Сергей Николаевич Борисенко
Школа имени одиннадцатого космонавта
Все жили в ожидании этого великого события. Их даже не смущало, что они на этом самом вечере будут самыми младшими.
– Как вы думаете,– спросил у друзей Сергей Конев, – а это будет карнавал или как простой школьный вечер без костюмов?
– А ты что, костюмчик зайчика хочешь надеть?– съязвил Женька Самборский. Он, хоть учился в классе «Г», но большинство свободного времени проводил с парнями из команды.
–Да, ну тебя! Причем здесь «зайчик»? Можно ведь и другой костюм придумать, взрослого героя…
– Д*Артаньяна, например, да?– вновь вставил своё язвительное слово
Женька. В пятом классе был просто мушкетером, а тут статус повысился…
–Да, ну тебя! Вместо того, чтобы нормально ответить, с шуточками
идиотскими, лезут. Только всё настроение предпраздничное испортили!
– Да, ладно вам, не ссорьтесь! – вставил своё веское слово самый
рассудительный из всех, Петр. Вот послушайте, у меня имеется такое
предложение. А давайте мы себе сделаем шляпы – цилиндры, всем,
одинаковые.
– Интересная идея!– сразу поддержал Александр Рыбалов.
– Как это, «сделаем»? Я в шляпной мастерской никогда не работал и модисткой тоже. Я представления не имею, как эти самые шляпы шьют! – удивился Самбора.
– Да мы их шить и не будем, голова твоя два уха! Мы их склеим и покрасим, – стал рассказывать свою идею друзьям Петр. Вот у Мишкиного папы в гараже есть такой материал для прокладок в двигателях, типа тонкого картона, но он очень твердый. Спросим у него разрешения. Если такого материала у него много и он разрешит нам его взять, то из него мы эти шляпы и сделаем. Потом Свету, Сашкину сестру, попросим, чтобы она нам их покрасила как следует и покрыла лаком. Во! цилиндры будут, – и он показал оттопыренный вверх большой палец руки, а другой рукой сделал движение, как при посыпании соли, – с присыпочкой!
– А что они будут символизировать, эти цилиндры? – встрял в обсуждение Пыхтин.
– Да ничего не будут символизировать. Просто мы, всей командой, придем в одинаковых головных уборах. И все сразу увидят, мы – команда!
– А что? Мне идея нравится! Сегодня же узнаю у отца про материал.
Наутро, ещё пред началом первого урока, все парни уже были в курсе: Мишкин папа разрешил. Только сказал: «Расходовать экономно. Предварительно изготовить выкройку из газеты, большие обрезки не выкидывать».
А Рыбалов, как строгий капитан, добавил:
– И всем держать языки за зубами! Иначе будет не интересно. Здесь важен первоначальный эффект.
С этим согласились все.
Вечером собрались дома у Нифонтова.
– Вначале надо рассчитать размер выкройки. Ведь нам велено экономно расходовать материал. А для этого необходимо всем измерить длину окружности головы у каждого и записать.
Петя пошел в другую комнату, где у мамы в шкатулке хранится
клеёнчатый портняжный метр, составил список всех и напротив каждой
фамилии записал результаты измерений. У всех замеры были практически
одинаковыми 48 -49 сантиметров и только у одного, Пыхтина Витьки голова
оказалась огромной, целых 53 сантиметра.
– Ничего себе! – удивился Сашка Рыбалов. В твою бы башку, да ещё мозгов столько же, цены бы тебе не было! Честное слово, ты бы вторым Лобачевским стал!
– Правда?– почему-то не обиделся на этот раз Пыхтин. А кто такой первый Лобачевский?
Все собравшиеся прыснули смехом.
– А это тебе будет задание на вечер сегодня. Сходи в библиотеку, найди, прочти и завтра нам расскажешь, кто такой «первый» Лобачевский.
Тем временем Петя вновь отвлекся. Он подошел к полке с книгами, нашел там учебник геометрии, глянул в оглавлении и открыл учебник на необходимой странице.
– Ты что там смотришь, Петя?– обратился к нему Мишка. Как шить шляпу?
– Именно это! – вполне серьезно ответил парень. Смотрю формулу расчета длины эллипса. Что не говори, а наша голова в горизонтальном разрезе всё-таки эллипс. Даже у таких выдающихся людей, как Лобачевский и наш Витёк.
Он по формуле рассчитал длину наименьшего и наибольшего размера. Она отличалась почти незаметно. А вот у Пыхтина заметно выделялась.
– Значит так! У меня предложение будет такое. Делаем вырезки все одинаковые и только для Вити больше. Вот и всё. Это нам работу и упростит, и ускорит.
Все согласились и начали уже встраивать эскиз в материал. Но не всё так просто. Надо было ещё тулью вырезать и крышку, а потом их каким-то образом собрать.
Короче говоря, за первый вечер дальше расчерчивания листов картона дело не продвинулось.
Наступил довольно поздний вечер и пришлось расходиться по домам.
– Завтра собираемся в это же время у меня, – объявил всем Петр.
– Да! Тут оказывается дел – море, а я думал, что за вечер всё сделаем,– недоумевал Самбора.
– Ничего! Лиха беда начало! – успокоил его Рыбалов. А ещё говорят: начало – уже полдела! Так что мы сегодня первую половину дела осилили, а время до новогоднего вечера у нас предостаточно.
На следующий день первым уроком была математика.
Перед началом урока Рыбалов подошел к Пыхтину и вполне серьезным тоном спросил его:
– Ну, сходил вчера в библиотеку?– при этом совершенно не ожидая от того положительного ответа. Витёк же всегда что угодно придумает, лишь бы не читать. Но вдруг ответ прозвучал положительный.
– Что, не веришь? Могу рассказать про него всё-всё-всё! Ну что, рассказать?
– Нет, не надо, я верю. А расскажешь как-нибудь в удобный момент, хорошо? А то уже, слышишь, звонок на урок.
Практически со звонком в класс вошла математичка, Сторожева Татьяна Михайловна. Она, как настоящий математик отличалась строгостью и пунктуальностью. Учитывала каждую минутку урока, чтобы рационально использовать время.
Она вошла в класс, поздоровалась и объявила, что сегодня мы начинаем новую сложную тему «Алгебраические исчисления».
В это время она увидела высоко поднятую руку Рыбалова.
– Александр! Ты что-то важное хочешь сказать нам?
– Да! Вот Виктор Пыхтин приготовил интересную информацию, касающуюся математики, и желает её донести до сведения всех, но стесняется обратиться.
– Правда? Очень интересно. И, хотя это не в моих правилах, давайте предоставим слово. Человек ведь готовился, так? И при этих словах она посмотрела выразительно на Пыхтина.
Тот покраснел весь и от неожиданности, и от стеснения, а пуще всего из-за злобы на Рыбалова. Уж такого подвоха он от товарища никак не ожидал.
– Ну что же ты, Виктор зажался? Выходи к доске, мы ждем!
Виктор вышел неуверенной походкой, по пути врезав звонкий подзатыльник Рыбалову.
– Ну, мы все – внимание…
–Я… Я прочитал… Я изучил биографию великого русского математика Лобачевского…
– Так-так, – поддержала Пыхтина Татьяна Михайловна,– очень интересно, продолжай, пожалуйста, не стесняйся, мы тебя внимательно слушаем.
Лобачевский Николай Иванович, один из создателей неевклидовой геометрии, родился 1 декабря 1792 года в Нижнем Новгороде, ныне Горький. Отец его скончался рано, когда мальчику было всего семь лет, и семья была вынуждена переехать в Казань.
Здесь он окончил гимназию, и поступил в университет. В 1811 году окончил его с отличием в степени магистра математики и физики. За такие заслуги был оставлен работать в университете. В этом же году представил свою первую работу по математике: «Теория эллиптического движения небесных тел».
Уже в 1816 году он назначен профессором университета и был представлен к государственной награде, получил которую в 1824 году. В это время он подготовил учебник по отклонениям от евклидовой геометрии. В 1827 году избран ректором Казанского университета.
Известный английский математик Уильям Клиффорд назвал Лобачевского «Коперником геометрии»…
Витек поливал по памяти и русскими, и иностранными именами и фамилиями, и датами жизни и творчества, по памяти называл сложнейшие работы по математике и физике выдающегося ученого. И вся речь его была плавной, толковой, без так называемых «слов – паразитов». Вот бы сейчас сюда нашу литераторшу, которая совсем Витю загнобила «косноязычностью и плохой памятью».
Никогда, никто из друзей ничего подобного не видел и не слышал от Пыхтина. Весь класс и вместе с ними Татьяна Михайловна слушали с большим интересом сообщение ученика, опасаясь прервать. Вместо каких-нибудь пары минут, на которые рассчитывала учительница, он рассказывал о великом математике двадцать минут!
Когда Витя завершил своё выступление, удивленная учительница некоторое время молчала, а потом откровенно сказала:
– Честно скажу, я ожидала некоторой шалости от вас, когда соглашалась прослушать сообщение. Но Виктор сделал прекрасное сообщение о нашем великом соотечественнике. Он глубоко изучил материал, запомнил сложнейшие названия работ… Слов нет! Спасибо тебе, Виктор, за проделанную тобой работу. Я это обязательно отмечу отличной оценкой в журнале. И ещё. У меня появилась такая мысль. А что, если мы изредка прямо на уроке, как это произошло сегодня спонтанно, только теперь планово, будем рассказывать о наших ученых – математиках: Софье Ковалевской, Леониде Чижевском, Пафнутии Чебышеве. Много интересных людей в математике работало. Это тема интересная и полезная. И поступим таким образом: кому какая историческая личность интересна, про того вы и расскажите. Только, чтобы не повторяться, через недельку вы мне сами скажете, кого выбрали. А такие математические классные часы будем проводить уже в новой четверти, примерно раз в месяц. Это не будет для вас накладно, но хорошо оживит восприятие материала.
Но это был не последний положительный эффект, от случившегося с Виктором, происшествия.
Как-то неожиданно к Пыхтину изменилось в положительную сторону отношение у литераторши. Светлана Степановна всегда воспринимала его, как недалекого, косноязычного, неспособного двух слов связать в предложение. А теперь она перестала воспринимать его очень жестко, когда вызывала отвечать урок и у него оценки поползи потихоньку вверх, причем, вполне заслужено, поскольку он вдруг раскрылся, как хороший рассказчик с отличной памятью.
Но самое главное, что над ним престали подтрунивать друзья.
После уроков ребята снова собрались дома у Петра.
Первым делом Саша извинился перед товарищем, что так подставил его на сегодняшнем уроке.
– Ладно. Извинения приняты, забыли!
– Витя! Вопрос разреши?
– Что ты ещё от меня хочешь услышать?
– Скажи честно! Ты всю ночь учил то, что сегодня нам рассказал?
– Нет. Я даже в библиотеку не заходил.
– А как же тогда ты всё это сумел так гладко рассказать?
– Да я давно прекрасно знал биографию Лобачевского, многих других математиков, физиков, других разных ученых. Просто вы меня всегда попрекали, что я не читаю газет и книг. А я газеты, в самом деле, не люблю читать, а из всех остальных книг… Вы читаете художественную литературу, а я читаю серию «ЖЗЛ».
– Какую-какую? Это что за «ЖЗЛ»?
– Эта серия книг «Жизнь замечательных людей». Её недавно стали издавать. У меня всего 10 книг, и еще отец из библиотеки предприятия пять штук приносил. Я их все прочел. А вот запоминать специально не старался. Как-то само собой запомнилось. И люди, и события, и даты, и названия.
– Витя! Ты нас, дураков, извини, пожалуйста. Мы, в самом деле,
считали тебя малознающим среди нас. А ты-то нас во многом превзошел. Ты
теперь только старайся не стесняться отвечать на уроках.
– Хорошо, ребята! Только хватит меня обсуждать. У нас тут работы
непочатый край со шляпами, а мы сидим и треплемся.
Картон быстро раскроили. Получилось аккуратно. Склеить трубу из этого тонкого, но жесткого картона оказалось не простой работой. Приспособили кухонную скалку. Её продевали вовнутрь, и она создавала надежный упор, чтобы шов склеивался жестко прижатым. На эту работу потратили всё свободное время текущего дня.
– Ого! Такими темпами нам только склеивать шляпы потребуется два дня,– резонно заметил Миша. А нам поторапливаться надо. А ещё красить и лаком покрывать. Это ведь тоже время!
– Я думаю, что завтра мы с изготовлением закончим. У меня есть мысль, как клеить тулью и крышку цилиндров. Мы это сделаем тонкими полосками бумаги. А просветы заделаем размоченной промокашкой, только надо будет сварить немного клейстера и в нем размочить промокашку.
– Здорово придумал, Петька! – чуть ни хором воскликнули парни.
Когда, через два дня, склеенные и зашпаклеванные цилиндры, полностью просохли, их, в старом наматраснике, валявшемся в сарае, все сразу принесли к Сашкиной сестре.
– Вы что, обалдели? Я что у вас в рабстве, что ли? Это работа не для художника, а для маляра. Это ему заборы и дома красить положено, а я учусь картины рисовать.
– Светка, да мы тебе поможем. Даже всё сами сделаем. Ты нам только скажи, как это правильно и контролируй, – просящим тоном обратился к сестре Сашка.
– Да? Ну, тогда, так и быть. Цилиндры должны быть черными. А самая лучшая покраска черного цвета для бумаги – это черная тушь. Думаю, что парочку флаконов на один цилиндр должно хватить.
– Да ты что? Два флакона. Очуметь! – удивился Женька.
– А ты что думал? С первого раза что-то впитается, что-то нет. И будет
покраска неравномерная, как грунтовка. Надо будет второй раз покрывать.
Так у нас в канцелярском отделе книжного магазина столько и не наберется: 22 бутылька. Да и не продадут сразу столько.
– А вы не покупайте сразу все. А ходите по очереди. Тогда продадут. А если будет заканчиваться, то привезут с базы.
– Точно! Ну, ты, Светка, голова!– похвалили ее ребята. А, поскольку сегодня красить нечем, то я вам предлагаю сразу сходить в хозяйственный магазин и купить там лак. Только нужен бесцветный, в крайнем случае, светло-светло желтый.
– А сколько лака потребуется?– чуть ни хором спросили парни,– неужто, тоже по две банки.
– Вы что? Там лак продается в трехлитровых банках. Одной банки на все ваши цилиндры вполне хватит, даже с лихвой!
Короче! Завтра будет тушь, начнем красить. Понятно?
– Ребята!– обратился ко всем редко участвующий в разговорах Сергей Конев. Я видел, что тушью ещё торгуют в киосках «Союзпечать». Надо только внимательно посмотреть весь ассортимент, и вы увидите. Или у продавщицы спросить. Да. И ещё на рынке я видел один «хитрый» магазинчик. Там торгуют всякой всячиной. Там тоже может быть тушь. Но я туда лучше сам схожу, чем объяснять, где этот магазинчик.
На том и разошлись. А уже на следующий день у парней было всё для покраски. Оказалось, что больше всего пузырьков туши купил Сергей в том самом магазине, а Женька принес банку с лаком. Магазин ему по пути домой был, вот он сразу и приобрел необходимое.
На покраску с просыханием потратили два дня и ещё один день на покрытие лаком.
Цилиндры получились, как настоящие: высокие, черные, блестящие. И что самое странное, они прекрасно держались на головах и не спадали, но парни всё равно к ним приделали ещё и завязки, так, на всякий случай.
Не спеша подкралось окончание четверти, и 29 декабря был назначен новогодний вечер. Его начало определили в шесть вечера.
Это так волнительно, так романтично: школа вся украшена бумажными снежинками на окнах, по коридорам с потолка свисают гирлянды, ниточки со снежинками из ваты, свет притушен, даже в проходах, а в спортивном зале, где намечено главное торжество, установлена огромная, до самого потолка, вращающаяся елка. Гирлянды из разноцветных ламп (школьники их сами раскрашивали), мишура с самого верха и почти до пола, красивые зеркальные игрушки… Всё сверкает, мигает, вращается, колышется и шуршит. Настоящее сказочное волшебство!
Парни собирались в классе не враз. Кто по одному, кто группками.
Каждый нес с собой загадочный, довольно большой сверток.
Уже пришедшие в класс девочки щебетали меж собой о чем-то своем. Но одеты они были ещё не по-праздничному.
– Парни! А вы что костюмчики зайчиков с собой принесли? – хихикали они каждый раз при появлении парня со свертком.
– А вы белочки или снежинки? Что-то не похожи, как-то, в своих платьях, на карнавальных героинь.
– Что мы, из детского сада, чтобы белочкам наряжаться?!
– Ну, так и мы, не оттуда.
Минут за двадцать до запланированного начала девочки сказали:
– Ребята! Освободите, пожалуйста, класс, нам надо переодеться!
Парни безропотно пошли на выход.
– Свертки не забудьте, скомандовал всем капитан.
Все парни вышли, не забыв прихватить с собой завернутые в газеты цилиндры.
– Вот ведь какие, а! Всё унесли и мы так и не знаем, что там у их, возмутилась самая любопытная, Ирина Рябко.
После этого приступили к переодеванию.
– Главное, чтобы их любопытство сейчас не разобрало, и они подглядывать не стали, – ответила Ивлева Нина.
– Подумаешь! Ну и пусть подсматривают. Мне, может быть, это даже было бы приятно!– парировала Марина Кускова.
– Что ты такое говоришь? Маринка, и как тебе не совестно! – возмутилась Света, комсорг.
– А что тут такого совестного. Мы – женщины, а женщины созданы, чтобы красоваться перед мужчинами, а мужчины ими, в смысле нами, восторгались, восхищались! Мне, лично, приятно, если мною любуются. И, думаю, если не совсем одетой или полностью обнаженной, то во сто крат приятнее. Да я и сама бы с удовольствием подсмотрела, когда пацаны переодеваются. Это же… это же… естественное любопытство! Вот!
– Довольно разглагольствовать на эту тему. Услышат парни, стыдно всем будет! – остановила спор Дулина. Да и парням пора уступать место.
Девочки ещё раз осмотрели себя со всех сторон, глянули в зеркальца, поправили прически, чуть-чуть, чтобы не ругались учителя и не читали нотацию дома, подкрасили губки и глазки и открыли классную дверь.
Вошедшие в класс пацаны просто онемели!
Это кто? Их девочки, которых они оставили здесь двадцать минут назад? Не может быть! Парни смотрели на девочек, точнее девушек и никого не узнавали. Это были какие-то принцессы из волшебных сказок!
– Вот это да! Вот это я понимаю! – только и высказал общую мысль вслух Панарин.
Вполне довольные произведенным эффектом, девушки немного зарделись, что добавило им ещё больше красоты.
– Ну, и как?– спросила Кускова Маринка.
– Восхитительно, великолепно, да вы просто красавицы, – посыпались вразнобой восторженный слова.
– Ну, а нам, тоже выходить из класса?– спросила опять же она.
Парни несколько замялись.
– Да что там, не надо. Уже пора в зал идти. Так что парни, одеваемся и выходим, – рассудительно ответил Петр.
Ребята развернули свои свертки и извлекли из них прекрасные, одинаковые шляпы-цилиндры.
– Ой, как здорово! Какие вы молодцы! Прямо джентльмены вы у нас! – восхитились девчонки.
– Ребята! Ведите нас на бал,– сказала Наташа Редькина, первая подошла к Петру и элегантным движением подала ему свою ручку.
Точно так же поступила Нина с Пыхтиным и Дулина с Панариным. Их примеру последовали Ирина Рябко, подхватившая за руку Рыбалова и Кускова Маринка, подавшая свою ручку Коневу Сергею. Остальных парней в красивых цилиндрах тоже разобрали.
Таким образом, весь восьмой «Б» чинно, по парам двинулся в спортзал, где сейчас должен начинаться новогодний вечер. Таким же образом они вошли в него, привлекая всеобщее внимание.
Эффект, конечно, оказался впечатляющим. Но вот только он сыграл положительную роль для дам из восьмого «Б», но не для парней.
Сразу же, как только заиграла танцевальная музыка, всех девушек
разобрали парни из старших классов, а «джентльмены» так и остались своей дружной компанией в шляпах. На этом, можно сказать всё волшебство этого новогоднего вечера, для них и закончилось. Дальше они участвовали в конкурсах и играх, проводимых ведущими вечера, развлекали сами себя, но не больше. С вечера возвращались своей мальчишеской компанией. Их девочек-красавиц увели более старшие парни.
Глава 6
Третья и четвертая четверти ничем выдающимся в жизни парней отмечены не были. Правда, парни стали замечать, что к ним в класс всё чаще и чаще на переменах стал заскакивать Самборский. Вопросов у него не было никаких, дел тоже. Вот придет он в класс к друзьям, подойдет к ним и может молча простоять всю перемену, и так же молча уйти.
Поначалу парни у него интересовались, с чем он явился? Ответить Женьке было нечего. Но со временем они привыкли к его постоянному присутствию в их классе и перестали приставать с одним и тем же вопросом, тем более что он никогда на этот надоедливый вопрос не отвечал. Зато стали замечать, что Женька постоянно находится в их компании, в их окружении, но смотрит – то он всё больше в сторону. Причем в ту сторону, где в это время находится Маринка Кускова.
Со временем на это обратили внимание все парни, а уж девочки, наверное, значительно раньше.
Однажды, когда вдруг на перемене Самборского не оказалось в их классе, к группе парней подошло несколько их одноклассниц, без Маринки, и Ивлева спросила:
– Мальчишки! А что это к нам зачастил Женька из восьмого «В»? Он что, на Маринку что ли засматривается?
– Что вы, в самом деле, с глупостями своими пристаете к нам, откуда мы знаем. Он нам не докладывал об этом!
– Ну что вы кипятитесь? Мы же видим. Придет и стоит около вас, а сам молчит и только глазами Маринку ловит. Она уже не знает, куда ей прятаться. Хотя ей, если честно, нравится, как она выразилась, «мужское внимание». Так что, если она ему так нравится, то пусть лучше от вас узнает: у неё парень есть, с которым она дружит. Парень постарше, да и повыше, чем он: от горшка два вершка.
– Не будем мы ему такое говорить, понятно? Да и никакие он не «два вершка». Он у нас на воротах стоит, а там с маленьким ростом делать нечего.
Вы знаете, какого размера футбольные ворота? Нет. А они 7 метров 22 сантиметра в ширину и 2 метра 44 сантиметра в высоту! Так что с маленьким ростом в воротах не сыграешь!
– Ладно! Мы поняли, только её парень выше вашего Самборы.
И на этом разговор закончился.
Парни тоже подозревали такую же причину его частых посещений друзей, но передать слова девчонок своему другу они всё равно не решались. Они сейчас находились в таком возрасте, когда любви уже хотелось, но самой любви и даже разговоров о ней, они стеснялись. Поэтому не подтрунивать над чувствами Женьки, у них такта уже хватило, а что-то сказать ещё стеснялись.
Так что всё так и продолжалось:
Маринка жила счастливая, что она купается во внимании противоположного пола. Зато Женька сильно мучился от того, что стеснялся подойти к девушке и о чем-то с ней заговорить, а уж высказать свои первые нежные, чувства не хватало никаких сил.
Друзья и подруги наблюдали эту картину со стороны и даже завидовали всему этому «тайному роману».
Только в один не самый прекрасный день Маринка заболела.
Девушку с самого утра сильно тошнило. Она несколько раз с первого урока убегала в туалет. Пробыв там довольно продолжительное время, возвращалась вся бледная и обессиленная.
После первого урока она отпросилась домой. А ещё через неделю она принесла в школу освобождение от уроков физкультуры и трудов.
Постепенно, в её состоянии всё наладилось, но только всю свою веселость и беззаботность она оставила где-то между классной и туалетной комнатами.
Она перестала весело смеяться на переменах, перестала, как
первоклассница, носиться по лестницам и коридорам, а начиная с весны, она стала заметно поправляться.
Это не мешало Женьке воспринимать её прежней Маринкой. Он не замечал в ней никаких перемен. Поэтому, как снег на голову, для него прозвучало известие, что со следующего учебного года Маринка в школе учиться не будет.
– Это почему она не будет учиться?– спросил он у ребят.
– Мы не знаем, как тебе это объяснить. Спроси у девочек.
На его вопрос девочки ответили:
– Ей не до учебы будет. Она будет за ребенком ухаживать.
– За чьим ребенком? Что, другую няньку не нашли?
– Женя! Она будет ухаживать за своим собственным ребенком.
– А откуда она его возьмет?
Девчонки прыснули смехом и покраснели.
– Да ты что, биологию совсем не учишь, что ли? Не знаешь, откуда у людей дети берутся?
– В принципе, знаю. Но…
– Что «но», что «но»? Вот оттуда у Маринки и возьмется, что она дружила со старшим парнем. Понятно?
– Теперь понятно. А вы знаете его?
– Ну, знаем! Ну и что? Ты не лезь в их разборки. Они должны разобраться без тебя. Но, кажется, что он отказывается от ребенка и не хочет жениться на ней.
– А как жениться, если возраст по закону не подходит.
– В такой ситуации, Женечка, закон позволяет с пятнадцати лет регистрировать семью. Да вот «папаша» уперся. Говорит: « Может быть, я не один с ней спал!?»
– Вот ведь гад! Вы мне скажите, как его зовут. Я с ним разберусь, как следует!
– Именно по это причине мы тебе его имя и не скажем!
– А раз так, то и не надо. Я сам всё решу так, как надо!
Женька вернулся в свой класс, собрал свои вещи и убежал из школы.
Но направился он не к себе домой, а к Марине.
Марина вышла ему навстречу на прозвучавший звонок у входной двери.
– Что пришел, что тебе нужно от меня? Мало ты мне нервы трепал в течение всего учебного года? Мало тебе? Пришел продолжить?! Пришел поиздеваться надо мной? Да, я такая, так случилось. Можешь посмеяться теперь надо мной, разрешаю!
– Марина! Я не знаю, каким образом у тебя это случилось и с кем. Мне не важно! Я хочу, наконец-то, тебе сказать, что я тебя люблю уже давно, очень давно. Давай я стану отцом твоего ребенка! Давай поженимся друг с другом, а?!
– Ты что, Женька, дурак, что ли? Ты соображаешь, что ты говоришь? Тоже мне, придумал, жизнь свою портить! И не подумаю даже.
– А ты подумай, я прошу, подумай. Вот я уже подумал. Я сейчас закончил восемь классов. Летом поступлю в техникум, туда можно после восьми классов, а через три года я получу специальность, диплом и буду работать по специальности. А пока устроюсь каким-нибудь разнорабочим и буду приобретать рабочую специальность. Ты перейдешь в вечернюю школу.
Ты будешь в школе, я с ребенком. Днем я на работе, ты с ребенком. А через три года я техникум закончу, ты школу. А когда закончим, то втроем: ты, я и наш ребенок, поедем куда-нибудь в Сибирь, на комсомольскую стройку и вокруг не будет ни единого знакомого, кто бы там мог знать нас. Заживем прекрасной жизнью!
Маринка всё это выслушивала внимательно и думала: «Какая же я была большая дура! Такой мальчик меня любит по-настоящему, а я увлеклась каким-то Вадиком из десятого класса!»
Она долго отказывала в своём положительном решении Женке, но к концу мая своё согласие дала. Самборский забрал свои документы из школы и поступил в техникум. Маринка перевелась в вечернюю школу. С согласия родителей их зарегистрировали, как семейную пару. И уже через три года, как Женя и обещал, они втроем уехали в Сибирь на строительство Красноярской электростанции.
Так неожиданно быстро начали взрослеть ребята и покидать свою футбольную команду.
Глава 7
Летние каникулы пролетели совершенно незаметно, ни чем особо не отметившись. Снова грянул сентябрь. Пора для всех привычная. Первые дни учебы, утряска расписания, затем распоряжение партийных органов и с согласия ГорОНО отправка взрослых школьников на помощь селу по сбору урожая.
Дело известное и давно знакомое. Ребят то отправляли собирать морковку, то свеклу, то с ведрами идти за картофелекопалками и убирать с
полей картошку.
Работа была тяжелая, но всегда очень веселая. Труд не только облагораживает человека, он ещё развивает коллективизм, дружескую поддержку и огромное чувство юмора. В коллективе работать так приятно и весело, что к концу рабочего дня даже не понятно: ты устал от физической работы или от того, что весь день смеялся. Здесь же каждый человек видится совершенно под другим углом зрения, не то, что в школе, за учебной партой.
Если в школе хитрец «вылезает» за счет чьей-то подсказки… Ну, и что? Подсказали и забыли! То в поле вместо хитреца кто-то должен больше поработать физически, а это уже усваивается лучше и в следующей ситуации хитрец не получит помощи уже ни от кого.
А, если в поле работают настоящие товарищи, то помощь могут ожидать только девочки. Парни же стараются и перед девочками показать себя молодцом, да и перед парнями не ударить в грязь лицом.
На этот раз классу, теперь уже девятому «Б» выпала работа не обычная. Весь их класс направили ни в поле, картошку собирать, а на овощехранилище, принимать собранную картошку.
Их класс рано утром подвезли прямо к хранилищам.
Такого никто из них горожан ещё не видел. Это были кирпичные полуподвальные здания длиной метров 50-60 и шириной метров 25. Таких строений стояло рядом шесть штук.
– Вот это я понимаю, вот это «закрома Родины»!– с восторгом воскликнул Конев. Да тут, наверное, картошки прячется на всю область!
Кто-то из селян, услышав это, ответил:
– Ребята! Да тут ведь не одна картошка хранится. Вон там, в самых дальних, мы закладываем свеклу и морковь, в следующем – лук хранится, следующих два – капуста. Но там её ещё нет. Капусту рубим значительно позже, после первых заморозков. Мы там и в свежем виде храним, и в квашенном. Там же квасим в больших чанах, раскладываем по деревянным бочкам и в них уже до весны стоит. А вот в два последних будет только картошка загружаться. Та, что пойдет на продажу. А семенную мы храним отдельно.
В это время подошел огромных размеров мужик в фуфайке, выцветшей кепке неопределенного цвета на ярко-каштановой шевелюре, серых рабочих брюках и в кирзовых сапогах с завернутыми голенищами. Его огромная физиономия была настолько раскрасневшейся, что от неё можно было, как от раскаленной печки, греться, если бы не одно обстоятельство. От мужика разило сильнейшим водочным перегаром. Рядом с ним ни находиться, ни дышать было просто невозможно!
– Так, я вижу, что вас немного ввели в курс дела. Я здесь являюсь бригадиром и заведующим складами. Вы направлены ко мне работать. Обращаться ко мне будете Макар Макарович.
Ваша задача на сегодня такая. Сюда с полей будет поступать картофель грузовиками. Он будет ссыпаться в бункер. А уже с этого бункера вы будете на столе перебирать эту картошку. Вот такую и больше, он ткнул пальцем в булыжник, валяющейся прямо на дороге рядом с коровьей лепешкой, будете отправлять в этот бункер. Всю, мельче такой, и, примерно до… – он покрутил головой, поперекатывал свои воспаленные от перепоя глаза по земле, но ничего подходящего для сравнения не нашел. Тогда он поднял перед собой свою громадную ладонь, свернул её в кулак, и, оттопырил большой палец. Другой рукой он как бы отсек первую фалангу и продолжил, – и до такой, собираете в другой бункер, там будет семенной фонд для будущего года. Прочую мелочь, а так же резанную, не взирая на её размеры, отбрасываете в третий бункер. Она пойдет на корм скоту.
В это время уже появился первый грузовик с полным кузовом картошки.
Бригадир по-быстрому, свернул свою речь:
– Я буду приходить, и проверять, как вы работаете. Будете плохо работать или лоботрясничать, я вас накажу, сообщу по месту учебы.
