Павел Николаевич Сочнев
Два рассказа
А вот насчёт нас?… Пройдя вдоль древней стены (утром оказалось, что это был монастырь) мы двинулись по широкому ущелью. Горы, стоящие слева и с права, своими вершинами закрывали пол неба. Правая – четверть и левая столько же, звёзды были где-то над головой. А вдоль тропы – гранитные глыбы. С бугорков было видно не огненную, но очень светящуюся фонариками змейку, которая уходила вперёд и подпирала сзади. И не было ей ни конца, ни начала.
Тропа представляла собой неширокое место, по которому можно было идти. Идти по камням, через валуны (главное не свернуть в сторону), по каким-то природным ступенькам, пропуская спешащих и обгоняя вялоидущих.
Так призываемые спереди и подгоняемые сзади мы подошли к месту первого привала. Небольшая площадка, чуть шире тропы, была обрамлена валунами (на них можно было сесть) с одной стороны и убогой хибарой, собранной из камней, деревяшек, полотнищ и камыша, и предлагающей еду и напитки. Космические цены объяснялись, скорее всего, не жадностью хозяина, а близостью к космосу (чем выше – тем дороже). Посидели, отдохнули, некоторые перекурили и снова – вперёд «Катьюуща!».
Уже стало видно, не только ползущую по ущелью змейку фонариков, но и над головой, в черноте египетской ночи на безжизненных скалах стали светиться движущиеся огни.
Обалдеть! Интересно, сколько прошли, сколько осталось? Ни фига себе! Ещё и полпути не прошли. Нет не устал, а просто тупо брести в никуда, без ориентиров – утомляет. Вот оно как – от грехов избавляться. А тропа узкая. А рядом темнота и туда лучше не соваться. И попутчиков много, и в туалет хочется. Любопытно, у нас есть лопухи, а египтяне чем пользуются? Не папирусом же. Нет, бумага у меня была, было желание, но не было возможности. Ещё некоторые любопытные туристы, своими фонариками шарят по сторонам «А это что, а там?»
Снова привал и – о чудо. За убожеством, торгующим снедью – туалет. И очередь. Небольшая. Значит я не одинок и человеческое не чуждо не только мне. Встал, стою. Туалет охраняет группа женщин. В туалете мечется фонарик. Лучики света видно через щелястую дверь, очень дырявую крышу и неплотно сложенные каменные стены. Посетив его поочерёдно, женщины удаляются. Приготовившись к соответствующим ароматом и во избежание всяческих казусов я, нагнувшись, захожу внутрь. Нет, любовь к туристам может сделать невозможное возможным. В тёмной, но чистой хижине посередине стоит унитаз с компакт бачком. Чистый белый унитаз с чистой крышкой. Запаха нет. Есть туалетная бумага, дезодорант воздуха. Вместо задвижки, у двери лежит булыжник, напротив унитаза – ниша в стене, туда можно положить фонарик. Удовлетворив насущную человеческую потребность, жму кнопку бачка – вода смывает всё и куда-то уносится. Хижина – туалет стоит на краю ущелья. Пусть не глубокого, но всё же. Вдали от водопроводов и электросетей, поэтому света – нет. А вот откуда взялась вода?
Зашагалось сразу легче и я, достаточно быстро догнал «Катьюущу». Задний погонщик стоял посреди тропы с женщиной из группы у которой уже кончились силы и пошаливало сердце. Несмотря на это, она, увидев, что я остановился, спросила «У Вас что то случилось?». Да случилось и я этому рад. Нет ничего страшного. А помочь – не получилось, она решила потихоньку спускаться. После этой встречи, я заметил, что некоторые двигаются обратно – просто не хватило сил. Или здоровья. А гора всё возвышалась и вершина, если и приблизилась, то совсем незаметно. Проводник (тот что спереди) сказал, что на следующем привале будет середина пути и он абсолютно чист перед богом, потому что поднимается на гору три раза в неделю.
Опять привал, опять перекур. «Ты ещё и куришь???». Да курю. Обратил внимание, что курящих нет совсем. До этого дымил в сторону от людей, сейчас дымлю не только в сторону, но и в сторонке.
Дальше, чтобы жизнь не казалась мёдом, стали попадаться верблюды. Лежащие, стоящие, идущие и вонючие. Воняли все. И погонщики тоже. Это такая местная услуга – довезти до горы обессиленных. Их было немного (обессиленных и едущих), но вместе с верблюдами они занимали большую часть тропы. А если попасть в место, где одни верблюды лежат, навстречу идут другие и между ними люди, а тропа узкая и не ровная, а сзади догоняют не только пешие, но и на верблюдах. Вот же животное какое – когда стоит, низ его пуза мне по плечо. Т.е. я где-то там внизу. Нет – не страшно, только слегка неудобно и всплывает мысль о праведном гневе и тут же мысль о смирении и терпении, соответствующая месту и самому действию (избавлению от грехов).
Погонщики не бездействуют. Тоже снуют в доступной близости от своих верблюдов «Кэмел. Кэмел. Ду ю вонт кэмел?» (Верблюд, верблюд. Хочешь верблюд?). Некоторые продвинутые орут «Такси!».
Тропа становится всё уже. Ущелья – всё глубже. Народу всё больше (может и не больше, а просто – теснее). Склон всё круче. И вот – слева отвесная скала. Это гора Моисея. Что-то и не заметно, что мы несколько часов поднимались потому, что скала уходит, куда то, в небо, ближе к богу, подальше от суеты, а мы, суетясь, стремимся туда же. Интересно, можно ли суетясь, уйти от суеты? Мысль, наверное, не моисеевская, но какая-то философская. О смысле жизни.
Проводник, созвав большинство из нас оповестил, что там дальше, будут ступеньки и верблюды дальше не ходят. Часть пути всё же придётся пройти пешком, вне зависимости от количества денег и степени жлобства. А у ступенек нам могут предложить помощь и тянуть за руку до самой вершины, бодрые сильные и бескорыстные аборигены, которые при достижении вершины из добрых и услужливых превращаются в злых и требовательно настойчивых, и обратное превращение (в добрых и услужливых) возможно только за 25$. Или за 20$. А без этого – никак. Всё равно не отстанут. И лучше заплатить. Потому как вокруг горы и пропасти. И никакого жилья. А местные здесь живут. Поэтому лучше заплатить. Или не пользоваться услугами. А можно просто заплатить. Они будут очень рады, потому что живут очень бедно и голодно.
И снова хибара с напитками и очень узкая тропа. Уклон уже около 40%. Ступени – это немного другое, а здесь просто камни. И вот так с камня на камень. Упираясь во впереди идущих и пытаясь оторваться от взаддышащих.
И снова хибара с напитками, перекусами (чипсы, круасаны, сухарики, кексики и т.д.). А рядом с тропой, какие-то сувениры и шерстяные одеяла (очень актуально утром в горах). В темноте видно плохо, да и небо посветлело. Вперёд. Успеть встретить рассвет.
И вот я на вершине. Да, действительно, на Синайском полуострове это, наверное, самая высокая точка. Вершина плотно утыкана туристами. Но не вся и я, осмотревшись нахожу себе местечко. Постоянно прибывающий поток туристов, как саранча посевы, заполняет всё пространство. Поэтому я оказываюсь перед неглубокой расселиной, замурованный сзади людьми. И все напряжённо всматриваются в светлеющее на горизонте небо. И прибывают, и прибывают. А тёплый камень, на который я устроился, начинает холодить ягодицы. Даже совсем захолодил. Разгорячённый после подъёма, я стал замерзать. На корточках сидеть – ноги затекают, на камне – холодно, стоять – ноги гудят, а ведь ещё и спускаться надо. Шустрые туземцы и тут со своим ненавязчивым сервисом, не хотите покупать одеяло – дадим напрокат, тэн (10) долларс.
