Сергей Николаевич Прокопьев
Сага о таксисте
Томсики
Женщины-клиентки – особая статья. Летом садится одна штучка-дрючка. Пацанка лет восемнадцати. На заднее сиденье плюхнулась. Не успели тронуться, сунулась ко мне:
– Можно разденусь?
Конец июня, жара несусветная. Кондиционера в моей «девятке» само собой нет.
Я не успел среагировать на её вопрос, она уже футболку.
– Уф, – титьками потрясла, – хорошо. Кожа дышит.
Без лифчика, надо сказать, «дышит».
– Дальше, – говорю, – не будешь раздеваться для дыхания остальной кожи?
– Не, – хохочет, – вдруг вашу жену встретим.
– Ты что, думаешь, твой голосистый вид у неё вызовет восторг?
Она в первые секунды не поняла юмора, а потом давай хохотать.
– Ну, вы сказанули – «голосистые»!
И тут же пококетничала:
– А чё, мои “голосистые” ничего выглядят?
– Вполне, – говорю, – хоть картину банного антуража пиши. С веником и тазом.
– Не, – говорит, – в баню сейчас не хочу, без того жарко, на Иртыш бы, да некогда.
Футболку на спинку переднего сиденья аккуратно разложила, чтоб не помялась. Едем…
По осени вызов к ресторану, беру двух женщин. В районе сорока. Обе-две ладные, тоже голосистые, за пазухами полно добра. И весёлые – хорошо за ужином загрузились. Спрашиваю:
– Куда едем, сударыни?
Они хохочут:
– Мы не сударыни, мы – Томсики.
И одну, и другую Тамарой зовут.
– Тогда, – представляюсь, – я – Илюшик.
Познакомились. Я в тот день купил диск Виноградова – романсы. Одна из Томсиков командует:
– Вырубай, сами петь будем!
Затянула на пару с подругой: «Не уходи, побудь со мною…» Я даже подпевал. Но что значит женщины. Гульки гульками, песни песнями, да как после праздника плоховатисто – не забывают. Побаивались Томсики похмельного «утра туманного, утра седого».
– Притормози, – просят, – у какой-нибудь аптеки.
Активированным углем собирались запастись и корвалолом. А на дворе уже не детское время. Повёз по дежурным аптекам. Поздно, часов одиннадцать. В первую аптеку одна Томсик сама пошла, но по синусоиде. Корвалол купила, угля абсорбирующего нет.
В следующую аптеку сам пошёл, куда, думаю, таких отпускать, ещё нарвутся на неприятность. Оставлял в машине, сам ходил. Одна аптека не работала, в другой не оказалось активированного угля. Наездили они рублей сто пятьдесят. Но, рассчитываясь, сказали:
– Вы по аптекам ездили, ухаживали за нами, романсы подпевали…
Дали двести.
Была ещё одна Томсик, несколько месяцев постоянно два-три раза в неделю ездила. Утром выезжаю с гаража, диспетчер кричит:
– Вызов в Привокзальный. Просят срочно.
Не ближний свет.
– В принципе, – говорю, – могу, но не раньше как через двадцать минут.
Руководитель полётов хватается за меня:
– Никого нет, я их подержу. А ты жми.
Иду на все красные, рву, прилетаю. Это частный дом. По внешнему виду жилым не назовёшь. Кособокие ворота. Снег у калитки девственный, никакой тропинки. Ни дыма из трубы, ни звука. Докладываю диспетчеру: прибыл. Минут пятнадцать ехал, минут пятнадцать стою. Наконец стукнула дверь, калитка открывается, цыганка в бигудях высунулась:
– О, вы уже приехали, сейчас я соберусь.
Я летел, а она ещё причёску не сделала. Минут двадцать стоял у ворот. В тюрьму на свидание ехала. У меня был диск с цыганскими песнями, поставил. Она обрадовалась.
– Меня, – говорит, – Тамарой зовут.
– Томсик, что ли?
– Ну.
Рассчитываясь, похвалила:
– С вами хорошо ездить.
И стала постоянным клиентом. А потом пропала.
С цыганами до конца никогда не знаешь, чем закончится.
Везу жену с оптовки домой, диспетчер ищет, кто бы поехал в Порт-Артур на Марьяновские. На призыв никто не отвечает. Я довёз супругу до дома, высадил, а диспетчер продолжает призывать на Марьяновские машину, минут двадцать долдонит, но никто не хочет ехать. Откликаюсь, диспетчер говорит:
– Они будут ждать.
Приезжаю. Цыгане. На улице сидит на лавочке пацан с обожжённой рукой, рядом полтабора народа. Маленький шавелла кисть руки кипятком обжёг. Мне говорят:
– Надо в БСМП-1 ехать.
– Почему, – спрашиваю, – “скорую” не вызвали?
– Базару нет, – объясняют, – звонили, но “скорая” сказала: брать такси и ехать в БСМП-1 своим ходом.
Нет базару, так нет. Я рассчитывал: мать с ребёнком сядут, и быстренько поедем лечиться. Не тут-то было. У цыган другой подход – вызвали машину, значит, табор должен использовать транспорт по максимуму, гулять так гулять. Мамаша травмированного обозначает маршрут следования. По пути в БСМП-1 надо завезти этого сюда, того туда… Человек семь в машину втискивается. Двоих высаживаю через сто метров, одного – через двести и так далее…
Подъехали к БСМП-1, цыганка заволновалась:
– Базару нет, куда ты меня привёз? Мне сказали: это возле школы милиции. А мы где?
Чуть не в панике, что я развёл её, завёз не знамо куда.
– Не волнуйся, – отвечаю, – если смотреть с позиции Порт-Артура, мы как раз у школы милиции. На самом деле: больница на одной улице, школа милиции на другой.
Она не понимает.
– Ты меня, базару нет, привёз не туда. Пойдём со мной.
Рассчитываться не хочет. Вынужден идти. Потыкались, нашли ожоговый центр. Она говорит:
– Ты нас подожди, повезёшь обратно.
Денег не даёт.
Думаю: может, распрощаться со ста пятидесяти рублями, не тратить время на бесполезное ожидание, ехать зарабатывать дальше. Но жалко… Постоял, нет цыганских клиентов. Неужели, забеспокоился, через другие двери слиняли? Для очистки совести зашёл в ожоговый центр. Цыганка навстречу:
– Во, базару нет, мы с тобой поедем назад.
А с кем же ещё? Рассказывает по дороге. Сделали перевязку и говорят: с вас четыреста пятьдесят рублей. Она даёт тысячу. Врач хоп купюру и в стол, как в сейф, и смотрит на неё честными глазами. Типа: чё надо, свободна. То есть, если цыганка, можно кинуть. Медики по повадкам не хуже таксистов стали. Чё бы лоха не подоить. Но не на тех напали: цыганка сдачу вырвала.
Доезжаем мы до Порт-Артура. Она:
– Базару нет, проедь на 11-ю Комсомольскую, там дед помирает, надо проведать.
Доехали, частные дома, она вышла со своим малым. И пропала. Я опять как на иголках. Нет и нет. Изошёлся: неужели развела – огородами слиняла? Выходит, с ней ещё человек шесть. И снова ставится задача: табор «по пути» развезти. Этого туда, того сюда, этих «скажу где»… Машина набилась, чуть не по земле скребём. Развёз. Но расплатилась нормально.
Я понял: они не знают русского языка. Поэтому самая распространённая до крылатости фраза «базару нет». На все случаи. Универсальная. Играй интонацией и дело с концом.
У меня нет случая, чтобы цыгане кидали – не рассчитывались. Но всякий раз с ними не знаешь: чем всё закончится, что у «детей воли» сегодня на уме?
Урыть урода
Чего только в такси не насмотришься, был цирк – гаишник с женой сотовыми бросались. Гаишник по гражданке, под шафе. Едут, пьют пиво и вопросы решают по продаже квартиры. Из разговора я понял – ему нужно замолить грешки перед шефом. Попросил остановиться у магазина. Сбегал, купил проднабор: литровая бутылка водки, закуска всякая. Презент для шефа. Поехали вручать взятку. Вернулся довольный:
– Взял шефчик, за милую душу взял! Порядок в танковых частях!
Едем назад. Ему на мобилу звонок. Она услышала, что голос в трубке женский.
А пока он ходил к «шефчику», мне втирала – а пьяненькая тоже, – какой у неё муж замечательный и какая она демократичная жена. Любовница мужа – её подруга. Я поддакиваю:
– Нормально, хорошо.
Мол, я за демократию
Подмывало спросить: «Он у вас почётный муж или по нечётным дням? Как делите с подругой?» Но было лень прикалываться, дело под вечер, устал. И вот эта либеральная жена услышала женский голос в трубке мужа, встрепенулась:
– Кто это? Кто это?
Он, чтобы не погореть, начал сугубо официальным голосом вещать в сотовый: «Да. Нет-нет….» Супругу не проведёшь, продолжает дознание:
– Кто это?
Гаишник окончил разговор, и слишком равнодушным тоном:
– Да это деваха Кольки с транспортного. Я к ней никакого отношение не имею.
Эта демократичная жена как заорёт:
– Я тебе, кобель, сейчас яйца оторву! Всех подряд трахаешь!
Он на её выпады не отвечает, а просит остановиться у гаражей, якобы по нужде. Сам, надо понимать, по телефону звонил. Да жену тоже не проведёшь, как выяснилось, сама в прокурорский работник. Он подходит, демонстративно замок на ширинке поправляет. Она:
– Сознайся, ты давешней шалаве звонил? Да?
Гаишник пытается всеми силами отмазаться:
– Пойми ты, Колькина девчонка попала в аварию, попросила подъехать. Как Кольке в глаза буду смотреть, если не помогу.
Меняем маршрут. Две иномарки затёрлись на повороте. В одной две девочки сидят. Если сравнивать с женой гаишника, не в её пользу результат. В другой иномарке – два мальчика. Жена тут же вылетает из машины и к девке, что за рулём, ты откуда его знаешь? А та после аварии не в себе, открытым текстом:
– Откуда-откуда, остановил за превышение скорости, и познакомились.
Жена тут же прыгает ко мне в машину:
– Пускай этот кабель остаётся с этой стервой! А мы домой!
Я пытаюсь разрулить ситуацию, взываю к её либерализму с демократизмом:
– Ты говорила такие хорошие слова про мужа, а тут…
Демпфирую скандал…
Он тем временем разворачивает бурную деятельность, вызывает ГБДД, заряжает своих коллег… Но сам-то чувствует: палёным пахнет. Только с одним грешком разобрался – шефчика умаслил и опять надо проднабор брать. Жена кипятится:
– Кобель, одно на уме!
Он крутит хвостом перед ней, у магазина попросил остановиться, выходит оттуда с коньяком, шоколадкой. Она по-прежнему ругается. Он достаёт сотовый суёт жене:
– На! Позвони, убедись! Говорю, Колькина тёлка! Я к ней никакого отношения!
Она хватает трубку:
– Я весь сотовый до дна прозвоню, узнаю, с кем ты болтал!
Он устал убеждать, забирает трубку обратно, давит кнопки, снова подаёт:
– Спроси, спроси Кольку!
А Кольке надоело быть крайним, кто-то с бабами шуры-муры, а на него стрелки переводят за здорово живёшь, устал быть лжесвидетелем, говорит ей:
– Да пошли вы в пим дырявый! Разбирайтесь сами! Что я вам семейный психолог?
Обманутая жена, недолго думая, мобилой своему гаишнику в башку как звезданёт! Аппарат возьми и сломайся. Дубовый череп оказался. Гаишник первым делом телефон схватил и тырк-тырк по кнопкам, бесполезно – ни звука, ни света. Намертво накрылось средство связи. Гаишник завозмущался:
– Ты сотовый разбила! Как я теперь?!
И что меня поразило – жена резко успокоилась, шарахнула мужа по голове и спустила пар.
– Да и хрен с ним, – спокойно говорит, – не парься! Поменяю у себя на службе, скажу: сломался!
Он бухтит, голову трёт:
– Ты мне сотрясение сделала!
Она уже на прикольной волне:
– Да не боись, ты же не сотовый – чё в тебе сотрясать! Сейчас коньячку врежешь и всё рассосётся!
Часа два возил сладкую парочку. Понравилась оконцовка поездки.
– Сколько? – спрашивает этот половой шкодник.
– Если без простоев, – говорю, – двести пятьдесят.
То есть, чисто по дороге, а ведь стояли у магазинов, торчали минут пятнадцать при аварии. Он конкретно по гаишному:
– Ладно, двести сорок тебе хватит.
Она тоже впряглась:
– Двести тридцать дай.
– Да ладно ты, чё не заработаю что ли!
Дал двести сорок с барского плеча!
Я настолько устал с ними. Более двух часов слушал их семейные разборки, сидел во всём этом. Позвонил диспетчеру.
– Всё, – говорю, – сыт по горло, шабаш, иду домой. Не то разочаруюсь во всём человечестве!
А вот ещё один случай почти по Толстому: все счастливые семьи счастливы одинаково, у несчастливых у каждой свои заморочки… Были у нас в «Темпе» с год постоянные клиенты. По именам ни жену, ни мужа не знаю. Хотя и её, и его не один раз возил. Молодые ребята, лет по тридцать. Ребёнок, девчушечка, годика четыре. Мужика доставлял домой от разных баб – гулял парнишка без передыху. Меня не стеснялся, хотя знал, что жену его вожу. Кстати, без удовольствия. Не знаю почему, ездить за ней не любил, не могу объяснить: что-то отталкивающее в ней было. Мужик, в принципе, нормальный парень. Работал в Москве, судя по всему, неплохо зарабатывал. Вернулся.
В тот день с утра его отвёз на работу, её с ребёнком – в детский сад. В обед летит вызов по адресу её работы. Я как чувствовал – не хотел ехать, не лежала душа. Диспетчер один раз терзает эфир:
– Кто свободен?
Сижу молчком. Второй раз – не отзываюсь. И дёрнуло на третий вякнуть. Поехал в надежде: не она, мало ли работников фирмы.
Встал неподалёку от автобусной остановки. И вижу: муж её смыкает туда-сюда по остановке. Меня увидел, подошёл, здоровается за руку:
– Как дела? Ты к кому?
– Откуда, – говорю, – знаю? Вызвали.
Выходит его жена с подругой. Перед машиной начинаются у супругов разборки. Она садится на заднее сиденье и хлоп – переднюю дверцу зафиксировала защёлкой. Я-то думал: он с нами. Она торопит:
– Поехали быстрее.
Он заднюю дверцу с её стороны рывком на себя, за грудки жену хватает. Как мужика, грубо, резко…
– Я тебе, сука, покажу, как блядовать!
Она вышла:
– Имей совесть, тут моя работа.
– Мне по барабану твоя блядская работа! – специально громко орёт.
Она вырывается, садится на переднее сиденье (я снял с защёлки дверь), подруга по-прежнему на заднем. Он хватается за переднюю дверцу (она опять зафиксировала дверь), руку просунул – стекло наполовину открыто – ломает одну ручку, вторую.
– Выходи по-хорошему! – требует.
Но дверь заблокирована, ручку он сломал, я могу её выпустить только через свое сиденье. Говорю ему:
– Оставь дверь в покое! Не ломай! Она только с моей стороны может выйти!
У неё на лице ссадины, блузка порвана. Он рычит:
– Ещё раз с ним увижу – убью!
Глаза у него бешеные.
Баба, кстати, как крыса, худая, тощая. Вредная, наверное…
Он начинает открывать заднюю дверцу, жена вцепилась и держит не даёт на полную распахнуть. Занимаются перетягиванием каната… А я машиной перегородил проезд, мешаю мужику на «Тойоте» выехать задом, он маячит: освободи проезд. Я этому мавру:
– Закрой дверь, я выпущу мужика.
Центр города, дорога напряжённая. Начинаю маневр, искренне считая, что мавр отпустил дверцу, выруливаю на дорогу. Метров пятнадцать проехал, глядь: он висит на машине и сквозь щель двери пытается достать кулаком свою крысу. Висит и кричит мне:
– Куда, козёл, едешь?
Короче, и я получил порцию дерьма в этом скандале…
Она ему:
– Пидор!
– Ах, я пидор!
И отцепился.
Выясняется после боя: женщины вызвали машину, чтобы съездить в обеденный перерыв в магазин «Пять звезд». У моей клиентки синяки на шее, рваная блузка, битая морда… Не до магазина… Пострадавшая называет адрес дома. Доехали, просит:
– Подождите, пожалуйста.
Минут десять жду. Выходит переодетая и куда вы, думаете, едет с подругой? Правильно: в магазин модной одежды. Эксцессы, разборки, муж морду набил, синяков наставил – всё это ерунда. Я после такого стресса дня два бы водку пил. У них всё нормально.
Такая поездочка, с «козлом» в награду. Хорошо в морду не получил.
Есть у нас в фирме Лёва-чеченец. Сталкиваемся на стоянке у «Атлантиды». У него пластырь на скуле. Двое сели и давай между собой драться. Он им:
– Выходите и бейтесь на улице!
Один повернулся и бутылкой Лёву. Дескать, не лезь под руку. Зашивали…
Приколов, когда водитель страдает, можно хренову гору навспоминать. Женщина останавливает на СКК, то бишь, у Спортивно-концертного комплекса. Не девочка. Лет сорок.
– До Московки довезёте?
– Почему не довезти.
– Вова, иди, – зовёт.
Дружок её на автобусной остановке сидел, дремал. Подходит Вова – шесть на восемь физиономи и пьяный в дрезину. Она садится сзади, он на переднее сиденье влез. Я стоял в направлении Ленинградского моста. Начинаю разворачиваться, он с матами на подругу:
– Ты какого чёрта взяла это говно «Жигули», я просил «Волгу». Не могла нормальную машину взять.
Капризным оказался Вова.
Про «Волгу» потом ещё одну историю расскажу. Я развернулся, подъехал к другой остановке и говорю:
– Мужик, выходи, поедешь на «Волге».
Он выходит и пинает дверку. И что я сделаю, он в два раза крупнее меня. Ладно, вскользь пинок, только краска от туфля осталась, скипидаром потом оттирал. На ровном месте получилось. А повези дальше этого идиота, может, через пять минут и я бы не понравился ему.
У нас один таксист ночью у «Каскада» стоял, двое подходят:
– Довези за двадцатник до набережной.
Там пешком две минуты. Прекрасно понимаю водилу: чё мараться? Отказал. У одного из этих придурков была бутылка пива, он о лобовое стекло как шарахнет, стекло в трещины. Мужик выскочил, они бросились ему морду бить. Он как-то вырвался, крикнул по рации: «Нужна помощь».
Потом с восхищением рассказывал:
– Не знал, что столько у нас машин!
В пять секунд слетелись водилы и давай волтузить придурков! Отпинали и сдали в милицию…
Ко мне вечером один сел… Первый и последний пока случай, когда хотел клиента сдать в милицию. Неуправляемый дебил. Бугай – три меня. Здоровый, и я понял – мент. По повадкам. Ехал купить шампанского, шоколадку и потом к бабе. Я поначалу не разобрал, что пьяный. Стоит нормальный мужик, а когда сел и поехали, он понёс:
– Давай поломаем твою лайбу!
И как начал по панели кулаком стучать. Того и гляди порушит. Кулак – три мои. Орёт:
– Козлы, блин, гады!
Я ему:
– Выйди по столбу постучи!
Он поворачивается и меня за глотку хватает, я задыхаюсь и не знаю: что делать?
– Ты чё? – хриплю. Он отпустил и хохотать:
– Чё обосрался? Не боись, я пошутил.
Я ехал и думал: как бы исхитриться выскочить из машины и позвать на помощь? Звать по рации – придушит, а как действовать? Ситуация… Ему ехать всего ничего, рублей на сто. Прибыли, он выходит и морду тяпкой – не рассчитывается. Я молчу, одно желание: скорей бы избавиться от такого счастья. Он закрывает дверцу, потом рывком распахивает:
– Зассал, что не расплачусь?
Заржал, вытащил из кармана жмень денег и давай сторублёвки в салон кидать. Как сеятель. Две последние купюры на пол специально бросил. Накидал в четыре раза больше цены…
И вот же наша продажная человеческая сущность. Нашвырял стольников, и у меня никакого осадка на душе. Будто лёгкое недоразумение произошло. Где-то читал: вину заглаживай деньгами. Он загладил. И я не смог выкинуть его паршивые стольники обратно. Машина целая, стольники в салоне валяются – и быстро забылись недавно пережитые страх и унижение.
А потом подумал: как я легко продался! В пять минут.
Часов в семь вечера зимой ко мне по вызову три мужика и женщина на 25-й Линии сели. Впереди разместился крепенький экземпляр, сел и заснул. В отключке. Зато за его спиной мужик без сна, и дурость через край из него прёт. Сначала не нравилось:
– Почему не “Волга”? Тесно!
Раз в месяц на такси проедет, и обязательно «Волгу» такому подавай. Я в шутку:
– Что делать? В следующий раз будет «Волга».
Всю дорогу он дёргался, то сигарет нет – «почему не купили?», то «давайте остановимся и пивка возьмём», то ещё какая-то хрень… Под конец выступлений, демонстрируя тесноту, нагло задницей растолкал всех. Женщина возмутилась:
– Ты что себе позволяешь?
Он на неё:
– Да сиди ты, блин, овца колхозная, молчи, высажу, пойдёшь пешака.
Хотя такси, я понял, она вызывала, и платила она, а он пальцы гнёт. Дама к другу:
– Коля, почему твои гости хамят?
Коля встрепенулся, глазёнки продрал, поворачивается:
– Придётся извиниться.
Ещё не зная толком, что к чему, кто прав, а кто провинился, женщину стал защищать. Молодец! Джентльмен! На что дёрганый:
– Я бы извинился, да не за что.
– Ах, не за что! – Коля-джентльмен окончательно проснулся и ко мне: – Ну-ка останови машину.
При этом сотовый мне суёт:
– Подержи.
Вышли и тут же у машины принялись друг другу морды бить. Дёрганый норовит ногой в пах другу Коле въехать. Побольней достать. Скачет козлом. Коля кулаками молотит. Не очень точно. Дама – в длинной шубе, меховом берете – самоотверженно выскочила петухов разнимать, третий мужик тоже. Я бы уехал от этой дуроты, но телефон, шмотки в машине. И не где-нибудь встали на битву, в центре: на Жукова, напротив Уралсиббанка. Они ехали на Декабристов, всего-то ничего осталось.
Дама смело встала между раскипятившимися товарищами. Вроде угомонились. Сели, поехали. Через две минуты по новой началось. Дёрганый разбитую сопатку вытирает (Коля всё-таки зацепил кулаком), кровянку платком стирает и продолжает гоношиться:
– Да я таких говнюков, как ты, на Черлакском тракте закапывал пачками.
– А я таких уродов давил, давлю и давить буду! – оскалился Коля.
И начал демонстрировать, как он «давил и давит», повернулся к дёрганному, тычет в него кулаком, норовит побольнее попасть. Машина не спортзал, места мало. Без того здоровый, ещё и пуховике. Мне рулить мешает. Об одном думаю: скорей бы довезти.
Повезло, нечего сказать, с вызовом.
Подъезжаем по адресу. Коля-джентльмен требует:
– В лесок заверни, в лесок! Я сейчас это дерьмо урою!
Какой лесок на Декабристов? Оказывается, у гаражей деревья растут, там решил Куликовскую битву устроить. Женщина орёт:
– Никакого леска.
Я принимаю её сторону.
– По лесам, – говорю, – развозить уговора не было! Рассчитываемся здесь.
Они вышли и без леса, прямо на улице дуэль с мордобоем продолжили. Я не стал ждать результатов, газанул…
Дёрганый, выйдя, ещё и по машине пнул. Что уж они так любят меня пинать?
Зато сразу после этого редкий мужик попался. Вызов на Рабочие. Хорошая погода, снежок идёт. У меня звучит диск «Романтическая коллекция». Песенная классика пятидесятых-шестидесятых годов. Фрэнк Синатра и так далее… Фрэнк Синатра “It was very good year” было. Я тогда Синатру практически открывал для себя. Подъезжаю к дому на 15-й Рабочей, выходит клиент. Типичнейший гегемон… Натуральный работяга… Одет непритязательно, куртёжка-пуховик, шапчонка вязаная. Чуть выше среднего роста, в плечах не хилый и руки работяги, который редко имеет дело с авторучкой и компьютером. Поддатый. Неужели, думаю, и этот будет выступать? Он плюхнулся на заднее сиденье. Тут же подскочил на музыку:
– О, Фрэнк! Шеф, крутни с начала?
И на добром английском начинает подпевать во всё горло. До последнего слова не отставал от Синатры. Рассчитываясь, покачал головой:
– Писали ведь, блин, раньше.
