Петр Ингвин
Кваздапил. Наявули

Часть 4. За мечтой

Морали в этой истории нет никакой, потому что ее и в жизни почти не осталось. Остается только «спасибо» сказать, что к нам с вами она никакого отношения не имеет.

Михаил Успенский, «Семейный роман»

Глава 1. Воскрешение

И опять – родительская квартира, я в трусах лежу в своей постели, а по стене ползет утренний луч. В застопорившихся мозгах все перемешалось. Что – правда, а что – нет?! Не исключено, что на самом деле все наоборот, и сейчас мне снится родительская квартира. Наяву ли приходил Гарун с рассказом о Хаде или мне привиделся очередной глюк? Наяву ли я проснулся теперь?

«Наяву ли, наяву ли, ная-ная, вули-вули …» – певуче звучало в пустой голове на мотив кришнаитской мантры. А часы с календарем показывали то же утро – как в известном фильме «День сурка», только события не повторялись, а подкидывали сюрпризы. То Гарун пришел убить меня, то не меня, то меня, но не Гарун, а Данила – убить меня так, чтобы подумали на Гаруна…

Вновь заснуть не удастся. Вялое потягивание не взбодрило, и, наскоро посетив туалет, я отправился готовить кофе.

По ушам ударил звонок в дверь – долгий, требовательный. Что на этот раз? Точнее, кто? А если снова Гарун? Не снова, конечно. Он приходил не по-настоящему, а только в моих «наявулях». И не понравились мне его визиты – от версии с «зеркалкой» до сих пор потряхивает, и, тем более, я не люблю, когда в меня ножиком тычут, даже если факт тычка остался за кадром, а не как в варианте с Данилой. Если бывший друг придет, чтобы ткнуть – он в своем праве, я действительно опозорил его сестру. Не важно, что хотелось мне совершенно другого. Так сложились обстоятельства. То, чего мне хотелось, я получил, пришло время расплаты.

А если меня разыскали очередные «знакомые» Люськи? Или, например, Костя передумал, и за дверью – внушительный Валера с какой-нибудь насыпной штучкой в руке, от которой внешних следов для предъявления следствию не останется, а избитое тело позавидует состоянию, которое было после встречи с Люськиными друзьями?

Двигаясь как сомнамбула, я накинул банный халат и, словно в шпионском боевике, встал сбоку от двери. Вряд ли кто-то будет стрелять, но инстинкт самосохранения толкнул на эту глупость.

Глупость ли? Посмотрим.

– Кто? – громко спросил я.

– Кваздапил, это я, – донеслось снаружи.

Грубоватый гортанный голос не спутать с другими. И многократно слышанную фразу. Я открыл дверь.

До проблемы рукопожатия – быть ему или нет – даже не дошло, сокрушающий удар в грудь отправил меня в нокдаун. Я пришел в себя на полу – Гарун едва сдерживался, чтобы не запинать до смерти.

– Я верил тебе как брату, а ты…

Просить прощения глупо.

– Я сожалею и все понимаю. Что бы ты ни сделал, это будет справедливо, потому что я виноват. Не тяни.

Ярость в глазах Гаруна немного утихла.

– Поговорим. – Он нервно прошел на кухню и бухнулся на табурет.

Поднявшись и оправив халат, я сел по другую сторону стола. Грудь страшно болела.

Поговорить – это здорово. С приговоренными не разговаривают. Разве только о последнем желании. Если сейчас именно такой случай, то я хочу, чтобы никто не пострадал, то есть чтобы родители и сестра не увидели убитого сына, а Гарун не сел в тюрьму. Лучше я сам брошусь с крыши или под машину. В любом случае, в большинстве снов все было хуже, чем в реальности, там со мной не разговаривали.

– Ты знаешь? – спросил Гарун.

Он глядел в пол.

– О свадьбе и что было после? Вчера рассказали.

– Ты понимаешь, что мой отец не мог поступить по-другому?

– Да.

– И понимаешь, что Хадя тоже не могла поступить по-другому?

– Понимаю разумом, но не душой. Если бы ты в свое время дал мне шанс, Хадя была бы жива и счастлива.

– Жива – возможно, хотя и не точно, потому что отец не допустил бы такой свадьбы. И уж точно сестра не была бы счастлива, без согласия родителей это невозможно.

– Я говорю о другом счастье. О личном.

– А ты живешь в вакууме?

– Ты же понимаешь, о чем я…

– А ты – о чем я. Не перебивай. Расскажу одну занимательную и очень грустную историю. Я присутствовал на странной свадьбе, где соединенные обычаем новобрачные глядели друг на друга волком и глаза невесты вместо радости переполняло тоскливое смирение.

– Ты говоришь о свадьбе Хади?

– А о чьей же еще, маймун тупоголовый?! По твоей прихоти самый светлый день в жизни любой девушки завершился кошмаром. Когда опозоренная Хадя вернулась среди ночи, разъяренный отец хотел убить ее, так поступить требовала честь.

– Так поступить требовали дикие традиции.

– Не нам с тобой решать, что дико, а что нет. Твоя сестра переспала с кучей мужиков, иногда – за материальные плюшки. Даже если ее заставили, для меня ее поступки – дикость. Честь требовала от твоей сестры умереть, но не допустить и, тем более, не совершать неприемлемого.

В недавнем сне Гарун признался мне, что Машкины «художества» выплыли наружу, но то был сон. Подсознание чего-то боится, и, когда сознание спит, страх заставляет картинку материализоваться. Ночью страхи оживают, а потом приходит утро и рассеивает их. Сон не может быть явью, потому он и сон!

– Эти слухи про Машу…

Гарун перебил:

– Когда люди рискуют жизнью, чтобы по чьей-то просьбе раздобыть технику со значимыми файлами, они копируют добычу. На всякий случай. То, о чем говорю, я видел своими глазами. Не переживай, тех записей больше нет – я понял, почему пришлось прибегнуть к таким мерам. Сейчас я рассказываю про свою сестру, а не про твою. Тебе интересно?

– Очень.

– Мы как раз подошли к главному. Я же зачем-то пришел к тебе? Пришел. Поэтому слушай. Я совершил неслыханное: встал на пути отца. Вопреки всем традициям и обычаям. На кону стояла жизнь родного человека, и у меня не было выбора. Вернее, выбор был, и я его сделал – не тот, правильный для моего окружения, а тот, который вызвал радость в глазах матери. В ту секунду мама тоже проклинала вековые традиции и обычаи. Пусть не покажется, что хвастаюсь, но я не последний боец смешанных единоборств и боев без правил, и кое-что могу даже после ранения. Я утихомирил отца. Когда он понял, что со мной не справится, я сказал: «Ты потерял дочь. Если сделаешь то, что собираешься, то потеряешь вторую дочь и сына». В таких делах словами не бросаются. Он понял, что я не отступлю. Я забрал бы Хадю и уехал, обменявшись с родителями проклятиями. Разве кто-то хочет такой судьбы? Отец и сам не хотел убивать дочь – его руку направляли воспитание и общественное мнение. Он стал искать выход. Это было сложно. Позор семьи смывается только кровью. К делу привлекли маминого брата, и Хадю «похоронили». – Дважды синхронно согнув по два пальца приподнятых рук, Гарун сделал знак кавычек.

Я буквально растекся по табурету.

Когда мне доводилось слышать выражение «второй раз родился», я, оказывается, не понимал смысла. Для кого-то вторым рождением становилась опасная ситуация – не погиб, не сбили, кирпич свалился не на голову, а рядом, а упавший самолет улетел в рейс без тебя.

У меня было чувство, что я снова родился. Сейчас я понимал, что это значит.

– Хадя жива?!

Как во сне, лицо Гаруна расплылось перед глазами. Разница в том, что сейчас был не сон. По щекам текли слезы.

Я плакал. Именно это, как ничто другое, убедило Гаруна, что он все сделал правильно.

– Я пришел за подтверждением, что ты тоже отвечаешь за свои слова. Ты говорил, что любишь Хадю. Ты женишься на ней?

– Да!

Для ответа не требовались раздумья, ответ жил во мне давно, он временно умирал и родился вновь – свежий, жаркий, искренний. Гарун улыбнулся:

– Несмотря на то, что всю жизнь придется прятаться? Подумай о том, что будет дальше.

– У Хади нет никаких документов?

– Тетя Патимат, близкая родственница, работает в паспортном столе. Одна из ее дочерей, Нажабат, в возрасте твоей сестренки собралась на Ближний Восток – познакомилась с кем-то в сети и поддалась пропаганде. В интернете девушек не столько идеями цепляют, сколько личными отношениями. Сетевая «любовь» быстро развивалась, девчонка с ума сходила по виртуальному другу и его жизни «во славу халифата». С тех пор прошло шесть лет. Дядя Магомед отобрал у Нажабат паспорт, который она только что получила, и не позволил сделать документы на выезд. Не помогло. С помощью «друзей» из сети Нажабат улетела в Турцию по чужому паспорту, там ее следы потерялись. Может быть, она погибла где-нибудь под бомбами или ее продали как вещь еще в Турции. Жаль девчонку. Молодая, глупая. А документы остались. Тетя Патимат оформила за дочку заявление о смене имени, и под это дело в новом паспорте появилась фотография Хадижат. Хадю возродили под новым именем. – На губах Гаруна вновь заиграла улыбка, хитрая и намного шире той, что была до грустного рассказа про сгинувшую за границей родственницу: – Нажабат стала Надеждой. Теперь по документам Хадя-Надя на два года старше. По легенде, последние шесть лет, с тех пор как получила паспорт, она сидела дома – ткала ковры на продажу. У нас многие занимаются таким промыслом постоянно или периодически, станки есть почти в каждом доме. После того, как Хадя возьмет твою фамилию – а я надеюсь, что так и будет…

– Будет! – выдохнул я.

– …следы запутаются еще больше. Документы у Хади не «липовые», внесены во все базы данных, но есть закавыка: чем чаще они будут всплывать, тем больше шансов на перекрестные проверки. Сам понимаешь, чем грозит разбирательство. Бумажка может оживить человека, она же его убьет. И не только его, а всех, кто участвовал и помогал. – Гарун помолчал, после чего его губы вновь растянулись в улыбке, но теперь она стала жесткой: – И еще. Если что – развод тебе не светит, я не потерплю, если мою попавшую в беду сестру бросят, пусть по документам она мне теперь не сестра.

– Даю слово…

– Не клянись, жизнь длинная, в ней все бывает. Просто помни, что я сказал.

– Где Хадя сейчас?

Гарун помрачнел.

– Переходим к самому главному.

– Мы уже переходили, – наперекор его тону весело напомнил я.

Хадя жива, теперь ничто не обрушит моего настроения. Жива! Остальное решаемо. Если Хаде… Наде нужна помощь – я разобьюсь, но совершу все возможное и невозможное. Если у нее что-то со здоровьем – будем лечить. Возможно, несостоявшийся муж сделал что-то с ее лицом. Или разъяренный отец, пока его не остановили. Или не только с лицом. Ну и что? Я полюбил не за внешность, внешность вторична. Я навсегда запомню Хадю такой, какой она была в нашей квартире. Мне нужна не оболочка, мне нужна суть.

– Значит, переходим к самому-самому главному, – проворчал Гарун. – В ту ночь, когда отец чуть не убил Хадю, я тайно отвел ее к бабушке Сапият – после смерти дедушки Алигаджи, отца моей мамы, бабушка живет одна в частном доме в горах в пригороде Махачкалы. У нее небольшое хозяйство – скот, огород. Пока здоровье позволяет, она справляется. Сейчас Хадя прячется у нее, помогает по дому. Во двор ей выходить нельзя, чтобы соседи не увидели. Даже к окнам приближаться нельзя, а когда кто-то приходит в дом, она сидит в подполе. Для людей и государства прежней Хади не существует. И теперь, наконец, поговорим о том, ради чего, собственно, я пришел. Если ты любишь Хадю и хочешь на ней жениться, тебе нужно ехать за ней в Дагестан.

Глава 2. Подготовка

В Дагестан? Да хоть в другую Галактику своим ходом. За Хадей я готов отправиться на край света, причем сейчас же, в халате поверх трусов и без денег.

Сейчас не получалось, путешествие за воскресшей любовью – настоящая экспедиция, требовалась основательная подготовка. Утренние лучи сползлись в узкую полосу под подоконником и рассосались, часы летели, как мои прежние мечты – быстро, тягостно и с забрезжившим впереди светом выхода из ситуационной задницы, поглотившей меня в последние дни. Урчал холодильник, привычно капала вода из крана, пахло солеными огурцами.

И пахло надеждой. Впервые за долгое время.

План, как вывезти Хадю, чтобы не попасться на глаза посторонним, мы с Гаруном обдумывали до вечера – сначала за чаем, а на обед я разогрел кастрюлю борща из холодильника. Машка на обед не вернулась, поэтому я с легким сердцем отдал ее порцию Гаруну. Если бы сестренка пришла домой, я поделился бы своей порцией. Ничего другого из съестного в квартире не нашлось, только трехлитровая банка с огурцами, засахарившееся варенье и майонез. Майонезом мы заправили борщ вместо сметаны. С чаем хорошо пошли бутерброды с вареньем поверх масла, остатки которого я добыл со стенок масленицы. От соленых огурцов Гарун отказался, летом он предпочитал свежие или никакие. А мне было все равно. Еда требовалась как энергия для организма, сейчас я съел бы сухой овес – мысли витали в небесах, перед глазами разворачивались невероятные картины и перспективы, в голове зрели почти детективные сюжеты. Некоторые из сюжетов озолотили бы меня, предложи я их голливудским продюсерам.

В Дагестане многие жители знают друга, родственные связи очень сильны. То, что на дворе двадцать первый век, конечно, сказывалось, немало дагестанцев воспринимало старинные традиции как пережиток, но говорили о такой «ереси» исключительно в своем кругу или вдали от родных мест. Чем старше становились люди, тем сильнее они блюли обычаи предков. Если «воскресшую» Хадю случайно увидят, ее семье не отмыться от позора – и это не говоря об уголовном наказании за фиктивные похороны живого человека и подделку документов. Тогда можно хоронить или провожать в «места не столь отдаленные» всю семью.

Примерный план Гарун составил заранее, теперь мы прорабатывали детали и одну за другой громили и отметали мои глупые идеи несведущего человека.

– Самолет, поезд и автобус для поездки не подходят, – объяснял Гарун, – Хадю не должны видеть посторонние. Вариант остается один – ехать на машине. Такси брать нельзя, мы не миллионеры.

А таксист – лишний свидетель и потенциальная угроза нашему предприятию, тонкостей поездки ему не объяснишь. Или придется раскрывать карты, что тоже неразумно.

– Помощь друзей – тоже не вариант, – продолжал Гарун, – любая ниточка может натолкнуть свидетелей на ненужные мысли, а случайное слово привести к трагедии.

– Машина должна быть только своя, – вывел я естественный итог.

Гарун кивнул:

– Остальное опасно из-за непредсказуемости владельцев и водителей.

– Значит, поедем на твоей.

Другого варианта я не видел. Машина Гаруна мне знакома, в пути можно меняться, и через несколько дней случится то, о чем…

Гарун помотал головой:

– Моя ласточка для такого дела не годится.

– По-моему, она достаточно надежна.

– Я говорю не о поломках в пути, хотя от них тоже никто не застрахован. «Лада» оформлена на меня и однозначно укажет на организатора и соучастника нашего «похищения невесты».

О том, что Хадю мы похищаем, до сих пор даже не думалось. А ведь верно, как же иначе расценить тайный вывоз человека с одной территории на другую? Постепенно приходило осознание, что не все так радужно, как показалось сначала.

Как и где ехать Гарун уже продумал, требования к машине выставлялись условиями, в которых она должна себя оправдать:

– Машина для поездки нужна солидная, чтоб вызывала зависть и, желательно, страх у тех, кто ищет приключений. Задиристая шпана на дорогах должна уважать, иначе будут разборки – не там проехал, не так посмотрел, и вообще, «ле, чо вылупился, самый борзый, да?» Нужно быть над ситуацией, чтобы не рамсанули.

– Чтобы что?

Направление мысли я уловил, а последнее слово в такой форме встретилось впервые. Рамсами уголовники иногда называли игральные карты, и до сих пор я слышал термин лишь в пронизанном «блатной романтикой» выражении «Ты чо, в натуре, рамсы попутал?!», что означало лезть не в свое дело или нарушить неписаную иерархию.

– Чтобы на гоп-стоп не взяли, – объяснил Гарун один жаргонизм другим жаргонизмом. – Цвет машины должен быть черный или, в крайнем случае, белый, она должна быть достаточно проходимой, надежной и большой, чтобы спать в ней несколько ночей в дороге туда и обратно. Путь неблизкий. Сначала два-три дня по трассе до Самары, оттуда на Волгоград, затем через Элисту в Ставрополье.

– Я слышал, что через Грозный дорога ведет отличная и, говорят, безопасная.

Гарун уклончиво повел плечами:

– Да, можно ехать через Чечню, но зачем? Качество трассы – это, конечно, здорово, но в пути будут частые проверки документов, выигрыш во времени сойдет на нет. И нам нужно не быстрее, а незаметнее. Лишний раз лучше не останавливаться и из машины не выходить. Для этого нужны большой бак и экономичный двигатель, чтобы не сворачивать к каждой заправке, как больной недержанием в кустики.

– Не представляю, что подходит под твое описание.

– Представляешь, просто боишься себе признаться. Итого, от машины требуется: надежно проехать расстояние в несколько тысяч километров, возможность спать в ней, проходить без дозаправки большие дистанции, ездить по камням и, если необходимо, по песку и грязи – на случай, если придется уходить с асфальта в горы или в степь. Успех зависит от плана в целом, нельзя, чтобы хоть один пункт пошел наперекосяк.

– Получается, нам нужен внедорожник?

Предположение – именно из той сферы, о которой Гарун сказал, что я боюсь представить. Еще бы не бояться. Мне на обычную машину наскрести не удалось, а тут…

Гарун серьезно кивнул:

– Для нашей цели подойдет любой рамник, лучше дизельный, чтобы реже заправляться. Полный привод, автоматический или подключаемый – обязателен, последний отрезок пути на пузотерке не проедешь.

– Рамный внедорожник – это дорого, – грустно указал я на очевидный факт.

– А ты как думал? Все, что нам нравится, либо дорого, либо незаконно, либо аморально.

– Либо ведет к ожирению, – закончил я список.

Гарун бородатую шутку проигнорировал, сейчас он мыслил практическими категориями:

– «Немцы» нам не по карману, и, если они старые, то часто ломаются. «Американцы» недолговечны и сложны, бэ-ушный в нормальном состоянии вообще не найти. Подержанные «китайцы» ненадежны, новые напоминают лотерею, а нам нужен результат десять из десяти. Любой прокол стоит жизни и смерти. Предлагаю брать подходящего «японца» – старенького, да удаленького.

– А как тебе «корейцы»? – спросил я.

Многие хвалят корейские машины именно за соотношение цены и качества.

– У корейцев после древних «Галлопера» и «Терракана» не было настоящих внедорожников, а кроссовер для наших целей не подойдет – плох на бездорожье. Слыхал поговорку: чем круче джип…

– Тем дальше идти за трактором, – закончил я.

– Мы должны проехать там, где водитель трактора будет лишним свидетелем. Ты готов убирать всех лишних свидетелей?

Вопрос был риторический. Я молча слушал дальше.

– В Дагестан въедешь через Южно-Сухокумск, а обратный путь пройдет через калмыцкие степи, чтобы не попадаться на глаза одним и тем же пограничникам.

У меня на языке уже крутился вопрос, но последнее слово поразило, и сначала я спросил другое:

– Каким пограничникам?

Дагестан, вообще-то, уже пару веков как часть России.

– Это я про полицейских на въездных постах, там проверяют документы, обыскивают машины и записывают въехавших-выехавших. Контроль на постах чуть проще, чем настоящий пограничный, но похоже. Если у тебя все получится, то по республике обернешься за несколько часов, поэтому пусть впускают тебя одни, а выпускают вместе с Хадей в другом месте другие. Кроме русских пограничников, ни один человек не должен увидеть Хадю, поэтому на посту ты должен быть тише воды и ниже травы и выводить Хадю лишь после того, как остальной народ пройдет, особенно если перед тобой окажется полный автобус народу или даже не один. Если с вами случайно пересечется хотя бы один знакомый, который ее знает, всем нам крышка.

– Понятно. – В голове звучало: «В Дагестан въедешь через Южно-Сухокумск…» Отсюда и далее в речи фигурировало единственное число, и я, наконец, спросил главное: – Предлагаешь мне ехать одному?

– Мне с тобой нельзя. Те, кто увидит тебя, не должны связать твою поездку в Дагестан с моей семьей, я не должен засветиться как твой соучастник – естественно, не для полиции, а для родни обиженного мужа и общих знакомых.

Одно дело ехать в горную республику с другом-дагестанцем, совсем другое – в одиночку. Перед глазами понеслись кадры из теленовостей: на Кавказе опять кого-то взорвали… поймали… застрелили… взяли штурмом… нейтрализовали… опять взорвали…

– Боишься террористов из телевизора? – понял Гарун. – Не суйся далеко в леса и горы без друга или проводника, и даже не узнаешь, что подпольщики где-то существуют. Они воюют с властью, а не с приезжими. Их мало, и если увидишь, что куда-то спешит военная техника и автоматчики в броне и шлемах – значит, скоро станет еще меньше. Приезжий может угодить в переплет в любой точке мира, не только в Дагестане. Чтобы не влипнуть в неприятности, просто будь человеком. Смотри, как поступают другие. Не забывай здороваться, обязательно говори «Ва-алейкум ас-салам», если поприветствовали «Ас-салам алейкум», а сам, когда приветствуешь кого-то первым, лучше скажи «Здравствуйте». Не ходи в шортах. Не дотрагивайся до женщин.

– Разве существует и такой запрет? В новостях показывали, как местная молодежь спокойно ходит по Махачкале, держась за руку, а туристы вообще…

– Я говорю в общем. Если влюбленные держатся за руку – такое поведение нормально, а обниматься или целоваться – предосудительно. Для приезжих допускаются поблажки, но лучше не нарываться. Если тронешь чужую женщину – последствий, скорее всего, не избежать, и в тогда не забывай, что на Махачкалу приходится больше чемпионов по всяким единоборствам, чем на любую страну мира в целом. – Гарун усмехнулся. – Из-за этого любой титул «чемпион мира» звучит не так мощно, как «чемпион Махачкалы». Знаешь анекдот про трех портных на одной улице в Одессе?

– «Лучший в Европе», «Лучший в мире» и «Лучший на этой улице». Расскажи, из-за чего еще могут возникнуть неприятности. Из-за каких местных особенностей.

Гарун с минуту прихлебывал чай, глядя, как забравшаяся на дерево кошка за окном собиралась броситься на воробья. Она долго готовилась, приноравливалась, приседала на задние лапы, припадала передними, нервно раскачивала задней частью, пристраиваясь, точно курица в гнезде на яйцах…

Воробей, в конце концов, не дождался и улетел, а Гарун созрел для ответа.

– Общее правило для приезжих и местных: дураков хватает везде, дураков не любят нигде. Оставайся собой и не поддавайся на провокации. Смотри, как поступают другие, делай так же. Если все ездят непристегнутыми – тоже не пристегивайся, чтобы не вызвать подозрения: уж не нарушаешь ли ты, такой правильный, закон более серьезно – с трупом в багажнике, гранатометом под сиденьем и героином в пакетах внутри бензобака? В пути лишний раз не останавливайся. Например, если кто-то непонятный сядет на хвост, просигналит фарами и начнет выжимать на обочину – если это не по поводу, что плетешься как черепаха и дай, мол, проехать, то наперекор всем гони до ближайшего поста полиции и там объясняй ситуацию. В республике в целом все спокойно, но расстояния большие, а народ разный, и, как везде, за машиной одиночки, который не может за себя постоять, или за красивой девушкой могут поохотиться какие-нибудь отморозки. В семье не без урода. Кстати, купи с запасом пленку для тонировки, чтобы снова тонировать, если заставят снять. По дороге туда передние стекла оставь чистыми – не давай повода лишний раз остановить машину и попадаться на глаза хоть кому-нибудь, а по пути обратно можно закрыться по кругу, лишь бы изнутри дорогу было видно.

– Значит, опасность все же есть?

– Не больше чем везде, – раздраженно бросил Гарун. – Я подготавливаю тебя к самым диким и невероятным ситуациям, потому что от твоего успеха зависят жизни. И вот что я еще подумал… Одному ехать тоже нежелательно. Русский парень-одиночка вызовет подозрения сразу, на въезде. Мало ли, зачем он в Дагестан собрался? Девяносто девять процентов, что за неприятностями для себя или для кого-то другого. Наши доблестные внутренние органы не любят проблем, проблемы проще предотвратить, чем бороться с последствиями, и чтобы от нежелания проблем полицией проблемы не возникли у тебя, ехать в Дагестан надо с кем-то. В идеале – с родителями… но в Махачкале они нам весь план поломают. Нельзя твоих родителей с моими сводить, еще не время.

«Еще не время», – пропела моя душа со счастливой улыбкой. «Еще»! Недавняя несбыточная мечта перестала быть несбыточной. Все препятствия и опасности, о которых говорил Гарун, потеряли смысл и улетучились. Я, наконец, полностью поверил, что все происходит наяву. Хадя жива, она ждет меня, а я скоро поеду к ней! Хотелось расцеловать весь мир, включая гаишников и депутатов. В эту минуту я понял, о чем говорил Христос. «Заповедь новую даю вам: да возлюбите друг друга».

– Если получится, возьми с собой девушку, – предложил Гарун. – У тебя найдется знакомая, чтобы любила приключения, но не позволила лишнего с женихом моей сестры? Если переборщишь со свободой отношений, я ведь обидеться могу.

– Такой нет, но, если надо, найду. Любую найду. Не найду только такую, как Хадя.

– Хороший ответ. Ты будто готовился. Кстати, как вариант – предложи совместную поездку сестренке, путешествующие брат с сестрой не вызовут вопросов.

– Предложу.

– Маршрут будет такой: московскими трассами до Волги, оттуда по степям в Нефтекумск Ставропольского края, он будет крайней точкой перед границей. Там можно отдохнуть в гостинице, а въехать в Дагестан нужно ночью, едва стемнеет. Если ничего не случится и все получится, то к утру вы с Хадей еще затемно будете в Калмыкии. Теперь запоминай. В Бабаюрте можно уйти главной дорогой на Хасавюрт, там трасса лучше, но полицейских постов больше, или можно проехать более крученым путем ближе к морю. Окончательный маршрут выберешь на месте, по обстановке. В Махачкале держись ближе к горам, вдоль Альбурикента и Кяхулая до поворота на Тарки. Это за Талгинкой на склоне горы.

– Я помню, мы с тобой эту речку на спор по водопроводной трубе на велосипедах переезжали.

– Точно. Дальше придется покрутиться. Тебе нужно забраться выше по склону Тарки-Тау, мимо небольшой мечети и дальше вверх. Свои там ездят на всем, что ездит, а без привычки можно не справиться. Асфальт кончится раньше, чем хочется, дорога будет кривая и узкая, по крутизне кое-где даст фору трамплинам. Поэтому тебе нужны полный привод и хорошие злые шины. Точный адрес и схему проезда скину позже, ни названия улицы, ни номера дома я не знаю, там их практически не указывают, а визуально – старый домик с забором из битого камня, как две капли воды похожий на соседние. Без схемы не найдешь. Если заблудишься и придется расспрашивать местных, то говори, что приехал купить урбеч. Помнишь, что такое урбеч?

– Сладкая паста вроде арахисовой.

– Можно сказать и так. – Гаруну не понравилось мое сравнение, но на возражения он не отвлекся. – Бабушка делает его на продажу, вопросов не возникнет. Правда, соседи могут предложить купить у них – тогда добавь, что тебе нужна именно бабушка Сапият, чтобы передать посылку внуку в Россию. Съезжая с горы, постарайся именно съехать, а не скатиться боком, второго шанса у нас не будет. Для поездки купи себе хороший спортивный костюм любого цвета, при условии, что он черный.

– Шутка?

– Ага. Просто черный. Еще не мешало бы постричься – чем больше будешь похож на драчуна и бандита, тем больше уважения вызовешь в глазах возможных двуногих неприятностей. Темные очки не надевай, при разговоре надо смотреть людям в глаза. А смотреть надо так, чтобы в тебе чувствовали силу. Первый взгляд определит, волк ты или баран, отношение построится на твоем ответе.

– Постараюсь. То есть, сделаю, – поправился я. – А когда на посту или при внезапной проверке документов полиция поинтересуется целью приезда – говорить «за урбечом»?

Я сам понимал, что звучит глупо, но «полюбоваться достопримечательностями» или «искупаться в море» – тоже не лучшие обоснования короткой ночной поездки.

– Говори «в гости». Можно добавить, что не успел на свадьбу, теперь хочешь погостить у пригласивших друзей. При крупных проблемах называй мое имя и говори, что ты мой побратим, но только в случае проблем. В остальное время ты сам по себе. Если с тобой поедет сестра, пусть она сидит сзади и прячется за тонировкой, не нужно посторонним видеть симпатичную девушку в обществе русского парня, который в машине один. Люди у нас хорошие, но, как уже говорилось, в семье не без урода, и лучше не провоцировать. Лихих джигитов во все времена хватало, а здесь ты создашь ситуацию, где кроме уголовного кодекса никто и ничто тебя не защитит – ваши обычаи не понимают кровной мести. Некоторые наши парни воспринимают такое дозволением к безнаказанности – нарушитель наших традиций однозначно выглядит провокатором, и если дойдет до разбирательства, никто не гарантирует, что полиция встанет на твою сторону.

– А брат-следователь и дядя-прокурор с удовольствием докажут, что в чужой арбе своих песен не поют, – с кислой улыбкой закончил я мысль Гаруна.

Хотел сказать «в чужой монастырь со своим уставом не лезут», но вспомнилась восточная поговорка, и я козырнул знаниями.

Гарун хмуро продолжал:

– На обратном пути Хадя тоже пусть сидит сзади и никуда не выходит. Одежду ей нужно привезти современную и в то же время скромную, чтобы сестра чувствовала себя комфортно и не выглядела, будто ее похитили. Я передам кое-что из оставшегося, должно подойти.

Я решился заговорить о теме еще не затронутой, от которой зависел весь несусветный проект:

– Все выглядит хорошо, но где взять деньги на подходящий внедорожник?

Без необходимой нам машины предыдущие разглагольствования казались болтовней бомжей на свалке о том, какую бы яхту они купили.

Гарун посмотрел на меня взглядом учителя на двоечника:

– Занимай, где сколько сможешь. Я тоже дам сколько найду. И, считай, больше половины суммы уже собрано – я продам свою «Ладу».

Машина – все, что у него есть, я не мог принять такую жертву. Нужно искать другой выход. Гарун правильно оценил мое молчание.

– Хочешь отказаться? Не выйдет. Это мой подарок вам на свадьбу, от подарка не отказываются. – Он глянул на часы и спохватился: – Электричка через двадцать минут?

– Да. Следующая через четыре часа, в ночь.

– Мне пора. – Гарун поднялся.

– Почему ты не на машине?

– Не хочу случайно разбить перед продажей. – Он давно все решил, а приехал только за моим согласием. – Созвонимся.