Сергей Леонидович Скурихин
Выжигатель
Орден Славы второй степени!
На столе у подполковника лежали.
Взял он их и порвал у меня перед носом.
Тем и отделались.
А ведь расстреляли бы нас, как пить дать расстреляли!»
Дед всегда добавлял, что в тот момент совсем не расстроился. Наоборот, обрадовался, что жив остался. «Завтра тебя убьют, и толку с той медальки», – говаривал он. Но уже в мирное время начал жалеть об утраченной награде. Он был уверен, и небезосновательно, что в дополнение к младшей и средней степени получил бы позднее и старшую. А полный Кавалер Ордена Славы приравнивался тогда к Герою Советского Союза. Со всеми, как говорится, вытекающими – персональная пенсия, льготный проезд и прочее.
И действительно, много награждений Орденом Славы I степени производилось уже после войны, в 50-е и 60-е годы. Также в начале шестидесятых деда нашла медаль «За взятие Будапешта», за тяжёлые те бои. Он очень ценил её, как и медаль «За оборону Сталинграда», две медали «За отвагу» и орден Красной Звезды. А дедовский Славы III степени один из его сыновей, по малолетству, проиграл дворовым пацанам в чику.
***
К тридцати пяти годам я обзавёлся своим углом – однушкой в старой панельке. Семью создать не получилось, несмотря на пару-тройку вроде бы серьёзных попыток. Внешность у меня сформировалась неприметная и неопределённо моложавая. Где-то начиная с тридцати лет незнакомые люди отмеряли мне на вид не больше двадцати семи. Впрочем, желающих оценивать мой возраст с каждым годом наблюдалось всё меньше. Я и сам давно уже ничего не ждал от зеркала, сведя его роль к простой индикации небритости. Работал я экономистом в ооошке, занимался подготовкой бюджетов и контролем их исполнения, а для души оставил выжигание, прогулки, книги и старые журналы. Я получился в рифму – среднестатистичным, практичным и тактичным.
По крайней мере, до последнего времени.
***
Мной всё больше овладевала идея поступка. Этот мир в каждый момент соприкосновения с ним пытался сделать меня глупее, злее и порочнее. Он, как бескрайнее болото, окружал со всех сторон. То, что мне было важно и дорого, словно редкие островки, служило опорой под ногами. Как обречённый заяц, я прыгал с одного такого островка на другой, наблюдая наступление трясины. Наверное, рядом метались такие же зверьки, но в безбрежности топи мы не чувствовали присутствия друг друга, а самое главное, не были уверены в прочности чужого клочка земли. Мы отреклись от мелиорации, и торжествующее болото, издавая утробный гнилостный рык, продолжало засасывать нас поодиночке.
Необходимо было бороться, но как? Если ты не спортсмен, не бандит и не военный, если кастето-пистолето для тебя лишь атрибут ментовских сериалов, а нож имеет сугубо кухонное предназначение? Эти вопросы самому себе в зародыше подавляли бунт «маленького человека», а Великая Русская Литература ставила финальную точку. И тогда слеза убиенного ребёнка, скатившись по бороде непротивленца, тушила в душе последнюю искорку борьбы.
У меня тоже не было ответов на фундаментальный вопрос «КАК?», предполагавший наличие плана действий. Как непоследовательный школяр, я сразу перескочил на следующий вопрос «ЧЕМ?» ввиду его утилитарности. В голову тут же полезли шаблоны: «выбор оружия», «защищайтесь, сударь», «булыжник – пролетариат», «слово – писатель», «перо – поэт». Очевидно, что в силу собственной демилитаризованности выбор мне предстоял из мирного инвентаря, но двойного, так сказать, назначения. Вторым критерием был опыт владения этим, и желательно на уровне уверенного пользователя. Я пережил несколько весёлых минут, мысленно перебирая дыроколы, степлеры, компьютерные шнуры и, конечно, нетленную «дуэль на мясорубках».
Смеясь, я поднял глаза на Клеопатру и осёкся. Ответ был явным, он просто лежал на поверхности доски.
Выжигатель!
Вот то, чем я владею хорошо. Он давно стал продолжением моей руки, а его раскалённая петля несла серьёзную угрозу. Правда, «боевые» характеристики аппарата ухудшали громоздкий блок питания и короткий провод. Но не беда, я уже понимал, как сделать портативную модификацию выжигателя.
Мануфактура (рассказ деда)
«Стояли мы в городке румынском.
На мануфактуре.
На ткацкой фабрике, по-сегодняшнему.
Передышка была.
Расположились.
А там ткани рулонами!
Каких только портянок тогда не накрутили.
Командиры ходили, посмеивались.
И был у нас солдат один, татарин.
Рулон он нашёл небольшой.
А ткань богатая, ровно из золота соткана.
Пока стояли там, он всё с отрезом этим ходил.
И по нужде, и спал с ним.
А тут команда на построение.
Татарин этот как смог запихал его в сидор.
И стоит, значит, с горбом.
А командир идёт перед строем, увидел его.
Немедленно, говорит, привести себя в порядок.
Ну солдат этот вышел по-за строй.
И так и сяк пробовал, ничего не выходит.
Оставить жалко и с собой не взять.
Выругался он по-своему.
Раскатал этот рулон и прошёл по нему сапогами».
***
По окончании мною начальной школы родители подарили мне многоцветную шариковую ручку. Тогда по нашему классу прошло поветрие моды на этот нестандартный канцелярский товар. Эти ручки, выпускавшиеся в ограниченных количествах, предназначались совсем не для детей, а для цветового усиления взрослых бюрократических решений – проставления оценок и замечаний, наложения резолюций и виз. К тому же такая ручка была в три раза толще обычной и для долгого письма детской рукой совсем не подходила. Но что для ребёнка удобство, когда на кону стоят престиж и статус?
В моей ручке было аж четыре цвета: синий, чёрный, красный и зелёный. От неё – посмертно – остался только широкий колпачок. Зато появившаяся позднее вторая такая же ручка сейчас беспечно валялась в верхнем ящике стола. В её корпусе я и решил спрятать переносной выжигатель.
Для начала мне потребовался карандаш, я выбрал «Конструктор» с шестигранным сечением. Шкуркой снял с него верхние слои лака и краски – нужно было уменьшить толщину. На одном конце вдоль противоположных сторон шестигранника я аккуратно канцелярским ножом сделал прорезы, примерно по два сантиметра длиной. Удалив лишние части, я получил две одинаковые площадки, разделённые сердцевиной карандаша. Я взял два одноразовых шприца, кусачками отделил иглы от пластиковых насадок, а тупые концы игл, отступив по сантиметру, Г-образно загнул пассатижами. Каждую из игл, острыми концами вперед, я ниткой примотал к соотвествующей площадке карандаша, с тем расчетом, чтобы загнутые хвостики торчали на его противоположных гранях. Пропитав нитяную обмотку по всей толщине клеем, я оставил поделку высыхать. Клей схватился быстро, теперь предстояло пассатижами свести острые концы игл так, чтобы они чуть касались друг друга. Сделав это, я занялся подключением питания, для чего пришлось отдать в жертву USB-шнур. Я вскрыл его изоляцию и откусил два информационных провода, оставив только красный и чёрный – плюс и минус. Отмерив нужную длину, я зачистил концы проводов и соединил каждый со своим торчащим хвостиком иглы. Потом пассатижами осторожно прижал хвостики. Я укоротил карандаш до основания разъёма USB, скрепил их скотчем и надел сверху изолирующую трубку. Корпус ручки мне пришлось опилить с обоих концов, чтобы убрать сужающиеся части. Получилась полая составная трубка практически одного диаметра. В верхнюю и короткую я вставил конец карандаша с разъёмом USB, тот сел плотно, выступила только необходимая контактная часть. Закрепив фиксирующую резиновую шайбу внизу карандаша, я надел длинную часть ручки и прикрутил её к верхней. Устройство вышло крепким, иглы не болтались и стояли, не касаясь пластмассового корпуса.
Я вставил выжигатель в адаптер, вилку с разъемом USB в корпусе, и воткнул в сеть. Кончик импровизированной петли заалел почти сразу. Я поднёс к нему квадратик доски, и из свежей коричневой ямки потянуло приятным дымком. Отключив выжигатель от сети, я закрыл его концы колпачками: родным и тем, что остался от первой ручки. В собранном виде он стал похож на маркер и смотрелся в нагрудном кармане абсолютно безобидно. Оставалось только привыкнуть к нему в работе.
***
Директор нашей ооошки дружил по бизнесу с генеральным маргаринового завода, тот был номером один в региональном списке крупной проправительственной партии. Партбилеты нам вручал лично директор в своём кабинете, нервно водя пальцем по списку. Мы, как лояльные сотрудники, были обречены на сезонную политическую массовку в обмен на продовольственный набор: майонез, маргарин и масло подсолнечное. Нас призывали голосовать сердцем и за насыщенные жиры.
Дополнительные калории были очень кстати, но я голосовал всегда за другого кандидата, пока того не убили. Власть не смогла ужиться с его популярностью, и кандидат «Против всех» был отменён высоким законодательным решением. Хоть в чём-то Россия переплюнула заокеанского наставника. У них пока убивали только реальных кандидатов и президентов, а у нас поквитались даже с виртуальным.
На очередной маргариновой тусовке, посвященной итогам политработы в регионе, мне на глаза попался свежий выпуск партийной газетки. В её передовице крупно анонсировался общепартийный съезд, который должен был состояться через месяц в столице. В повестке мероприятия значились: очевидные успехи на пути демократизации страны, противодействие реваншизму, дальнейшее укрепление партии, обмен мнениями по актуальным вопросам и халявная жрачка. Съезд планировался на два дня, приглашались региональные партактивы и заинтересованные рядовые члены. Отдельно были указаны VIP-участники. Среди фамилий ожидаемых партийных бонз, высоких чинов и олигархов я увидел фамилию Белёсого. Я на пару секунд замер, а очнувшись, быстро положил газету в карман.
Уже на следующий день я сообщил директору, что хочу принять участие в съезде.
«Дела в Москве?» – спросил он, не поверив в мою политическую зрелость.
«Просто интересно, да и дело-то нужное», – ответил я, как можно бесхитростнее.
Окончательно я развеял его сомнения, когда предложил поездку за свой счёт. Я прекрасно понимал, что на подобные мероприятия выделяют определённый бюджет, что он уже сформирован и списки составлены. Директор сразу повеселел и стал звонить на Маргаринку. Там ему ответили, что ещё одного можно, но без затрат, а приставной стул в зале найдётся. Взяв на себя повышенные обязательства перед поездкой, я вышел из кабинета директора с подписанным заявлением на отпуск без содержания.
Так у моего плана появился фундамент. Теперь нужно было расспросить коллег, уже посещавших подобные форумы.
***
У меня было несколько начатых, но не завершённых по причине нехватки опыта работ. «Машины на гоночной трассе», «Лунный пейзаж» и «Олениха с оленёнком». Местами они были запороты, но для тренировки с новым выжигателем подходили вполне.
Через USB-переходник я подсоединил длинный шнур и начал с «машинок». Работать с постоянным уровнем накала петли было сложнее, так как сила нажатия и время прожига играли теперь решающую роль. Сделать регулировку мощности в таком небольшом корпусе, наверное, было возможно, но у меня для этого не было знаний и материалов. Впрочем, я быстро приноровился и эти три работы, с приемлемым качеством, добил за неделю.
***
От бывалых партийцев я узнал, что открытию съезда предшествует процесс регистрации участников и он весьма продолжительный. Сначала сверяют данные паспорта и партбилета, потом ищут ф.и.о. в региональных списках. Если всё ок, то выдают бейдж участника, который становится пропуском на время съезда. Правда, несмотря на демократическую и либеральную ориентацию партии, пускают не везде. У VIP-участников свои помещения для отдыха, переговорные и туалеты. Просто так туда не пройти, не пустит охрана. Нужно предварительное согласование, да и визитёр должен иметь высокий статус в партийной иерархии. Охраны, как правило, не бывает много, но основная её часть будет сосредоточена около небожителей.
Я понял, что мой план, начавший обрастать рёбрами каркаса, грозил снова растечься киселём. Значит, придётся действовать на месте, то есть импровизировать. К сожалению, указанный в анонсе московский адрес был незнаком коллегам, поэтому первый день съезда предстояло по возможности максимально отдать изучению локации. Подспорьем мне также должна стать программка мероприятия – её выдают вместе с бейджем. Саму же акцию «на карандаш» я запланировал на второй день.
Мильёнщик (рассказ деда)
«Тоже под Сталинградом дело было.
Немцев из окружения уже выпускали.
Выходили они, руки вверх.
Бывало, зараз по целой роте сдавались.
Мы впереди стоим, досматриваем их.
Оружие – направо, фрицы – налево.
А дальше их конвойные уводят.
Ну, значит, подходят на досмотр немцы, человека три.
А один, как беременный, с брюхом.
На животе тряпки намотаны, руки сцепил, держит.
Мы сначала с опаской – может, мина или граната?
Да вроде не водилось такого за фрицами, чтоб себя подрывать.
Ну мы ему – показывай, что у тебя там?
А он ни в какую, руки не разжимает.
Силой уже начинаем, не даётся, гад!
Разозлились мы не на шутку.
Как дали ему прикладами по рукам!
А из-под тряпок у него портфель выпал.
Деньги из него повалились.
Много, рейхсмарки, ещё бумажные какие-то.
Рубли даже наши советские были!
