Сандра Браун
Поцелуй на рассвете
Разрядка наступила быстро, подобная мощному беззвучному взрыву, одновременно сотрясшему их тела. Райли с низким грудным рыком мужского удовлетворения уткнулся лицом в ее шею, обдавая разгоряченную кожу обжигающим дыханием. Брин с удовлетворенным вздохом бессильно уронила руки.
И так же одновременно оба расхохотались.
– Господи, Райли, что мы натворили! Быстрее сними меня, и я попробую привести все в порядок.
Райли поднял голову и выглянул в окно – к счастью, окна в лимузине были затемнены.
– Дорогая, тебе лучше поторопиться. Боюсь, мы скоро приедем. У нас в запасе минуты три, не больше.
Брин взвизгнула:
– Не может быть!
Привести ее одежду в порядок удалось довольно быстро, но Брин никак не могла найти одну босоножку. Только встав на четвереньки и пошарив под сиденьем, она наконец отыскала пропажу.
– Проклятие, Брин, я потерял запонку. – В голосе Райли слышалась паника. – О, вот она… нет, это какая-то железяка.
– Ой! Что за чертовщина… вот она, Райли. Я только что нашла твою запонку своей пяткой. Боюсь, как бы она не продырявила мне чулок.
Райли вставил запонку на место, заправил рубашку в брюки и поправил пояс.
– Не забудь застегнуть молнию на брюках.
– Спасибо за напоминание.
У Райли помялась бабочка, и Брин расправила ее, пожертвовав частью времени, которое ей требовалось, чтобы привести в порядок волосы. Расчесываться было уже некогда, она наскоро поправила декоративный гребень и достала пудреницу, чтобы посмотреться в зеркальце. С макияжем, на который она потратила дома уйму времени и стараний, дела обстояли куда хуже.
Лимузин подъезжал к зданию элитного загородного клуба. Посмотрев в окно, Брин увидела, что под навесом их прибытия дожидается небольшая группа встречающих. Лимузин плавно остановился.
– Райли, как я выгляжу? – с тревогой спросила Брин.
– Так, как будто только что занималась любовью.
– Райли!
– А что, ты же сама спросила. – Он рассмеялся и ободряюще пожал ей руку. – Взгляни на эту ситуацию иначе. Все женщины будут завидовать тебе, а все мужчины будут завидовать мне. Сомневаюсь, что многим из них по дороге сюда удалось перепихнуться.
Брин рассмеялась:
– Я люблю тебя.
– И я тебя, – серьезно сказал Райли. – Клянусь Богом, я тебя люблю.
Шофер обошел вокруг лимузина и открыл заднюю дверцу. К вящему смущению встречающих, мистер и миссис Райли были застигнуты целующимися.
– Согласись, это было здорово, – тихо сказал Райли.
– А я никогда с этим и не спорила. – Брин потеребила кисточку пледа. – Ты всегда умел повеселиться. – Она посмотрела на Райли сквозь густую завесу ресниц. – Сколько раз с тех пор, как я ушла, ты так же забавлялся с другими женщинами? Давно в последний раз ездил с кем-нибудь в лимузине?
Райли осторожно снял с колен ее ноги, взял стакан и наклонился вперед, поставив локти на колени. Повертев стакан в здоровой руке, он уставился в образовавшуюся воронку янтарной жидкости.
– Когда ты ушла, я был зол как черт, – тихо начал он.
Брин вдруг пожалела о своем вопросе. «Зачем я только вынудила его рассказывать о других женщинах?» – подумала она. Брин внезапно поняла, что не желает ничего знать и его признания ей не нужны, но было уже поздно, Райли начал рассказывать:
– Ты просто взяла и ушла, не сказав ни слова. – Он повернул к ней только голову, но так неожиданно и резко, что Брин подскочила и отшатнулась от его пронзительного взгляда. – По-твоему, я не имею права злиться и обижаться? А ты поставь себя на мое место. Что, если бы я вот так же собрал вещички и смылся от тебя без единого слова объяснений, упреков, сожалений, раскаяния… просто так?
– Наверное, ты имеешь право сердиться, – тихо признала Брин.
– Совершенно верно, черт побери. Еще как имею. – Он залпом допил бренди. – Пока по почте не пришло письмо, я сходил с ума от беспокойства.
– Но я же оставила записку.
– Ах да, записку. Пять слов, не считая предлогов. Очень серьезное послание. «Не волнуйся, со мной все будет в порядке». Легко сказать, «не волнуйся», когда по улицам шляются всякие извращенцы, самолеты то и дело разбиваются, а автокатастрофы случаются на каждом шагу. – С каждым словом он все больше распалялся и говорил все громче. – Когда кругом полно морей и озер, в которых можно утонуть, когда существуют пропасти, в которые можно свалиться… Я каждый день думал обо всем этом. – Райлй замолчал и, чтобы успокоиться, глубоко вздохнул. Это немного подействовало. – «Не волнуйся». Клянусь, если бы в ту ночь ты попалась мне под руку, я бы тебя придушил!
Он решительно встал с дивана и принялся расхаживать по гостиной.
– Потом я получил это чертово письмо. Опять вместо внятных объяснений – приказ держаться от тебя подальше. Я был в бешенстве. Я просто кипел от ярости. В то время лучше было меня не трогать. Я не мог работать и не работал. Только когда мне позвонили со студии и поставили ультиматум: либо привести себя в порядок и продолжать работать без тебя, либо убираться к черту, – я очнулся. «С какой стати я должен позволять ей погубить мою карьеру, испортить всю жизнь?» – рассудил я и вернулся к работе. И тогда-то мне стало на все наплевать.
– Именно тогда ты и начал встречаться с другими женщинами?
– А что? Почему бы и нет? Откуда мне было знать, что ты не встречаешься с мужчинами? Откуда мне было знать, что ты не крутила роман на стороне все время, пока мы были женаты?
Брин метнула на него уничтожающий взгляд, и Райли смягчился.
– Ну хорошо, признаю, что я никогда всерьез так не думал, но мыслишка все-таки мелькала. Поэтому я начал встречаться с женщинами. И чем они были моложе и сговорчивее, тем больше мне нравились.
Брин уронила голову на грудь. Она не расплачется. Нет, не расплачется! В конце концов, на что она рассчитывала? Ей ли не знать, насколько Райли сексуален! Можно было не сомневаться, что он постарается найти выход своей сексуальной неудовлетворенности.
– Некоторые женщины готовы на все, лишь бы мужчина захотел пригласить их еще раз, – с издевкой произнес Райли. – И даже рискуя показаться неприлично самодовольным, замечу, что мне не нужно было далеко ходить в поисках самых сговорчивых.
Брин поняла, что больше не вынесет. Она отбросила плед, встала с дивана и направилась к бару.
– Пожалуй, теперь я все-таки выпью.
– В моем распоряжении было множество женщин, Брин.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – бросила она через плечо. – Но избавь меня, пожалуйста, от непристойных подробностей. Я больше не хочу ничего слышать.
Брин грохнула стаканом о стойку бара и потянулась за бутылкой «Бейлиз».
– Но я ни с одной из них не спал.
Рука Брин так и замерла в воздухе, держа бутылку ликера над стаканом. Взгляд ее метнулся через комнату к Райли, сердце бешено забилось, глаза внезапно защипало от слез. Она чувствовала, что вот-вот расплачется, потому что верит ему.
– С тех пор, как мы поженились, я не спал ни с кем, кроме тебя. Да что там, я не спал с другими женщинами с того дня, когда впервые поцеловал тебя.
– Правда?
– Похоже, в том, что касается супружеских обетов, я оказался на редкость бесхитростным.
Бутылка глухо стукнулась о стойку бара, Брин чуть не выронила ее из ставших вдруг непослушными пальцев. Она стояла и словно завороженная смотрела, как Райли медленно направляется к ней. Он приблизился, взял ее за руку, мягко потянул за собой, выводя из-за стойки. Брин остановилась перед ним. Тогда он положил здоровую руку на ее плечо и мягко надавил, пока она не опустилась на высокий табурет, стоявший у нее за спиной.
Брин была рада этой опоре: слова Райли принесли ей такое неимоверное облегчение, что она боялась упасть в обморок. А еще она ослабела от любви. Конечно, Брин могла это сколько угодно отрицать, но она поняла, что будет любить Джона Райли даже на смертном одре, до последнего вздоха.
Райли раздвинул ее бедра, шагнул вперед и встал у нее между ног.
– Во времена моей беспутной молодости я воображал, что секс – это все, что нужно для счастья. Я был жаден до женщин, но одинок, понимаешь?
– Да, думаю, я тебя понимаю.
– Только когда я встретил тебя, только когда занимался с тобой любовью, я понял, что почем в этой жизни. А когда ты меня бросила, я страшно злился, но даже в таком состоянии не мог заставить себя осквернить то, что было между нами. После тебя секс с любой другой женщиной был бы просто пародией на то, чем он должен быть. – Он подвинулся ближе. – Брин, с какой стати мне может понадобиться другая женщина, если у меня была ты? Зачем мне даже смотреть на других женщин, когда я любил лучшую из них? Может, все дело в этом? Ты думала, что я тебе изменял, и поэтому ушла?
– Нет.
– Может, кто-то меня оболгал, наврал про несуществующую женщину?
– Нет.
– Тогда в чем дело, любовь моя? – Райли приблизил лицо вплотную к ее лицу, легко скользнул губами по шее, коснулся мочки уха. Брин упиралась поясницей в край стойки бара, она прогнулась в талии и откинулась назад, подставляя тело его ласкам. – Скажи, почему ты меня бросила?
Райли поцеловал ее в губы, но было заметно, что он сдерживает страсть. Он немного поиграл с ее губами, но удержался от того, о чем они оба страстно мечтали. Потом здоровой рукой он взял поочередно ее руки и положил их себе на шею, скрестив сзади. Он погладил внутреннюю сторону ее рук, наслаждаясь невольным стоном, сорвавшимся с губ Брин от его прикосновения. Руки Райли прошлись по ее подмышкам, слегка поглаживая большими пальцами, немного помедлили и двинулись дальше, большие пальцы стали потирать с боков ее груди.
– В чем проблема, Брин? В деньгах?
– Конечно нет!
Он надавил руками сильнее, сближая груди и приподнимая их до тех пор, пока соски через тонкую ткань футболки не коснулись его груди. Брин инстинктивно обхватила его ногами. Пружинистые волоски, покрывающие ноги Райли, щекотали нежную кожу внутренней стороны ее бедер.
– В работе?
– Нет.
Их губы наконец встретились со всей обещанной страстью. Язык Райли нырнул в ее рот, и Брин обвила его своим языком. Райли сунул руку под футболку и принялся медленно задирать ее. Выше, обнажая пупок. Еще выше, обнажая верхнюю часть живота. Еще выше, приоткрывая груди. Еще выше, обнажая их до конца. Ее груди прижались к его крепкой груди.
Поцелуй стал глубже, и из груди Райли вырвался низкий стон. Он прижал к себе Брин так крепко, что уж крепче некуда, приподнимая до тех пор, пока она не встала ногами на нижний обод табурета и их глаза не оказались на одном уровне. Губы Райли были голодными, язык – ненасытным, руки – настойчивыми. Они терлись друг о друга бедрами, прижимались друг к другу в отчаянном стремлении стать еще ближе, слиться полностью. Ее женственность стремилась навстречу его мужественности, и Брин инстинктивно приподняла бедра. Брин почувствовала через ткань белья горячую твердость его возбужденной плоти. Райли просунул руку под резинку ее трусиков, требовательные пальцы обхватили ее упругие ягодицы, заставляя Брин придвинуться еще ближе. Он перестал сдерживаться и дал волю бушевавшему в нем неистовству страсти.
Но когда язык Райли коснулся ее соска, в мозгу Брин вдруг зазвенел колокольчик тревоги. Она напряглась и застыла.
Нет! Она не может – не должна! – допустить, чтобы это случилось. Если они займутся любовью, она окончательно утратит почву под ногами. Окажется, что последние семь месяцев ничего не значат. Если они сейчас займутся любовью, ей придется начинать все сначала.
Брин изо всех сил оттолкнула Райли и так резко вырвалась из его объятий, что чуть не свалилась с табурета. Встав на пол, она повернулась к Райли спиной и оперлась локтями о стойку бара.
Райли стоял сзади, уставившись в спину Брин – голую спину, потому что футболка была задрана до самой шеи. Он пытался достучаться до ее сознания и понять непостижимое.
– Значит, все дело в этом, правда? – спросил он осипшим голосом. Брин не ответила. – Ладно, теперь я все знаю. – Он взял ее за плечи и развернул к себе. Взяв пальцами за подбородок, Райли заставил ее поднять голову и встретиться с ним взглядом. – Говори, что у нас пошло неладно в постели?
Глава 7
Зазвонил телефон. Даже разряд молнии не мог бы произвести большего эффекта. Атмосфера в комнате была накалена до предела, воздух вокруг Брин и Райли чуть ли не потрескивал от напряжения.
Первой опомнилась Брин. Она одним движением одернула футболку и шагнула к телефону.
– Не прикасайся! – рявкнул Райли.
– Это мой дом и мой телефон. Я сниму трубку.
– Ты не спрячешься от меня за телефоном. Ответишь ты на этот проклятый звонок или нет, мы все равно продолжим наш разговор! И я торжественно клянусь, что, если на том конце провода окажется Эйбел Уинн, я вырву эти чертовы провода из стены!
Еще раз бросив на Райли сердитый взгляд, Брин подняла трубку.
– Не смей меня запугивать, – процедила она сквозь зубы, потом совсем другим, любезным тоном пропела в трубку:
– Алло?
– Брин, вы спали?
– Уитни?
Райли разразился потоком ругательств, таких цветистых, что Брин внутренне сжалась.
– Растяпа Уит? – Он не произносил, а буквально выплевывал слова. – Отвечай, это Растяпа Уит? Я ее убью! – Он разыграл пантомиму, изображая, как душит кого-то.
– Тише!
– Что? – спросила Уитни.
– Уитни, это я не тебе.
– У вас кто-то есть? Ой, Брин, прошу прощения, я…
– Нет, со мной никого нет. Райли со свирепой гримасой потянулся к телефону. Брин вовремя увернулась.
– На самом деле я не одна, есть тут кое-кто… О, не важно, Уитни, это долгая история. Что-нибудь случилось?
– Ну… вроде того.
– Пожалуйста, говори погромче, я тебя еле слышу, в трубке какой-то шум.
Брин повернулась спиной к Райли, который в этот момент с угрожающим видом выразительно проводил указательным пальцем поперек горла. Этот жест Брин могла бы понять, даже не работая на телевидении.
– Я звоню из аэропорта, – сообщила Уитни.
– Из аэропорта? Но сейчас четыре часа утра.
– Знаю и еще раз извиняюсь за ранний звонок.
Брин тяжело опустилась на табурет возле бара и прикрыла голову рукой с видом человека, не знающего, куда упадет следующий кирпич. Что дальше? Аюди не звонят из аэропорта в четыре утра только для того, чтобы дружески потрепаться. От раннего звонка, да еще из аэропорта, жди неприятностей.
– Я летала в Нью-Йорк повидаться с подружкой, с которой мы жили в одной комнате. Домой летела трансконтинентальным рейсом, благополучно приземлилась и…
Райли тронул Брин за локоть. Она подняла голову. Райли с вопросительным выражением лица потряс перед ней бутылкой «Бейлиз». Брин замотала головой, он пожал плечами, поставил бутылку ликера на стойку и взял другую – с бренди. Налил себе щедрую порцию и одним махом осушил стакан. Наверное, крепкий напиток обжег его внутренности, потому что на лице Райли появилось немного комичное выражение боли. Он снова налил себе бренди, на этот раз меньше, всего пальца на два, и стал пить уже медленно, понемногу.
– …и вот я не могу ее найти. – Уитни Стоун закончила рассказ, но Брин, которую отвлек Райли, пропустила самое основное.
– Что ты не можешь найти?
– Свою сумочку. Брин, вы точно в порядке? Какой-то у вас странный голос. Я вас ни от чего не отвлекаю?
Брин покосилась на Райли. Тот смотрел на нее с целеустремленной сосредоточенностью кота, следящего за пойманной мышью.
– Нет-нет, все нормально, – возразила Брин не вполне естественным тоном. – Так ты потеряла сумочку?
– Да, она пропала, и я нигде не могу ее найти.
Брин закрыла глаза и помассировала пальцами виски, в которых пульсировала боль. Она вдруг поняла, что постоянно быть для всех «старой доброй надежной Брин» порой довольно утомительно.
– Что происходит? – требовательно спросил Райли шепотом.
Брин прикрыла трубку рукой.
– Она потеряла сумочку.
– Брин?
– Да, Уитни, я здесь. Пытаюсь что-нибудь придумать. Ты обращалась к стюардессам?
– Да, они помогли мне поискать в самолете, когда все пассажиры вышли.
– Может, кто-то ее прихватил с собой.
– Вряд ли. Я не помню, чтобы вообще садилась с ней в самолет.
– Как ты могла сесть в самолет без сумочки?
– Могла, потому что она рас-тя-па, – подсказал Райли, постучав себя пальцем по лбу. – Голова садовая.
Брин нетерпеливо замахала на него рукой и одними губами беззвучно произнесла: «Заткнись».
– Разве твой посадочный талон лежал не в сумочке?
– Ох, Брин, не наседайте на меня, я и так чувствую себя идиоткой.
Брин тут же стало стыдно. Уитни, похоже, того и гляди расплачется, ей нужна помощь, не следовало разговаривать с ней так строго.
– Вы не могли бы за мной заехать? – спросила Уитни робко.
– Сейчас? В аэропорт? – переспросила Брин, повысив голос.
Теперь уже настал черед Райли замахать руками, и он делал это гораздо энергичнее, чем прежде Брин. Он махал перед собой обеими руками, словно сигнальщик, пытающийся предотвратить посадку самолета на занятую взлетно-посадочную полосу.
– Нет, нет и нет! – прошептал он достаточно громко, чтобы Брин услышала. – Ни в коем случае! Это отпадает!
Брин проигнорировала все его сигналы.
– Я понимаю, что прошу слишком многого, – скулила Уитни.
– А родители не могут за тобой заехать? – с надеждой спросила Брин.
– Они уехали на выходные в Кармел. Кроме того, если они узнают, что я натворила, мне здорово влетит.
– Тебе есть где остановиться? Ты могла бы… – Она прервалась и шлепнула Райли по здоровой руке, которой он потянулся к рычагу телефона. – Ты могла бы остановиться… – Между ними завязался настоящий поединок за телефонный рычаг. – Подожди минутку, Уитни. – Брин снова закрыла трубку рукой. – Послушай, Райли, если ты не оставишь в покое телефон и не займешься своим делом, я…
– Это и есть мое дело.
– Уитни позвонила не тебе, а мне.
– Если ты пригласишь ее сюда…
– Повторяю: это мой дом. И ты не имеешь права диктовать мне, что делать и чего не делать. – Еще раз смерив его уничтожающим взглядом, она вернулась к разговору. – Уитни, тебе есть где остановиться?
– Есть, у нас живет экономка, так что в дом я попаду. Но она не поедет за мной в темноте, а если бы и поехала, ни один нормальный человек не сел бы к ней в машину, она почти ничего не видит. А если я попрошу у нее денег расплатиться с таксистом, она точно расскажет обо всем родителям. Брин, вы не против?
Против? С какой стати ей возражать? Чем ей только не довелось заниматься начиная с прошлого вечера: препираться со строптивым организатором приема, которому полагалось бы не усложнять, а облегчать ее задачу, иметь дело с бывшим мужем, которому хватило наглости неожиданно возникнуть на пороге ее дома и который чуть было не сорвал вечеринку, дипломатично избегать знаков внимания мужчины, с которым она хотела бы работать, но не желала заводить романтических отношений, срочно везти в больницу истекающего кровью мужчину, нянчиться с ним, пока ему накладывают швы на поврежденную руку, отбиваться от заигрываний того же мужчины и в то же самое время вновь столкнуться с проблемой их потерпевшего крушение брака. Что может прибавить к этому длинному списку еще одна неприятность? Все равно жизнь Брин на этом отрезке времени напоминает эпизод из «Сумеречной зоны».
– Ты где? – Стараясь не выдать своей усталости и отчаяния, Брин терпеливо выслушала объяснения Уитни и велела ей высматривать ее машину примерно через час.
Повесив трубку, Брин направилась к лестнице.
– Ты что, серьезно собралась мчаться за ней в аэропорт?
– Отстань, Райли, не допекай меня. Уитни нужна помощь.
Райли со звоном опустил стакан на стойку бара.
– Черт возьми, Брин, мне тоже нужна помощь. Тебе нужна помощь. Нашему браку нужна помощь.
Брин пошла в спальню, Райли проследовал за ней по пятам. Брин зашла в ванную и надела те же джинсы и свитер, в которых ходила после вечеринки. На них засохла кровь Райли, но Брин слишком устала, чтобы обращать на это внимание.
– Я вернусь через… что это ты делаешь?
– Как видишь, стараюсь надеть брюки, – отвечал Райли, не прерывая своего занятия. Он сидел на краю кровати и отчаянно пытался просунуть ноги в джинсы, которые держал одной здоровой рукой.
– Ты остаешься дома!
– Черта с два остаюсь! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе ехать в аэропорт в четыре часа утра одной?
– Я не нуждаюсь в твоей защите.
– Ладно, не разыгрывай из себя феминистку, лучше рассуди здраво. Мало ли что может случиться. К примеру, у тебя может лопнуть шина.
Брин приняла воинственную позу, упершись кулаком в бедро.
– Это ты рассуди здраво. Как ты думаешь, много от тебя будет толку при замене колеса, если ты даже штаны надеть не в состоянии?
– Ладно, Брин, можешь стоять тут и спорить со мной. – Райли встал и попытался, действуя одной рукой, натянуть узкие джинсы на бедра. – Только помни, что, пока ты тратишь здесь время, Растяпа Уит стоит в аэропорту одна-одинешенька, а вокруг шныряют всякие извращенцы.
– Ты правда беспокоишься за ее безопасность?
– Нет, я беспокоюсь за извращенцев.
В его словах был определенный резон. И пока Брин обдумывала его слова, Райли умудрился надеть рубашку.
– Поможешь мне застегнуться?
С взлохмаченными волосами и мальчишеской улыбкой, от которой в углах его рта появлялись ямочки, Райли выглядел до того неотразимым, что Брин не знала, что делать, – то ли расцарапать ногтями его красивое лицо, то ли поцеловать.
– Ладно, твоя взяла, – нехотя согласилась она. – Помимо всего прочего, я боюсь оставить тебя здесь одного. Кто знает, что тебе взбредет в голову, пока меня нет. Тебя нужно держать под наблюдением каждую секунду, как трехлетнего ребенка.
Брин принялась сердито застегивать на нем рубашку, точнее, яростно проталкивать пуговицы в петли, словно они чем-то провинились. Покончив с пуговицами, она развернулась и направилась к двери.
– Если ты не хочешь, чтобы я продемонстрировал все свои достоинства Уитни, застегни уж заодно и джинсы.
Брин оглянулась и опустила взгляд на его ширинку. Так и есть, расстегнута. Она непроизвольно облизнула пересохшие губы.
Райли хмыкнул:
– Я бы тоже этого хотел, Брин, но боюсь, прямо сейчас у нас нет времени.
Его шутка подействовала на Брин, как красная тряпка на быка. Она придала своему лицу строгое деловое выражение, не допускающее никаких глупостей, решительно потянулась к язычку молнии и резко рванула его вверх.
– Ого! Черт, Брин, поосторожнее! Этак ты меня… ой!
– Не идет.
– В чем дело? – поддразнил Райли. – Ты боишься?
Брин взорвалась:
– Нет, не боюсь! Я просто в ярости. Все было бы намного проще, если бы ты не носил такие неприлично узкие джинсы.
– Что-то не припомню, чтобы ты раньше жаловалась. Это совсем не трудно, нужно только чуть-чуть надавить…
– Знаю, знаю. – Брин снова нервно облизнула губы и тут же с вызовом взглянула в глаза Райли, словно говоря: «Попробуй-ка, отпусти еще какую-нибудь непристойность». Затем она просунула руку между двумя клапанами мягкой джинсовой ткани и слегка надавливала до тех пор, пока язычок молнии не поддался и легко скользнул вверх.
– Ну вот, видишь, как просто? Никаких проблем.
В голосе Райли слышались насмешливые нотки, его теплое дыхание чуть шевелило волосы у нее на макушке. Брин быстро отошла от него, круто развернулась и с независимым видом вышла из спальни и стала спускаться по лестнице, не оглядываясь, чтобы посмотреть, идет ли Райли за ней. Он шел следом. К тому времени, когда Брин взялась за ручку двери черного хода, он догнал ее, спотыкаясь на ступеньках крыльца.
«Спотыкаясь?» – пронеслось у Брин в голове.
Она повернулась и пригляделась к Райли повнимательнее. Его глаза блестели неестественным блеском, на губах играла кривая и слегка глуповатая улыбка, на впалых щеках выступил румянец. Думая, что у него жар, Брин положила руку ему на лоб, но жара не было.
– В чем дело? – спросил Райли.
Брин широко раскрыла глаза, а потом прищурилась с подозрением.
– Ты пьян!
Райли неестественно выпрямился, пытаясь выглядеть трезвым.
– Ничего подобного. Просто самую малость выпил… чтобы быстрее восстановиться от потери крови. Вот столечко! – Он не очень уверенно протянул вперед здоровую руку и попытался показать большим и указательным пальцами, сколько именно выпил, но пальцы плохо слушались.
– Ох, горе ты мое!
Брин, не слишком церемонясь, затолкала его на переднее сиденье и пристегнула ремень безопасности. В дороге Райли почти сразу же откинулся на спинку и закрыл глаза.
– Господи, наверное, я рехнулась, – пробормотала себе под нос Брин. – Это же надо додуматься: ехать по улицам Сан-Франциско в четыре часа утра с пьяным мужиком в машине, чтобы спасти Растяпу Уит!
К ее удивлению, Райли хмыкнул, хотя и не открыл глаза. Он дотянулся до Брин и похлопал ее рукой по бедру.
– Ты замечательная женщина, Брин, замечательная.
Ехать и чувствовать на бедре его руку было так приятно, что Брин не стала ее стряхивать.
Брин заметила Уитни раньше, чем та заметила машину. Она посигналила, потом вышла на тротуар и замахала руками, окликая девушку по имени. Наконец Уитни тоже заметила ее и трусцой побежала к машине, придерживая на боку дорожную сумку.
– Ой, Брин, вы не представляете, как я вам благодарна. Не знаю, что бы я… это что, кровь?
– Где? А, да, кровь.
– Что случилось?
– Это долгая история. Ты не против поехать на заднем сиденье?
– Конечно, не против. – Уитни открыла заднюю дверцу, швырнула на сиденье сумку и следом забралась сама. – Брин, вы ранены? Вы попали в аварию?
– Нет, я…
– Кто это? Райли! – завопила Уитни.
Дремавший Райли, которого так внезапно разбудили, громко выругался, не разобрав со сна, что к чему, попытался встать и ударился головой о потолок.
– Проклятие! – Продолжая бормотать ругательства, он повернулся и метнул недовольный взгляд на пассажирку.
Когда он стал ощупывать шишку на голове, Уитни закричала:
– Ваша рука! Вы что, поранили руку? На ней повязка.
Райли выразительно посмотрел на Брин, словно говоря: «Это самое блестящее умозаключение, какое она способна сделать». Вслух же он сказал, обращаясь к Уитни:
– Очень тонкое наблюдение, у меня действительно на руке повязка. А по твоей милости теперь, наверное, придется забинтовать и голову.
– Прошу прощения, я не заметила, что вы там сидели. Что у вас с рукой?
– Это долгая история.
На лице Уитни появилось недоуменное выражение.
– Брин сказала то же самое.
– Я порезался битым стеклом, и пришлось наложить швы.
Райли вздохнул и снова сел прямо, не желая дальше развивать эту тему. Уитни задумчиво хмыкнула.
– Это произошло в доме Брин?
– Да, – переглянувшись, хором ответили Брин и Райли. Потом каждый из них снова стал смотреть вперед, и на некоторое время установилось молчание.
– Когда я позвонила, вы лежали в постели? – бесцеремонно поинтересовалась Уитни.
Брин резко затормозила. Райли захохотал. Уитни радостно захлопала в ладоши.
– Так я угадала? Здорово, значит, вы снова вместе? Я так рада! Я всегда говорила, что…
– Нет, мы не снова вместе, – перебила ее Брин. Маневрируя, как водитель-самоубийца, она выехала на скоростную автостраду.
– О-о, – удрученно протянула Уитни. – Тогда почему вы лежали вместе в постели?
– Мы не лежали! – закричала Брин. Она уже начала жалеть, что не поддалась на уговоры Райли и не предоставила Уитни выбираться из передряги самостоятельно.
– Мне так показалось, – стала оправдываться девушка. – Когда я услышала в трубке какую-то возню, шепот, то прямо-таки почувствовала, что позвонила в неподходящий момент.
– Момент и правда был неподходящий, потому что мы не лежали в постели, – сказал Райли.
Немного помолчав, Уитни заявила:
– Ясно.
– Ничего тебе не ясно! – Брин посмотрела в зеркало заднего вида, встретилась взглядом с девушкой и с нажимом пояснила:
– Мы с Райли вовсе не собираемся сойтись снова.
– А почему нет?
– Это мне и самому хотелось бы знать, – вставил Райли. Он выпрямился и посмотрел на Брин.
– Если бы вы двое преодолели свои разногласия, было бы лучше для всех, – философски заметила Уитни.
– Аминь.
– А ты помалкивай, ты пьян.
– Так он теперь пьет? – изумилась Уитни.
– Я уже проспался.
– Ты не так долго спал, и нет, он не пьет.
– Я думала, у Райли хватит твердости, чтобы не начать пить.
– Да не начал он пить!
– Брин, вы сами себе противоречите.
– Да, Брин, ты сама себе противоречишь. Ты первая сказала, что я пьян.
Брин решила, что пора возвращаться из «Сумеречной зоны». Она громко свистнула.
– Послушайте, ребята, если мы собираемся снимать это шоу на дороге, нужно отшлифовать диалоги.
По-видимому, то обстоятельство, что терпение Брин было на исходе, не смутило Уитни.
– Если вы снова будете вместе, это явно пойдет на пользу передаче Райли, – продолжала она как ни в чем не бывало. – После того что мне рассказал папа, я поняла, почему Райли хочет восстановить отношения.
Брин оглянулась.
– Что там у вас творится с шоу?
Брин продолжала поддерживать отношения с Уитни только потому, что та вскоре после ухода Брин с должности продюсера передачи «Утро с Джоном Райли» перешла на другую работу в пределах телестудии. Если бы девушка по-прежнему работала на Райли, Брин не могла бы быть ее наперсницей. Не то чтобы она не доверяла Уитни – нет, конечно. Брин вовсе не думала, что девушка после каждого их разговора станет по злому умыслу докладывать о ней Райли. Но она знала, что Уитни обожает Райли и, растаяв в лучах его обаяния, может не задумываясь продать и собственную мать.
На свой вопрос Брин получила два противоположных ответа. Райли дернулся, как будто его подстрелили, и прорычал:
– Ничего.
Уитни подалась вперед, сдвинувшись на самый край сиденья, и положила руки на спинку переднего сиденья.
– У них проблемы.
– Нет у нас никаких проблем! – возразил Райли.
Если бы взгляды могли убивать, Уитни уже была бы трупом, но она так увлеклась разговором, что не заметила взгляда Райли. Не часто случалось, чтобы люди смотрели на нее как на источник ценной информации, и теперь, когда у Уитни появилась заинтересованная аудитория, она была полна решимости выступить и сполна насладиться вниманием слушателей.
– Что ты об этом знаешь? – воинственно набросился на нее Райли. – Ты у нас даже не работаешь. Раз уж на то пошло, что может знать о нашем шоу твой папочка? Он понятия не имеет, что мне приходится выносить, чтобы записать на пленку очередной выпуск. Они окружили меня кретинами и рассчитывают, что я с ними управлюсь.
– Вам надо учиться лучше ладить с людьми, – отважно заявила Уитни. – Вы на всех кричите, запугиваете всех до полусмерти, уж я-то знаю. А ваши продюсеры…
– Продюсеры? Во множественном числе? – вмешалась Брин.
– После вашего ухода он сменил троих.
– Все трое ни к черту не годились! – заорал Райли. – Сначала студия наняла какую-то бабенку с длиннющими серьгами до самых плеч и кольцами на каждом пальце. Наверняка какая-нибудь, сатанистка, уж я всяких повидал. С ее подачи я каждый день брал интервью то у гуру, то у прорицательниц, то у ведьм.
