Сергей Николаевич Прокопьев
Молитвенный круг
– Бедно мы жили, – вытирала слёзы Тамара. – Годы трудные, отцу непросто приходилось. Я после школы учиться не пошла, проводницей с восемнадцати лет мотаюсь. Брату помогала, пока техникум не окончил. У него все хорошо. Жена путная, сын растёт. А у меня муж игрок, всё на автоматах просаживает. Одна дочь тяну. – Вдруг Тамара с вызовом произнесла: – Дочь моя ни в чём нуждаться не будет. Себе норковую шапку и ей. Себе дублёнку и ей.
Тамара снова разревелась.
– Свечку матери обязательно поставь, – твёрдо сказала Люся, – но убиваться не стоит. Вы, девочки, что хотите говорите, не стоит такая мать слёз. Никого она не любила – ни мужей, ни мужчин, только себя.
– Мать какая ни есть, другой не будет, – гнула свою линию Мария.
– Кукушка она, – перебила Люся, – вот Тамара – мать. И жена. Ни мужа не бросает, ни дочь. Хотя такого можно погнать в три шеи.
За окном тьма начала редеть. Солнце несло свой факел над страной, уже вспыхнуло утро в Сибири, а часа через два золотые лучи догонят наш поезд, коснутся поверхности моря.
– А знаете, девочки, – вдруг соскочила с сиденья Люся и нырнула под стол к пакету с едой, – лучше водки хуже нет! Я тут заначила на прощальный обед. Так мы его прямо сейчас и устроим.
Люся выхватила из чрева сумки 250-граммовую бутылочку коньяка, водрузила на столик, и начала метать закуску. Засуетились у своих сумок остальные женщины. Вскоре столик ломился от еды.
– Давайте, девочки, выпьем за наше женское счастье, – разливая коньяк в металлические рюмочки, предложила Люся. – Чтобы дети, внуки, любовь, здоровье…
– Всё одолеем с Божьей помощью, – поддержала Мария. – Что мы – не бабы.
Они посидели с полчаса, а потом Люся скомандовала:
– Девочки, надо поспать, чтобы у моря выглядеть на все сто и все мужики были наши!
Они улеглись…
Экспресс летел по предутренней свежести к конечной точке путешествия, к долгожданному тупику, где обрывались струны рельсов, где море решительно преграждало путь наземному транспорту. Его чаша лежала в ожидании солнца нового дня, в отдыхающих из сибирского экспресса, «девчонок» нашего купе…
В заключение рассказа расставим все точки. Следует честно признаться, «умеющая ездить в поездах» Люся оказалась отчаянной фантазёркой. Не было в её биографии сына, гулящей невестки и внука-инвалида, которого героическими усилиями подняла на ноги. Эту историю Люся почти один к одному «списала» со своей сестры. Лётчик имел место, но служил в ВВС не пилотом, а штурманом и не подполковником, а майором. Букеты дарил всего раза два, записки в них не вкладывал. Скорую телеграмму посылал однажды на Восьмое марта, потому как забыл поздравить вовремя. Люся очень хотела поехать с ним на Камчатку, но, во-первых, он улетел в Читу, а во-вторых, не пригласил с собой.
Что касается другой пассажирки – Лены, она под воздействием чарующего морского воздуха, под шелест набегающих на гальку волн влюбилась по уши в Олега – программиста из Екатеринбурга. Смерть как влюбилась. Чувство было взаимным. Расставались влюблённые под кипарисами со слезами, клятвами, и договорились в конечном итоге, что Лена разводится с мужем, забирает сына и едет к Олегу в Екатеринбург. Он год как свободен, с женой развёлся, квартира есть. Всё отлично. Живи да радуйся.
Однако в летящем из морского тупика в сибирские дали экспрессе Лена задумалась. Возвращалась домой тоже в купе сугубо женского состава, да на этот раз умеющих ездить, наподобие Люси, не оказалось. Каждая попутчица сама по себе. Лена чаще лежала на верхней полке читала книгу и думала-думала: что делать? Как поступить? Новый знакомый был пределом мечты – элегантный, с породистым лицом, благородными манерами. Сила, нежность, ум, сумасшедшее обаяние, от которого сердце таяло, ноги подкашивались. Всё в программисте лучше не надо, кроме… Ах, уж это «кроме»… Имел он в истории семейных отношений два брачных союза, заключённых и расторгнутых. То и дело к Лене стала приходить мысль: не будет она продолжением невесёлого списка? Наверное, предыдущих жён тоже любил беззаветно. Поезд мчался всё дальше от субтропических красот, Лене вдруг пришёл на память ночной разговор в экспрессе морской направленности. Вспомнила жуткую историю Тамары, категоричные комментарии Люси, слова Марии: «Ты хоть как поживи, но детей не сироти». «Хоть как» не хотелось, нет, хотелось счастья, любви, слаженно поющих сердец…
Программист каждой из двух жён оставил по сыну… Под кипарисами об этом не думалось, на вагонной полке при сопоставлении некоторых деталей напросился вывод: чувством отцовства к родным детям Олег не страдал, что говорить о чужом…
В шести часах пути до Омска, в Ишиме, гуляя по перрону Лена окончательно решила: пусть сумасшедший месяц у моря останется красивым курортным романом. Не поедет она в Екатеринбург с сыном и чемоданами. Не поедет. Извлекла из телефона ту из двух симок, которая связывала с Олегом, и выбросила в урну. Умела Лена рубить канаты… Правда, через минуту в поезде накатили слёзы, закипели горечью, ну а что вы хотели – не так всё просто в этой жизни…
