Роман Шаманов
Нурик. Демиургическая трагедия
Ньярлахотеп преследует драконов
Древний змей Вересилен ныне пребывал на земле в облике кижовского эзотерика-лозоходца Мракобесова. Вернее, тут находилась его небольшая часть, необходимая и достаточная для земного присутствия. Вересилен – имя летающего змея из чувашской мифологии, и именно это имя дракон предпочитал всем прочим. Ныне Мракобесов находился в бегах после того, как помог могучему "деду" угнать из-под носа Ньярлахотепа летающий храм Йеба.
Его функция в означенном спектакле заключалась в том, чтобы вместе с прочими древними змеями дать "деду" мощный единовременный импульс для развоплощения Ньярлахотепа на срок, достаточный для похищения храма.
Теперь же Мракобесову ничего не оставалось, кроме как залечь на дно, потому что было очевидно, что взбешённый дух смерти рыщет по всем измерениям в поисках похитителей. Противостоять ему в границах сансары было почти невозможно, но попытаться стоило ради дела. А в том, что дело стоящее, Вересилен не сомневался. К тому же не подчиниться "деду" было у драконов плохим тоном.
Для конспирации Мракобесов очутился в Орле, снял квартиру и даже успел начать подрабатывать мужем на час. Вот и сейчас он шёл в направлении современного только что возникшего небоскреба "Драконья скала", в руках сжимая рабочую сумку. Заказ был на замену смесителя.
"Драконья скала, это ж надо было додуматься" – размышлял древний змей на час, входя в лифт.
Мракобесов поднялся на 13 этаж, подошёл к квартире 66, зажал звонок. Дверь открыли, но самого хозяина было не видно – торчала только рука, держащая край двери. Мракобесов вошёл, разулся, услышал сзади звук захлопывания двери, повернулся и утратил позитивный взгляд на сегодняшний вечер. Перед ним стояла высокая фигура в черном балахоне с глубоким капюшоном.
– Ёпт. – Только и получилось выдавить из себя могучему змею повелителю смесителей.
– Извольте к столу, – Указал рукой на кухню Ньярлахотеп, – Попьём кофэ, потолкуем.
Мракобесов послушно уселся на кухонную табуретку, оставив сумку в коридоре. С тоской посмотрел в окно и вздохнул – прыгать некуда, да и поздно. Ньярлахотеп налил две чашки кофе из турки и уселся напротив Мракобесова.
– Муж на час, говоришь? – Нурик сделал маленький глоток и изобразил неземное блаженство.
– А ты сам что ли смеситель поменять не можешь уже? – Пытался обнаружить присутствие духа Мракобесов, и даже почти преуспел.
– А ты как будто мне и не рад совсем, Вересилен! – Развёл руками дух смерти, – Да что ж такое-то!? Сперва Духоборский, – змей этот Айтварас дурацкий, – драконом на меня накинулся, а теперь и ты недоволен!
Мракобесов заёжился и отвёл глаза. Выходило, что одного змея Нурик уже обнаружил и даже имел с ним рандеву.
– И чем закончилась встреча с Айтварасом?
– Он переехал пожить ко мне в Тартар, чтобы в мужья на час идти не пришлось, – Нурик сделал ещё один глоток. – Попутно во всём признавшись, и я его почти простил.
Оба помолчали с пару минут. Ньярлахотеп пил кофе, тогда как Мракобесов сидел, уставившись в одну точку.
– Слушай, Нурик, я не знаю, что случилось с Айтварасом-Духоборским, но сам я ничего не скажу. Мы делаем правильное дело, тогда как ты закостенел уже со своим Советом богов. Полной ерундой занимаетесь. Люди у вас кормовой скот, Нурик. Уроборос свой вертите, зациклили и пожинаете чёрте что в этой карусельной тюрьме и конвейере страданий. И мы вместе с вами. Смысл происходящего на земле никто уже не понимает, Нурик!
– А, вон оно чего! – Понимающе кивнул дух смерти. – Ты теперь дхармический философ, что ли? И кто же у вас, змеефилософов, главный? Йог-Сотот, небось? Я и так всё знаю, но вот ты можешь облегчить свою участь признанием.
– Я больше ничего не скажу.
– Ну ладно. В Тартар добровольно пройдёшь или будешь на меня драконом кидаться и кусаться?
– Пойду, – Махнул рукой Мракобесов. – Но ваша архаика скоро и сама завалится. Думаешь, что сбой невозможен? А многие так уже не думают. И людям пора бы уже облегчить путь, дать новое. Храм Йеба поможет.
– Облегчить путь куда?
– Домой, Нурик. Домой…
В Орловских сумерках в стороне окраинного пустыря зажёгся огромный столб огня, и призрачный небоскрёб, вбросив вокруг себя волны яркого света, будто провалился под землю – в Тартар. Здесь никогда не было комплекса с названием "Драконья скала". Мракобесов мог бы и догадаться.
Ньярлахотеп заходит с козырей на Совете богов
Закатная дождливая Агаповка грязью месилась под сапогами Аутлукова. Древний дракон шёл с авоськой из сельпо, предвосхищая вечерний ритуал обжигания желудка огненной водой. В голове крутились далёкие сцены кровавых церемоний. Вот сцена, как страшным ящером он возвышался над гиксосами, ввергая их в религиозный экстаз. В следующей сцене он – египетский бог-изгнанник-крокодил – швырял экзальтированные племена войной на Мемфис. В кровавом угаре смешались народы в первой войне за древний нооскоп – летающий храм Йеба.
Змей Йог-Сотот и отец бездны Птах, он же тот самый Йеб – оба защищали храм друг от друга, поскольку по-разному видели методы его применения. Потом, при участии Совета Богов, удалось договориться, и с тех пор летающий храм перемещался с места на место. Из пожираемых войной территорий он переезжал в спокойные районы с минимумом людей. В конце концов храм оказался в Кижах, где его и спиздили. Причём из-под носа самого Птаха-Йеба, иногда предпочитающего зваться Ньярлахотепом.
Аутлуков подошёл к подъезду и краем глаза зацепил надпись маркером на заборе: "Аутлуков Сотот верни 5 тысяч храм мразь". Подняв глаза на тёмные окна своей квартиры, Аутлуков увидел в кухонном окне высокий силуэт в капюшоне. Вздохнув, древний ящер растворился во тьме старого подъезда. Однако вместо привычной лестницы он оказался в тягучем мерцающем мареве, быстро всосавшем в себя древнее добро и выплюнувшем далеко-далеко отсюда…
…На каменный пол величественного Совета Богов…
– Штррах ангр'арш! – Громогласно выругался Аутлуков, рухнув на спину и расколотив тару в авоське.
Рядом стоял во весь рост Ньярлахотеп, глядя сверху вниз на приглашённую звезду. На высочайших престолах клубились грозовые облака, прошиваемые сетью молний – члены Совета в своём условно-бесформенном обличье, когда не нужно вселяться в углеродные формы.
– Ньярлатхотеп, гов-вор-ри! – Разнеслось оглушительное требование, раздавшееся будто отовсюду.
– Я считаю, что летающий храм Йеба утащил вот этот алкаш с Агаповки… – Нурик показал рукой на поднявшегося и отряхивающегося Аутлукова. Тот, заслушав слова старого товарища, застыл и удивлённо вгляделся в оратора.
– Приведи доводы! – Возбурлили боги-облака.
– Мне удалось установить, что в краже участвовали его протеже – драконы поменьше. Вересилен и Айтварас, которые жили в Кижах под именами Мракобесов и Духоборский. Их задача была в том, чтобы направленно меня ослабить в момент, когда Аутлуков в форме деда выкинул меня из сансары и завладел храмом. Я их обоих поймал и разместил в Тартаре, чтобы не убежали.
– Нурик, что ты несёшь… – Негромко промычал Аутлуков и искоса оглядел богов совета.
– Помимо этого стало известно, что Настенька, принимавшая участие в краже, при свидетелях называла Аутлукова "дедушка", ровно так же, как и в момент моей встречи с ней и дедом-похитителем. Кроме того, Йог-Сотот является одним из очень немногих, кто вообще способен меня развоплотить, пусть даже при помощи своих дружков-подельников. Я уже молчу о том, что эта драконья рожа уже угоняла храм ранее, как в той истории с гиксосами. Да, Аутлуков?
В Совете повисло тягучее молчание. Йог-Сотот долго удивлённо вглядывался в глаза Ньярлахотепа, пока отец бездны вглядывался в него.
– В том случае с гиксосами я защищал храм от неправильной эксплуатации, этот вопрос уже рассматривался на Совете. Ты, Нурик, забыл поди, что настроил его на жатву в своём дурацком Мемфисе? Потопами увлёкся, маньяк безумный! Я спасал людей и Совет потом нас рассудил. Сейчас я никакие храмы не воровал, а даже, наоборот, защищал сколько столетий! ВЫ С УМА ТУТ ВСЕ ПОСХОДИЛИ, ЧТО ЛИ? ЭШТВЕРК'НШРА РРАХ! – Заорал древний дракон в негодовании.
– И кому же прислуживали твои драконорожие друзья? Кому они вообще могут служить, кроме тебя, Аутлуков? Я уже даже не говорю, что ты от меня умалчивал древнюю природу этих людишек, когда я с ними в Кижах общался. Зачем утаивал, а!?
– НЕ ЗНАЮ НИЧЕГО! Мы давно уже врозь с ними, я сам по себе, а они сами по себе, общих задач у нас давно нет. И я не утаивал, просто значения не придавал и хохотал над Нуриком, который пальцами искрил перед драконами думая, что шутит над людишками.
Аутлуков перевёл дыхание, ещё раз оглядел присутствующих и продолжил.
– Дайте мне увидеться с пленными драконами, давайте их прямо сюда перенесём. Я при вас с ними попробую поговорить, мне они врать не посмеют! Вот и выясним правду. Я и сам возмущен этой кражей, в которой меня обвиняют. Хочу разобраться.
– Я их из Тартара не выпущу до конца разбирательства, – Пробаритонил в ответ Ньярлахотеп. – Пошли в Тартар, Аутлуков, там все вместе и потолкуем.
– ПРИНИМАЕТСЯ! – загремел Совет Богов со стороны облачных представителей.
– Э, нет, друзья, – Развёл руками Аутлуков. – Там этот беспредельщик что угодно сможет делать, его же территория. Пусть для гарантии честного разговора с нами идёт кто-то из Совета Богов. И если мы выясним, что мои драконы виноваты – я сам же их осужу наравне с вами.
– Я ИДУ! – пробурлил облачно-грозовой Ниггурат, один из старейших духов и страшное божество из дикой колыбели человечества.
Совет Богов замерцал и загудел, повсюду забили молнии. Решение было принято. Ньярлахотепу, Йог-Сототу и Ниггурату был заказан путь в Тартар для разговора с пойманными драконами. Первые двое продолжали сверлить друг друга взглядами, тогда как последний окутал их холодным туманом и увлёк в мерцающую воронку.
Ад близко.
Флешбек.
Аутлуков спасает мир от Ньярлахотепа
Западный берег древнего Нила жарился в лучах губительного солнца. Защитники египетского Мемфиса прятались под белыми стенами города, за которыми орали и бились о ворота безумные гиксосы. Над ордами наступающих дикарей левитировал могучий древний ящер, будто сошедший со страниц страшной сказки. Пустынный дракон, воин жаркого солнца, крокодил из колыбели египетского народа кхем – сам Сет явился сюда. Он больше не сражался против змея Апопа за солнце Ра, но затмевал это солнце и сам был змеем – палящей огненной стихией.
Тем временем, с храмовой площади осаждённого города за сумасшествием наблюдал Ньярлахотеп.
Здесь его почитали, как демиурга и отца бездны Птаха. За спиной божества находился летающий храм Йеба, и дракон прибыл вместе с ордой именно за ним. Ньярлахотеп достал из кармана сигарету "Полёт", прикурил от искры из пальца и всмотрелся в неизбежное – падение городской крепости под ударами ящера. От пробитой стены побежали, ищя укрытие, задыхающиеся от жары, пыли и усталости защитники города. Иные оставались держать оборону до конца и падали замертво, так и не сделав ни шагу назад.
– В посмертных залах Аменти я рассужу вас по храбрости вашей, дети мои, – Прошептал Ньярлахотеп и уставился на высокого бога с телом человека и острой головой то ли осла, то ли трубкозуба, появившегося на месте дракона. Тот раскидывал египтян, как соломенные чучела, и уверенно направлялся к нему – отцу бездны Птаху и создателю храма Йеба.
Тем временем, на горизонте появились ещё два дракона поменьше, при виде которых Ньярлахотеп закурил вторую.
Имя Птах означало "скульптор" и принадлежало Ньярлохотепу по праву создателя материального мира, его архитектора, творца. Но будучи в физической форме, скульптор подчинялся её законам. Естественно, не весь он был воплощен в земном призраке – Ньярлахотепе, но лишь малой частью своей, и теперь та часть ждала в гости земную часть другого древнего бога – Сета, или Йог-Сотота, как его именовал Совет Богов.
Летающий храм Йеба представлял собой древний нооскоп – то есть устройство для управления Землёй в широком смысле. Именно он создавал физические условия для нужных катаклизмов, он же управлял людьми в заданной парадигме – через внутренний диалог, внушая целым народам те или иные идеи, нужные скульптору (иногда даже согласованные с Советом Богов, но чаще нет).
Быстрыми шагами Йог-Сотот настиг входа в храм и упёрся в Ньярлахотепа, преграждающего путь.
– Ньярлахотеп, у меня к тебе сперва мирное предложение. – Прохрипел пришелец. – Сзади меня ещё два дракона, и мы тебя выкинем из земной материальности, если будешь сопротивляться. Ты настроил храм на жатву – потоп. И мы с этим не согласны. Мы забираем храм Йеба себе, чтобы перенастроить.
– На что перенастроить? На молочные реки и кисельные берега? Да хер вам, рожи хвостатые, – Раздражённо ответил Птах, и в его глазах забурлила тьма, – Жатва необходима, мне нужно много душ в мире посмертия Аменти, чтобы провести работу как с ними, так и с очищенной от людей средой. Обычным же циклом уробороса всё будет долго и печально, чего вы, по тупости, не понимаете. Считайте, что я отзываю души для модернизации мира, потом выпущу обратно – пусть себе бегают, плодятся и размножаются. Пока же земля побудет пуста и безвидна. Если же проводить обновление среды внутри обычного цикла жизни и смерти, то процесс займёт тысячи лет. Идите, в общем, в жопу, мрази прекраснодушные.
– Сансара и люди – это не только твой проект, так что отойди по-хорошему, потопа не будет…
Не дослушав речи Йог-Сотота, Ньярлахотеп будто распался и раскинулся огромным тёмным призраком, накрыв собой захватчика под его страшный рык. Сет то частично растворялся, то появлялся вновь и рывками выбирался из призрачных объятий. В это время к храму подлетели два других дракона и мерцающее покрывало накрыли потоки огня, помогая Сототу выбраться окончательно. Вокруг призрачного Птаха загремели непонятные заклинания:
– Шаррт'хран рхэнн!
– Иршан тррэх хронт!
– Айяшрра Птах вуррт!
Началось землятресение и поднялся ужасающий гул будто из самой земли. Небо в две секунды покрылось черными тучами, прошиваемыми молниями.
Бой за Мемфис превратился в кошмарный сон. Сет и два дракона в некой запредельной метафизической борьбе сковали Ньярлахотепа и заставили его призрачные части вновь слиться в земную оболочку. Йог-Сотот схватил голову Птаха, прорычал что-то шипяще-змеиное, и отец бездны исчез, будучи вышвырнутым из созданной им же материальности. Подземные толчки ослабли, но город был безнадежно разрушен. Египтяне падали ниц, не в силах выдержать происходящего, тогда как гиксосы, несмотря на потери, зверели от крови и драконьих рыков.
Древний Сет вразвалку вошёл в летающий храм Йеба.
После нового подземного толчка огромная храмовая машина поднялась в воздух и устремилась на север, оставив вместо себя глубокий кратер. Потоп отменялся. Но начинался огромный скандал на Совете Богов, в результате которого спаситель людей добровольно сдал храм Совету, был объявлен вселенским злом и скатился на дно египетского пантеона, став одним из вдохновителей будущего образа Сатаны и не только. Впрочем, его путь по пантеонам только начинался. Стояла заря человечества, и древний дракон Аутлуков ещё не успел прийти к мнению, что для управления процессами не обязательно крушить города и затмевать солнце.