Сергей Николаевич Прокопьев
Когда на планете коронавирусня
Вахтёрша не первый год занимала беспокойную должность, отработала стиль поведения. Антимонии не разводила в подобных ситуациях.
– Хорошо, – сказал Серёга. – Мы ещё с вами, мадам, встретимся на орбите.
– Лети-лети, голубь сизорылый! – сказала своё последнее слово вахтёрша. Ей очень не понравилось, что Серёга назвал её «мадам», услышала в этом что-то от сравнения с женщиной лёгкого поведения.
Однако Серёга решил продолжить диалог и оставить последнее слово за собой. Он вышел из общежития, окинул взглядом фасад здания. Проследил путь водосточной трубы, прочерчивающей стену до самой крыши. На четвёртом этаже труба проходила в каком-то полуметре от раскрытого окна. Ну что Серёге каких-то тринадцать-пятнадцать метров, когда он лазил по отвесным стенам Тянь-Шанских вершин. Вскоре он ступил на подоконник того самого окна на четвёртом этаже.
– Парни, – сказал обитателям комнаты, спрыгнув с подоконника на пол и направляясь к двери, – всё нормально. Окно не закрывайте, я ещё зайду.
Парни удивлённо посмотрели на Серёгу. Но проблему из его неожиданного появления делать не стали.
Серёге нет бы – пойти обрадовать свою девушку приглашением на танцы и отправиться с ней отплясывать шейк, томится в танго, нет, напрямую двинул к вахте и, замедлив шаг, проследовал мимо вахтёрши. Та глазам своим не поверила. Только что отправила «космонавта» за дверь и вот он с другой стороны…
Серёга тоже говорить ничего не стал. Он покрутил многозначительно пальцем у виска. Дескать, чья взяла.
Вышел из общежития, во второй раз проворно взлетел по водосточной трубе на четвёртый этаж.
И снова не отправился к своей девушке, а с ней на пару на танцы, прошествовал мимо вахтёрши всё с тем же обидным жестом, красноречиво намекающим на непорядки в мозговой деятельности адресата.
– Сам дурак! – истерично прокричала вахтёрша в лицо Серёги, и повторила в спину «космонавта»: – Сам дурак!
И ещё один раз они обменялись «дураками». Серёга готов был в четвёртый раз продемонстрировать нелицеприятное отношение к вахтёрше, но та не сидела без дела, пока Серёга покорял отвесную стену общаги при помощи водосточной трубы, приготовила сюрприз в виде двух милиционеров.
Ректор протоколы из милиции на студентов не прощал – Серёгу выгнали.
– Это ведь ты залез в радиоузел и убрал бутылки? – мстительно произнесла Маргоша, подписывая бегунок Серёге. – Довыпендировался на свою голову!
– Какие бутылки? – дурашливо поднял брови Серёга. – Какой радиоузел, товарищ команданте? Закусывать надо!
– Что значит закусывать? – возмутилась Маргоша.
– Имею честь откланяться! – щёлкнул каблуками Серёга. – Желаю не чихать, не кашлять! Полемику устраивать с вами мне сегодня недосуг!
– Чтобы сейчас же духу твоего не было в 512-й! – крикнула вослед Маргоша!
Так провожаемый напутственным словом Маргоши, окончил Серёга эпопею учёбы в стенах НЭИС. Можно было попробовать восстановиться осенью на четвёртый курс, но Серёга не стал этого делать, он поехал в Томск и окончил там политехнический институт.
Неудачу с НЭИС расценивал как недоразумение. Локти не кусал: зря полез по этой треклятой водосточной трубе. Голову пеплом не посыпал: ну один раз подразнил вахтёршу, ну два… В этом весь Серёга, что сделано, то сделано, надо идти вперёд, не оглядываясь…
Хотя он не получил диплом НЭИС, своей родной группой считал «классиков».
Пятое коронавирусное отступление
Наши женщины тоже могут отмочить не хуже испанок. Пусть не в качестве протеста. Шуму в соцсетях и в чиновничьей среде навела молоденька медсестра по коронавирусу. Представляю, лежишь в палате, и вдруг заходит в этом марсианском костюме, вся упакована против короны: на голове шлем, циклопические очки, респиратор, на ногах спецобутка – никакая зараза не проберётся, и голо тело под прозрачным костюмом. Не совсем, чтобы, как у протестующих испанок: сверху и снизу было по чуть-чуть. Когда до начальства дошло, медсестра прикинулась, будто не представляла, что костюм настолько прозрачный. Без того работать приходится в напряжённом режиме целый день, а в скафандр никакой воздух не проникает – жарко, вот и придумала облегчить жизнь. Пациенты мужского отделения были не против новшества, дескать, коли жарко, ходи себе на здоровье. Даже иммунитет укрепляется от вида стройной фигуры, картина придаёт чувство оптимизма, веру в завтрашний день, мобилизует ослабленный организм на борьбу за выживаемость.
В одной маске ходить не сахар. Лицо потеет, дискомфорт. А ты её везде надевай. Еврейский анекдот прошёлся по ватсапу:
– Моня, когда уже эта самоизоляция с масками и другой дуротой закончится?
– Абрам, потерпи, люди вложились в это дело, отобьют деньги и всё вернётся на круги своя.
Поэты тоже прошлись на данную тему. Тем более просочилась информация, что мэрия Москвы закупила масочное производство, а мэр пообещал масочный режим аж до февраля 2021 года. На что народный поэт изрёк:
Говорят, что уважаемые люди
Прикупили масочный завод,
И теперь режим ношенья масок будет
Продолжаться целый год.
Только огорчаться мы не будем,
Маски – это разве катаклизм.
Лишь бы уважаемые люди
Не купили производство клизм.
Стихи бросил в ватсап Айвазовский, а следом сообщил: «Петя Волков найден». Витя провёл почти шпионскую операцию, точнее – контразведческую. В его богатой биографии имела место работа по обеспечению спецсвязи КГБ. Витя поднял старые знакомства и нашёл Волкова. Что уж там говорить, пазлом студенческой жизни Петя был ярким. Оставил рельефный след в жизни потока. Подтверждением служит хотя бы такая история.
Клуб любителей девушки из Помельцево
Историю, которой посвятим нижеследующие страницы, имела место быть на третьем курсе. В зимнюю сессию Петя Волков ухитрился сдать последний экзамен досрочно. Всем четыре дня готовиться, а у Пети в зачётке полный порядок, обеспечивающий начало каникул. Улизнуть так просто в свою родную «деревеньку деревянную» Пете не свезло. Товарищи раскрутили его на отвальную. Как Петя не пытался отказываться, пришлось проставляться. При всей своей расчётливости, понимал, если ты участвуешь в коллективных мероприятиях за чужой счёт, должен и сам время от времени накрывать поляну. В тот раз он крепко выпил. Если сотрапезники в уголках памяти держали информацию о скором экзамене, Петю ничего не сдерживало, опять же, сам вино покупал, надо отпить побольше. Однокашники проводили Петю на вокзал, посадили в поезд.
Как и всё в нашей жизни, о чём долго мечтаешь, что с нетерпением ждёшь – быстро заканчивается: те каникулы тоже пролетели одним днём, и начались учебные будни. На второй день после окончания каникул вечером Петя пришёл в 512-ю комнату и доложил, что получил письмо от девушки из деревни Помельцево.
Комната под номером 512 отличалась тем, что в ней частенько устраивались коллективные мероприятия. Здесь была гитара, магнитофон, и народ жил компанейский. Один Аркаша Чехов чего стоил. Из себя видный, ростом метр и ещё восемьдесят сантиметров, крут в плечах, слегка сутуловат, да это мелочи на общем фоне. Русые волосы, синие умные глаза, большие губы, всегда готовые к улыбке. Аркаша был преисполнен весёлых сил и жизнерадостной энергии. Любил играть в футбол, настольный теннис, а ещё – на гитаре. Знал бессчётное количество песен Кукина, Визбора и Высоцкого и анекдотов. Вокруг него всегда крутился народ, в тот вечер в четырёхместной 512-й собралось человек восемь. Петя с письмом от девушки пришёлся кстати.
– Вы же меня накачали в день отъезда, – сетовал Петя
– Кто тебя накачал? – мгновенно отреагировал Толя Ретор. – Я раза два предупреждал: «Петя, не налегай на стакан, тебе ехать». А ты петухом гамбургским: «Да я трезвый, как бабушка!»
Петя пропустил это замечание мимо ушей.
– В поезде, – продолжил он, – я, оказывается, познакомился с девушкой Лидой.
– Что значит «оказывается»? – спросил Рустам Исмаилов, тоже был из 512-й
– Не помню я её. Но адрес нашей общаги дал и фамилию назвал. И она мне сунула бумажку с адресом. Я дома крутил её в руках, крутил. Не мог понять, откуда взялась. И вот письмо.
Это известие было воспринято с большим интересом. Со всех сторон понеслись предположения о содержании письма.
– Она пишет, что ты должен жениться на ней? – спросил Толя.
– Нет. До этого ещё не дошло.
– Всё впереди! – сказал Рустам.
– Вам бы только скалиться! – отбивался Петя.
– Я плохо помню её, почти не помню. Оказывается, мы обменялись адресами. Она написала.
– Или пишет, что ей денег должен?
– Да нет, – зло ответил Петя.
Не любил он тему денег даже в таком ракурсе.
– Пишет, что я ей понравился.
– А она тебе?
– Я же говорю, ничего не помню. Но пишет безграмотно.
– Давай сюда, – отобрал Аркаша Чехов письмо и принялся читать.
«Здравствуйте, Коля!», – начиналось письмо.
– Почему «Коля», – удивился Аркаша.
– Это я шифровался.
– Ну, ты, Петя, и ходок! Лишь бы алименты не платить.
«Не всем быть инжинерами, – была в письме такая фраза, – я работаю на скотном дворе телятницей. Работа мне ндравится. Еслиф вы не прочь переписываться, то я согласна».
– «Инжинер» и «ндравится» – это, Петя, хорошо! – сказал Рустам. – С другой стороны – надёжная жена. Ты её из навоза вытащишь в большой город, она тебе за это будет всю жизнь ноги мыть и воду пить. Ты уже ответил на письмо?
– Не буду ничего отвечать! – кипятился Петя. Он уже был не рад, что показал письмо.
Этот момент стал отправным в создании клуба «Любителей девушки из Помельцево».
– Мы сами ответим, – с энтузиазмом сказал Аркаша. – Петя, ты не против?
– Мне-то что, – сказал Петя, – хоть в гости к ней на скотный двор поезжайте.
Аркаша освободил стол, вырвал из общей тетради лист, достал авторучку и взялся писать письмо. Коллективное эпистолярное творчество было под стать картине Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Каждую фразу обсуждали всей компанией.
«Лидочка, – придумывал вслух Аркаша от имени Волкова, – скажу со всей откровенностью, вы мне понравились с первого взгляда. Особенно ваши глаза, бездонно красивые, лучистые, в них столько сердца…»
– Напиши, – предложил Рустам, – глаза, как синий плат небес!
– А если они, как чёрная ночь? Петя, какие у девушки глаза?
– Разные, – раздражённо ответил Петя, – один правый, другой левый! Откуда я помню? Имя не запомнил. Письмо беру на вахте, не могу въехать, кто это. Только потом дошло. Помельцево хорошо запомнил, в эту дыру с отцом один раз ездил. Были глаза. Вроде бы. Как же без глаз. Это я бы заметил.
– Пишем так, чтобы к любым глазам подходило.
В письмо изобиловало восхищением по поводу красоты Лиды, её глаз, стана, музыки её голоса. Порезвились студенты на полную катушку.
Через неделю пришёл ответ. Принёс его с вахты Чехов.
– После ужина пишем ответ, – доложил он.
«Клуб любителей девушки из Помельцево» снова собрался вечером в 512-й комнате. Иногда его называли «Клуб любителей телятницы из Помельцево».
Лида извинялась перед Колей: «Не хочу вас заводить в заблуждение, вы, поди-ка, не приметили, я ведь ногу подволакиваю… И левый глаз чуток кривой».
На что кавалер «признался», что он тоже не идеал, у него тоже есть изъяны, не всё в организме в порядке: в сердце колики, голова с похмелья болит, одышка, а бывает и энурез.
Долго спорили писать про энурез или нет. Противники признания в стыдном недомогании напирали на то, что можно спугнуть сей болезнью Лиду, вдруг перестанет писать. Однако победили сторонники энуреза. Лида никак не отреагировала на хворь недержания у кавалера. Полусловом не обмолвилась по данному поводу. Пожаловалась в ответе, что её «ударила в правую ляжку своей конечностью с копытом корова Берёзка. Взбрендила комолая скотина. Нога болит и синячишша во всю мою конечность».
Письма пестрели орфографическими ошибками. Чехов придумал проводить работу над ошибками. Исправлять красным и отправлять письмо обратно. Лиде эта идея понравилась. Тут же написала своё жуткое «еслиф»: «Исправляйте меня. Еслиф буду грамотная, глядишь, в контору от навоза возьмут, не то провоняла уже».
– Возьмут секретаршей к председателю, – сказал недовольно Петя, – перестанет нам писать.
– Петя, не волнуйся! Ишь завибрировал потерять телятницу. Сам подумай, в какие секретарши с дремучей безграмотностью могут взять твою ненаглядную телятницу.
– Да мне-то что. Пусть хоть председателем назначают.
Запятые Лида расставляла, как попало. Однако «Клуб любителей девушки из Помельцево» решил с запятыми не заморачиваться, не то вообще запутают Лиду. Хотя бы научить писать общепринятые слова: огород, лопата, автобус, фуфайка. Пишет так, что ни в какие ворота: «огарод», «лапата», «автобуз», «куфайка».
Раза два в месяц собирался «Клуб любителей девушки из Помельцево» для написания ответа.
– Предмет нашей общей страсти прислала письмо, сегодня пишем ответ, – объявлял членам клуба Чехов, который без выборов был признан председателем.
Клуб, бывало что, коллективно писал в Помельцево стихи. Один из примеров любовной лирики клуба:
Опять зима, идут снега
И хочется в полёт!
Ведь та, что сердцу дорога,
Так далеко живёт!
Готов на крыльях и пешком
Идти, бежать к тебе,
В Помельцево стоит твой дом,
А ты – в моей судьбе!
– Это что, Петя на домик в деревне намекает? – тут же находились критики. – Дескать, с домиком люблю тебя до гроба.
– Без домика Пете судьба не нужна! Ему с домиком, с коровкой, с мотоциклом!
Веселился клуб от души над каждым письмом в Помельцево. Однажды в отсутствии Пети разгорелась полемика: посылать Лиде фото Волкова на память или нет. Накануне мужской компанией ездили за город и скрытой камерой сфотографировали Петю, когда тот в семейных трусах до колена, развевающихся парусами над речной водой, входил в Обь. После долгих споров победило мнение: лучше воздержаться от такой порнографии, дабы не шокировать сельскую девушку. Чехов тему «Клуба любителей девушки из Помельцево» не забывал даже на летних каникулах. Привёз народные стихи, которые затем были положены на гитарную музыку. Песня стала гимном «Клуба». В песне были следующие лирические строки:
По бугоркам, по дальним бугорочечкам
Пущай моё письмо к тебе дойдёт!
Я буду ждать родёмого ответу
И верю я, что ён ко мне придёт!
Героиня песни – девушка, она пишет сердечное письмо возлюбленному.
Вчерася я на танцы отпросилася.
Колхозный бык порушил мой забор.
Ещё у нас свинья опоросилася,
А мы с тобой в разлуке до сих пор.
Ещё ты знай, что жизня в нашем крае,
Она ведь не стоит, она течёт.
Ещё ты знай, что Сенька, местный фраер,
Мне день и ночь проходу не даёт.
По вечерам гоняем мы скотину,
Кругом растёт высокая трава.
А за окном кудрявую рябину
Отец срубил по пьяне на дрова.
Отчаянный Серёга Фурманов предложил отправить стихи в Помельцево. Его порыв не поддержали: как бы не обидеть девушку, такими, к примеру, строчками:
Приедешь ты, я буду незамужняя,
И может даже, девушкой при том.
Но только знай, что всех моих подружек
Испортил конюх наш, хромой Артём.
Песню исполняли не только в 512-й, она пользовалась неизменным успехом в выездах за город, в походах. Пели её в горах Тань-Шаня, на саянских реках и по всей Новосибирской области.
Длилась переписка больше года. И вдруг во второй половине апреля, «Клуб» учился на четвёртом курсе, пришло письмо из Помельцево. Лида сообщала, что едет к подруге в Новосибирск, и очень хочет встретиться с Петей. «Клуб» оживился. Мгновенно был написан ответ, в котором говорилось, что встретиться следует непременно. Он, Петя, всё время разлуки мечтал об этом свидании. Лида написала, что приходить на вокзал не следует, она сама придёт в общежитие второго мая.
– Петя, цветы обязательно! – сказал Толя Рейтор. – Без цветов нельзя.
У Пети вытянулось лицо, как от зубной боли.
– Я чё больной цветы покупать!
Другого ответа от Пети ждать не следовало.
– Какая бы ни была она телятница, но ты-то джентльмен, – пригвоздил Петю Толя. – И все мы! Обязательно девушку ведём в кафе. Мы хоть и не гусары, но советские студенты. Шампанское, вино… Всё как полагается в таких случаях… Объявляю второго мая днём «Клуба любителей девушки из Помельцево» со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Постоянных членов «Клуба» насчитывалось восемь, но от желающих идти в кафе отбоя не было, набралось четырнадцать человек. Заказали четыре столика.
Второе мая в Советском Союзе было праздничным днём, в пятнадцать ноль-ноль, час встречи с Лидой на вахте общежития, «Клуб» в полном составе выдвинулся из 512-й комнате. Впереди шёл Петя с букетом из пяти гладиолусов, за ним остальные. Всех одолевало любопытство – что это за Лида из Помельцево.
Возбуждённые они спустились на первый этаж, и возникло замешательство. Перед вахтой стояло нечто – ну просто очаровательное создание. А если не жалеть эмоций – красавица.
– Неужели эта наша телятница из Помельцево, – тихо сказал кто-то из задних рядов.
– А вы, наверное, Коля, – сказала девушка, сделав шаг навстречу Пете.
– Он у нас Петя, – встал рядом с Петей-Колей Чехов, – вы уж извините его.
Чехов толкнул Петю в бок, дескать, вручай цветы. Петя сунул букет Лиде. И тут же отступил назад. Понял, что в своих брюках с пузырями на коленях, застиранной клетчатой рубашке не смотрится он рядом с «телятницей». На Лиде был плащ цвета кофе с молоком, демисезонные белые сапожки на высоком каблуке, на шее лёгкий шарфик, на голове шляпа с широкими полями. И вся она была весенняя, воздушная, праздничная.
Телятница не угадывалась. Тонкие черты лица, лёгкий макияж, манера держаться, длинные с аккуратным маникюром пальцы – всё говорило: не телятница.
Аркашу это не смутило, он смело взял гостью за локоток. Предложил пройти в 512-ю комнату и огласил план действий на сегодняшний день: для начала предлагается испить чайку с печеньем и конфетами, затем товарищеский ужин в кафе по случаю приезда телятницы из Помельцево.
– Вот это да! – восхищённо сказала Лида и смело пошла ведомая Чеховым.
Надо было видеть этот проход. Впереди очаровательная Лида, на полшага от неё Аркаша, он по-прежнему воздушно придерживал девичий локоток. Позади торжественно выступал «Клуб любителей девушки из Помельцево». Студенты, оказавшиеся на пути, уважительно расступались, давая дорогу парадному шествию старшекурсников. Первое, что увидела гостья, переступив порог 512-й комнаты, плакат с приветствием, написанном метровыми буквами: «Лида, с приехалом!!!»
Надо сразу поставить точки над всеми буквами. Ногу Лида не подволакивала и других дефектов, объявленных в письме – косоглазие, заикание – не наблюдалось.
Петя и опечалился, и обрадовался одновременно. Какую-то надежду лелеял в связи с приездом девушки из Помельцево. Как-никак парень двадцати одного года от роду. Но с первого взгляда на «телятницу» понял: не его полёта Лида, ловить ему нечего. И тут же себя успокоил: вот и хорошо, не придётся тратиться.
Веселились в кафе от души: вино, танцы, вкусная закуска, тонизирующее кровь присутствие прекрасной представительницы прекрасного пола. Четыре столика сдвинули вместе. На них было что выпить и хорошо закусить. Собираясь в кафе, сбросились по десять рублей, червонец по тем временам – хорошие деньги. Ещё в общежитие были раскрыты все карты. Лида к телятам не имела никакого отношения, учитель русского языка и литературы, она после окончания пединститута отрабатывала в Помельцево положенные после получения диплома три года.
– А мы вам устраивали «работу над ошибками», – хохотал Аркаша.
– Надо сказать, вы на твёрдую четвёрку писали, – похвалила Лида товарищей по переписке.
Стоит ли говорить, каким вниманием она была окружена в тот вечер. Играл вокально-инструментальный ансамбль, Лиду наперебой приглашали танцевать. Даже были попытки это сделать представителями чужих столиков. На что члены «Клуба» сразу дали понять: самим мало, лучше не мешаться под ногами.
Всё закончилось тем, что «Клуб любителей девушки из Помельцево» распался сразу после вечера в кафе. Председатель клуба узурпировал «предмет страсти», а через год «Клуб» в полном составе, в том числе и Петя Волков, гуляли на свадьбе Аркаши и «телятницы из Помельцево».
Сводный хор «Клуба», дополненный группой «классиков», той её частью, которая не входила в перечень «любителей», с воодушевлением исполнил гимн «По бугоркам»:
По бугоркам, по дальним бугорочечкам
Пущай моё письмо к тебе дойдёт!
Я буду ждать родёмого ответу
И верю я, что ён ко мне придёт!
Сразу после гимна Петя взял застольное слово, произнёс пламенный тост. Суть которого сводилась к одному: он, Петя Волков, на данном торжестве самый главный, кабы не его поездка с невестой в одном купе, никакого загса с шампанским, свадьбы с криками «горько» не было в помине. Посему молодожёны должны, как минимум раз в месяц приглашать его, Петю Волкова, к себе на обед и поить пятизвёздочным коньяком.
– Петя, харя лица не треснет? – громко поинтересовался Витя Айвазовский.
– Нет, – твёрдо ответил Петя, – мои лицо с харей не то выдержат. А за счастье надо платить!
Следует заметить, один раз Петя был приглашён с другими членами «Клуба любителей девушки из Помельцево» к Чеховым на обед с коньяком, славно в тот раз погуляли. Затем все вышли на диплом, защитились и разъехались по городам и весям обеспечивать надёжную электрическую многоканальную связь.
