит приходить сюда. В отличие от меня. Но именно здесь мы впервые встретились. Она была совсем малютка, но, знаешь, встреча с ней придала моей жизни новый смысл.
– У этого моста плохая слава. Неужели она хотела…
– Нет, – запротестовала девушка. – Не она. Я. В ту ночь с этого моста хотела спрыгнуть я.
Девушка замолкла. Повисла немая пауза.
– Прости. Я не хотел.
– В этом нет большой тайны, да и было это давно. Может быть, когда-нибудь я тебе об этом расскажу, – она прижимается к Алексею. – Что-то мне зябко. Надо возвращаться.
– Знаешь, у меня квартира тут не далеко. Можем зайти ко мне. Это все же ближе, чем до Садов. Ты отогреешься, и я провожу тебя домой. Но я не настаиваю, если тебе неловко…
– Нет. Совсем нет, – девушка взяла Алексея за руку. – Я буду даже рада.
Квартира Алексея оказалась в пятнадцати минутках от Старо-Калинкиного моста, где Саша надеялась найти Лизу, и занимала двухкомнатные апартаменты на третьем этаже. Внутри было довольно просторно, в основном из-за малого количества мебели и декора.
– Ты мне говорил у тебя квартира. А как по мне так тут целый дворец, – подшутила над мужчиной Александра. – У тебя есть пианино! Ты играешь на нем?
– Сейчас уже редко. Когда-то родители видели меня великим композитором и заставляли упражняться каждый день. Я их за это жутко не любил, но теперь, когда их нет рядом, понимаю, что они хотели для меня лучшего.
Александра подходит к пианино и пробегает по клавишам. Громкий гам раздается по комнате.
– Понимаю, – говорит она. – Родители всегда желают нам только лучшего. Мои всегда мечтали видеть меня примой-балериной. И надо сказать я подавала большие надежды. По мне не скажешь, но в детстве я упорно занималась балетом.
– Трудно в это не поверить. У тебя великолепная грация.
Саша встает на мысок и делает фуэте, но, не удержав равновесия, падает. Испуганный Алексей успевает ее подхватить, чем вызывает смех у девушки.
– Ты чего так испугался? Моей грации, как у слона из цирка? У меня появилась идея! Сыграй мне, а я для тебя станцую что-то более привычное для меня.
– Это плохая идея. Я давно уже не практиковался.
– Давай же. Только что я опозорилась перед тобой своей попыткой сделать фуэте. Твоя игра не может быть хуже. Кроме того, помниться ты признался мне сегодня в любви, и обещал сделать все, что не попрошу.
– Хорошо, но я тебя предупредил.
Алексей садиться за пианино и начинает играть. Александра сбрасывает верхнюю одежду и начинает танцевать. Она кружиться по комнате, подхватывает Алексея и они вместе, смеясь, падают на пол.
– Из меня никудышный танцор… теперь.
– Молчи.
Александра целует Алексея. Они проводят эту ночь вместе.
Пробуждение было быстрым. Саша просто открыла глаза и все, сна как не бывало. Рядом лежал обнаженный Алексей, чей силуэт омывался светом показавшейся из-за облаков луны. Девушка привстала, прикрывшись простыней. За несколько часов ее душа, как и погода за окном успокоилась. Сейчас она чувствовала умиротворение. Такое, которое испытываешь в детстве, когда сидишь у матери на коленях, а она, напевая мелодию, расчесывает твои волосы. Саша и не заметила, как эта знакомая с детства мелодия прозвучала из ее уст.
– Красивая мелодия. Это какая-то песня? – раздался голос Алексея.
– Прости, что разбудила,– робко ответила девушка. – Да, эту песню когда-то пели мне в детстве. Я уже не помню слов, но мелодия отпечаталась у меня в голове. В минуты слабости я напеваю ее себе.
– То, что произошло между нами, ты считаешь слабостью?
– Не в этом смысле, дурачок. С тобой я чувствую себя слабой. Чувствую себя простой и ранимой. Мне в кои-то веки не нужно быть сильной и защищаться от нападок со стороны. И мне это безумно нравится.
– Саша, давай…
Но девушка прикрывает ему ладошкой рот, не давая закончить:
– Тише! Не стоит продолжать. Послушай лучше, какая тишина. Я хочу, чтобы этот момент длился вечность.
Девушка прижимается к Алексею, и, обнявшись, они засыпают.
Но всему рано или поздно приходит конец. Чувство тревоги и беспокойства вернулось к ней быстрее, чем рассчитывала девушка. И, казалось, после ночи проведенной с Алексеем, оно стало еще больше и агрессивнее.
Солнце еще взошло на горизонте, когда Саше вновь пришлось проснуться. На одну секунду она даже пожалела об этом. Хотелось бы ей навсегда остаться в мире грез, рядом с мужчиной, который завладел всем ее сознанием. Но все слишком сложно. Поэтому Александра собирает свои вещи, чтобы трусливо сбежать из чужих объятий, но, позволив себе небольшую слабость, девушка бесшумно подходит к спящему мужчине.
– Прости меня, Алеша, – шепчет она.
Секунда на раздумья, поцелуй его в щеку, и она уходит.
Она до конца так и поняла своего поступка. Зачем нужно было сбегать? Они были так счастливы. Но где-то в глубине ее души хранился ответ, который она знала. Александра просто не могла позволить себе быть счастливой. Многое в ее жизни говорило ей о том, что она этого не достойна. И в какой-то момент она даже поверила в это. Но встреча с Алексеем, как и когда-то с Лизой, заставила ее посмотреть на многое иначе. Переосмыслить свои ценности. Утреннее зимнее солнце, которое начало свое путешествие по небосклону, нежно пригревало, как бы подтверждая ее мысли. Начался новый этап в ее жизни, и она сделает все, чтобы он был наполнен счастьем.
С этими мыслями она свернула к Садам, у которых уже собралась небольшая толпа людей. Они стояли, окружив кого-то, кто лежал на земле у самого входа в здание.
– Что тут происходит? – спрашивает Саша. – Расступитесь же!
Она проходит вперед, отбрасывает край ткани и чувствует резкую боль в области сердца. Ее голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Кто-то из зевак подхватывает ее, чтобы она не упала. Утирая слезы, она еще раз смотрит на тело. Но нет, это не сон и не ошибка. На земле лежит завернутая в цветастую штору Лиза. Ее бледное лицо все в ссадинах и подтеках. Она не дышит.
– Нееет! Нет! Нет! Лиза! – только и может прокричать девушка.
