Петр Александрович Ефремов
Иранский лифтер
– Все просто. По дороге на заправку заезжали. Омывайка и тормозная жидкость. Не задержишься! – в его голосе звучала неподдельная гордость.
Федор воспринял эти слова спокойно, только как будто погрузился в размышления, зато остальные участники возмущенно оживились. Начала женщина в светлом платье:
– Снова-здоро́во! – задребезжала она. – Мы для чего тут собираемся? Чтобы пять минут посидеть? Вы опять свою бурду привезли? Никаких кадров не напасешься! Не знаю, как остальные, а мы из-за вас расходиться не собираемся. Скажи, Лида!?
Мужчина в коричневом пиджаке собирался что-то ответить, но его опередила молодая шатенка своим вкрадчивым полушепотом:
– Елисей Петрович, солнце, сдается мне, что Ирина Викторовна права. Сейчас господа ход сделают – и конец веселью.
Мне казалось, что сейчас Елисей начнет что-то неразборчиво выть, но он молча покачал головой, опустил бугристую кисть руки в карман пиджака и вернул ее на стойку уже со стареньким «Вальтером».
– Всё как у людей, – сказал он отчетливо, повернувшись в сторону краснолицего.
Я никогда не встречал такого оружия. Это был старый военный экземпляр, но было видно, что владелец заботился о нем, что чистил вороненое дуло и смазывал затвор, не жалея времени. От этого пистолета исходила особая, германская педантичность.
Мужик в белом балахоне заерзал на стуле. Он погладил бородку и
обратился к компаньону:
– Михаил, брат мой, это ведь все пустое, уступим ход, пусть добрые люди еще потешатся.
– Х**в им в панаму, Рафик! Что мое – мое, – выругался тот, не моргая и косясь на «Вальтер».
Он сделал жест рукой, подзывая охранника, но в этом уже не было нужды: он стоял в двух шагах. Тонкое дуло его «Беретты» пока смотрело в пол.
– Елисей Петрович, – краснолицый пытался говорить с расстановкой, – добром прошу, убери плетку, правила для всех писаны. Ход мой, своего не отдам.
Они уставились друг на друга. Шатенка медленно встала со стула и попятилась к дальней стене. Ирина Викторовна и ее спутник замерли, чуть подняв руки над стойкой. Краем глаза я увидел, что стоящий у двери охранник бара плавно расстегнул пиджак и потянул руку за полу пиджака. Федор казался безразличным к происходящему, его лицо было очень усталым и серым, будто за сегодняшний вечер он разом постарел на двадцать лет.
Я вскочил со стула, и общее напряженное внимание моментально переключилось на меня. Кот спрыгнул со стойки и начал вальяжно бродить по залу, скрывшись под стульями.
– Друзья, я хоть и впервые на вашем вечере, но уверен, что вам лучше обсудить свои разногласия без новичков. С вашего общего позволения, я оставлю вас на минуту… в уборную нужно мне, – произнес я насколько мог спокойно и вежливо.
– Растворись! – огрызнулся на меня краснолицый.
– Иди, мил человек, иди, – вторил ему, нервно, поглаживая бороду, человек в белом.
Я стал пятиться в сторону двери уборной за бархатной занавеской и не разворачивался, пока не дошел до нее вплотную.
Последнее, что я услышал перед тем, как захлопнуть дверь и запереть ее изнутри, был голос бородатого:
– Уступите, братцы, хотите – монетку подкину? Не доводите до мокрого, всем хватит!
Разбирать дальше диалог я не собирался. Включив воду в кране, я сел на крышку унитаза, достал мобильник и набрал «112». Через бесконечные несколько секунд ожидания мне ответил женский голос.
– Девушка! – мой голос дрожал. – Девушка, полиция нужна срочно! Вооруженные люди, перестреляют сейчас друг друга. Невский, 28, во дворе, здесь трое с оружием!!!
– Пожалуйста, назовите себя, – женский голос в трубке звучал издевательски спокойно.
– Да они постреляют друг друга сейчас! Вы слышите меня?! Срочно! Они больные какие-то, человека тормозной жидкостью хотят травить.
– Пожалуйста, назовите адрес, – она звучала как робот.
– Да, Невский проспект, 28! Я же говорю, во дворе, бар, как его… «Иранский лифтер»!
– Ожидайте.
Я не успел толком возмутиться, как в трубке заиграла музыка. Не сразу осознал, что это была композиция из диснеевского мультфильма «Алладин».
Я уже весь вспотел. Ругань за дверью усиливалась. Раздался первый выстрел, сразу за ним еще два, потом еще один, еще два. Все стихло. Одна пуля попала в дверь туалета в левом верхнем углу. От страха я сполз на пол справа от унитаза, опрокинув подставку с ершиком. В трубке снова послышался голос:
– Простите, вызовы на этот адрес до конца мероприятия не принимаются.
– Да они стреляют уже, вы обалдели, что ли?!
Ответом мне были короткие гудки. В дверь туалета постучали. Ну, все, приехали.
Я спрятал телефон в карман, открыл дверь и аккуратно выглянул. На пороге стоял охранник со «стечкиным» в правой руке. Левую руку он протянул ко мне.
– Будьте так добры, – сказал он глухим низким голосом, – пожалуйста, отдайте телефон. Сегодня он вам не понадобится.
– Забирайте, – я протянул трубку и выжидающе посмотрел на него.
– Все в порядке, проходите в зал, – так же размеренно произнес он, убирая мой телефон в карман пиджака.
Картина в зале снова требовала время для осознания.
Ближе всего ко мне лежал охранник краснолицего – ничком, с открытыми мертвыми глазами, уставленными в потолок. Под его головой растекалась небольшая лужица темной крови, а на лбу зияло аккуратное входное отверстие. Краснолицый лежал спиной вверх возле высоких барных стульев. Его светло-серый костюм постепенно пропитывался кровью. Громоздкий труп Елисея Петровича покоился прямо на барной стойке. Одна его рука сжимала пистолет, на второй судорожно дергался безымянный палец. Между трупами краснолицего и его охранника ходил рыжий кот, потираясь боком то о нос черного ботинка охранника, то о плечи и голову краснолицего.
Самое странное было дальше. В углу зала, справа от барной стойки, Ирина Викторовна и Лидок держали полураздетую шатенку. Лидок иногда бил ее в лицо кулаком. Перед ними, голый по пояс, стоял бородатый мужик, его белый балахон лежал на полу. Он снимал штаны. Девушка пыталась кричать, но Ирина Викторовна зажимала ей рот. Белые ноги шатенки беспорядочно и отчаянно дергались. Усилиями Ирины Викторовны была уже обнажена ее фарфоровая грудь с крупными сосками.
