Рона Цоллерн
Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман

Полная версия

Человек, летящий в пропасть

Мишель стоял у плиты с шипящей на ней сковородкой, когда ему на голову надели бумажный пакет.

– Сохраняйте спокойствие, мьсе Тессо! Это похищение, – услышал он знакомый голос.

За его спиной рассыпался разноголосый хохот, Николя и Дени взяли его под руки и повели из комнаты. Стоящие в дверях трое человек в козлиных масках расступились, давая дорогу. Гурьбой они вывалились из подъезда, усадили именинника вперед, а сами набились на заднее сиденье машины. Франс, как самой худенькой, пришлось ехать на коленях у невысокого крепыша Дени. Артур сел за руль и снял маску.

– С днем рождения! – весело сказал он.

– Спасибо! Вы что задумали?

– Тебе же сказали – похищение знаменитого художника! Завтра об этом будут писать все газеты!

Мишель захохотал, потом вдруг смолк.

– Яичница! Я же не выключил!

– Не путай яичницу с божьим даром! – фыркнула Люсиль.

– Все в порядке, я сняла и погасила, когда мы уходили, – успокоила Франс, – вот только она будет совсем-совсем холодной, когда ты вернешься!

– Куда мы едем-то? На фабрику, что ли Артур?

– Узнаешь, именинник!

– Что-то он нервничает! По-моему пора! – Николя достал из-под сиденья бутылку шампанского.

– Может не надо, оно теплое и… тряслось, – Франс переживала, что они зальют Артуру салон машины.

– Пустяки, – Николя высунул руки в окно, из последних сил удерживая пробку.

Она, хлопнув, взлетела довольно высоко. Дождавшись, пока из бутылки перестанет лить пена, он передал ее Мишелю.

– Давай!

– Ничего себе размах, – сказал тот, взглянув на бутылку.

– Это еще не размах! – засмеялся Артур. – Пей! Поздравляем!

___________

Спланировано это было спонтанно, в пятницу вечером, когда Артуру позвонила Франс.

– Артур, скажи, что бы ты хотел получить в подарок на день рожденья?

– Я уже все получил!

– Ну, чего хочет мужчина в тридцать лет?

– Смотря какой!

– Например, Мишель.

– У него день рождения?

– Да, завтра, хотя он сказал, что собирать никого не будет, хотела зайти к нему и просто поздравить. Ему видно деньги не пришли еще за картины, которые продались с выставки, он сказал, что отпразднуем попозже.

– Давай ему устроим в подарок пирушку?

– Ну… он не согласится, он стесняется такого.

– Тогда это будет сюрприз. Действуем как компаньоны и сообщники: я организую банкет, ты созываешь гостей. Кого он обычно приглашает?

– Да всех, кто в нашей компании – Дени, скульптора, Николя – это тот, кто натурщиков превращает в тени, так про него шутят, – Люсиль, он любит с ней спорить, просто остановится не могут, как начнут.

– Ты сможешь им всем позвонить? Будет здорово встретиться вместе – я бы хотел с ними познакомиться. Соберемся у меня – в саду будет очень приятно посидеть.

– А… Роланд? Он, по-моему, не одобрит.

– Он уезжает. Вернется в воскресенье. Я ему вообще не буду говорить. Обойдется.

– Правильно! А как мы Мишеля заманим?

– Давай его украдем.

– Ты серьезно?

– Посоветуйся со своими… главное, чтоб он не обиделся.

Приглашенные в тайне от именинника гости внесли свою лепту. Люсиль сделала маски, Николя и Дени вызвались пленить Мишеля и доволочь его до машины, если он будет сопротивляться.

____________

Стол был накрыт под яблонями.

– Прошу! – Артур пригласил всех.

Они подошли.

– Кто где сидит?

– Угадайте!

На столе лежали шесть небольших карточек из плотной серой бумаги, на которых Артур нарисовал каждого из приглашенных, но не подписал.

– Ну, это я, – сказала Франс, – разглядывая волнистые линии, окружавшие ее голову, словно лучи солнца.

– Легко узнать, – согласился Артур.

– Можно возьму на память?

– Вот уж нашла, что брать.

– О, а я ничего! В духе Модильяни, – Люсиль держала карточку рядом с лицом, чтобы каждый мог сравнить.

– Меня тоже узнать можно – клюв и змеиные хвостики на башке или… корни, – улыбнулся Мишель. – Здорово, Артур! У тебя минималистско-юмористический рисунок!

– Я! Вот я! – закричал Николя, – я тень!

– А я вообще лев, – улыбнулся Дени.

– Я ведь вас самих не видел, только ваши работы, – объяснил Артур.

Все расселись и принялись за еду.

– Друзья! Спасибо за праздник! Я так…

– Тронут, мы поняли! – закончила Люсиль. – Давай уже пить!

Возгласы с пожеланиями звучали наперевиб.

– Мне неудобно, я не ожидал, что вы…

Франс и Дени показали глазами на Артура.

– Ты, Артур… я даже не знаю, что сказать… – разволновался именинник.

– Мишель, я очень рад, что с тобой познакомился, – сказал Артур, вставая и поднимая бокал. – И здорово, что у тебя сегодня день рождения, и мы смогли все собраться. Ни о чем не беспокойся, пожалуйста. За тебя!

Некоторое время после обеда они развалясь сидели в плетеных креслах и вяло болтали. Потом снова оживились, Артур предложил им покататься на лошадях. Фрасуаза, Мишель и Николя с Дени отправились к конюшне и вскоре под руководством Жиля выехали шагом на луг.

Артур с Люсиль остались – лошадей было всего четыре, Артур сказал, что он не будет кататься. Люсиль, решила, что подождет. Когда это выяснилось, Франс, уходя, незаметно шепнула Артуру:

– На всякий случай – она окручивает мастерски…

Артур вернулся в свое кресло и закурил. Люсиль отпила из своего бокала, потом обошла стол, зашла за спину Артуру, положила руки ему на плечи.

– Ты какой-то напряженный, Артур, задумчивый. – Ее пальцы выминали, – словно он был комом глины, – то, что она хотела: боль, заставляющую его сводить лопатки, и желание.

Так все обычно и происходило, когда Цоллерн-младший не был влюблен. Девушки, считавшие себя вправе вторгнуться в его одиночество, нравились Артуру уже этой своей смелостью, и если он чувствовал себя свободным от каких бы то ни было внутренних обязательств, он нередко поддавался. «Почему нет?» – если не можешь ответить на этот вопрос, значит «да». Сейчас он не знал, как ответить, вроде бы несколько бурных дней и ночей и расставание по изложенному Роландом методу ничего ужасного в себе не таили, а то тяжелое чувство обреченности, которое охватывало его при встрече с Эммануэль, никакого счастья не предвещало. Люсиль, похоже, вообще не интересовало, что он думает – ее нахальные поцелуи и соломенные пряди волос уже забирались за воротник его рубашки.

– Люсиль, – Артур немного отстранился от нее, повернулся, – хочешь кофе?

– Лучше еще вина.

Артур наполнил ее бокал и себе налил немного. Она села рядом.

– Ты очень красивая, – тем, кому Артур просто симпатизировал, он легко мог говорить подобное, и это получалось всегда искренне – красивыми и добрыми Артур считал почти всех. – Ты умная, очаровательная девушка, но я…

– Все так плохо? – спросила она с иронией.

– Ну что ты! Просто потому, что я не хочу начинать новых отношений, пока не разберусь в том, что сейчас у меня на душе, не выясню, чего мне ждать в ответ.

– Ты влюблен?

– Да. Скорее всего, это закончится неудачей, – спокойно сказал Артур.

– У вас уже было?

– Нет.

– Хочешь совет?

– Знаешь, брат говорит, что давать мне советы бесполезно, – улыбнулся он.

– От меня же не убудет. – Видно было, что она простила ему отказ. – Так вот совет: измени – и сразу получишь ее, ну, или разлюби. Поверь моему опыту, как только остынешь…

– Но… мне тогда будет уже не нужно, если я перестану любить…

– Ну, не скажи, когда ты слегка подостыл и просто позволяешь любить себя – это очень неплохо. Довольно удобно и приятно.

– Мне так не кажется.

– А ты попробуй!

Артур решил не переубеждать ее.

– Извини… – сказал он, благодарно улыбаясь. Ему нравилось, что она говорит обо всем просто, не стесняясь своего мнения, которое он считал циничным, и не бравируя им – просто, как говорит человек, который знает многое. – Если бы мы встретились в другое время…

– Так в чем проблема? Решай свои вопросы – я подожду.

– Спасибо, но, думаю, со мной тебе было бы скучно – я совсем обычный.

– Артур, знал бы ты, как мне осточертели павлины и распиздяи, которых так много среди моих знакомых. Я уже не маленькая девочка, может быть, я даже старше тебя…

– Не поверю!

– Мне двадцать семь лет, и вести богемную жизнь мне уже поднадоело. И если я найду кого-нибудь надежного, я брошу это все к черту, займусь каким-нибудь делом вместе с мужем.

– Но ведь у тебя талант, почему ты хочешь отказаться…

– Не то, чтобы хочу, но смогла бы, если поняла, что придется выбирать… Можно? – она отобрала у Артура оставшиеся полсигареты.

– Пожалуйста… Знаешь, я желаю тебе, чтобы выбирать не пришлось, чтобы ты встретила человека, который поддержит тебя… «Если все будет плохо, то почему нет?» – Артур посмотрел на девушку, пытаясь представить, возможно ли такое. Понял, что она прочла его мысли, и так смущенно улыбнулся, что Люсиль засмеялась.

– Прости, – тихо сказал Артур.

– Ты ничем не обидел меня, можно даже сказать, поддержал… – она встала, и Артур поднялся. – И я тоже хочу… в знак дружеской поддержки…

Поцелуй, на который ему захотелось ответить, и вправду был хорошей дружеской поддержкой. В эти поцелуи вплелось все вокруг – и колыхающиеся блики и тени на их лицах, и сладкие нотки вина, остававшиеся на губах, и то дыхание мира, которое кажется тишиной. Она не была бесплотным созданием, вроде Франс, она была сильной, уверенной, мудрой, чем-то похожей на яблоню или лошадь. И эта жизненная сила вдруг сделала все простым и ясным. Мелькнувшая мысль о том, как давно с ним этого не происходило, привела за собой и другую мысль: он не хочет быть один и не будет, даже если настолько сильных чувств, как к Эммануэль, он ни к кому не испытывает. Если все будет не так, значит, будет по-другому.

– Наши возвращаются, – прошептала Люсиль, – как вовремя!

– Еще далеко, – ответил Артур, уводя ее за дерево и снова целуя.

– Ну и видок у тебя, – рассмеялась Люсиль, отстраняясь, – как у мальчишки, который поцеловался в первый раз! Скорее закури и выпей!

– Хочешь, я покатаю тебя на моей лошади?

– А ты сам?

– Понимаешь, они уже немолодые все, а я довольно тяжелый, что их мучить? Новых заводить мы не будем. Это отец… увлекся сначала, хотел, чтобы все было так – красиво, чтобы мы вчетвером катались. А вообще недешево держать их, да и не то что денег жалко, просто как-то бессмысленно.

– И что с ними будет?

– Ничего, доживут себе спокойно, надеюсь, ну, если дом вдруг продавать не придется. Кстати, я же хотел вам дом показать…

– Да, лучше я дом посмотрю вместе со всеми.

В его кабинете Люсиль долго стояла перед картиной – портретом девушки, который Артур все не мог решить куда повесить.

– Память о ком-то?

– Да.

– Можно перевернуть?

– Конечно.

Она прочла подпись художника и год.

Все с удовольствием прогулялись по дому, особенно Мишель, он вспоминал другой дом – дедушкин, где бывал в детстве, а Франс, которая тоже была внутри впервые, приуныла. На половине брата Артур показал только библиотеку. Проходя мимо комнаты Роланда, Франсуаза прочла табличку на двери. Это был грустный ответ на ее мысли. «Нет».

Вернувшись за стол, Мишель наполнил всем бокалы.

– Хочу выпить за героя сегодняшнего дня!

– О-очень скромно! – с шутливым укором произнесла Люсиль.

– Не обо мне речь-то! Давайте выпьем за Артура! Признаться, Артур, то, что ты задумал, и то, что ты сегодня устроил для нас, меня удивляет! И больше всего удивляет, что ты делаешь это, словно по-другому никак и нельзя. К моему стыду, я не раз пытался догадаться, что же стоит за всем этим в тебе. Я редко верю в бескорыстие и альтруизм… И предлагаю выпить именно за эти твои редкие качества. И я не случайно назвал тебя героем, потому что сейчас мы тебя в него превратим – мы хотим тебя порисовать.

– Этот коварный план ты вынашивал с самого нашего знакомства, я знаю, – погрозил Артур Мишелю, – и значит, сейчас, когда я один, а вас много…

Все засмеялись, обсуждая, как будет происходит пленение и расправа.

– Не волнуйся, раздевать не будем, на первый раз. Портретные зарисовки тебя устроят? Посиди немного.

– Я и так сижу.

– Нет, ты сидишь не так – тебе скажут, как надо. Может, и постоять придется… На каждого минут по пять – это примерно полчаса. Ребята только альбомы взяли и уголь. Франс, давай, ты первая.

– Артур! Ну, перестань рожи корчить! Хватит! Не улыбайся! Сядь спокойно и смотри… ну… вот на Люсиль смотри! Руки вот так! – Франс показала, что он должен подпереть руками подбородок. – Что сложного? Ты всегда так сидишь!

Тут Цоллерн-младший не выдержал и расхохотался.

– Сосредоточься! – сказала Люсиль, – играем в гляделки. Кто первый засмеется, тот…

– Я! – снова засмеялся Артур. Он приложил ладони к щекам, стараясь удержать улыбку. – Весело с вами! У меня уже щеки болят… и живот!

– Вот и не ржи!

– Ладно, я постараюсь, Франс!

Он снова подпер кулаками подбородок, и поглубже вздохнув, стал смотреть на Люсиль. «Почему так? Те, в кого я влюблялся, хотели чего-то исключительного, их не устраивала обычная жизнь, к какой я только и чувствуя себя способным, Эммануэль тоже стремится к чему-то такому, чего в моей жизни нет. А Люсиль, человек, обладающий талантом, наоборот хочет только простого и надежного, и чтобы понравиться ей, мне не пришлось ничего делать. Наверное, настоящее чувство не может даваться слишком легко – раз и все хорошо! А может быть, это только иллюзия, которую кто-то вдолбил нам в головы: страдать, стремиться к чему-то недостижимому. Все эти страдания должны же когда-нибудь заканчиваться!»

– Артур, ты слышишь? – Люсиль улыбнулась, и от этой улыбки внутри него прокатился глоток темноты, больно ударивший в низ живота. «Я могу оставить их ночевать в доме… Нет… надо сначала разобраться во всем, увидеться с Эммой и понять, чего я на самом деле хочу… Мы все пьяные… когда просохнем, прояснится».

– Да… давайте перерыв на кофе, – невпопад сказал Артур.

После кофе Артур поступил в распоряжение Мишеля. Тот заставил его смотреть наверх, на ветки яблонь, сквозь которые крупными каплями падало солнце. Артур стоял, задрав голову, добросовестно позируя. Мишель, у которого свет был главным героем картин, а люди – только грузчиками, несущими сияние на плечах, голове, или в ладонях, рисовал свой эскиз гораздо дольше, чем Франсуаза.

– Мишель, шея!

– Да все, ты уже давно можешь голову опустить, я забыл сказать!

– Вы издеваетесь надо мной!

– Нет, Артур! Мы тебя любим, цени!

Дени усадил Артура на землю.

– Это одна из поз Будды, – сказала Франс, до сих пор что-то подправляя в своем рисунке, на котором Артур был очень похож. – Долго так не сиди – просветлишься.

– А что он еще нет? – спросил Мишель.

Вместо Будды на рисунке Дени появился человек-город, Артуру он очень понравился, Цоллерн пытался представить, как это будет выглядеть, если станет скульптурой.

Его отвлек Николя, твердивший, что срочно нужна газета. Артур пожал плечами: «в чем проблема?» – и пошел за газетами в дом. Николя сложил из газет две шапочки, похожие на большие кораблики. В макушке одной из них он прорвал дырку и подойдя к Артур сказал:

– Надень, пожалуйста.

На шее Артура красовался теперь странный воротник – шапка вверх ногами, а вторую шапочку Николя нахлобучил ему на голову.

– А без упаковки я совсем непрезентабельно выгляжу? – спросил Цоллерн у потешающихся гостей.

– Будешь спорить с хозяином теней – он тебя самого в тень превратит, – наставительно сказал Мишель.

– Артур, встань тут… вот так… еще чуть-чуть наклонись, чтобы тень была немного короче.

– Извини, я же не Пизанская башня, чтоб стоять под таким углом к поверхности, я так падаю! Дайте мне на кресло опереться хотя бы, а?

– Да, можно, мне только голова нужна.

Газета вокруг Артура уже начала его утомлять. Он замер, желая, чтобы Николя быстрее закончил, все смолкли, глядя на его тень – рыцаря в шлеме с поднятым забралом.

– Все, перекур! – Артур сел за стол, закурил.

Заметил, что Люсиль переместилась и сидела теперь сбоку от него, а не напротив.

– Пока ты куришь, я тебя нарисую, головой не верти!

– Вот, человеколюбивый художник!

– Она? Это ей скажешь, когда она дорисует!

Артуру было не видно, что получается, он видел только, что Люсиль рисовала уже на третьем листе.

– Докурил? Теперь ложись, – приказала она Артуру.

– Так сразу? – встрял Мишель, – может, мы хоть в сторонку отойдем?

– Ну, отойди, пошляк, – с усмешкой бросила ему Люсиль.

– Ложись на живот, голову поверни, ногу так, – она ногой слегка поправила его ногу.

Артур смотрел на нее с земли с любопытством. Люсиль встала на свое кресло, чтобы видеть его сверху, она быстро рисовала, меняла листы, потом подошла, присела, еще немного повернула в бок его голову, словно он был всего лишь манекеном. Через пару минут она разрешила ему встать.

Артур глянул на рисунок.

– Понимаю, не слишком оптимистично, но никак не могла отогнать этот образ, – сказала она серьезно. – Пусть лучше на бумаге останется…

– Как называется? – спросил Артур, разглядывая стремительно падающую фигуру, с протянутыми вперед руками и повернутой в профиль головой. Манера Люсиль, лаконичная, жесткая, была исполнена напряжения и страсти. Вокруг фигуры были едва намечены часы, колесо автомобиля и весы, остальные мелкие предметы Артур не смог идентифицировать.

– «Человек, летящий в пропасть».

– Что, не справился с управлением? – смеясь, спросил Николя.

– Не верь ей, Артур, эта злыдня не обладает пророческим даром, – сказал Мишель, глядя на рисунок.

– Причем здесь это? – вступился за нее Артур. – Каждый человек порой чувствует, что падает в пропасть. Мне такое иногда снится, – сказал он, повернувшись к Люсиль, – почему ты нарисовала весы?

– Это символ равновесия, сметаемого неумолимой силой тяжести, – ответила она.

Совсем стемнело. Артур вынес большие фонари со свечами, они расставили их у стола и развесили на деревьях. В небольшом шатре света, который образовался вокруг них, было тепло, таинственно и радостно. Артур молча улыбался, слушая их болтовню и думая о том, что давно уже так хорошо не проводил день.

Пора было разъезжаться. Они вызвали две машины. В одной уехали Николя и Дени, они жили рядом. Во второй – Мишель и на заднем сиденье Люсиль, Франс и Артур – он решил их проводить. Франс задремала по дороге, положив голову Артуру на плечо. С другой стороны от него сидела Люсиль, она просунула одну руку Артуру под спину, другую положила ему на живот и прижалась ухом к его груди, словно хотела услышать, что происходит в его сердце.

– Устала? – спросил Артур, перебирая кончики ее густых светлых волос.

– Да… Меня первую довезите, – она назвала адрес. – Знаешь теперь, где я живу, – тихо добавила она. – Желаю, чтобы все у тебя решилось – так или иначе.

– Спасибо!

Мишель вышел с ней – до его дома было недалеко – на прощанье еще раз поблагодарив Цоллерна. Франс проснулась, помахала им, и по дороге к ее квартире спросила шепотом:

– Ну что – она тебя клеила?

Артур хитро посмотрел на нее, поцеловал в щеку и ответил:

– Маленьким девочкам это знать не обязательно.

Книга открыта. Вложенные страницы. Диктовка третья. Дождь

Дождь и птицы во мне

Час сочится уныло

Они понимают, что я

Умру осенью потому что

Часто дышу в пространство

И в сотрясении постоянном

Безымянное слово мучит меня

У меня нет друзей среди вас

Многие здесь понимают меня

Я никого не хочу поминать

Я узнаю на разбитом стекле

Память мою о дальнем море

Может быть я разобьюсь

Или уйду в песок

Я не хочу мерить жизнь

Мне нужно идти во тьму

Идти – зови меня, день

Я улетаю к тебе

Берегом легким уже

Сосны поют обо мне

Шаг в сторону

Артур сидел у своего камня. Так называли все в доме огромный валун, лежащий в саду между двумя яблонями.

Проснулся он рано, с полчаса лежал в ванне в компании нескольких булыжников, потом оделся и вышел в сад. Стол они с Патриком еще не убрали, фонари пока висели на ветках, на их стеклах трепетали ласковые оранжевые блики. Под столом Артур нашел один из набросков Люсиль, видно, она выронила его, когда складывала свою сумку. Держа обмякший листок в руках, он обошел яблоню, под которой они стояли вчера, а потом обнял ее и долго стоял, прижавшись щекой к коре, на которой расцвел оливковый лишайник.

«Как много в жизни потоков, в которые ты можешь вступить, лишь сделай шаг в сторону от того, что считаешь своей дорогой. Как ты растишь свой путь, обрезая одну ветку и питая другую, и как чувствуешь иногда, что возможность, которую ты видишь в одну какую-то секунду, больше никогда не появится перед тобой… Или только так кажется, что у тебя есть выбор?»

Артур пошел к камню, сейчас наступало как раз то самое время, когда нужно было сидеть возле него. К его боку было так приятно прислонится спиной и щурится на восходящее солнце, представляя, что перед тобой расстилается не поле, а лагуна. Так было и тогда, когда Артура потеряли – в первый день, который семья Цоллернов провела здесь.

Артур хорошо помнил тот день. Вечером они приехали поздно и почти сразу легли спать. Утром сидели в столовой. Патрик принес завтрак. Он обратился к Артуру, который рассеянно рассматривал огромную залу.

– Чай или кофе, мсье Артур?

Артуру почему-то сделалось очень неловко оттого, что пожилой мужчина говорит с ним, мальчишкой, как с каким-то принцем – Патрик всегда был подчеркнуто и несколько холодно вежлив. Артур вспомнил друзей, оставшихся на побережье, – они были самого разного возраста, но общались друг с другом просто и без церемоний.

Отпросившись из-за стола, он ушел в сад. Валун, поросший мхом, показался ему приятной компанией. Он сел, прислонившись к нему спиной, и закрыл глаза, представляя себя на берегу.

– Доброе утро…

Артур вскочил, пока незнакомый человек еще не успел продолжить, протянул руку.

– Артур.

– Марк. Хотите прогуляться по вашим владениям?

– Хочу, – отрывисто сказал Артур, – и еще я хочу, чтобы вы называли меня просто по имени и на ты, я прошу.

– По-простому, значит, будем.

– Да, Марк.

– Идет. Что, Артур, не нравится тебе здесь?

– Нравится, только слишком далеко от моря.

Они пошли по тропинке вглубь сада, то разговаривая, то слушая птиц и насекомых. Марк рассказывал о фруктовых деревьях и цветущих лианах, гортензиях разных оттенков. Вскоре они дошли до маленького огорода, похожего на шахматную доску. Словно в доме со множеством квартир тут соседствовали редис и салат, лук, томаты и патиссоны, баклажаны и картошка, спаржа и артишоки. В больших глиняных кадках росли пряные травы. Артур потрогал листики розмарина, чувствуя в ответ его горьковатый аромат, обошел другие кадки с эстрагоном и базиликом, душицей и мятой. Марк неторопливо представлял своих питомцев, и Артуру казалось, что он снова оказался в детстве, вернулся к ласковому старику, надолго ставшему для него самым близким другом. Он слушал Марка внимательно и иногда задавал ему вопросы, удивляя садовника своими знаниями о растениях. Побродив еще немного, они вернулись к камню.

– Марк, у тебя есть сигареты? Я потом в город съезжу и вечером тебе отдам.

– Бери, – садовник протянул ему пачку. – Давай покурим, и я пойду работать.

– Хочешь, я помогу тебе? Только немного еще здесь посижу и приду.

– Сам смотри, Артур. У тебя, наверное, сегодня полно дел – только приехали.

Они молча, плечо к плечу, дымили и щурились на солнце. Марк ушел, а Артур так и сидел, прикрыв глаза, в которые заползал сияющий свет. Вскоре он уснул.

Он не слышал, как его звали, Марк работал в другой части сада, и не знал, что Артура все ищут. Проснулся он под тихий шепот, ему казалось, что это шепчется маленькая волна на гальке, но когда он открыл глаза, увидел, что семья и прислуга все вместе стоят над ним и шепотом обсуждают его исчезновение.

Но Артур смотрел мимо них. Пытаясь вспомнить, что ему снилось, он закрыл глаза ладонями и на сомкнутых веках увидел набухшее белое лицо с мучнистыми губами – он изо всех сил не желал узнавать его, увидел тусклые волосы матери, на которых лежали цветы, обезумевший, рассыпанный как разбившееся стекло взгляд отца, и чью-то темную фигуру, обратившуюся к нему со странным вопросом: «Мсье фон Цоллерн, в каких отношениях вы были с братом?».

Роланд потряс его за плечо.

Глядя на его беспечную улыбку, Артур беззвучно произнес:

– Может, нам не жить здесь, а?

– Ты устал, малыш, – жестко сказал отец. – Отдохни сегодня и не говори ерунды.

___________

Артур открыл глаза. Все из этого сна он уже видел в жизни, все, кроме темной фигуры, спросившей его про брата.

Он пошел в дом. Патрик уже накрыл на стол. Артур вздохнув, повертел свою тарелку на скатерти. Почему-то в последнее время одиночество становилось все более мучительным.

С каждой потерей…

Во дворе раздался автомобильный гудок. «Роланд». Он вышел встретить брата.

– Ты как раз к завтраку! – широко улыбаясь, сказал Цоллерн-младший. – Как поездка?

– А, – отмахнулся Роланд, – впустую прокатился. Этот человек уже умер. Город, конечно, красивый, но я решил не оставаться там на ночь, а побыстрее домой приехать.

– Почему?

– Не знаю… Бутуз! – он заметил стоящие в саду стол и кресла, развешенные на дереве фонари, – а что тут вчера происходило?

– Давай позавтракаем на улице, – мирно предложил Артур.