Сергей Малицкий
Extensio
– Пожалуй, мы ушли дальше, чем на пару миль, – решил Джим. – Не было звонков от Себастьяна?
– Нет, – взглянула на телефон Миа и тут же потребовала. – А теперь, босс, расскажите мне правду про жгучую брюнетку.
– Ты выглядела точно так же, как и я, – успокоил ее Джим. – Просто была меньше ростом.
– Вот черт, – она была явно разочарована. – А я-то изгибалась за рулем, чтобы очаровать охрану. Теперь понятно, отчего они ржали. Что будем делать дальше? Снова налепим это на плечи?
– Не спеши, – покачал головой Джим. – У меня есть проблемы с прогулками по улицам этого города, и я не хочу их усугублять. И кстати, что-то я пока не замечал в этом городе толп подсобных рабочих.
– О каких проблемах вы говорите? – не поняла Миа.
– О серьезных, – ответил Джим. – Скажем так, меня ищут плохие парни. Куда хуже тех парней из спортклуба. Думаю, мне не стоит бриться и надо бы волосы собрать в пучок. Как только чуть отрастут. Да. У тебя всегда были черные очки. Можешь мне одолжить?
– Легко, – полезла в сумочку, которая все это время болталась у нее на животе, Миа. – Они правда, скорее дамские, но надо и мне что-нибудь…
– На тебя, к счастью, пока не открыта охота, – заметил Джим. – Так что возьми вот эти иллюминаторы, только не включай их. Нам сейчас лишнее внимание ни к чему. Это визуары.
– Как я выгляжу? – тут же спросила Миа.
– Как стрекоза, – успокоил ее Джим и тут же добавил. – Как очень красивая стрекоза. Тем более, что у меня в ухе их, похоже, целый рой. Вместе с комарами.
⁂
В районе, в который они забрели, и в самом деле оказалось полно тихих улочек с невысокими домами в европейском стиле позапрошлого века. К тому же Джим сделал вывод, что если на каждом перекрестке выбирать самую тихую и неприметную улицу, то рано или поздно можно оказаться в спокойном районе с зелеными палисадниками и маленькими кафе. В одном из них, над дверью которого висел значок перечеркнутой видеокамеры, они и присели за перегородкой, увешанной какими-то спортивными вымпелами. Миа полезла за картой, но Джим погрозил ей пальцем и достал несколько серебряных монет. Самое время было поесть. Официант не заставил себя ждать. Льежский салат с зеленой фасолью оказался просто вкусным, а колбаски с брюссельской капустой исчезли с тарелок просто мгновенно.
– Все чаще задумываюсь о том, что такое виртуальность, – пробормотал Джим, отпивая из высокого бокала пиво. – Все время жду, что обнаружу какую-нибудь подделку, и всякий раз испытываю очарование.
– А с чем вам сравнивать-то? – хмыкнула Миа. – Или вы думаете, босс, что однажды подобно этой Меган Тернер забрались в кокон? И просто забыли об этом? Или вы знаете вкус настоящего бельгийского пива?
– Я все еще ни в чем не уверен, – проговорил Джим, сначала ощупав сумку, что все так же висела у него на плече, а потом положив перед собой папку Меган.
– А я никогда не была в Брюгге, – пробормотала Миа, с грустью глядя в окно.
– При чем тут Брюгге? – удивился Джим. – Ты вообще была в Европе?
– Неа, – мотнула головой Миа. – И уже не буду, наверное. Ну только если что-то вроде Европы создадут здесь. Вы только прислушайтесь, как это звучит: Брюгге. Потрясающе… Нас нет, босс. Вы не понимаете, что ли? Нас с вами нет. И Себастьяна тоже нет. Мы код. Цифры.
– А если даже и так? – спросил Джим. – Пока что эти цифры вокруг нас мне нравятся.
– Пожалуй, – вздохнула Миа. – Но я уже думаю о кошмарах, которые мне будут тут сниться. Представляете, кто-то в условный час запустит перезагрузку. И я открою утром глаза, а в голове пусто. Ничего! Ни одного файла. Или еще того хуже, пусто в моей комнате. Меня нет!
– Давай заниматься чем-нибудь более реальным, – сказал Джим, вытаскивая из папки второй листок.
– Давайте, – утомленно потерла виски Миа. – Хотя впечатлений для первых трех дней жизни как-то уже слишком многовато. И они чересчур реальны. Как ваше ухо?
– Чувствую себя подводным акустиком на стройплощадке, – ответил Джим и развернул листок.
– «Надеюсь, вы сожгли первый листок?»
– Сейчас, – выудила из сумочки зажигалку Миа и, получив у Джима первый листок, зажгла его и бросила на пустую тарелку, где он вскоре превратился в пепел. – Понятия не имею, кто такие подводные акустики, но мы прямо как в кино про шпионов. Хотя, не уверена, что я смотрела хотя бы один фильм. Что там дальше?
– «В Инфернуме неплохо работает поиск по ключевым словам и даже по лицам, хотя, конечно, нужна локализация для точного поиска, но забывать об этом не следует. Конечно же, никакого офиса у меня в Инфернуме нет. Точнее, есть офис, где я не появлюсь ни при каких обстоятельствах. Даже мое появление в главном полицейском управлении было актом безрассудства. Или, иначе говоря, вынужденным шагом. Почему так сложились обстоятельства, мы обсудим как-нибудь позже. Я свяжусь с Джимом или с кем-нибудь из вас в течение какого-то времени. Сейчас о мерах безопасности, которые позволят вам выжить. 1. Ни при каких условиях не соглашайтесь на какие-либо сертификации, осмотры, сканирование и полиграфы. Это способ внедрения программы слежения. Полагаю, Джиму она уже установлена, отсюда – глушилка. Она станет бесполезной через сутки, но у меня есть информация, что Джим уже получил инструкции по избавлению от этой программы».
– В общих чертах, – пробормотал Джим в ответ на вопросительный взгляд Мии.
– «2. В папке вы найдете черный пакет. Он не был приготовлен для вас, это стандартный набор для специальных сотрудников и закладка для особого случая, но у меня было мало времени даже для составления этого послания. Поэтому предлагаю то, что есть. 2.1. В наборе – пять комплектов блокираторов для телефонов. Визуально они напоминают силиконовые защитные чехлы. Убрав свой телефон в такой чехол вы можете звонить кому угодно, ваш номер распознаваться не будет. Если ваш собеседник имеет такой же защищенный номер, вы сможете говорить с ним так же о чем угодно. 2.2. В наборе пять анонимных карт, на которые вы можете перевести любые средства и которыми сможете расплачиваться в любых торговых точках, а так же проходить через любые турникеты и пользоваться общественным транспортом. При входе в систему эти карты рандомным образом идентифицируются как принадлежащие другим лицам. 2.3. В наборе пять личных сертификатов (два женских и три мужских по доминантному образу) на лиц, стоящих на учете в системах Инфернума, но не актированных в последние пять лет. 2.4. В наборе пять специальных визуаров, которые имеют пять режимов и не декодируются системами защиты специальных служб Инфернума. Возможно прохождение контроля по сетчатке глаза. Первый режим – на одну из идентификационных карт, еще четыре – запасные. 2.5. В наборе пять пар латексных перчаток с папиллярным узором. Все комплекты пронумерованы».
– Чур, я выберу сама, – пискнула Миа. – Я, правда, не поняла про доминантный образ…
– «3. Несмотря на все меры предосторожности, которые будут вами предприняты по этой схеме, избегайте отелей, где поселение требует идентификации. Старайтесь как можно реже пользоваться картами. Если что-то вызывает у вас сомнения, воспользуйтесь услугой «анонимная карта». Ее можно получить на любом рынке. За десять процентов от любой суммы, зачисленной на такую карту, вы будете защищены от любого контроля. Однако есть опасность грабежа при заключении контракта».
– Десять процентов? – возмутилась Миа. – Это уже грабеж!
– «Кроме этого в пакете имеется устройство для деактивации карт и зачисления средств. Инструкция на обороте. За эту машинку любой криминальный авторитет Инфернума продаст родную мать вместе с собственными детьми. В машинке имеется буфер для передержки любых сумм. По сути это маленький частный банк. Срабатывает на отпечаток пальца того, кто прикоснется к нему первым. Если возникнет опасность попадания этого устройства в чужие руки, вытащите заглушку. Оно самоуничтожится при первом же использовании. Постарайтесь не оказаться рядом».
– Можно замутить неплохой бизнес, – потерла руки Миа. – Или совершить террористический акт.
– «4. Начальник полиции Инфернума – Дейв Йорк – не человек. Любой контакт с ним опасен. Гибель для контактера более чем вероятна, в том числе гибель человека, который находится в супернадежном коконе – то есть, физически пребывает вне игры».
– Это как понимать? – расширила глаза Миа.
– «5. Мэр и губернатор Инфернума, известный вам под аватором Оливии Миллер, была убита десять лет назад. Ваша Меган Тернер. Прошу вас сжечь этот листок. Я позвоню».
– Оливия Миллер была убита десять лет назад, – растерянно повторил Джим.
– Я не заметила на ее фотографиях траурной рамки, – хмыкнула Миа. – К тому же мы не знаем, может быть, здесь в ходу посмертные тени? Или призраки? Растворялась Оливия впечатляюще. Ничуть не хуже, чем эта Меган Тернер.
– Сжигай, – протянул листок Джим.
– Вы все запомнили, босс? – спросила Миа, вновь щелкая зажигалкой.
– До последней запятой, – процедил сквозь стиснутые зубы Джим, открывая черный пакет.
– И вы ей верите? – Миа загляделась на Джима, и едва не обожгла пальцы.
– А у нас есть выбор? – спросил Джим.
Перед ним лежали пять компактных непрозрачных пакетов и коробочка, напоминающая детектор для проверки банкнот, правда, размером меньше бумажника. На пакеты были наклеены небольшие фотографии, с которых на Джима и Мию смотрели пятеро незнакомцев. Белокожий унылый мужчина средних лет с залысинами, с мешками под глазами и с обвисшими усами под носом. Улыбающийся наивный молодой китаец с короткой стрижкой. Темнокожий дерзкий юнец с пухлыми губами. Яркая блондинка стервозного типа с пирсингом в носу. Рыжеволосая веселая оторва с конопушками до ушей.
– Однако! – задумалась Миа. – Не слишком ли это круто для службы маршалов? Больше похоже на ЦРУ. А если это обман?
– Понимаешь… – Джим задумался, раскладывая пакеты в ряд. – У меня сложилось такое впечатление, что я знаю эту женщину. Точнее, что я должен ее знать.
– Меган Тернер? – уточнила Миа.
– Да, – кивнул Джим. – Пока что только Эмили Уайт вызвала такое же чувство. Точнее, похожее чувство. То есть, где-то в глубине меня заложен или был заложен если и не фактор знакомства, то уж точно доверие к этим персонам. Понятно, что случаются приобретенные симпатии, та же Анна Фирлинг ее вызывает безоговорочно, и я хотел бы вернуться в ее трактир да и просто поболтать с ней о чем-нибудь. Да и с Джерардом с удовольствием выпил бы пива. Кстати, там еще был такой железный чувак с номером 413 – очень забавный. Но Меган Тернер и особенно Эмили Уайт – куда серьезнее.
– А как же мы с Себастьяном? – надула губы Миа.
– Вы – это другое, – вздохнул Джим. – Понятное дело, что этот толстяк на экране меня слегка взбудоражил, но в памяти-то у меня никакого толстяка нет. Я был с вами там. Все эти, мать вашу, все двести тридцать девять серий!
– Я тоже не помню толстяка, – призналась Миа. – Думаю, что его вычистили. Или загрузили в нас память уже без него. Особо и не правили ничего. Думаете, мы просто так тыкались взглядом вам в грудь? Но я рада, что вы не такой, как он. Признаюсь, мне сейчас кажется, что вы придуривались все эти двести тридцать девять дел. Были не таким, какой вы есть на самом деле.
– Хотел бы я знать, какой я на самом деле, – заметил Джим. – Я уж не говорю о том, кто я на самом деле.
– Мне проще, – скорчила гримасу и высунула язык Миа. – У меня нет ничего, кроме этих двухсот тридцати девяти серий. Поэтому я набираю впечатления каждую минуту. Становлюсь человеком, как сказал Себастьян. Кстати, ураганными темпами. Вы знаете, ведь у нас, в отличие от вас, лица актеров. И нас уже узнавали тут. Но ничего из их личной жизни, из их истории в памяти. Ничего даже из их других ролей. Какая-то пустота. Даже о детстве ничего. Разве только несколько фраз из сериала. Ну, помните, я вам рассказывала, как я была маленькой, и меня обижали мальчишки, и я стала с ними драться и поэтому выросла вот такой? Ведь за этими словами ничего нет.
– Есть, – не согласился Джим. – Ты и в самом деле такая лишь потому, что когда-то была маленькой, тебя обижали, а ты не сдавалась.
– Тогда я возьму эту блондинку, – ухватила один из пакетов Миа. – Вот эта рыжая мне, конечно, больше нравится. Она вообще как я. Даже круче. Но мне уже надоело быть рыжей. Хочется попробовать чего-то другого. Кстати, я задумывалась о пирсинге! А тут он уже есть. А Себастьяну я возьму китайца. Тем более, что он до сих пор бредит Брюсом Ли.
– И посещает спортивный зал, – добавил Джим. – Не то, что я. Хотя чего-то такого мне хочется все сильнее. Значит так. Забирай и рыжую, и черного мальчика. С моим ростом прикидываться женщиной глупо, а мальчик будет нужнее Себастьяну. Ведь это он в нашем бюро и Брюс Ли, и Чак Норрис, и агент 007 в одном лице. Помнишь, как он ходил разбираться в тот спортклуб? Мстил за меня?
– Да, – кивнула Миа. – Тогда он оторвался. Но теперь, мне кажется, вы бы и сами не спустили им.
– Тогда бы не было этого сериала, – пожал плечами Джим. – Ведь на самом деле я маленький и толстый.
– Теперь вы будете усатым и унылым, – прыснула Миа, двигая к нему пакет с фотографией вислоусого. – А вы не думали, что как раз сейчас все это – и есть двести сороковая серия?
– Не уверен, – сказал Джим. – Во-первых, я ни вижу съемочную группу, хотя я ее и раньше не видел. Во-вторых, это как бы тянет уже на полный метр. Или на отдельный сериал. Что ты там накопала?
– Многое, – ответила Миа. – И еще бы покопалась. Кстати, имя Меган Тернер там тоже есть. Она в числе попечителей киностудии. А вот Оливии Миллер – нет. Или я ее еще не нашла.
– Вот и еще одна неясность, – задумался Джим. – Кто она? А что, если она – враг?
– С чего вы взяли! – удивилась Миа. – Она же исчезла точно так же, как и Меган. А вдруг они заодно?
– И с ними еще один мой знакомый, – добавил Джим. – Тоже растворился. Его звали Патрокл. Он привел меня в Форт. Хороший парень. Не впадай в грех обобщения, Миа.
– Но эта Оливия… – скорчила гримасу Миа. – Она мне почему-то хорошей не показалась. И, кстати, кофе я ей не делала!
– Это говорит лишь о том, что все трое использовали одни и те же технологии, – задумался Джим. – Меган как будто человек. То есть, она была в коконе. Но если Оливия Миллер мертва, тогда…
– Кто-то тоже забрался в кокон и прикинулся ею, – пожала плечами Миа. – Ну, прикидываются же игроки всякими там эльфами или чудовищами. И, судя по фото в управлении, и по этим роликам, прославляющим ее, которые уже мельтешат у меня в глазах, продолжает прикидываться.
– Или же она не погибла, – предположил Джим.
– Не была убита? – переспросила Миа и посмотрела на телефон. – Сюда бы Себастьяна. Вот уж он бы точно разобрался бы во всех тонкостях. Уж не знаю, что там у него кроме двести тридцати девяти серий в памяти, но мне кажется, что он знает наизусть все детективы. Кстати, знаешь, кто у него в кумирах?
– Шерлок Холмс? – предположил Джим.
– Черт меня возьми, – вытаращила глаза Миа. – А я ведь всего Шерлока Холмса знаю наизусть. И не только его. Только сейчас поняла это.
– Вот, – хмыкнул Джим. – В тебя загрузили что-то полезное. А в меня, судя по тому, что уже проявилось, только сказки и справочники по оружию и растениям. Даже учебник латыни, и тот пожалели. И кто же его кумир?
– Так вот, – расплылась в улыбке Миа. – Кумир Себастьяна – инспектор Лестрейд. Себастьян уверен, что он оболган автором текстов о Шерлоке Холмсе. В том числе и потому, что тот позволил себе издеваться над его внешностью.
– Миа, – покачал головой Джим. – Это вымышленный персонаж.
– А мы кто? – задала вопрос Миа. – И вообще, давайте уже торопиться. Может позвонить Себастьян. О сериале я расскажу позже. Что вы собираетесь делать?
– Для начала спасти наши деньги, – сказал Джим.
– Наши деньги? – заинтересовалась Миа.
– Почти десять миллионов долларов, – заметил Джим. – Заказчица, конечно, не успела подписать контракт, но поступила с нами не самым добросовестным образом.
– Это да, – согласилась Миа. – Вы даже представить себе не можете. Большего ужаса я не испытывала. Сначала исчезла эта Оливия. Я уже поднималась наверх и заметила только ее ноги. Кроме них ничего не было. Она просто осыпалась. Но не как песок, а как… дым. И ноги тоже исчезли. Я даже завизжала. На что Себастьян заметил, что мне нужно меньше смотреть фильмов ужасов. А я их вообще не смотрю. И вы знаете, мне было так странно… Как будто у меня нет готового текста, и я должна его придумывать. Впрочем, это ощущение было у меня с самого утра. Но когда перед Себастьяном пропала кофемашина… Он, конечно, не завизжал, но орал очень громко. Немного ошпарился, кстати. А сам за пару минут до этого отпаивал меня успокоительным. Я его, правда, отпаивать уже не стала. Потому что крыша над нашей головой исчезла. Но она не рухнула. Она просто исчезла. Ваш кабинет стал как будто прозрачным, а потом истаял вовсе. Но Себастьян успел выдернуть из второго сейфа свой пистолет, а когда сбегал по лестнице, то она исчезала за ним. А я, кажется, орала. Он даже собирался дать мне пощечину, но сдержался, или я голос сорвала, не помню. Помню только одно, что мы уже стоим на улице, у меня почему-то на плече моя сумочка, в руках второй комплект ключей от вашего джипа, у Себастьяна пистолет в руке, а на улице творится кошмар. От машины Себастьяна осталась половина, все вокруг исчезает, и только сама плоскость, дорога остается. Она была как разлинованная поверхность. Кромешно черная разлинованная поверхность. Никогда этого не забуду!
– И что же вы сделали? – спросил Джим.
– Все сделал Себастьян, – пожала плечами Миа. – Он сильный. Крикнул, что ваша машина пока в порядке, надо садится в нее и выруливать прочь из Нью-Йорка. Что по нам, наверное, применили бомбу из антивещества или еще какую-то хтонь. Выхватил у меня ключи, впихнул на место пассажира, сел за руль. Завелся. Когда мы отъезжали со стоянки, нашего офиса уже не было. Просто какая-то бездонная яма на этом месте. А когда мы выехали на Коламбус Авеню, Себастьяну показалось, что и эта плоскость, разлинованное пространство, начинает сворачиваться. И он рванул руль вправо, в то, что когда-то было банком. По одной единственной причине. Дверь в этот банк была как новая. Она как будто и не собиралась исчезать. И за ней что-то было.
– А дальше? – спросил Джим.
– А дальше все просто, – вздохнула Миа. – Мы вылетели на какую-то площадь, подпрыгнули на телах убитых людей. Выскочили из машины. Сначала ужаснулись мертвым. Потом обрадовались тому, что среди них нет вас. Себастьян подобрал тот прибор. Ну, навигатор, у нас его потом Джерард забрал. И мы поехали. По стрелке.
– Как вы прорвались? – спросил Джим.
– Вот так, – показала на царапину, взъерошила опаленные волосы Миа. – Себастьяна ранили в руку. Но навылет. Он отстреливался. Все патроны израсходовал. А когда нас пытались нагнать на какой-то машине, швырнул пистолетом в ее окно. И, кажется, попал тому водителю в рожу. Себастьян сказал, что у вас отличная машина. Только тяжелая очень. Зато мы разметали ею не менее полудюжины баррикад. И сквозь огонь проехали. Правда, пробили радиатор, поэтому движок застучал. Ну, а аккумуляторы ушли в ноль уже возле форта. Джерард вышел к нам к самому мосту, долго разбирался. А потом мы вместе с патрулем толкали машину к его башне.
– Ее уже ремонтируют, – заметил Джим.
– Хорошо бы уехать на ней куда-нибудь подальше, – вздохнула Миа. – С Себастьяном. И с вами.
– Разве тут есть куда уехать? – спросил Джим. – Центр мироздания – Форт. Радиусом двести миль – Инфернум. И, вроде все. Или не все?
– Край земли, что ли? – не поверила Миа. – А что дальше? Ведь должно быть что-нибудь дальше?
– Один человек сказал мне, что где-то в Инфернуме есть место под названием Вокзал, – вспомнил Джим. – И там можно сесть на поезд и уехать в рай.
– Из ада в рай? – прищурилась Миа. – Заманчиво.
– Сначала нужно выполнить нашу работу, – сказал Джим и разорвал свой пакет.
⁂
Официант появился, когда они уже сняли все деньги со своих карт, распределили их по вновь обретенным картам, использовали всю предложенную оснастку и нацепили визуары из выбранных наборов. Молодой парень было побледнел, обнаружив у грязного стола незнакомого вислоусого мужика и ехидную блондинку с кольцом в носу, но тут же успокоился, заметив оставленные у салфетницы несколько монет.
– Извините, – заторопился он, убирая со стола. – Надо было раньше подойти.
– Не трясись, бедолага, – развязным, но как будто знакомым голосом успокоила его блондинка. – Тащи еще пару пива и что-нибудь с дымком на закуску. Просто это наше любимое место, понимаешь?
– Не переигрывай, – посоветовал Джим Мие, когда официант убежал. И в этот самый миг зазвонил ее телефон. Это был Себастьян. Она наклонилась с телефоном к Джиму.
– Миа! Это ты? Не отвечай ничего! Просто слушай! Не знаю, как нам найти Джима, но, главное, ничего не говори. Я отвалил тысячу долларов, чтобы прицепить защиту на свой телефон, а твой прослушивается. Без вариантов. Срывайся с полицейского управления, не ходи ни на какую регистрацию или сертификацию. Я тут накопал кое-что, понял, что к начальнику полиции могут быть некоторые вопросы. Потом обнаружил за собой слежку, еле оторвался. Обвешался визуарами, короче, жду тебя на той станции, где мы первый раз вышли из подземки. Подойди и стой. Я сам объявлюсь. Поняла? Если поняла, нажми отбой.
– Перезвонить ему? – спросила Миа, нажимая отбой.
– Не нужно, – ответил Джим. – Отправляйся. Созвонимся, когда я решу эту проблему.
Он показал на собственное ухо.
– Зудит? – с участием спросила Миа.
– Невыносимо, – признался Джим. – Но я пока что выношу. Хотя я и не Себастьян.
– Каждый хорош на своем месте, – поднялась Миа. – Хотя, Себастьян хорош на любом из них. Только без обид. У этой проблемы с вашим ухом есть решение?
– Думаю, да, – кивнул Джим. – Но я туда отправлюсь один. Иди. Прости, но пара пива и закуска с дымком достанутся мне. Залью им проигрыш Себастьяну в борьбе за твою симпатию.
– Разве вы боролись? – удивилась Миа.
– По сути у меня был всего один час, – развел руками Джим. – Не успел. Ладно. Себастьян достойный соперник. Найдите надежное укрытие в соответствии с советами Меган, и ждите меня там. Я появлюсь, как смогу. Да, и оставь мне черные очки и те визуары. Боюсь, они мне все еще будут нужны.
– Хотите, я поставлю на ваш телефон тот рингтон? – спросила Миа.
– Нет, – мотнул он головой, стиснув зубы. – Ты ведь запомнила письма Меган?
– До запятой, – кивнула Миа и вдруг обняла и поцеловала Джима. Кольца, сверкающего у нее в носу, он щекой не почувствовал.
⁂
Джим просидел в кафе еще не меньше часа. Посетителей в нем почти не было. За час дверь хлопнула всего четырежды, но тех, кто посещал заведение, из-за перегородки видно не было, лишь один раз доносся детский смех. Джим тянул из бокалов пиво, грыз полоски копченой рыбы, копался в телефоне. Затем спросил у официанта, можно ли из кафе выйти в сеть. За пару монет тот принес Джиму старый ноутбук, хотя и удивился, что пожилой человек хочет, как он сказал, «посерфиться». Пароль к сети был написан мелом на крышке девайса.
Джим открыл свою сумку и обнаружил там не только меч Гильермо и сломанную стрелу, но так же сверток от Джерарда и довольно тяжелый мешочек с какими-то предметами и прихваченной к нему резинкой запиской. Мешочек Джим пока решил не трогать, а фольгу, а потом и промасленную бумагу развернул. На ломтях ржаного хлеба лежала ветчина. Тут же блестели крохотные помидоры и огурцы. Джим втянул манящий запах и подосадовал, что не поделился с Мией.
– Со своей едой нельзя, – заметил официант, подходя к столу, чтобы убрать бокал.
– Даже нюхать? – удивился Джим.
– Нюхать можно, – рассмеялся парень.
Джим вновь завернул завтрак от Джерарда, решив, что он сгодится и на ужин, и подумал, что если Джерард мечтает о таком сыне, как Патрокл, то ему, Джиму, вполне позволительно мечтать о таком отце, как Джерард. Потом достал фотографию Эмили Уайт и долго смотрел на нее, пропитываясь уже знакомым ощущением узнавания. Нет, все же оно отличалось от того чувства, которое он испытал при виде Меган Тернер. И отличалось сильно. И это тоже почему-то понравилось Джиму. Вслед за этим он разгладил фото от Салли Манн со всплывающей девочкой и вгляделся в цифры. Они были написаны точно тем же почерком, которым был написан девиз на обороте фотографии Эмили. «Veritas temporis filia» и «7Г-275-153-215». Патрокл говорил о Гаврииле и седьмом секторе. Если «7Г» – это – то самое, то, что тогда «275-153-215»? И как Патрокл связан с Эмили Уайт? Неужели он с ней в сговоре?
Джим открыл карту Города и без труда отыскал седьмой сектор. Он был довольно далеко от площади Согласия, но не настолько, чтобы спускаться в подземку. Семь или восемь миль Джим вполне мог пройти пешком, тем более что ему было нужно многое обдумать, да и странное ощущение нехватки какой-то нагрузки тело по-прежнему испытывало. Двести семьдесят пятая улица в седьмом секторе имелась. Сто пятьдесят третий дом оказался одной из высоток. Забивать в поиск номер квартиры Джим не стал. Вместо этого он перебрал несколько ссылок на ближайшие камеры хранения и выбрал ту, у которой в отзывах было полно возмущений, что даже запах испорченных продуктов не заставляет эту компанию вскрыть подозрительную ячейку, а вместо этого она ее герметизирует и начинает разыскивать хозяина тухлятины.
Через пару часов Джим арендовал ячейку в этом хранилище и оставил там сумку, свою куртку, кошель, из которого он достал горсть монет, а так же жилет с большей частью патронов, надев в ближайшем туалете купленный в какой-то лавке вязанный кардиган, вполне подходящий к его облику унылого обывателя, хотя сам кардиган ожидаемо в зеркале оказался не виден. С собой у него остались только удостоверение некоего Уилла Брауна, консультанта по сантехническому оборудованию, карта, пистолет и меч, который он спрятал под кардиганом, надев на шею. Еще через три часа, когда этот ужасно длинный день наконец начал клониться к закату, Джим уже стоял возле нужной ему высотки. И именно в этот момент его телефон зазвонил. Это была Меган Тернер.
– Вы все сделали так, как я советовала? – спросила она.
– Да, – ответил Джим. – Хотя я и до сих пор удивляюсь, что поверил вам. Уж слишком все это напоминает безумие.
– Безумием мои коллеги по службе считают мое предположение, что боты всех видов по сути ничем не отличаются от людей, – парировала Меган. – Их охватывает ужас, когда они только пытаются себе представить, что личности можно печь так же, как пирожки.
– Но ведь это не так? – предположил Джим.
– Да, это не так, – согласилась Меган. – Но результат именно тот самый. И чем дальше, тем больше я об этом думаю.
– Почему вы решили помочь нам? – спросил Джим.
– Глушилка все еще у вас в ухе? – спросила в ответ Меган.
– Да, – кивнул Джим, как будто она могла его увидеть. – Хотя она мне уже порядком надоела. Но я надеюсь скоро решить эту проблему.
– Это важно, – отметила Меган. – Хотя вот прямо сейчас я сижу в своем офисе в Арлингтоне, смотрю из окна своего кабинета на вечерний город и не могу поверить, что говорю по телефону с персонажем игры. Даже такой игры, как Extensio. Хотя, надо признать, это требует серьезных технических ухищрений. Кто бы мне сказал, где тут реальность переходит в вымысел?
– Миа сказала, что вы член попечительского совета киностудии, которая снимала наш сериал, – заметил Джим. – Я имею в виду двести тридцать девять серий «Счастливчика Джима».
– Это отдельная история, когда-нибудь мы ее обсудим, – сказала Меган. – Это была просьба моей подруги. Я выполнила все, о чем мы говорили при ее жизни, и о чем она меня просила уже после своей смерти. Выполнила со всей возможной скрупулезностью. И я очень горевала о ее гибели. Она была убита в коконе.
– То есть? – не понял Джим.
– Повторяю главное, – понизила голос Меган. – Она была убита в коконе, но убита в игре. Из игры, понимаете? То есть, у тех, кто это совершил, есть способ убивать игрока, который входит в игру из кокона. Понятно, что это не практикуется, игроки – это деньги, но такой способ есть.
– Почему это меня должно беспокоить? – спросил Джим. – Я же не в коконе? Разве только девочка, которую я ищу, дочь Оливии Миллер, где-то лежит в таком коконе?
– Об этом я и хочу с вами поговорить, – продолжила Меган. – Оливии Миллер – нет. Это аватар, под которым в игру выходила моя подруга. Это я появилась перед вами, вооружившись собственной внешностью, у моей подруги в силу некоторых обстоятельств такой возможности не было. Так что Оливия Миллер – не более, чем инструмент, который, скажем так, обрел некоторую субъектность. Или, если выражаться точнее, попал в чужие руки. Далее, вы должны отдавать себе отчет, что у моей подруги в реальной жизни не было ни дочери, ни сына. Опустим некоторые сопутствующие обстоятельства, и отметим, что несколько часов назад по линии, которую никто не знал, позвонила девушка. Она представилась Эмили Уайт, назвалась дочерью моей подруги, произнесла кодовые слова и сказала, что нужно запустить протокол номер два для троих персонажей. Для Джеймса Лаки Бейкера, Себастьяна Коулмана и Мии Макензи. Назвала место, где я вас могу найти. То есть, она передала мне информацию, которую никто не мог знать, кроме моей подруги. Той, с которой мы любили посидеть в кафе и поболтать о том и о сем, как бы ее ни звали на самом деле. Той, с кем я не разговаривала уже три года. Той, которую я похоронила уже десять лет как. Вам это ясно?
– То есть, – уточнил Джим, – вы хотите сказать, что как минимум семь лет из последних десяти общались со своей ранее умершей подругой?
– Убитой, – поправила Джима Меган. – Не заставляйте меня тратить время на излишние объяснения. Примите это как данность. Я же говорю с вами, хотя, скажем так, физически вас вовсе никогда не существовало?
– Спасибо, – поблагодарил Меган Джим.
– Не за что, – вздохнула она. – Хотя, наверное, следует объясниться. Семь лет из этих десяти я видела свою подругу только в облике Оливии Миллер и только в игре.
– А в игре у нее дочь была? – уточнил Джим.
– Я не знаю, могу ли обсуждать с вами этот аспект, – призналась Меган. – По моему скромному разумению моя подруга была гением. У нее было много возможностей и еще больше проектов. В том числе таких, о которых в моем присутствии она даже не упоминала. Но о протоколе номер два я была поставлена в известность специально. Это была ее придумка на случай непредвиденных обстоятельств. Что касается дочери… В конце концов, она могла вложить в это понятие – «дочь» – свой собственный смысл. Да и удочерить кого-нибудь она тоже могла. Скажем так… Чтобы не погрешить против истины. Меня со своей дочерью она не знакомила. Вы ведь должны найти эту девушку?
