Сергей Пузырев
Сады Жарден
7. Петроград, 1917 г.
После утренней встречи с Александрой Алексей отправился к себе на работу, где его ждала монотонная бумажная работа по составлению различного рода отчетов. Однако, как не старался он сосредоточиться на работе, девушка никак не выходила из его головы. Еще с самой их первой встречи в книжном магазине он подметил ее красоту. Потрясающее выступление, которое он имел честь наблюдать в варьете, лишь укрепило в нем желание познакомиться с ней поближе, а после сегодняшней встречи он был готов провести с ней остатки своих дней. Он желал ей обладать, но некоторые обстоятельства осложняли дело.
Кроме него в кабинете находится его помощник – Рогозин Константин. Молодой парень, с торчащими соломенного цвета волосами и такого же цвета усами большими шагами ходит по кабинету из угла в угол.
– Алексей Владимирович, странно все это! Ох, странно!
– Что именно? – не отрываясь от документов, спрашивает мужчина.
– Да все странно!
Алексей посмотрел на коллегу с укором.
– Танцовщица эта странная, – продолжил Константин. – Хитрая она. Вас только увидела, а уже клеится, как банный лист. И преступники эти странные. По описанию сотни человек видели «бородатого» возле «Садов», но никто из работающих там о нем слухом не слыхали.
– Константин, ничего в этом странного нет. Наличие бороды, не дает нам оснований полагать, что все видели одно и того же человека. Да и что ему делать там? Хозяин варьете трус каких поискать еще надо. Ему его деньги дороже принципов. Не думаю, что он пособник террористов. А что касается танцовщицы… Я к ней еще присматриваюсь.
– А чего к ней присматриваться? Брать ее надо… На допрос! Хитрая она баба!
– Так, я не хочу поднимать больше эту тему. Пока у нас есть дела куда более важные, чем приглашать Александру Григорьевну на допрос. Да и оснований на это нет. Кроме того, что ты считаешь ее хитрой!
Константин открыл рот, чтобы возразить, но еще один суровый взгляд начальника заставляет его замолкнуть. Все что ему остается это глубоко вздохнуть и сесть на свое место. Между тем из коридора начинают доносится возмущенные мужские возгласы, а после них у самой двери – стук каблуков. Алексей решил встать и пойти посмотреть, что там происходит, но дверь резко открывается и в нее забегает, сталкиваясь с ним, молодая девушка. Из-под меховой шапки на румяные щеки спадают белокурые локоны, маленький рот сжат, а зеленые глаза полны слез и обиды. Девушка всем своим видом показывает свое негодование.
– Вера!? – удивлено восклицает Алексей. – Что ты тут…Я думал ты в Москве.
– А я думала – ты на фронте! А ты…ты тут! Сидишь! – девушка начинает демонстративно плакать. – И даже не строчки не написал! Мне! Своей невесте! – крикнула она так громко, что казалось весь этаж услышал это.
– Вера! Я бы попросил тебя успокоиться. Константин, оставь нас на минуту.
Алексей бросил взгляд в сторону Кости. Тот сидел неподвижно и по-дурацки ухмылялся.
– Костя! Выйди! – с раздражение приказал мужчина.
– Простите, Алексей Владимирович! Уже ухожу!
– Алексей, я считала тебя офицером! Человеком чести! – продолжала гундосить девушка. – А ты вот так пытаешь уйти от этой проблемы? Ты меня стесняешь? Даже не представил меня этому милому юноше! Выгоняешь его, чтобы скрыть нашу семейную драму?
– Действительно, где же мои манеры, – сухо заметил Алексей. – Константин – это Вера Полозкова, моя дальняя родственница.
– Очень приятно, сударыня, – сказал Константин уже стоя в дверях.
– И мне! – улыбаясь, ответила Вера. – А теперь оставьте нас! – она захлопнула дверь прямо перед носом помощника.
– Ну и к чему весь этот балаган? – разочарованно спросил Алексей, занимая свое место.
– Ты так жесток ко мне, Леша…– утирая слезы, тихо произнесла девушка, присаживаясь на свободный стул около стола Алексея.
– Вера! Прекрати! Спрашиваю последний раз, зачем ты здесь?
– А ты не думал, что я и правда могу любить тебя? – с вызовом спросила она, но не дождавшись ответа продолжила: – Как бы там ни было, я узнала, что ты приехал в Петроград после ранения. Вот и приехала проведать тебя. Уж в волнении за твое здоровье ты мне отказать не можешь.
– Как видишь, я в полном порядке. Можешь уезжать обратно.
– Злой ты, Алеша. Но, ах, нет, не могу. Видишь ли, все не так просто. Мой папа, все еще не оставил идею поженить нас. А раз ты теперь тут…
– Мне казалось, мы уже все прояснили с этим вопросом. Объясни ему, что наша детская влюбленность прошла, и ты сама можешь выбрать себе мужа.
– А если я не хочу? – Вера привстала и потянулась к нему через стол. – Что, если я хочу, чтобы моим мужем стал ты – Леша? Но ты прав, детская влюбленность давно прошла, – она улыбнулась и села на место. – Но может в память о прошлом, ты сделаешь мне последний подарок?
– Какой?
– Да так, пустяк. Я слышала, где-то поблизости залили горку. Своди меня туда, как когда-то в детстве.
– Сводить тебя на горку? Ты серьезно? – это предложение вызвало у него умиление, и он рассмеялся. – Хорошо, договорились! Но только после того, как я закончу свою работу.
8. Петроград, 1917 г.
Ближе к вечеру, как только Алексей доделал всю свою работу, он заехал за Верой, и они вместе отправились к месту народных гуляний. Было еще не слишком поздно, поэтому на улице было достаточно многолюдно.
Место, куда они приехали, представляло собой большое открытое пространство, и было полностью заставлено столами с угощениями. Благородные дамы и их мужья катались в упряжках, люди попроще катались с большой насыпной горки.
Вера и Алексей шли мимо столов со сладостями и вспоминали свое общее детство.
– Леша, помнишь наше последнее рождество. Тогда ты еще поругался со своими родителями и приехал к нам, в Москву. Мы весь день играли в разбойников и воровали украшения с елки. Замерзли насквозь, и вечером у нас поднялся жар. Моя мама тогда сильно ругалась и обещала сдать меня в приют для непослушных девочек, а ты сказал, что в таком случае заберешь меня к себе.
– В тот раз я впервые услышал, как она говорит по-русски. Вернее сказать ругается. И это выглядело действительно страшно. К счастью, до этого не дошло, и тебя никуда не сдали. После того случая ты стала примерной дочерью.
– Не настолько как им хотелось бы, – ответила она тихо. – Но не будем о грустном. Мы же пришли сюда веселится. Пошли на горку!
– Не думаю, что в моем положении катание с горки будет именно тем занятием, которым мне нужно заниматься, – Алексей тростью постучал по ноге.
– Можно подумать, ты стоя кататься будешь. Пошли! – девушка схватила его за руку и потянула за собой.
– Вера, постой.
– Чего еще?
– Зачем все это? Зачем ты все-таки приехала? Не думаю, что для того, чтобы отвезти меня на горку.
– Ну, какой же ты скучный! А вдруг именно из-за этого я здесь? Ты ищешь смысл там, где его нет. Я просто хотела увидеть тебя. Вспомнить детство. В конце концов, удостовериться, что у тебя все хорошо. Я же уже говорила. Всё, я побежала!
Вера убежала вместе с другими в сторону подъема на горку. Алексею не остается ничего кроме как медленно идти за ней. Однако, он неожиданно слышит знакомый голос и останавливается. Он обернулся в поисках его источника и увидел Александру. Она стояла рядом с другой девушкой и давала ей наставления:
– Ну же, Лиза, не бойся! Разгонись, и съезжай!
– Александра? Не думал тебя здесь увидеть? – он помахал ей рукой и направился к ней.
– Леша? – его появление ее заметно смутило. – Да, мы пришли с Лизой, покататься. Ты помнишь ее? В книжном магазине, когда мы встретились, я была с ней. Лиза?
– Саша – это было здорово! Ой, а ты не одна тут! Здравствуйте! – поздоровалась подошедшая только что Лиза.
– Лиза, познакомься – Алексей Вяземский, я тебе про него рассказывала.
– Мужчина с тростью! Я помню! – радостно воскликнула девушка. – Это вы заставили, Сашу страдать. Ой, то есть…раскаиваться. Ой…
– Лучше прекрати, а то я точно начну сейчас раскаиваться и страдать. Прокатись лучше еще разок. Прости. Она не всегда может выразить свои мысли правильно, – обратилась она к мужчине.
– Ничего. Я думаю, понял, что она хотела сказать.
Лиза садится на сани и скатывается с горки, а в это время сзади к Алексею подбегает Вера и хватает его за руку.
– Леша! Опять ты меня бросил! Но, как посмотрю, в одиночестве ты не остался?
– Леша? – удивилась Саша.
– Саша, познакомься – это моя давняя подруга Вера Полозкова. И, как неудивительно, но она тоже не всегда может правильно выразить свои мысли.
– Ты опять груб со мной, – фыркнула Вера. – Неужели наше прошлое уже ничего для тебя не значит. Или…О боже! У тебя роман с этой девушкой!
– Алексей, была рада увидеться, но мне пора. У нас сегодня представление, как ты помнишь. Мне нельзя опаздывать, – Александра старалась быть как можно более естественной, но было видно, что присутствие Веры ее напрягало.
– Постойте, Саша. Верно? – Вера бросилась вслед за ней. – Простите меня. На самом деле мы друзья детства. И ничего большего.
– Меня не должно волновать, кем вы являетесь друг для друга. Но мне действительно пора.
– Саша, подожди… – Алексей не хотел, чтобы она уходила.
– Все-таки Вы обиделись? – с издевкой спросила Вера. – Александра, извините конечно, но мне казалось Вас не так уж легко обидеть. Я имею в виду, учитывая род занятий…
– Вера, прекрати! – одернул ее Алексей.
– Прекратить что? Я всего лишь сказала, что думаю. Я знаю кто Вы, – обратилась она к Саше. – На самом деле мне даже импонирует Ваш образ, Ваша стойкость.
– Это должно звучать лестно, – вздохнув, ответила девушка, – но Вы ничего обо мне не знаете.
– Вы правы. Поэтому, я хочу предложить Вам посетить мой званый вечер. Я хочу, чтобы Вы помогли мне встряхнуть чванливое Петроградское общество. Не откажите мне в этой милости.
– И почему Вы решили, что я могу согласиться? – удивилась Александра. – Но я подумаю. А теперь нам пора. Лиза, пошли! – она схватила за руку подошедшую к ним Лизу, и они вместе уходят.
– Приходите завтра, после 17.00. Пятый дом по Преображенской. Я буду ждать! – не унимаясь, кричала им вслед Вера.
– Что ты тут устроила? – с раздражением спросил у нее Алексей.
– Ничего. Я думаю, мы прекрасно с ней друг друга поняли. Леша, что это за выражение? Уж не влюбился ты в нее?
– Это не твое дело. Поехали, прокатимся.
И почему он забыл о представлении?
9. Петроград, 1917 г.
Утро следующего дня настало слишком быстро.
Прокатавшись весь вечер на горках, Алексей прибыл домой абсолютно обессиленным. Да еще и чертова нога разболелась. И пусть он был рад повидаться с Верой, но ситуация с Александрой казалось ему неправильной. Но мог ли он бросить одну девушку, которую знал с самого детства ради того, чтобы провести вечер с другой, которую ему лишь предстояло узнать? Во всяком случае, ему этого очень хотелось. После ухода Саши он с Верой почти не разговаривал. Лишь иногда односложно отвечал на ее вопросы. Всеми своими мыслями он был в варьете «Сады Жарден».
– Так вот, нашего бородатого вчера вечером видели возле заброшенных складов старой ткацкой фабрики Григорьева, – докладывал ему с утра Константин, когда они вместе шли по коридорам Департамента полиции.
– Хорошо. Подготовь ребят. Сегодня же поедете туда, и все как следует все обыщите.
– Алексей Владимирович, а вы с нами не поедете? Выглядите Вы не очень здорово.
– Нет, Костя, у меня сегодня важные дела запланированы на вечер. А в остальном все хорошо. Да и помощи от меня большой вам не будет. Согласись.
– Это вы зря на себя наговариваете, Алексей Владимирович. Вы смелый и умный человек. Пример для многих.
Алексей остановился и посмотрел на помощника.
– Пример для многих говоришь? Ну-ну.
– Алексей Владимирович! – раздался громкий мужской басистый голос, принадлежавший начальнику Департамента Васильеву Алексею Тихоновичу.
Это был низенький грузный мужчина с густыми усами и бакенбардами и залысиной на голове. Мундир сидел на нем впритык и от того создавалось впечатление будто он вот-вот лопнет. Он стоял в другом конце коридора и что-то увлеченно рассказывал, размахивая руками, стоящему рядом высокому, седому и элегантно одетому пожилому мужчине. Лицо у незнакомца было чисто выбритое, вытянутое, с длинным носом и по цвету не отличалось от седых волос. Его глаза были необычайно узкими и выглядели непропорционально большими, как и его рот.
– Вот, Владимир Львович, – это тот самый лучший сотрудник Особого отдела. Алексей Вяземский – мой тезка и возможно приемник, – радушно представил Васильев Алексея гостю.
– Полно Вам, Алексей Тихонович. Вам еще рано на покой, – ответил Алексей.
– Что ты, Алеша. В нынешних условиях либо я, либо меня. Но не будем о фантазиях. Позволь представить тебе этого замечательного человека и государственного мужа. Владимир Львович Черняцов – промышленник, меценат и добрый друг нашего департамента.
– Доброе утро, Алексей. Наслышан о ваших заслугах. У Особого отдела сейчас загруженный график работы, не так ли?
Владимир Львович говорил очень тихо и медленно, почти не разжимая губ. Голос у него был хрипловатый, но дикция отменная.
– Доброе утро. Работы мало никогда не бывает. Тем более сейчас.
– Есть какое продвижение по последнему делу? – обратился к нему начальник.
– Да, кажется, мы вышли на след нашего «бородача».
– «Бородача»? – удивился Владимир Львович. – Занятное прозвище. Кто он опасный рецидивист и преступник?
– Один из самых отъявленных негодяев, – пояснил начальник полиции. – Настоящее имя Дмитрий Егоров. Состоял в «Народной воле», потом пропал с поля зрения. Теперь вот снова показался. Выйдем на него, а там и на всю их шайку. Говорят, он крутит шашни с кем-то из варьете «Сады Жарден». Алексей, как раз прорабатывает эту версию.
– Я бы так не сказал, – вмешался Алексей.
– Молодцы! – Владимир Львович похлопал начальника по плечу. – Алексей Тихонович, вижу, департамент без дела не сидит. Зря говорят, что полиция забилась в щель. Что ж, рад был встрече, но боюсь мне пора. Сегодня меня ждет еще много дел. Всего доброго, господа!
10. Петроград, 1917 г.
«Сады Жарден» – варьете, чья звезда взошла в последние несколько лет, в официальном высшем свете пользовалось дурной славой. Однако, это совершенно не мешало ему проводить каждое представление с невероятным аншлагом. В чем же был секрет этого волнующего успеха? У каждого была своя точка зрения на этот счет. Но если бы этот вопрос задали Игнату Матвеевичу, он бы со всей серьезностью ответил, что секрета в этом никакого нет. Успех – результат его титанических усилий и вложенных сил.
Когда-то давно, еще будучи танцором Мариинского театра, он уяснил одну простую вещь: во все времена, при любых обстоятельствах все, что нужно людям – это хлеб и зрелище. И вот когда его по-старости списали со счетов, а по большому счету за поганый нрав и посредственный талант, он задался целью составить жесткую конкуренцию не только своей альма-матер, но и даже самой французской Гранд-Опера. Потратив последние свои сбережения вкупе с заемными средствами на покупку подходящего особняка, он занялся созданием своего музыкального театра, чья слава бы навсегда вписала его в историю страны.
Но, как это часто бывает, не все идет по намеченному ранее плану. Для самолюбия Игната стало ударом узнать, что желающих стать артистками никому неизвестного сомнительного заведения среди выпускниц бальных классов не оказалось. Он раз за разом давал объявления в газеты о наборе в труппу, но всякий раз узнав, что именно за труппа объявила набор, желающие бесследно пропадали. А потом началась война, театр стоял закрытым, деньги кончались, а кредиторы требовали проценты, грозя ему расправой. Игнат стал пить и стал затворником в собственном детище. Именно это время, проведенное в кромешном отчаянье и страхе, обострило в нем все те негативные черты, что в будущем сыграют с ним злую шутку. Но пока время шло и ничего не предвещало беды.
Как-то однажды ему на глаза попалась газета со статьей о французских эстрадных театрах лёгкого жанра – варьете. В тот момент такие уже существовали и в Петрограде, но раньше он считал их заведениями весьма второсортными, а посему даже не смотрел в их сторону. Но времена изменились. Теперь, прочитав статью, он загорелся идеей создания театра нового образца, места свободного от забот и невзгод, места, что было бы сродни божественным греческим садам наполнено утехами и усладами не только для души, но и для тела. Он открыл для себя новый смысл фразы «хлеба и зрелищ». Так в Петрограде появились «Сады Жарден».
Вначале варьете давало представления лишь три дня в неделю: в пятницу, субботу и воскресенье. Однако с наплывом посетителей пришлось пересмотреть этот график и давать представления и в другие дни по мере возможности.
Порой выступления носили тематический характер и от того концертному залу требовалось определенной убранство.
– Лизка, растяпа! – заругался Игнат, когда Лиза в день приготовления уронила одну из картин с видами Парижа, которые было необходимо развесить на стенах. – Как слониха в посудной лавке! Чего глазами хлопаешь! Поднимай, давай! Не спи! Давай живее! Все делается во время! Ох, не дай Бог, бабы, не успеем! Держитесь тогда у меня! Лизка, не стой же!
Лиза, зардевшая от ругани Игната, наклоняется поднять картину, и поэтому ей приходится повернуться к нему спиной. Сделать она пытается это быстро, поскольку знает, что Игнат в случае чего может и руку приложить. А рука у него тяжелая, пусть и на вид он тот еще задохлик. Между тем Игнат замечает ее округлости и, хитро улыбаясь, подходит к девушке сзади, хватая ее за бедро.
– Игнат Матвеевич, что же вы делаете? – этот его жест встревожил девушку.
– А что, Лизавета? Вон ты, какая стала! Налилась словно яблоко! При этом и непорочная еще?
Лиза краснеет, и, молча, отводит взгляд.
– Да ладно тебе! Знаю, Сашка бережет тебя! Как кошка с котенком, все возится с тобой.
– Саша, очень хорошая! Она добра ко мне и всегда помогает во всем, – Лиза говорит это тихо, не глядя на Игната.
– Ох, Лизавета, Лизавета! – мужчина обходит ее кругом, потирая руки. – А вы ведь уже взрослая молодая девушка. Пора бы тебе самой о себе заботится. Самой зарабатывать.
– Да я и рада бы, но как? Я ведь глупая. Совсем дуреха! А на фабрики сейчас никого не берут, наоборот увольняют всех.
– Ну, так, а зачем тебе та фабрика? Когда ты и тут можешь пользу принести. У меня для тебя всегда дело найдется!
– Игнат Матвеевич, но Саша мне сказала не связываться с Вами, – Лиза снова краснеет.
– Ты больше слушай свою Сашку! – злится Игнат. – Я тебе работу хотел предложить! Настоящую! На пользу нашему Отечеству! Да и Сашке было бы легче. Не тянуть же тебя одной! А ты, Лиза!…Да что с тобой говорить!Тьфу! – он обиженно разворачивается и отходит в сторону.
– Игнат Матвеевич… – окликнула его девушка, переборя сомнения. – Подождите! Вы говорите на пользу Отечества нашего? Тогда я согласна. А что мне нужно будет делать?
– Ничего существенного! – Игнат расплывается в улыбке и разворачиваясь на каблуках подскакивает к девушке. – Просто приготовься к вечеру. Помойся, надень лучшее платье. Представь, что ты готовишься к балу!
– К балу, словно Золушка!?
– Золушка?
– Да! Мне Саша недавно читала эту сказку. Там простая девушка попадает на бал и встречает принца.
– Точно! Сегодня ты будешь нашей Золушкой. И принца я тебе обещаю. И даже не одного…– Игнат хочет еще что-то сказать, но появление Александры заставляет его замолчать. – Только, Лизавета, помни, что это – наш маленький секрет. И НИКОМУ! Уяснила?!
– Да, Игнат Матвеевич, – неуверенно ответила девушка, глядя на Сашу.
– Игнат Матвеевич, убери сегодня мое имя с афиши, – с каким-то безразличием обратилась к нему Раскова.
– Вот те раз!– возмущено раскинув руки, сказал мужчина. – Как я это, позволь узнать, сделаю? Да и с какой это стати, милочка?! Или ты забыла…
– Так, Игнат, – прервала его девушка. – Это не просьба. Меня сегодня не будет. И давай без угроз в мою или Лизину сторону. Если приду раньше, могу закрыть представление.
– Ну, погоди, мне, девка! Попомни мое слово: придет день, и выставлю я тебе все по счетам!
Но Александра уже направилась в сторону Лизы, которая успела отойти от них.
– Я буду ждать, Игнат, буду ждать, – сухо ответила она ему и обратилась к девушке: – Меня сегодня не будет вечером. Не скучай, и не давай себя обижать другим. Я попрошу Машу, чтобы она за тобой приглядела.
– Я буду себя хорошо вести, обещаю. А ты решила все-таки пойти туда?
– Я ненадолго. Загляну туда на минуту и обратно.
– А знаешь, он мне нравится, – улыбаясь, Лиза обняла подругу на прощанье. – Не отпускай его.
– Дуреха! – покраснев, растерянно ответила Саша. – Это тут не причем.
