Сергей Иванович Чекалин
Чистосердечное признание
12.07. Суббота. Воробьёвы
Воробьёвы Степан и Ирина на кухне, Ирина готовит стол к чаю или собирает завтрак. Звонок в дверь.
– Ирина, я открою, это, наверно, по вчерашнему звонку. Как раз полодиннадцатого.
Открывает дверь:
– Вы Виктор?
– Доброе утро! Да, это я вчера вам звонил. О встрече. Вера Тихоновна посоветовала с вами поговорить.
– Проходите, пожалуйста.
– А вы – Степан, да?
– Здравствуйте, Виктор, проходите, пожалуйста. Мы с Ириной как раз чаем занялись, прошу с нами.
– Спасибо, с удовольствием, за столом и поговорим.
– Ирина! У нас гость за столом. Чашку ему, пожалуйста! Виктор, вот вам тапочки, подойдут, думаю.
– Спасибо, как раз по ноге!.. По ногам!
– Мы с Ирой чай в кухне пьём. Пожалуйста, проходите, садитесь. Спиной к окну, а мы уж на свету, чтобы как на допросе.
– Здравствуйте! – Сказал он Ирине. – Что вы! Какой допрос, тем более, – за чаем? Да и вообще я не допрашивать приехал. Просто побеседовать о ваших давних знакомых.
– О ком же, если не секрет? – спросила Ирина.
– Раз уж с этим пришёл, то какие тут могут быть секреты, у меня от вас? Наоборот, все эти секреты – у вас. Выдадите – буду рад.
– Вы какой чай любите? – Спросила Ирина. – Простите, Стёпа, ты же нас не познакомил.
Степан смутился:
– Да я ведь думал, что Виктор нас знает по именам. А вот тебе-то он не назвался, вернее, конечно, я тут виноват. Ирина, это младший лейтенант Виктор, Нефёдов. Из следственного отдела, я говорил тебе вчера вечером, что мы договаривались о встрече на сегодня.
– Очень приятно, как говорят в таких случаях, хотя на душе как-то не очень пока приятно. Милиция, всё-таки, следственный отдел… Так я возвращусь к моему вопросу о чае, вы какой предпочитаете: у нас есть «три слона» и «краснодарский», в который я добавляю немного мяты, с нашего участка.
– Давайте последний, который с мятой. Моя мама тоже любит добавки в чаи досыпать. А где у вас участок?
– Он не у нас, а у моих родителей, отсюда на юг примерно километров тридцать, на речке Северянке. Автобус туда от нас ходит.
– Да, знаю такую, слышал в поезде, говорят, хорошие там места. И рыбка ловится, хоть и не большой любитель, но иногда балуюсь, если есть время.
Некоторое время все пьют чай, с магазинными пирожками.
Ирина с извинениями:
– Вот, так дел много, что и не успеваю приготовить сама что-нибудь вкусненькое. А мужчины-то мои, Стёпа с Мишей, сыном, очень любят домашнее, у моих родителей всегда что-нибудь своё есть. А уж когда мы к ним соберёмся, наготовят столько, что потом с неделю живём их трудами.
– Спасибо за вкусный чай! – Поблагодарил Виктор, – прямо мечту мою исполнили! И пирожки вкусные. Сейчас это большая редкость, чтобы магазинные… ведь они магазинные?.. и такие вкусные.
– А у нас есть такое место, особое, – похвасталась Ирина, – через дом от нас кафешка, они там свою выпечку делают, тем и славятся, к ним тропа народная не зарастает, и не зарастёт.
– Ну вот, – Виктор поднялся, – а теперь – давайте к делу, а то у вас выходной, а я со своими проблемами мешаю отдохнуть…
– Ничего, ничего, хватит и на отдых. А давайте дела решать в комнате, – предложил Степан, – там будет удобней, мешать никто не будет, Мишка в киношку утреннюю закатился с друзьями. Это сын наш, – пояснил он Виктору.
Перешли в другую комнату. В комнате круглый стол, у стены – шкаф, за ширмочкой кроватка небольшого размера.
– Это у нас от Ирининых родителей, стол-то. Не из ДСП ещё, настоящий. Да, вон, и шкаф, тоже их, старый. Нам с Ирой нравятся такие вещи, тёплые, семейные, даже, можно сказать – исторические. Вот это наша комната и гостиная одновременно. Здесь обосновался, в основном, Мишка, а наша с Ирой – там. Там у нас и телевизор, и спальня. А Мишкина кровать здесь, за этой ширмой. Хорошо, что комната эта большая, а то кухня – семь, спальня наша – десять, а гостиная – все двадцать. Здесь и гостей принимаем, за этим столом. Садитесь, пожалуйста! И – слушаем вас.
Виктор взял в коридоре свою планшетку, раскрыл её и достал фотографию Ларисы.
– Вот, посмотрите, вам знакома эта женщина.
– Ой, так это же наша Лариска! – вскрикнула Ирина. – Она что же, мёртвая?
– Да, извините, что так неожиданно, как-то прямо неловко получилось, – пролепетал Виктор. – Потому я и здесь, к вам с вопросами, вы же дружили с ней? В школе, насколько мне известно.
– Дружили, – произнёс Степан. – Как же так получилось-то?
– Да вот этим мы и занимаемся. Что бы вы могли рассказать о ней, какая она была в компании¸ за что бы ей могла достаться такая участь, чтобы вот так, вдруг, ни с того ни с чего – погибнуть?
– А может быть, её не убили? – Предположила Ирина.
– Нет, это точно установлено. Сначала усыпили, а потом удушили.
– Господи, страсть-то какая! – Прошептала Ирина.
– Так я слушаю, что бы вы могли мне рассказать, – сказал Виктор.
– Да что тут рассказывать. Дружили мы в школе – начал Степан. – Компания была наша – не разлей вода, восемь человек, четверо пацанов и столько же девчонок. Лариска у нас была заводилой. Вечно что-нибудь придумает. Помнишь, в девятом классе, про поход за речку, с ночёвкой? – обратился он к Ирине.
– Конечно, помню, так у костра всю ночь и просидели, хотя и палатки с собой были, и поставили их. Но это не мы восьмером, тут весь наш девятый был, вместе с классной, Верой Тихоновной. Она с нами всегда ходила на общие сборища. И не потому, что ей скучно дома, а по долгу учителя, что ли, если так можно о ней сказать. А организовывала это как раз наша Лариска.
– А кто ещё входил в вашу восьмёрку? – спросил Виктор, ориентируясь на слова Ларисы о старых знакомых, – что-нибудь о них знаете? Кто? Где? Чем занимается?
– Проще некуда! Да что мы так-то! Ирина, принеси из спальни нашу выпускную фотографию, в тот день, по ней и расскажем.
Пока Ирина ходила за фотографией, Степан пояснял Виктору:
– Лариска-то наша очень увлекалась фото. Сама снимала, сама проявляла, сама печатала. Словом – от А до Я. И фотоаппарат у неё был очень хороший, «Киев». С разными объективами. Фотоувеличитель, фотоэкспонометр. Она даже и выставки в школе устраивала, в районе нашем какую-то грамоту получила. У неё мама рано умерла, так отец её очень баловал, очень её любил. Когда она увлеклась фото, так он ей накупил всякого оборудования, хорошего. Тогда это дорого стоило, да и сейчас-то это не дёшево.
Вошла Ирина с фотографией:
– Вот, нашла, – положила на стол фотографию. – Вот, все мы восьмером.
– Так я продолжу? – Спросил Степан.
– Да, слушаю вас.
– А давайте не вас, а на ты, так удобнее нам, ровесникам. Мы ведь ровесники?
– Согласен, хоть и вряд ли мы ровесники, мне только двадцать три, двадцать четвёртый. Ну, будем считать, что ровесники.
– Вот отец-то Ларисы сначала ей в сарайчике угол отгородил, для фотолаборатории, свет туда провёл, а потом всё это же сделал в доме, потому что зимой в сарайчике холодно. После школы Лариса уехала куда-то, отец её женился, тоже уехал. Дом они продали, а всю фотоамуницию Лариса передала в школу, сказала, будет у кого желание – пусть занимаются.
– А кто же тут вас фотографировал? – Спросил Виктор, показав на фотографию.
– Так она же и фотографировала! – Воскликнул Степан. – На речке, где мы праздновали выпускной, нашей только группой, восьмёркой, на берегу. Там есть высокий пенёк от тополя. Спилил кто-то, не знаем – кто. Вот она и приспособила свой «Киев» на пенёк, нас поставила в два ряда друг за другом, потом навела и взвела «автопилот», как она называла. Подбежала с краю, вот она, рядом с Чириком, то есть со Стёпкой Воробьёвым, вот, со мной.
– Давайте так, – попросил Виктор, – я буду записывать ваши имена и фамилии, а то я так не запомню. Можно и с кличками, если вы не против. А потом о каждом из них и поговорим. Согласны?
– Добро! – Степан пересел на сторону Виктора. – Давай… я на ты, как договорились… по порядку. В заднем ряду слева направо. Это Петька, Пётр, Грибков по нашему прозвищу Гриб, а то когда и Рыжик, волосы у него были с рыжинкой. Рядом с ним – Наташа Краснова, за ней Галка Наумкина. Записали? У наших девчонок кличек не было, только у ребят. Потом Ирка, ой, Ирина, Петрачёва. Теперь – Воробьёва, вот она как раз перед вами сидит. Во втором ряду, тоже слева направо, Паша Царьков, Царь, это который и утонул, знаете, наверно.
– Да, Вера Тихоновна мне рассказала, – качнул головой Виктор, – а про утонул мне хотелось бы услышать подробнее, из первых рук, так сказать.
– Прямо в этот же день, вернее – ночь, а точнее если – то уже к утру. Мы решили искупаться уже под утро, но было не очень ещё светло, где-то середина ночи, небо в облаках. Так гурьбой и пошли, кроме Лариски, она сказала, что ей не хочется.
– Думаю, что по другой причине, по нашей, женской, – добавила Ирина.
– Ну вот, она не пошла с нами, – продолжил Степан, – а мы стали бултыхаться. Потом вышли все на берег, одеваемся, смотрим, а одежда Царя на месте, а самого нет. Думали, что он по надобности отошёл в кусты. А его всё нет и нет. Звали, звали – бесполезно. А утром уже с милицией и скорой вытащили нашего Царя. Двух аквалангистов привезли. Сказали потом, что сердце остановилось. Он как-то жаловался на сердце, даже и от физкультуры его освободили, уже к концу учёбы, классе в восьмом, наверно. Так вот и получилось. А как же это так, про Лариску что-то тебе известно, а про Пашку – впервые, только от классной?
– А с чего это я знать-то буду. Ведь фото я только что и увидел. Ну, давайте дальше.
– А дальше уже Свист, Андрюха Свистунов, Андрей, и я вот, Степан Воробьёв, Чирик, если по-местному, меня называли с разными ударениями, то денежка получалась, то птичка воробей. А рядом со мной уже и сама Лариска, Петрова которая. Вот и осталось нас теперь всего шестеро. Вот дела!
– Так, понятно, а теперь мне хотелось бы о каждом другом немного узнать. Кто, что, где, когда и почём. Шучу, но лучше подробнее. То есть всего о четверых, пока о четверых, других, да и о вас тоже, для общей картины, для отчёта начальству. С вас давайте и начнём.
Степан посмотрел на жену, она кивнула:
– Давай ты, Стёпа, а я, если понадобится, то добавлю.
– Да мы из всех нас, восьмерых, единственные муж и жена. Остальные как-то не согласовались. Хотя, казалось, и пары были. Мы с Ириной после школы поступали в институт. Не поступили. Ирина пошла на бухгалтерские курсы, а я немного поработал – и в армию. Отслужил в армии, но после уже не было, к сожалению, возможности учиться. Да и не хотелось, как-то. Возвратился, свадьбу с Ириной сыграли, потом Мишка появился, тут уж мне не до учёбы, да и времена пошли какие-то кувыркастые, выжить бы. Но ничего, выдюжили, да и выдюжим, перестроимся, как нас уговаривают.
Виктор как-то быстро взглянул на Степана, тот заметил, спросил:
– Что, я что-то не так сказал?
– Да нет, всё так. Слушаю дальше.
– Ну а дальше что. Здесь осталась ещё Наташка Краснова. На другом конце нашего посёлка живёт, встречаемся иногда. Дочка у неё растёт, Машенька, а муж ускакал неизвестно куда, но она его, всё-таки, разыскала, алименты получает. Фамилию после развода оставила прежнюю. Но какие сейчас алименты? Зарплату-то как платят?
– Хоть что-то, а есть, – вступила Ирина, – а то бы и вообще ничего. Она же работает какой-то охранницей, в садике с продлёнкой, сутки-через трое. Еле на жизнь хватает. Мы уж ей со Степаном предлагали помощь, но она так и осталась гордой, никогда ни в чём не…
Ирина не договорила в чём таком эта Наташа «не», но всё было и так понятно, без объяснений.
– Петька Грибков, наш Гриб, тоже, как и я, в институт не поступил, а пошёл в техникум, в геологоразведочный, в Клину, что ли? А, Ирин?
– Нет, в Клинском районе, в Решетниково.
– Я как-то с ним увиделся, говорит, что очень интересно. А в школе никогда даже и не говорил, что ему интересно шататься по полям-дорогам. Да он и был из всех нас домоседом. А тут – домой не заманишь, по горам и долам обретается. Свистунов следующий, Андрюха. У него прямо почти сразу после Царя, Царькова, как его похоронили, умерла мама, и его забрал с собой в Москву мамин двоюродный брат. Андрей поступил, кажется, в какой-то хороший технический, то ли в Бауманку, то ли в Авиационный. Не знаешь, Ир?
– Кажется, что в Бауманский. Но это надо у Наташки спросить, она больше о нас всех знает, у Красновой, которая здесь живёт. Она и с Лариской часто общалась. Подруги были. Как ей об этом и сказать-то? А то, может быть, и знает откуда-нибудь?
– Вряд ли, – промолвил Виктор. – Так, у нас осталась ещё Галина Наумкина. Что-нибудь о ней скажете.
– Теперь ты, Ирина, – попросил Степан.
– Галя вместе со Стёпой поступала в тот же институт, технический…
– Политехнический, Воронежский технический университет, – поправил Степан.
– …поступила, – продолжила Ирина, – но со второго курса ушла, в академический, по беременности. Назад уже не вернулась, с мужем уехала в Мурманск, он у неё моряк. Там и живут. Сейчас двое детей у них, мальчики. Мы иногда переписываемся. Сюда она не приезжает, не к кому, родители её переселились куда-то в сторону Украины, в Донбасс. К ним, вероятно, ездит.
– Ну, что же, большое вам спасибо, как говорится, вы очень помогли следствию. Нужно будет если о других поговорить, то я потом этим займусь. Вы не будете против?
– Что ты, какое против, если такое дело!
– У меня к вам только ещё две просьбы.
– Да хоть четыре, мы рады помочь тебе в таком деле, – утвердительно произнёс Степан.
– А просьбы такие. Не могли бы вы дать мне на время эту фотографию? Я сниму с неё потом копию и возвращу.
– Не надо никаких возвратов, бери насовсем, – сказала Ирина, – у нас ещё одна такая же, ведь Лариса всем нас по одной каждому распечатала. Так что у нас ещё одна имеется.
– Вот уж не ожидал такого подарка! Большое спасибо! А вторая моя просьба – свяжите меня с Наташей Красновой, хочу и с ней побеседовать, раз уж здесь оказался. Телефон, адрес.
– Телефона у неё нет, домашнего, только рабочий, 36-178. Адрес – улица Тополиная, дом 15, у неё свой дом, родительский. Но лучше с ней созвониться. Она дежурит сутки-через трое. А я с ней по телефону говорила на той неделе, в воскресенье, двадцать девятого было это. Сегодня двенадцатое, суббота. Значит так,.. – Ирина пересчитывает на пальцах, шевеля губами, – …сегодня, двенадцатого, она должна быть дома, но договориться с ней никак нельзя, телефона-то нет.
– Да я попробую без звонка, здасьте, скажу, вам! Я от Воробьёвых, знаете таких? Можно так?
– Конечно, можно, только с Лариской как-то бы… Сам понимаешь.
– Что-нибудь соображу. Приходилось. Хотя это всегда получается как-то боком, вот, как и с вами.
– Виктор, не надо извиняться, – сказал Степан, – мы же понимаем, не дети.
– Ну, ещё раз, большое вам спасибо. Может быть, ещё что вспомните, то вот мои координаты, – передал Ирине бумажку, – думаю, что нам придётся ещё встретиться.
– Какая может об этом идти речь, что надо, то и сделаем. Конечно, в курсе ты нас держать не будешь, как идут дела, но хотелось бы знать, хоть немного, – попросил Степан. – А хочешь, и я с тобой, а то и с Ириной вместе, к Наташке пойдём?
– Да нет, не надо. Вы и так мне очень помогли. До свидания!
– Всего доброго. И успехов в расследовании.
– Ой, подожди, просьба у меня, – попросила Ирина, – я тут вещи кое-какие детские собрала для её дочки, Наташа знает об этом. Я ей говорила про это тридцатого. Так, девчоночьи, только джинсики если, но они же, ведь, бесполые.
– Конечно, передам, какой вопрос! Только сумки у меня с собой нет, портфельчик вот только.
– А они в пакете, с ручками, удобно будет. Если не получится передать, то занеси к соседям, рядом с ней, домом дальше. Они передадут.
– Вот и добро, давайте. Если вообще не получится никому передать, то я вам назад принесу. Спасибо ещё раз. И за информацию, и за фотографию. Думаю, что и об остальных ваших школьных друзьях ещё придётся поговорить. Так что – готовьтесь. Всего вам хорошего!
