Радовика
Воспоминания о снах
– Мария, из-за случившегося, мы вынуждены разорвать контракт. По сравнению с другими волонтёрами, попавшими в ту же ловушку, ты смогла вернуться всего через полгода, однако, твоя психика сейчас не в лучшем состоянии. После пробуждения рекомендую обратиться к специалисту. Если скажешь, что видишь бесконечные кошмары, то сможешь получить необходимую терапию и вернуться к нормальной жизни.
– Вы его нашли? – спросила Маша.
– Пока нет, но тебе больше не нужно об этом тревожиться.
– То есть, я не смогу путешествовать между мирами? Вы меня увольняете?
– Именно так. Но обычные сны ты сможешь видеть и после пробуждения. Хорошо, хватит разговоров. Поставь свою подпись, и я тебя отключу.
Маша послушно взяла ручку и написала имя внизу документа. Но когда женщина начала отстёгивать приборы и ремни на кресле, вдруг вспомнила:
– Подождите! А Скеша? Скелет в моих снах! Кто он?
– Скелет? Хм… Это ты, Мария. Спасибо за сотрудничество, прощай.
Маша проснулась в своей комнате в общежитие. Часы показывали одиннадцать, а солнце за окном означало то, что сейчас был день. Ей показалось, что мир утратил краски, даже, несмотря на то, что она была в своей настоящей реальности и уж точно в безопасности. Сейчас всё произошедшее обрело смысл. И впредь больше ничего не случится.
– Полгода? – Маша подошла к окну и посмотрела на улицу. – А какое время года было, когда я уснула?
Послышался звук открывающейся двери, шаги и шуршание пакетов.
– Машок! Хватит спать! – в комнату вошла её соседка Марина. – О! Наконец-то проснулась! Уснула вчера в девять вечера. Подожди… четырнадцать часов проспала?! Учёба утомила, да? Ну, садись, бедняжечка, я принесла вкусняшек. Хорошо, что сегодня выходной.
– Я и спать устала, если честно, не хочу ничего, – проговорила Маша, но всё же села за стол и потянулась к пакету. Она не стала рассказывать соседке о своих приключениях во сне, потому что, если честно, и сама до сих пор не собрала всё в одну картинку.
Все выходные Маша ничего не делала, а только ела и спала без сновидений.
В понедельник она получила направление к неврологу и психотерапевту.
Воспоминания уже потеряли остроту, но вместе с тем, выстроились в стройную логичную цепочку, хоть и невероятную. Как-то раз Маше приснился сон о том, как к ней обратилась женщина с предложением поработать волонтёром в их лаборатории. Маша согласилась и узнала от той женщины, что она из другого мира. Что как будто ученые доказали существование бесконечного множества параллельных миров, что во вселенной Маши переход между ними не возможен. В мире женщины учёные нашли способ общения с помощью сновидений, а после многочисленных экспериментов и исследований смогли узнать, что есть такая вселенная, в которой создали прибор для перемещения между мирами.
Заключив с лабораторией контракт, Маша каждую ночь видела сон, в котором садилась на кресло и подключалась к прибору, записывающему сны, а затем засыпала во сне, чтобы таким образом попасть в один из существующих миров. Она должна была найти человека, который обладает знаниями о путешествии между параллельными вселенными. Однако в какой-то момент уснула во сне, а в том сне тоже уснула и попала в ловушку. Она видела сон во сне во сне во сне, выбраться из которого самостоятельно практически невозможно.
И вот теперь вырвалась, но вместо облегчения всё время ощущала, что как будто что-то потеряла. Маша тяжело вздохнула и уставилась в окно.
– Чего вздыхаешь, Манюня? – спросила подругу Марина.
– Я приуныла, – Маша вдруг вспомнила кое-что и заулыбалась.
– Ага! Приуныла и поэтому улыбаешься.
– Нет, правда. Печаль моя до неба, а ты постоянно мешаешь.
ПИАНИСТ
Сновидец: Вечная Агония
Еще один немаловажный ночной страх – не проснуться.
Мелодия, легкая, ажурная, льется из-под пальцев теплой струей, танцует лучом на пыльном корпусе, шепчет листвой за окном, поскрипывает створкой двери, распахнутой в сад. Солнце в его волосах, мягкий контур плеча в светлом фраке и тонкие, бледные запястья – он словно мечта, забытая в юности, словно нежный полуденный сон.
Приснилось недавно нечто такое. Надеюсь, что просто сон, а не какая-нибудь параллельная вселенная просачивается.
Мне спокойно. Доска старинного паркета под ладонью отдает прохладой, с террасы веет дикой розой и влагой утренней росы, и в затопленной светом комнате нет ничего лишнего: я, он и его пианино.
Смотрю чуть издали, прислонившись к стене. Его музыка – дуновение ветра, объятия. Детский смех, тепло костра. Свежесобранная земляника. В его музыке я хочу раствориться, хочу растаять в ее переливах, остаться здесь навечно, и пусть он вечно играет – для меня.
Вечно? Навсегда?
Пальцы в серебряных кольцах ласкают клавиши, играют чутко и уверенно. Солнечный зайчик пляшет на полированном боку, на нотных листах, и потолочной лепнине, и в отблесках его колец. Я не вижу лица. Как он выглядит? Странно, мы ведь сидим здесь целую вечность, а я не могу даже представить, какого цвета его глаза.
Вечность?
Мне волнительно. Не смею пошевелиться. Шевелиться нельзя, и даже дышать, а иначе он прекратит. Не дышать. Слиться с музыкой. Не дышать… Как он выглядит? Кто… кто он такой? Комната плывет, расходится рябью по краям. Мелодия сбивается – лишь на мгновение, но я все равно слышу. Что случилось? Я потревожила его?
Почему… Почему я здесь? Не помню. Его пальцы замирают. Я не помню. Почему я забыла?
Не дышать. Вечность. Спокойно. Так спокойно…
Отчего все стихло? Пианино молчит, и мир замер, застыл плоской картинкой – недвижимое нечто без времени, без жизни, пустое и душное. Пытаюсь подняться с пола, пошатываясь, а он и не думает оглянуться, прячет лицо. Растерялся? Тоже не знает, где мы?
Нет! Нет, он знает. Он светлый, невесомый, он сама музыка, он солнце, и ветер, и эта комната, и пианино – он здесь хозяин. Безликий властелин лживого мира, он спрял свою сеть так тонко, что на мгновение я забыла. Забыла, насколько опасной бывает невесомость.
Я должна уйти.
Дверь в сад затворяется медленно, розовый запах густеет, расплываясь вокруг пьяной дымкой, и он снова играет – вязко, настойчиво, так что немеет тело и веки опускаются под тяжестью дремы. Комната сжимается, давит в пол. Раствориться. Нет, не надо! Покой, тепло и покой. Я не хочу! Навсегда, навечно, остаться здесь. Иди к черту!
Мне страшно. В горле бьется истерика, ноги не держат, и дрожащей ладонью я шарю слепо по стене в поисках ручки. Дверь, пожалуйста, где же дверь?! Музыка ревет, стискивает в объятиях, глушит мысли. Не дышать. Вечность. Нет! Двери нет! Мне спокойно. Нет, я не хочу… пожалуйста…
Дверь не нужна.
Я забыла, зачем она. Спокойно. Так спокойно и мягко, словно в коконе, словно в утробе – навечно. Глаза закрываются, обмякает тело. Он снова победил. В облачном океане плывет его мелодия, и бархатное течение тянет меня вниз, в глубину. Я падаю, падаю, тону, задыхаюсь… Мне хорошо. Блаженная легкость ласкает кожу, как прохлада лесной реки, как шерсть котенка под моей ладонью, как мамина улыбка…
Проснись!
Раствориться… навсегда…
Проснись! Проснись!
Окунуться в забвение…
Нет! Проснись! Проснись! Проснись! Проснись! Проснись!
Я открываю глаза. Он больше не играет. Он тут, совсем рядом, парит в лазурной бесконечности, протягивает мне руку.
– Идем. Не надо бороться.
Проснись! Это ловушка!
– Сколько раз мы уже проходили это? Я все равно тебя достану.
Нельзя! Проснись! Тебе нельзя спать!
– Ты никогда не сбежишь.
Проснись! ПРОСНИСЬ!
Я открываю глаза, уже наяву. Жарко, солнце слепит из-за не задвинутых штор, а под ухом звенит настойчиво будильник – «проснись-проснись-проснись». Что ж, здравствуй, утро. В желудке пусто, на кухне плачется голодный кот, и хорошо бы еще успеть в душ, но… Я хватаюсь взволнованно за обрывки тающего сна в попытке запомнить, запомнить как можно больше. Длинные пальцы. Запах роз. Его глаза… как он выглядел? Сколько иллюзий мне показал? Как звучала та мелодия? Зачем… зачем он играл мне на пианино?
Не знаю. Не знаю, придется ли мне еще когда-нибудь услышать его голос. Изящный пианист, знойная красавица или древнее божество – думается, я смогу узнать его в любом воплощении. И если мы все же увидимся вновь… не страшно. Пускай плетет свои сети, сколько пожелает, это совсем не страшно. У меня, в конце концов, есть будильник. А здесь, в моем мире – скучном, нелепом мире обязательств, бытовых неурядиц и спешащих часов…
Здесь он меня недостанет.
ОБЫЧНАЯ ИСТОРИЯ
Сновидец: DarinaSky
На что только не готов человеческий мозг, чтобы уберечь себя от потрясений.
«Вжик»
Посвящается моей напарнице, которая регулярно держит в своих руках мою жизнь и отвечает за целостность моей шкурки. Люблю тебя.
«Вжик»
Пропускаемая через страховочное устройство веревка мерно скользила вверх. Моя напарница, Саша, висевшая на другом конце, спускалась, отталкиваясь ногами от скалы. Наша попытка пролезть скалолазную трассу на скалистом склоне Эль-Капитано с треском провалилась, а мы, лишившись всех оттяжек и карабинов, которые улетели в пропасть, собирались вернуться в хостел, что бы попытаться поспать перед вылетом домой.
Внезапно, я услышала треск над собой. Вскинув голову вверх и щурясь от заходящего солнца я пригляделась и… Мое сердце ушло в пятки, я вся заледенела от ужаса, а в голове билась одна мысль: «Только бы Саша не увидела».
Один из карабинов, закрепленных на последнем участке трассы, раскрылся, выпустив страховочный трос. Саша висела на последнем оставшемся карабине, который был предназначен для грузов, за неимением у нас нормальных карабинов, рассчитанных на человека. Пока он удерживал вес моей напарницы, но надолго ли?
Опустив голову и ничего не говоря Саше, я снова принялась выпускать трос. Веревка все быстрее скользила из моих вспотевших ладоней, а сердце бешено билось, глухо отдаваясь в висках. Я превратилась в робота, механически выполнявшего свою работу.
Когда до земли оставалось несколько метров, карабин вылетел с громким треском. Застыв от ужаса, я словно в замедленном кино, наблюдала, как Саша рухнула вниз, с резко оборвавшимся криком.
С трудом заставив себя двигаться, я поспешила к ней.
На меня смотрели её остекленевшие зеленые глаза, изо рта медленно вытекала струйка алой крови. Тело было изогнуто под странным углом, словно марионетка, у которой оборвали ниточки.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает рвота, и хотела было отойти, но тут меня резко схватили за руку. За запястье меня схватила неестественно бледная рука, с удивительно сильными пальцами. Я заорала от ужаса, пытаясь вырваться.
А затем Саша, или то существо которым она была, рванула меня на себя, прижимаясь своими холодными губами к моим губам. Последней мыслью, мелькнувшей в моем угасающем сознании, было: «Неужели местные шаманы говорили правду?»
***
Тяжело дыша, я распахнула глаза и резко села в кровати. Животный страх, сковывающий грудь железными обручами постепенно отступал.
– Приснится же такое… – невесело пробормотала я – хорошо, что сон…
И все же меня не оставляло странное ощущение того, что с этим сном было что то не то. Я попыталась вспомнить видение детальнее, но память упорно отказывалась воспроизводить мелкие детали.
– Шаманы… Саша… Эль-Капитано… – бормотала я, стиснув голову в ладонях. – Шаманы… Эль-Капитано… Саша…
Вздохнув, я встала и прошла на балкон.
«Все равно, сегодня уже не усну…»
Внезапно зазвонил телефон. На экране высветился незнакомый номер. Предчувствуя недоброе, я взяла трубку:
– Алло?
– Привет, это я, – послышался мрачный голос моего брата в телефоне. – Ты слышала, что случилось с Сашей?
– А что с ней случилось? – спросила я, холодея от ужаса.
– Ее нашли мертвой возле склона Эль-Капитано. Тело обезображено так, словно она упала с большой высоты. Ты ничего об этом не знаешь?
– Нет, – быстро ответила я. Слишком быстро, чтобы брат ничего не заподозрил.
– Точно? – подозрительно спросил он
– Да, – подтвердила я. – Ты же знаешь, я не очень хорошо общалась с Сашей, после того, как она увела у меня парня.
– Да, знаю… – пробормотал он. – В любом случае, убийцу скоро найдут, ведь и эпителий под ногтями нашли, и записи камер сохранились… Спокойной ночи, сестренка–
– Спокойной ночи, – эхом откликнулась я.
***
– Подсудимая признана невменяемой и помещена в психиатрическую лечебницу с диагнозом «Острый психоз». Испытывает галлюцинации – прочитал молодой студент, проходящий стажировку в психиатрической лечебнице. – А что она сделала? – спросил он у старшего товарища
– Да как и многие здесь, – пожал плечами врач. – Совершила убийство, а воспаленный мозг заменил события на выдуманную мистическую историю. Обычная история.
Я являюсь скалолазом, поэтому претендую на достоверность моментов, связанных со скалолазной тематикой. Это – сборная солянка из моих страхов, связанных со скалолазанием и страхов, связанных с мистикой. На 97% эта история соответствует тому сну, что мне приснился.
СОННЫЙ ПАРАЛИЧ ПОД КРОВАТЬЮ
Сновидец: Петрушка с мешком костей
Что за вакханалия, может происходить в голове человека, когда он спит и видит сон?
Я как обычно, переоделась в пижаму и легла спать в свою кровать. До этого, выключила свет и, негромко пожелала маме спокойной ночи, в дальней части дома. Она мне тоже пожелала, и мы легли спать.
Проваливаясь постепенно в сон, я чувствовала, как моё тело постепенно расслабляется. Я немного приподняла уголки губ, и, уж было начала проваливаться в сон, как внезапно, у меня что-то, появилось в груди. Какое-то тревожное чувство, или беспокойство. Глаза были закрыты, да я и не хотела их открывать, так ещё страшнее было бы. Благо я знала, что такое «Сонный паралич», и была морально к нему подготовлена.
Хехе, приятного чтения тем, у кого был сонный паралич, а у кого его не было, тем несказанно повезло.
Сначала, было не особо страшно, скорее тревожно, что я не могу пошевелиться. Пока моё тело сковывал паралич, и на меня ничего не садилось и не разговаривало со мной, было терпимо. Но потом, всё изменилось.
Полежав, эдак, минуты три, я очутилась под кроватью, на которой лежала. Либо телепортация, либо меня сделали призраком, проходящим сквозь предметы.
Ошарашенная, от такого поворота событий, я начала звать на помощь. По крайней мере, пыталась звать.
Рот я открывала, а звука не было. Как будто, голосовые связки повреждены, или вовсе удалены у меня были.
После нескольких минут мольбы о помощи, я оставила эту идею, и просто ждала, когда этот кошмар закончится.
Плюс, ко всему, что добавил ещё жути, так это тёмная тварь с худыми конечностями. Я её не видела, но чувствовала, эту противную, лохматую конечность, которая дотронулась до меня.
И что самое стрёмное, это ещё проходило, блин, не в самом сне, а на грани сна и яви.
После нескольких попыток выкарабкаться из этой ситуации, я всё-таки смогла это сделать. И потом, тихо отдышавшись и нормализовав свой пульс, я повернулась на левый бок и, как ни в чём не бывало, провалилась в сон.
ДВА КОМБИНЕЗОНА
Сновидец: Петрушка с мешком костей
Оказывается, есть люди, для которых цветные сны – редкость.
Не прошло и четверти часа, как я уже иду зимой, в день, выкидывать мусор в мусорный контейнер. А в реальности осень, но не суть.
После случая с параличом, прошло, примерно год или меньше. За это время, в моей комнате переделали шкаф, и теперь можно было складировать вещи по местам, а не на постель к себе «в ноги».
Этот сон, я запомнила, довольно детально, не часто ведь, цветные сны бывают.
Так вот, ложусь я, значит в постель, проделываю ту же схему, что и тогда, а именно: свет, мама, кровать. Немного, конечно, порылась на сайте «Ficbook», посмотрела заявки разные, ради интереса, так ничего и не найдя подходящего, выключила телефон, попутно выйдя отовсюду, и закрыла глаза.
И идя обратно в дом, попутно разглядываю всё, что находится рядом со мной.
Краем правого глаза, замечаю, что на снегу лежит что-то яркое и плоское.
Поворачиваю свою физиономию туда, где лежит это яркое пятно.
И что же я вижу? Два одинаковых комбинезона для детей, примерно от рождения, до двух лет.
Они были, такого, светло–красного оттенка с ноткой бежевого цвета.
Они мне кажутся, довольно знакомыми.
И тут, я вспомнила, что меня, в одном из этих костюмов фотографировали зимой, когда я спала на руках дедушки. Комбез, был действительно точь в точь как на фотке. Но нет объяснения, как он оказался здесь на снегу, тем более со своей копией?
После недолгих размышлений, я решила принести один из них домой и спросить маму, действительно ли это – мой костюм детства.
Долго ждать не пришлось, ведь наш дом был частный.
Очутившись в коридоре дома, я окрикнула мать.
– Ма-а-ам!
– Чтоо?! – послышался из другой комнаты мамин голос.
– Подойди сюда! – сказала я ей.
– Зачем?! – всё также спрашивала она.
– Ну, надо! – поджав губы и закатив глаза, ответила я.
После моих слов, послышался шорох и лёгкий топот по деревянному полу. Мама подошла ко мне и посмотрела на комбез, который был на моих вытянутых руках.
– Смар-р-ры-ы, что нашла. Это мой детский комбез? – прокартавила я.
– Не-е-т. Это не твой, а где ты его нашла?? – озадаченно спросила мама.
– Да на снегу, напротив окна моей комнаты, – вытянув губки «уточкой», я продолжила. – Ну, ла-а-адно, положу его обратно.
После недолгих манипуляций, я положила комбинезон рядом со вторым, и уже была дома.
КОШМАР
Сновидец: Люцента
Самый страшный кошмар, это когда любые твои действия ведут только к одному исходу.
Иду вверх по склону. С каждым шагом поверхность становится круче. Земля под ногами черная, но вскоре покрывается серыми пятнами. К вершине приходится цепляться пальцами за пыльную почву. Наконец, взбираюсь на холм и выпрямляюсь.
Просто попытка описать страшный сон.
До самого горизонта расстилается серая пустыня. Бесцветное небо над головой.
Надо вперед. Всегда это чувствую.
Лакированные белые туфли проваливаются в пыль, когда делаю первый шаг. Второй, – и нога погружается до щиколотки. Ничего, пройду сколько получится, успокаиваю себя.
На мне белый костюм. Сознаю это через несколько метров пути. Одежда не вызывает никаких ассоциаций и эмоций. Что на мне одето абсолютно не важно.
Продолжаю путь.
Серые гряды пыли сменяют одна на другую, как застывший океан.
Не знаю, сколько проходит времени. Поднимаю голову, ища Солнце. Вместо него в небе завис ржавый циферблат часов, остановившийся на тринадцатой цифре. Сначала делается страшно, а потом, понимаю: здесь всегда так. Но мысль все равно не успокаивает.
Следующий шаг, и нога проваливается в пыль по колено. Замираю. Пыль становится глубже. Возникает страх провалиться с головой. Легко вытягиваю ногу из серой массы. Лучше бы это был песок.
Наклоняюсь и зачерпываю горсть серой пыли. Перекатываю в пальцах, оставляя на коже серые разводы.
Это пепел. Целые горы до самого горизонта со всех сторон.
Выпускаю из ладони. Ветра нет. Частички опадают обратно, кружась, как снежинки.
Продолжаю путь вперед. В никуда.
Передо мной встает холм из золы. Поднимаюсь на него, проваливаясь по колено.
Пейзаж не меняется. Ориентиров нет. Да и не нужно. Здесь один ориентир – я.
Опускаюсь на колени, пачкая белый костюм в золе. Я весь в ней.
Дошел или нет? Не знаю. Чувство неопределенности вызывает тревогу.
Зачерпываю золу ладонями. Просеиваю между пальцами. Попадается клочок бумажки. Подношу к глазам, но он рассыпается в пыль.
Заинтересованно раскапываю золу, чтобы понять, из чего пепелище. Ожидаю найти обугленные деревяшки, но снова попадается сморщенный клочок бумаги. Края обуглены. Осторожно расправляю. Вижу несколько нарисованных нулей. Это купюра. Удивленно выпускаю из рук.
Снова раскапываю золу и нахожу еще несколько. Буквально обрывки. Не рассмотреть ценность и страну. Многие бумажки рассыпаются в пальцах от легкого прикосновения.
Поднимаю голову и оглядываю пустынный пейзаж.
Здесь кругом сожженные деньги. Главная ценность человеческого общества, его кровь.
Странно, что не проваливаюсь глубже. Почва теперь кажется слишком твердой.
С тревогой раскидываю пепел руками в сторону, выкапываю ямку, докапываясь до дна.
Под мутным небом вижу что-то желтоватое. Касаюсь пальцами. Твердое и гладкое. С ужасом понимаю, что это кость. Резко встаю, отряхиваю ладони от золы. С неприятным предчувствием раскидываю ногами золу в стороны и вижу гладкие полукружья черепов.
Передергивает. Вот из чего состоит здесь «почва».
Хочется убежать, скрыться от всего этого безумия. Бегу, утопая в золе, чувствуя, слыша, как под ботинками хрустят кости. От страха крепко зажмуриваюсь, замерев, и открываю глаза.
Вокруг так же простирается безжизненная пустыня. Только золы больше нет. Кругом настоящий желтый песок. Стою уже в обычной пустыне. Сухой ветер играет песчинками. Солнце где-то в вышине, поднимаю голову, но не могу найти. Небо молочно-белое.
Осматриваюсь и вижу впереди остовы ржавых автомобилей, занесенных песком. Иду вперед, одолеваемый тревогой. Целое кладбище ржавой техники. Теперь оно простирается до горизонта.
Корпусы машин напоминают скелеты. Через отверстия в ржавом металле текут под порывами ветра песчинки. Время не щадит никого.
Прохожу и касаюсь рукой горячего от Солнца металла одной из заметенных песком рам автомобиля. Шершавый. Ржавчина осыпается под пальцами. Приходит мысль, что машины все дорогих марок.
Внезапно впереди между остовами техники вырисовывается частично заметенное песком здание. Оно похоже одновременно на автосервис и гараж. С этой стороны видны только железные ржавые двери, краска с которых давно облупилась. Окон нет, но строение возвышается над дюнами метра на три.
Тревога сменяется дурным предчувствием.
Обхожу здание с любопытством.
Сплошной стены с этой стороны нет. Крышу подпирают бетонные колонны. Вид открывается, как на подземный гараж или парковку. Внутри за колоннами абсолютная тьма.
Страх усиливается. Но идти больше некуда. Ноги сами несут вперед. Во мрак. Болезненное любопытство и чувство обреченности захлестывают.
Когда ступаю под своды, понимаю, что на мне обычная одежда – футболка и джинсы, в которых обычно хожу. Чувства защищенности нет. Только ощущение от приближения чего-то зловещего и неведомого.
Ожидаю, что мрак поглотит полностью, но почему-то этого не происходит. Темно, источников света нет. Но в тоже время нужное видно – руки, пол. Вскоре появляется странное и мерзкое красновато-желтое свечение. Ассоциация приходит, как если смотреть на лампочку в ночи через пленку плоти. Различаю, что у болезненного света есть источник. Ноги сами несут к нему.
Пол не каменный, а гладкий, словно из металла. Стыков плит не вижу. А еще по левой стене различаю прозрачные прямоугольники, стоящие на полу. Приближаюсь и понимаю – это витрины. Прямоугольные стеклянные колбы, которые закрывают странные экспонаты – что-то до одури омерзительное и чудовищное. Не нахожу сил смотреть. Части тел или внутренние органы кажутся зрению по периферии. Безумные творения больного разума.
Страх накатывает удушающей волной, когда откуда-то впереди доносится детский плач.
Свет рассеянный и место жуткое. Чувствую, здесь сосредоточилось зло и ничего хорошего можно не ждать. Оружия нет, ощущаю себя уязвимым.
Различаю впереди на фоне прямоугольного подсвеченного желтоватым проема – свет не дневной, а как от костра – стоит железная черная кровать. Спинка и изножье с шипами. На металлической решетке лежит голый мальчик и плачет. Надо его освободить. Иду вперед тихо, чтобы не было слышно шагов – пол металлический. Но не успеваю. В проходе возникает силуэт. Верх тела незнакомца массивный, неестественно длинные руки.
В испуге шагаю в сторону и приседаю за одной из витрин, стараясь не смотреть внутрь. Силуэт приближается, и я отчетливо слышу стук когтей. Так может ходить пес по линолеуму. У меня жил когда-то, но породы не вспомню. Память, как выключили. До меня доносится тяжелое с рыком дыхание. Будто передо мной большая собака. Только она ходит на двух ногах. Озаряет догадка, что это не пес и не человек. По телу бегут мурашки.
Надо бы спасти ребенка, но сил не нахожу. Страшно до одури.
Силуэт приближается и нависает над кроватью. Мальчик затравленно не делает попыток бежать. Замечаю, что он прикован за руки и ноги. А может, это и не кровать вовсе… Нервно сглатываю, когда поднимаю взгляд на монстра. Перехода в шею нет, голова начинается прямо из тела. А точнее – пасть. Несколько уродливо распахнутых челюстей с рядами желтых и острых зубов по краям. На пол капает слюна. Слишком темно, чтобы рассмотреть четче.
Стук когтей замирает: тварь останавливается. Боюсь дышать, чтобы не привлечь внимание угрозы. Существо не меньше двух с половиной метров ростом. Длинные пальцы – их точно больше, чем пять, заканчиваются острыми желтоватыми когтями. Даже ноги его вижу отчетливо: напоминают звериные голые трехпалые лапы, которые заканчиваются полупрозрачными мощными когтями. Внезапно возникает ассоциация с птицами. У него птичьи лапы! Холодею.
А потом оно поворачивает корпус ко мне, и мгновенно какая-то сила придавливает меня к полу. Давлюсь вдохом. Распластался по полу и не могу подняться! Понимаю, что он видит меня. Это его воля не дает мне встать на ноги. Прошибает холодный пот. На плечи и спину давит что-то незримое, хватает сил только отползти прочь. Монстр не преследует, не могу понять: смотрит или нет – не вижу его глаз. Да и темно. Света из проема едва хватает, чтобы видеть очертания предметов.
Внезапно чудовище наклоняется над ребенком и начинает отрывать куски. Предсмертный визг мальчика режет уши. Сердце давно провалилось в пятки и замерло в груди. Понимаю, что с чудищем мне не справиться. Охватывает животный ужас и желание бежать.
Его злая воля не отпускает, прижимает к полу, распластывает по нему, а пол скользкий. Но я ползу вперед, направление не выбираю, просто хочу оказаться, как можно дальше. Монстр за мной не гонится: не слышу стука когтей. Но знаю, что видел меня. Он занят мальчиком и только потому меня не преследует, но как закончит с жертвой – примется за меня. От ужаса хочется застонать, но только крепко сжимаю зубы. Ползу прочь вдоль стены за жуткими экспонатами.
Визг ребенка внезапно обрываются. Слышу только влажные хлюпающие звуки: так раздирают плоть.
Внезапно в стене обнаруживается проход, заворачиваю туда. Воля твари не ослабевает, приподняться выходит не выше, чем на локтях. Темно. Внезапно слышу впереди мерзкое шмяканье. Будто катят что-то мокрое. Замираю в страхе: не на меня. Звуки доносятся в стороне.
Понимаю, что коридор сузился и теперь напоминает воздуховод вентиляции. Пол и стены так же из металла. Впереди различаю свет – похож на электрический, но тусклее.
Сворачивать некуда, поэтому ползу вперед. Внезапно пол под руками обрывается пустотой. Замираю на краю в отверстии лаза, рассматривая открывшееся омерзительное зрелище.
В воздухе висит сладковатый запах разложения. Помещение похоже на мясо-разделочный цех, даже могу различить дорожку конвейера. Только одна странность: он не движется и предстает спиралью, уходящей вверх и вниз. По центру спирали конвейера металлический стержень. Вся конструкция напоминает отдаленно лестницу, в которой нет ступеней. Вокруг металлический прямоугольник стен. Дна не видно: темно и снизу, и сверху, а передо мной снова все тоже болезненно-желтое сияние, которое помогает рассмотреть тошнотворные подробности.
Все больше крепнет ощущение, что я выглядываю из вентиляционного отверстия, будто нахожусь на чудовищном производстве.
По подобию конвейера перекатываются обезглавленные трупы с боку на бок. Самое удивительное: они катятся сами собой, будто по велению злой воли. Когда труп плюхается одной стороной – приземляется четко либо спиной, либо животом – тошнотно переворачивается, оставляя отпечаток на металле из своей плоти, который выглядит, как игральная карта, разделенная на две части полосой. На нем отражается сумбур из эмоций, мечтаний, страхов и личности мертвеца – не знаю, откуда эти знания, просто понимание приходит извне и это пугает.
Большой окровавленный ватман из тонкого слоя плоти сползает с края конвейера и плавно летит куда-то вверх. Удается различить на листе плоти гримасничающие лица, остальное – тарабарщина, будто порванная игральная карта на куски и склеенная вновь. Самое мерзкое: трупы создают «карты», «раздеваясь» от плоти при перемещении и вниз катятся уже скелеты. Ткани нитями тянутся к трупам с металла, будто разламывается сочный и перезрелый плод. Может, это карта жизни бывшего человека или чего-то еще. Не хочу знать, а только убраться отсюда. Понимаю, что вперед нельзя никоим образом: там конец, ждет та же участь. Надо ползти обратно, что тут же и делаю.
Пол внезапно идет под уклон, и я буквально скатываюсь вниз, приземляясь на металл.
Передо мной цокают когти. Не знаю, как такое возможно, но оказываюсь у лап чудовища. Горло перехватывает от ужаса. Не могу поднять взор, поэтому просто ползу прочь на четвереньках. Монстр рядом, он видит и знает, что я здесь. Это он сбросил меня вниз. Вдруг здесь все повинуется его воле? Мысль пугает до безумия. Но сил кричать нет. Только хлопаю ртом, как рыба. Кругом густой полумрак.
Спиной – кожа аж начинает зудеть – ощущаю приближение чего-то чудовищного очень быстро. Внутри все сжимается от страха. Внезапно скользкие щупальца обвивают торс и резко отрывают от земли. Приходит понимание, что из спины чудища они и растут. Монстр швыряет меня на жуткую металлическую кровать. Приземляться не больно, просто констатирую факт. Рядом лежит труп обглоданного мальчика. А где-то за стенкой жалобно всхлипывает еще один ребенок, которому надо бы помочь, так как чудище решило сожрать и его. Если несчастному не уготована иная более страшная участь. Только сначала надо помочь себе. Сползаю с кровати в ужасе и ползу прочь. Под пальцами липкий металл, встать не дает злая воля.
Такое чувство, что я в металлическом коробе, из которого выхода нет. Темнота ненастоящая, неестественная, на уровне ощущений, потому что я вижу свои руки и чертову кровать очень отчетливо. А еще слышу, как за мной цокают когти. Оглянуться слишком страшно. Чудище явно играет со мной прежде, чем съесть.
Внезапно когтистые руки хватают меня за бока и швыряют на кровать, которая для твари – обеденный стол. В животном страхе поднимаю взгляд на монстра. Его лик ужасен. Это несколько голов, похожих на волчьи, слитых одна над другой воедино. Голова пирамидой врастает в туловище и из груди торчит еще несколько зубастых пастей. На макушке виднеется костяной шип. А потом тварь склоняется ко мне, открывая рты, изгибаясь, чтобы вцепиться. Выставляю руки в защите и ужасе. Кричу, касаясь руками липких челюстей, которые все ближе. Под пальцами чувствую слюнявую кость, но мерзость – теплая, живая, настоящая. Куча нижних челюстей друг над другом клацают, забавляясь. Оно питается моим страхом?!