Сайфулла Ахмедович Мамаев
Близнецы. Том 1
Глава 16
Кос осмотрелся. Странно, но Оскар вдруг понял, что ему здесь нравится. Нравится этот запущенный уголок парка, эти старые деревья с толстой шершавой корой, эта нескошенная высокая трава. Запах чистого свежего воздуха, пение дневных птиц. Даже эти серые, покрытые бурым мхом камни ограды. Вот и пролом. Тот самый, что Стив описывал. Значит, здесь налево. Говорит, бежал минуты три. Значит, пять минут хода, Сазерленд бегает будь здоров! Ну, это не проблема, по такой красотище и пройтись не грех. Нужно будет и Стива с ребятами на природу вывезти. Правда, последняя поездка на пленэр вышла тоже неплохой. Хорошо этот Курри пристроился, трахай всех подряд, а если кто и забеременеет, так божьими детьми признаны будут. Всей общиной поднимать станут. Лихо придумал! Такое надо уметь!
Оскар неожиданно заметил, что трава лежит как‑то неправильно, неоднородно. Он не был большим любителем живой природы и не мог бы точно сказать, как должна выглядеть трава, но то, что она не должна быть такой, как здесь, сообразил бы и менее наблюдательный человек, чем Кос. Может, она и такая бывает, но только если по ней кто‑то пройдет. Или проедет. Нет, скорее, все же пройдет. Значит, здесь кто‑то был. И совсем недавно, трава не распрямилась! Кто же это мог быть? Человек шел уверенно – пунктир примятой травы был как по линейке проведен.
Выходит, его опередили? Кто? Оскар быстро сменил направление и пошел в сторону от ограды. Делая большие шаги, он старался не повторять ошибок предшественника и не оставлять прямой след на траве.
Достигнув ряда деревьев, Оскар стал пробираться к дому, перебегая от дерева к дереву. Наконец он вышел на поляну. Точно такая, как и рассказывал Стив. А вот и дом. Смотри, как замаскировался! Если бы Оскар не знал о нем заранее, ни за что бы не нашел! Этакая зеленая глыба! Как чудовище! А окна как пустые глазницы!
Так, а следы? Куда они ведут? Странно, обрываются прямо на поляне… Тьфу ты черт! А нет, вот след от тела… Кто‑то здесь лежал! А вот тут словно целый табун прошел, вон сколько следов… Господи, да это же следы Стива! Точно, и тех, кто его принес! Вот так загадка! Значит, где‑то неподалеку должны быть следы посадки экраноплана… Так, вот они! Ну все, значит, можно успокоиться, здесь после Сазерленда никого не было! Только он и бегал! Зато как бежал! Несся, как перепуганный лось, вот и вытоптал все! А Оскар чуть было черт знает что не подумал! Вроде бы и не из пугливых, а как пробило! Наверное, место здесь такое! Ладно, пора к делу.
Хотя есть еще одна странность – столько времени прошло, а трава все не разгибается! Наверное, все‑таки есть в этом какая‑то аномалия, но сейчас не до этого. Может, такой сорт травы?
Оскар медленно подошел к дому. Запах сырости, плесени, гнилых досок. Кос обошел вокруг дома. Ничего подозрительного. Два входа. Парадный и черный. Окна первого этажа расположены высоко, но не слишком. Оскар легко дотянулся и заглянул внутрь. Комнаты пусты. Правда, ему не видно пола. Ну ничего, увидит, когда войдет. А сейчас продолжим внешний осмотр.
Проржавевшие решетки. Осыпавшаяся рыжая масса вокруг каждого столбика… Ветра, что ли, не бывает? Подоконники… Пока ничего интересного. Оскар вошел в дом через черный вход. Небольшой тамбур и сразу за ним лестничная клетка. Лестница в подземный этаж и на второй. Оскар решил начать осмотр со второго этажа.
Коридор, три комнаты, одна большая и две маленькие. Пустые, конечно. Пол устлан прошлогодней листвой, но наверняка все уже сгнило до самого бетона. Сколько же лет этому строению? Оскар впервые видел дом, построенный по такой технологии. Сколько же сил нужно было приложить, чтобы так строить? Так уже лет триста дома не возводят!
Первый этаж был поделен на несколько небольших отсеков и один побольше. Что же здесь такое, чего так боится Паук? Может, в подвале? Оскар спустился вниз. Вот это номер! Это что, частная тюрьма? Мощные стальные двери, узкий коридор и камеры по обе стороны. Настоящие камеры, с кормушками и глазками в дверях.
Оскар заглянул в камеру. Бетонный пол, бетонные стены… Каменные мешки без света и вентиляции. Для кого эти камеры?
Кос зашел в соседнюю камеру. Та же картина. Оскар достал фонарик и включил. Луч выхватил отсыревшие, полуобвалившиеся стены. Кого же здесь держали? В поисках ответа Оскар провел лучом по стенам. Что он искал? Если кто и пытается оставить свое послание на стене, время все стерло. А это что? Луч вырвал из темноты два кольца, вмурованных в противоположную стену. Подвешивалась кровать? Но почему так низко? Почти у самого пола…
Оскар заглянул в следующую камеру. И здесь кольца в стене Но в этой камере к кольцам что‑то крепилось. Кос подошел поближе! Цепь? А что это на ее конце? Металлическая манжета? Так это… Сволочи! А он, дурак, думал, что это кровать!
Оскар потянул за ржавые звенья. Кровать, значит! Кос со злостью рванул цепь, но она поддавалась с трудом. Казалось бы, зачем ему старая железка, но Оскар дернул еще сильнее. Цепь не уступила, но не выдержало крепление в стене. Кольцо звякнуло и полетело к ногам Оскара. Он намотал цепь на кулак и вышел.
* * *
Крис набрал номер Тони Мейджера.
– Кр… Стив! – Программист никак не мог привыкнуть к новому имени шефа. – Рад приветствовать!
– Взаимно, Тони! Извини, что давно у тебя не был, но такая запарка, что просто не успеваю! Как ты там? Чем порадуешь?
– Отладили последнюю программу, скоро начнем новый цикл с «потерянными». Будем пытаться восстанавливать память естественным путем.
– Только не переусердствуйте! – предостерегающе сказал Джордан. – Вполне возможно, что память у них подвергалась и химическому воздействию. А вы можете создать у них наведенную реальность.
– Ты думаешь, что пациенты подвергались и химическому воздействию?
– Нет, я так не думаю. Просто я вчера узнал, что жрецы древних культов, для того чтобы полностью подчинить себе человека, сделать его бессловесным рабом, применяли в прежние времена психохимические технологии, отнимающие память. Начисто стирали. Человек попадал в полную зависимость и очень напоминал наших «потерянных».
– Интересно! Надо Джалли подсказать!
– Подскажи, но мне кажется, он это знает! – согласился Крис. – А мне от тебя вот что нужно…
Джордан рассказал Тони о новой технологии «двадцать пятого кадра» и, не давая ему вдоволь поудивляться изощренностью технологий, объяснил, как он видит программу, позволяющую отлавливать наводимую информацию.
Впрочем, он мог этого и не делать, Мейджер сам любил составлять алгоритмы и прекрасно обошелся бы и без этих указаний. Но что поделаешь, начальство есть начальство!
– Хорошо, Крис, сейчас и займемся! – пообещал Тони.
После разговора с Мейджером Джордан задумался. А что, если действительно «потерянные» подверглись химическому воздействию? А потом… Нет, сначала с них снималась матрица, иначе откуда в Институте имелась их память?
А потом? Ведь не мог же быть сбой в отлаженной технологии? Нет, не мог. Значит, стирание произошло по другой причине. Может, готовили солдат? Тех, кого называют «близнецами Демона»? Похоже! А не пора ли познакомиться с самим Демоном? Тем, кто плодит «близнецов», Пауков? Пора, Крис, давно пора! Хватит отсиживаться в обороне и ждать новых вылазок Гапа и его подручных! Пора самим переходить в наступление. Есть же свой собственный Паук, надо его и раскачивать.
– Джеймс! – позвал он. – Как ты там, не спишь?
– Нет, не сплю, – ответил экс‑Паук. Он давно уже ждал, что Крис обратится к нему. Ждал со страхом и с надеждой. Со страхом, потому что боялся, как бы за попыткой разобраться в себе не последовал очередной приступ удушья. А с надеждой? Да кто на его месте отказался бы освободиться от такого жуткого придатка к собственному мозгу, как код на самоуничтожение!
– Скажи, – поинтересовался Джордан, – а тебя не мучает, что ты не можешь теперь реализовывать свой сексуальный голод?
– Да какой тут голод! – произнес с иронией псевдо‑Джеймс. – То Стив с Сандры не слазит, то ты вчера группенсекс закатил…
– Эй, Сандру оставь в покое! – возмутился Сазерленд. – Не трогай ее своими грязными лапами!
– Ну, лапы у нас одни, и если ты их не моешь… – огрызнулся псевдо‑Джеймс.
– Хватит вам! – сердито одернул их Крис, – Стив, ты мне мешаешь!
– А пусть он не трогает Сандру! – не унимался Сазерленд.
– Ладно, не буду! – пообещал Паук. – Сам не буду и тебе не дам! Начну представлять, что передо мной мужик…
– Гад! Только попробуй! – заорал Стив, – Нет, Крис, ты посмотри на него! Это же сволочь! Это такой гад!
– Заткнитесь вы оба! – закричал в свою очередь Джордан. ‑Дайте же поработать! Времени на глупости нет!
– А чего он начинает! – продолжал свое Сазерленд. – Чего он Сандру трогает!
– А как мне ее не трогать, когда ты сам ее трогаешь? – парировал экс‑Паук. – У тебя Сандра, Крис на групповухах отрывается, а мне где разрядку получить?
– Это ты на что намекаешь? – спросил Крис. – Опять за старое решил взяться?
– Вот‑вот, – Стив обрадовался, что Джордан на его стороне, – этот гад точно новый…
– Ничего я не решил! – перебил его псевдо‑Джеймс. – Просто мы находимся в одном теле, и я требую равных прав!
– Ты убийца, какие тебе еще права! – возмутился Сазерленд. – Может, еще лицензию выписать? Как охотникам? А что, класс! Трофеи будем коллекционировать!
– Стив, подожди, дай ему договорить! – вмешался Джордан.
– Мне не нужны новые убийства! – заявил вдруг экс‑Паук. – Крис правильно говорит, после окончания программы я как личность уже не существую.
– Это как? – удивился Стив. – Тебя нет?
– Есть! – торопливо возразил экс‑Митчел. – Я помню все, что я делал, все, что мне внушили… Все помню! И то, что в этом теле делал, и то, что мне записали!
– Тогда что же изменилось? – спросил Джордан. – В чем же проблема с твоей личностью?
– Не знаю. – Псевдо‑Джеймс и сам удивлялся тому, что говорит. – Просто я себя так чувствую!
– Вот заморочил, так заморочил! – не унимался Сазерленд. – Ты нас что, совсем баранами считаешь?
– Да отстань ты от него! – не выдержал Джордан. – Стив, ты мне мешаешь! Дай возможность работать!
– Крис, ты же не знаешь, какой он хитрый! – не сдавался Стив. – Он любого обманет!
– О присутствующих говорить «он» не принято! – менторским тоном произнес экс‑Паук.
– Нет, ну ты посмотри на этого подонка! – Сазерленда просто подмывало наподдать этому экс‑Пауку, но как? – Крис, не верь ему.
– Заткнешься ты или нет?! – Джордан был рассержен всерьез. – Стив, я устал тебя уговаривать!
– Ну и общайся со своим Пауком, может, тоже свихнешься! Только потом…
Договорить он не успел. Вернулся Оскар. Не говоря ни слова, он подошел к столу и положил тяжелую цепь.
Крис присмотрелся. Старая ржавая цепь с какой‑то штукой на конце. Сердце усиленно забилось. Красные круги, как предвестники будущего приступа, замелькали в глазах.
– Джеймс, спокойно! – закричал Крис.
– Я… Я думаю, что справлюсь! – выдавил экс‑Паук. – Я же говорю, что освобождаюсь.
– Это что? – спросил Стив. Он и сам не заметил, что говорит вслух.
– Я был в доме Карлоса! – начал Оскар. – Там камеры… в подвале. В этих камерах, на этих цепях людей держали! Как животных!
Джордан подошел к столу и внимательно осмотрел цепь. Два полукольца‑манжеты, размерами как раз с человеческую шею, длинная цепь с крепежом на конце! Господи, да неужели это…
– Джеймс? Тебе это знакомо? – спросил он. Вслух, чтобы и Оскар мог участвовать в разговоре.
– Да! Я долго носил это на себе! – тоже вслух ответил экс‑Паук. Такой разговор с самим собой мог бы показаться кому‑то смешным, только никто не засмеялся. Жуткая находка как‑то не располагала к веселью.
– Можешь говорить? – продолжал свой допрос чиплендец.
– Да! – На этот раз «да» прозвучало после некоторого раздумья и не так уверенно.
– Может, поведаешь нам, что там с тобой происходило? По спине прошла дрожь.
– Не знаю, – мгновение помедлив, Джеймс добавил: – попробую.
* * *
Нэнси Митчел, после того как ее в третий раз накрыли в притоне наркоманов, не могла не попасть в спецклинику. Это ее не испугало, не впервой! Нэнси временами и сама была не прочь полечиться, набраться сил, кровь помыть, почистить от той грязи, что в ней накопилась! Все равно клинику Нэнси покидала не тогда, когда разрешали врачи, а когда считала нужным она сама! Нэнси было всего семнадцать лет, из них шесть она употребляла наркотики и другой жизни не представляла и даже не догадывалась, что можно жить как‑то иначе.
Секс Нэнси тоже не интересовал, и если она и занималась им, то только чтобы обеспечить себя очередную дозу или занять в подростковой банде место поближе к ее лидеру. О своей семье она не вспоминала, она просто ее не помнила. Впрочем, как и семья о самой Нэнси. Отрезанный ломоть, одним словом.
Нэнси не догадывалась, как крупно ей не повезло на этот раз. В клинике к особо невоспримчивым к лечению пациентам решили применить новый, экспериментальный метод. Новый препарат, по замыслу его создателей, должен был мягко, без тяжелых ломок, заменить яд в организме наркомана.
Такие попытки предпринимались не раз и прежде, достаточно вспомнить историю появления героина. Или метадона. Но ведь надо же было что‑то делать! И на ком проводить эксперименты, как не на самых социально пропащих? Кому какое дело до прав тех, от кого не то что родственники, но и они сами от себя отказались?
Как бы то ни было, но Нэнси с девятью другими такими же законченными наркоманами оказалась в экспериментальном блоке под неусыпным контролем. Препарат, на удивление эффективный, пациенты‑наркоманы получали трижды в день. Однако врачи надеялись не только на химию. В дело включились нейрохирурги. Вскрыв череп наркомана, они выжигали участки мозга, которые в их среде было принято называть «центрами удовольствия». Согласно модной в то время теории, мало было снять физическую зависимость наркомана, оставалась еще и психологическая. Вот ее‑то и уничтожали экспериментаторы, выжигая клетки мозга.
Девять мужчин и одна женщина лежали в одном большом зале плотно обвернутые бинтами, прикованные к лежакам и обвитые датчиками и шлангами. Врачи, опасаясь непрогнозируемой реакции несчастных после операции, постарались полностью их обездвижить. Где уж тут было думать о побеге! Да никто и не рвался, больные просто не осознавали, что они такое и где находятся. Операция и трехнедельная терапия дали необходимый результат! Зависимость исчезла.
Но ненадолго! Стоило только кому‑то на улице предложить Нэнси привычную отраву по выходе из больницы, как ее рука тут же протянулась за ней. Она вообще больше ничего не помнила, ничего не знала, и ей было все равно. И все покатилось по наезженной колее. Эксперимент не удался. Наркотик оказался сильнее.
Все было как прежде, только наркотика стало требоваться больше. А значит, все чаще приходилось пользоваться слабостью мужчин и отдавать им свое тело. Банальная история, трагедия, случаюшаяся повсеместно и во все времена.
Может, история Нэнси и не стоила бы того, чтобы о ней рассказывать, если бы при очередной облаве на притоны не выяснилось, что она беременна. Ее снова лечили, и опять безрезультатно. Ребенок родился наркозависимым. Нэнси бросила Джеймса – а это был именно он – в клинике и исчезла, и больше ее никто не видел. Сам Джеймс так и не узнал бы всего этого, если б уже в подростковом возрасте не услышал о своей матери от молодого врача по имени Поль Рошаль, занимавшегося им, Джеймсом Митчелом.
Врачи сумели освободить брошенного младенца‑наркомана от наркозависимости, покопавшись в его «центре удовольствия». Малыш перестал кричать, требуя отравы. Джеймса передали в приют, где он и рос, получая уход и заботу, кров и еду, одежду и наставления.
Все шло нормально до пяти лет. А в пять лет впервые проявилась его гиперсексуальность. Джеймс изнасиловал такую же малышку, как и он сам! Ужас от происшедшего и скандал удалось пригасить, но, что делать с маленьким маньяком, никто не знал. Оставлять его среди нормальных детей было нельзя. Передавать его в заведения для малолетних преступников – слишком мал.
Выход предложили представители всемирной Армии Возрождения Духа. Джеймса перевели в приют для мальчиков. Самый маленький, он сразу привлек внимание воспитателей. Строгие порядки и жесткая дисциплина были призваны усмирить дух бунтаря, но все пошло прахом – на третий день одна из поварих проснулась оттого, что кто‑то лез к ней под одеяло. Увидев Джеймса, она просто не поверила своим глазам. Маленький агрессор в половом отношении был вполне развит! Крики поварихи подняли на ноги весь приют. Было решено оградить детей от Джеймса.
Будущего монстра забрала к себе надсмотрщица из тюрьмы для малолетних преступниц. Она решила испробовать на нем свою теорию. Отныне Джеймс должен был ходить по дому обнаженным, и, как только его гиперсексуальность давала о себе знать самым наглядным образом, незамедлительно следовало наказание – мальчик получал слабый, но все же чувствительный разряд электрической плетки. Два года это средство помогало. Джеймс даже мочиться ходил со слезами. Два года в нем копилась ненависть. На третий год женщина была убита. Смерть ее настигла в ванной. Джеймс бросил ей в воду электрический фен. Этот способ убийства он видел в одном кинофильме и долго готовился, прежде чем применить его на практике.
Пришло время отправляться в заведение для трудновоспитуемых подростков. Там он продержался две недели. А затем пробрался ночью к девочкам, которые чуть не забили его до смерти. Они уже были наслышаны о малолетнем маньяке. Мальчика поместили в изолятор. Что с ним делать, никто не знал. Во всяком случае, возвращать его к остальным воспитанникам было нельзя. Дети сами могли расправиться с неугомонным насильником. Просто из боязни спать с ним рядом. Держать в изоляторе? Всю жизнь не продержишь!
Выход предложил врач‑психиатр по имени Поль Рошаль. Он уже несколько лет занимался изысканиями в области психики и считал, что нашел методику перепрограммирования модели памяти и поведения пациента. Может быть, в любом другом случае ребенка без тщательной проверки методики и самой клиники Рошалю не отдали бы. Но это в другом случае. А вот когда вопрос коснулся Джеймса, отдали с радостью. Отдали и забыли. В надежде, что забудут навсегда.
Так Джеймс попал в особняк Карлоса, который назывался по имени своего прежнего владельца. Камера, в которой Джеймс провел все свои отроческие и юношеские годы, была темной и мрачной. Ежедневные опыты, проводимые над пациентами в странном доме, не раз заканчивались гибелью очередного подопытного, но ни разу у Рошаля не возникало проблем с законом. Видимо, у него был очень хороший покровитель. Наверное, свой покровитель – на небесах – был и у Джеймса. Он выдержал все.
Через несколько лет, когда обитатели других камер сменились уже по нескольку раз, Поль наконец обратил внимание на необычную живучесть одного из подопытных. Его заинтересовал подросший маньяк, и он занялся им вплотную. Прежде всего Поль продемонстрировал Джеймсу свою силу, для чего в его присутствии ввел в память одного из пациентов код самоуничтожения, а потом произнес его. Молодой Митчел был потрясен. Он смотрел на мучителя как на Бога и ждал, что тот сейчас точно так же произнесет и его код!
Но Рошаль не стал этого делать. Наоборот, он сам снял с Джеймса кандалы. Вручив маньяку коммуникатор, Рошаль потребовал, чтобы тот не расставался с ним никогда. Иначе страшные слова станут передавать все новостные и рекламные каналы, его будут петь все певцы, текст будет написан на всех городских домах. Митчел отпускается в мир с одной‑единственной обязанностью – беспрекословно повиноваться Рошалю! То, что Джеймс продолжит свою деятельность, Рошаля не смущало, мало ли от чего будут умирать люди, все равно ведь когда‑то умрут! И того, что Митчел может попасться в руки полиции, он тоже не боялся. Программа защиты в нем стояла такая, что, стоит ему открыть рот, чтобы что‑то сказать, он его уже не закроет Не успеет. Код самоуничтожения не позволит его допросить А снять код, наложенный Рошалем, не под силу никому. Любая попытка приведет к мгновенной смерти.
Рошалю даже нравилось, что Митчел не скрывает своих страшных пристрастий. Если его тянет удовлетворять свою похоть таким образом, к чему его ограничивать? А то, что в городе начнется паника, так это только поможет делу! Полю нужны подопытные кролики, а когда людей проще таскать с улицы, как не во время паники? Но было два обязательных условия, которые Джеймс обязан был выполнять свято. Первое – это раз в месяц монстр должен был возвращаться к Рошалю, где с него снималась матрица памяти, второе – в случае малейшей опасности звонить Полю и умереть. Лишь в этом случае у Митчела был гарантированный шанс снова воскреснуть. И он исправно умирал и воскресал, умирпл и воскресал! И теперь все еще продолжает воскресать!
Крис и его друзья выслушали исповедь в молчании. Слишком много страшной информации обрушилось на них. Чем ближе они знакомятся с деятельностью специалистов, работающих в области психиатрии, чем глубже вникают в проблемы памяти, тем яснее понимают, к каким последствиям может привести – и приводит – вмешательство в работу человеческого мозга. Вот и Джеймс тоже прямой продукт деятельности современной медицины. Современной ли? Нет, здесь что‑то не так.
– Джеймс, подожди, – Вслух спросил Крис. При Оскаре решили стараться избегать внутренних диалогов. – А почему к твоей матери применили коррекцию «центра удовольствия», ведь так от наркозависимости давно уже не избавляются! Ест же другие методики! Смена кода ДНК, например…
– Туфта это все! – печально сообщил экс‑Митчел. – Обман! Запомни – ничего не помогает! Как только человек испытал первую ломку… Больше нет его, это уже не человек – раб! А что до того, как лечили мою мать?Забыл уточнить одну деталь – то, о чем я вам рассказал, происходило более пятисот лет назад.
– Пятьсот?! – воскликнули одновременно Джордан и Сазерленд, чуть не прикусив себе язык. – Ты ничего не путаешь? Может, пятьдесят?
– Пятьсот, Крис! Пять сотен лет назад! Самые первые опыты по сохранению памяти гениальный Рошаль начал именно со мной! – гордо заявил псевдо‑Джеймс. – Я помогал ему в поставках материала! А он за это хранил мою память!
– Но как же… – Крис растерялся. – Как же он сам жив до сих пор?
– Я подбирал ему новые тела! Как только Рошаль чувствовал, что ему становилось хуже, он заказывал себе нового носителя. Обученные помощники перекачивали память, а старый, ненужный носитель уничтожался.
– Так же, как и твой? – спросил Стив.
– Да, почти. Только в этот раз со мной было по‑другому. Нет, правильно будет сказать, с нами. В нашем случае код произносил Гап! – пояснил экс‑Паук. – А обычно если я попадал в беду, то сразу связывался именно с Рошалем. Он произносил нужную фразу, и Джеймс исчезал. Ну, это для вас уже и не новость, Крис и сам все понял! Теперь и Марко все узнает! Пауку и его тайне конец.
– Паук? Но ведь Паук появился не так давно! – напомнил Сазерленд. – Всего несколько лет назад!
– Паук – да! – согласился псевдо‑Джеймс. – Но ведь это не означает, что маньяк не существовал прежде. В разные времена меня по‑разному называли… Пауком, действительно, стали звать только совсем недавно. А до этого были и другие имена…
– Подожди, Джеймс, а «близнецы»? – Крису не терпелось найти ответы сразу на все вопросы. – Откуда они‑то взялись?
– Не знаю. Они появились совсем недавно. В последней моей паузе. Но Рошаль делает на них серьезную ставку. Он и меня воссоздавал в надежде, что ему удастся создать суперсолдат. Из тех, что я знаю по прошлому вселению, были только Гап, Лейт и Кор. В этом вселении был только Гап.
– А как он выглядит? – спросил вдруг Джордан. – Я имею в виду Рошаля. Не Шароян ли покойный был его последней аватарой?
– Шароян? Возможно! – согласился экс‑Митчел. – Но не единственной! Ведь кто‑то же командует Гапом!
– А сам он где? – спросил Сазерленд. – Ну, этот… Рошаль! Он где?
– Этого не знает никто! – ответил псевдо‑Джеймс. – Раньше, в моих прошлых возвращениях, я еще с ним встречался. А сейчас он так отгородился от всех… нет, я не берусь даже страну угадать, не то что город. Истинное воплощение Рошаля находится там, где никто не сможет его найти. Он как Бог – везде и нигде! А на матрице только аватара. Исполнитель очередного великого замысла.
Крис был удручен. И было от чего. Еще час назад ему казалось, что до победы над противником остается только один шаг – взять Гапа и уничтожить Паука. И вот оказывается, что они ничего этим не добьются! Просто противник, просочившись, как песок, сквозь пальцы, уйдет на запасные позиции. Получается, что аватарой Рошаля может быть кто угодно. Тот же Наместник, с которым они вчера улучшали породу сектантов. Или даже Марко или Бульдозер. И тот же Пирс, и Клосс, и даже Джина! Любой! Боже, а если он в нем, вернее, в них самих? Затаился и ждет своего часа?
Нет, записывать двоих в одно тело он не умеет! Это только умелец Клосс может! И не стал бы он лезть в одно тело с Пауком! Так что себя можно вычеркнуть. Нужно будет присмотреться к тем, кто изменился после гибели Шарояна. А если он заранее позаботился о замене? И создал еще одну аватару? В расчете на то, что после гибели первой тот станет продолжать дело? А где же сам Рошаль? Господи! да это просто гидра многоголовая! Только одну отсечешь, тут же три новых появляются. Черт, как же со всем этим справиться?
– Джеймс, как ты вообще все это выдержал? – вдруг спросил Стив.
– Не знаю. – Псевдо‑Джеймс задумался, – Пока я был в самостоятельном теле, вообще не задумывался. Просто делал то, чего инстинкты требовали! А после вселения к вам… Нет, скорее после того, как саморазрушилась установка… Страшно все это! Как бы я хотел вернуть прежнюю память!
– Это куда? – встрепенулся Сазерленд. – К нам еще одним квартирантом?
– Да нет, это так, вообще! – экс‑Митчел вздохнул. – Ведь было же у меня свое тело! До того, как туда вселили Паука! А значит, была и своя память! Своя! А теперь ни памяти, ни тела…
– Подожди, тогда кто же ты? – растерянно спросил Оскар. – Если ты теперь уже не Джеймс Митчел, то кто? Не помнишь?
Псевдо‑Джеймс не ответил. Да и что отвечать? Что у него украли все, вплоть до настоящего имени? Что он теперь никто? Совсем никто!
– Джеймс, – голос Криса вывел его из тягостных раздумий, – как ты думаешь, не пора ли кое‑кому ответить за то, что с тобой сделали?
