Павел Хохлов
Весна на Юпитере
Сделав пол оборота над спутником с постепенным снижением, автоматика выводит лунный модуль в тормозной режим. В трех километрах над поверхностью приборы проводят доскональное сканирование окружающей местности. Бортовой компьютер анализирует ежесекундно поступающие данные, выбирая оптимально удобное место высадки. Регион, где я должен был совершить посадку, был выбран еще на Земле, но не имея подробной карты поверхности в месте посадки модуля, пришлось ориентироваться на месте, доверившись высокочувствительной технике. И она не подвела. Внимательные глаза внешних камер выбрали практически идеальную площадку, на которую плавно опустился мой лунный модуль. Я облегченно вздохнул. Снижение и посадка прошли в штатном режиме, благодаря практически полному отсутствию у Европы атмосферы и слабой гравитации.
Действуя строго по инструкции, я отправил отчет: посадка в заданном квадрате прошла автоматизированно в штатном режиме. Вмешательства экипажа не потребовалось. Приступаю к выходу на поверхность.
Мое сообщение устремилось к висящему на орбите кораблю, долетев до него за считанные секунды, где, после обработки и сжатия формата отправилось в долгое, почти часовое путешествие на Землю в Центр. Когда они получат его и радостно захлопают, поздравляя друг друга, я к тому времени вернусь на борт модуля и отправлю следующее.
Отстегнув ремни безопасности, я с трудом выбрался из кресла. На Земле этот тяжелейший скафандр с плохо гнущимися сочленениями не позволил бы мне сделать это. Но благодаря слабой гравитации Европы, через минуту я уже стоял у шлюзовой камеры, готовый ступить на выжженную радиацией ледяную поверхность. Дело в том, что Европа находится на радиационных поясах Юпитера, дополнительно получая немалую дозу облучения от Солнца, что делает ее поверхность абсолютно непригодной для жизни, даже если не брать в расчет сверхнизкие температуры. Для этого мне и понадобился этот неподъемный по земным меркам скафандр последнего поколения, разработанный специально для этой миссии. Свинцовый ящик с окошками! Я бы еще добавил – с ручками и ножками для более точного описания, но инженеры по-своему все-таки правы.
Первый выход не предусматривал какие-либо научные опыты и установку долгосрочных приборов и взятия проб с поверхности. Выход подразумевал визуальную разведку близлежащей территории, носил разведывательный и ознакомительный характер, и был скорее символичным, чем практически значимым. У меня будет еще время, чтобы потрудиться здесь как следует, когда пройдет головокружение от успеха и осознания, что я первый человек, ступивший на поверхность спутника Юпитера. Благодаря этому полету я стал многократно первым во множестве сфер наших космических достижений. Первым преодолел орбиту Марса, стал первым человеком, преодолевшим рекордную скорость, первым пролетел Пояс астероидов и вышел на орбиту Юпитера, Ио и Европы, ступив на ее поверхность! И это только часть моей миссии. Оборачиваясь назад я понимаю, что уже проделал огромную работу, несмотря на то, что впереди предстояло еще много свершений.
Встроенное в шлем миниатюрное табло показывает работу системы жизнеобеспечения скафандра. Перед самым выходом провожу контрольную проверку, считывая данные: кислорода – сто процентов, заряд тепловой батареи – сто процентов, заряд дублирующей батареи – сто процентов, система теплообмена – функциональна, контроль радиации – приборы функциональны. Теперь можно выйти прогуляться.
Кладу руки на затяжной вентиль внешнего выходного люка. Сказать, что я в этот момент испытывал трепет и волнение – значит ничего не сказать. Сейчас я открою люк, и передо мной предстанет удивительно красивый фантастический мир, ставший реальностью. Я в этом не сомневаюсь. Делаю несколько оборотов до полного упора и толкаю толстый люк наружу. Он медленно, но легко распахивается. В голову врываются земные ассоциации, и мне кажется, что меня обдало холодным свежим ветром. Невольно делаю глубокий вдох – знаю, что это воздух, привезенный мной с Земли, но здесь он вдыхается совсем по-другому, словно я вдыхаю ветер Европы, который по-хозяйски растрепал мои волосы. Держась за края проема, разглядываю новый далекий мир, представший передо мной как на ладони. Здесь тихо и спокойно. Глазам не верится, что за этим спокойствием скрываются невидимые убийцы в лице упомянутой выше смертоносной радиации и космического холода. Сейчас на поверхности минус сто шестьдесят, так как я совершил посадку в поясе, эквивалентному субтропическому на Земле, что гораздо теплее, чем на полюсах Европы, где температура опускается ниже двухсот градусов. Так как я защищен от них, бояться мне больше нечего. Пора совершать торжественный выход на поверхность. Отстегиваю прикрепленную сбоку короткую лесенку в четыре ступени и аккуратно выставляю ее наружу, закрепив верхнюю часть в заранее приготовленные пазы. Проверив ее на прочность, медленно и осторожно начинаю спуск спиной вперед. На последней ступени замираю, чтобы придать этому моменту больше торжественности. Пора! Опускаю одну ногу, и вот оно, касание! Вторую – и я уже всем весом стою на белом прочном льду Европы. Поднимаю руки в победном порыве – мы сделали это!
Меня окружает бескрайняя ледяная пустыня, уходящая до самого горизонта, непривычно близкого, словно до него можно добежать одним рывком. Светлые чистые льды резко контрастируют с чернотой космоса, не зашторенного плотной атмосферой. Европа встретила меня светлым ярким днем. Здесь света хватало и от далекого Солнца и от близкого Юпитера, который отражался от чистых льдов, покрывавших спутник. Эта картина напомнила мне зимнюю ночь на Земле, когда снег отражал свет полной Луны в ясную морозную погоду. На Европе было гораздо светлее, тем не менее открывающийся пейзаж вызвал в моей памяти именно зимнюю ясную ночь. В детстве я любил в такие ночи выходить на улицу и наблюдать за Луной через отцовский бинокль. Он был слабый и приближал ее совсем немного, но этого было достаточно, чтобы разглядеть основные детали привычного пейзажа лунной поверхности. В те ночи, когда мороз постепенно пробирался под мою одежду пока я не отрывая глаз наблюдал за спутником, мне начинало казаться, что я чувствую разделявший нас холод, притаившийся в тени его поверхности. Сейчас я сам оказался на спутнике, на одной из лун самого Юпитера и от холода меня спасал только многослойный скафандр с подогревом.
Делаю несколько осторожных шагов. Идти тяжело. Ноги неловкие и непослушные, отвыкшие чувствовать на себе вес тела. Я как ребенок, делающий первые шаги пошатываюсь, раскидываю руки в стороны, останавливаюсь после каждого движения. Если бы не усиленные тренировки на протяжении всего полета, сомневаюсь, что смог бы поднять свой вес в этом тяжеленном скафандре даже с такой слабой гравитацией как на Европе.
Под моими ногами лед, подо льдом глубокий океан, возможно, населенный примитивными формами жизни. Есть ли там жизнь на самом деле, и, если она существует, то в каком виде? Об этом наверняка узнает следующая долгосрочная научная экспедиция, которая должна состояться лет через двадцать-тридцать. Мне очень хотелось бы застать ее, чтобы узнать, какие тайны удалось открыть бесстрашным исследователям. Я же пока вел поверхностный осмотр, не сулящий великих открытий.
В детстве, когда крепкий мороз сковывал нашу реку, протекавшую недалеко от дома, я ложился на живот и, прикрывая ладонями лицо, любил разглядывать сквозь прозрачный лед близкое дно. Особенно было интересно наблюдать, когда на глаза попадались разные затонувшие предметы, увеличенные преломлением воды. Сейчас, к великому своему сожалению, я не могу увидеть даже с помощью имеющихся приборов, что сейчас происходит под многокилометровым слоем твердого как камень льда. Я уже завидовал будущим поколениям, которые смогут отправиться в удивительное подводное путешествие по безбрежному океану Европы, освещая своими прожекторами никогда не видевшие света толщи ледяной воды и, возможно, ее обитателей.
Вскидываю камеру и делаю серию снимков, постепенно продвигаясь вперед. Переключаю режим на видеосъемку, чтобы запечатлеть окружающее меня пространство в динамике. Осторожно оборачиваюсь и удивляюсь, как я успел далеко отойти от лунного модуля, несмотря на трудности при ходьбе. Он такой маленький и одинокий в этой ледяной пустыне. Он попадает в объектив моей универсальной камеры как неоспоримое доказательство человеческого прогресса, смелости и решительности. Поднимаю голову, чтобы разглядеть свой корабль, но его пока не видно. Сверяю часы на электронном табло – корабль ушел на другую сторону и появится надо мной только через три часа в виде маленькой светящейся точки. Надо следующий выход совместить с пролетом корабля, чтобы сделать несколько кадров – очень интересно будет посмотреть, как мой дом выглядит со стороны.
Одной из основных тем моей фотосессии стал, конечно, Юпитер, которому я уделил достаточно много внимания. Он впечатлял своими необъятными размерами, закрывая значительную часть неба. Я пребывал в его царстве почти две недели, но он по-прежнему впечатлял до глубины души, заставляя буквально трепетать от восторга. Одним из самых интересных кадров, по моему мнению, стал пролет Ио на его фоне и отбрасываемая ею тень.
Дальше я отснял материал про разломы, точнее один из них, пролегавший недалеко от места моей высадки. Расстояние до него было небольшим, но из-за тяжелого, неудобного скафандра мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы добраться до края. Разлом представлял собой самый настоящий ледяной каньон, шириной около трехсот метров и уходивший на глубину до полутора километров. Все эти данные я получил с орбиты, сканируя поверхность Европы. Из-за огромных размеров разлома я отснял только его малую часть, у которой стоял. Несмотря на это, материала накопилось достаточно много, так что ученым на Земле будет над чем поработать.
Возвращаюсь в лунный модуль. Короткая прогулка отняла у меня неожиданно много сил. Чувствую усталость во всем теле, но особенно в ногах. Хочется завалиться на узкую кровать и проваляться на ней как минимум пару часов. Преодолевая усталость, делаю пару шагов к панели управления, чтобы отправить отчет об успешном выходе на поверхность Европы. Ответ с Земли на первое сообщение еще не пришел, а я уже отправляю следующее. Выполнив это действие, иду отдыхать. Впервые за полтора года я смог принять горизонтальное положение, чувствуя свой вес. Я так отвык от этого ощущения. Сейчас я испытывал настоящее блаженство, чувствуя, как голова приминает подушку, а легкое одеяло укрывает уставшее тело. Над моей головой иллюминатор, в который проникает мягкий свет с поверхности Европы. Я зашториваю его плоской, светонепроницаемой задвижкой и практически мгновенно засыпаю.
Проснулся около пяти вечера, чувствуя себя бодрым и хорошо отдохнувшим. Что мне сейчас хотелось, так это выпить пару чашек крепкого кофе. Первая чашка была выпита почти залпом. Завариваю вторую, и только после этого усаживаюсь в командирское кресло. На мониторе два непрочитанных письма. Раскрываю и с удовольствием читаю приветы с далекой Земли. Посыпались поздравления, пожелания, благодарности, высокопарные фразы и шутливые комментарии. Читаю их с огромным удовольствием. Перечитываю еще два раза. Человеческий голос впервые зазвучал в этих ледяных пустошах Европы. Я выполняю просьбу сотрудников, которые внизу под текстом написали свои имена и попросили перечислить их вслух – теперь им есть чем гордиться. Хорошо, что они не попросили выгравировать их имена на льду!
Две чашки кофе меня взбодрили, придали тонуса и подняли настроение. Пора готовиться к очередному выходу. Пока я нахожусь на поверхности спутника, мой рабочий день становится ненормированным. За короткое время необходимо успеть переделать все запланированные дела и вернуться на корабль. На этот раз на поверхности Европы мне придется провести несколько часов. Так как Европа представляет для ученых самых разных направлений повышенный интерес, мне предстояло установить на ее поверхности множество разнообразного оборудования. Может быть, все эти приборы и не раскроют тайну, есть ли жизнь на этом спутнике под его многокилометровыми льдами, но по крайней мере, приоткроют завесу и смогут ответить на давно волнующие вопросы. Выношу в шлюзовую камеру инструменты и оборудование для работы на поверхности. Половина из всего этого останется здесь навсегда, чтобы до последнего импульса вести сбор научных данных и передавать их на Землю.
Вхожу в громоздкий скафандр и в очередной раз убеждаюсь, как были правы инженеры, назвав его свинцовым ящиком с окошками. Активирую систему жизнеобеспечения. В верхнем углу засветились показатели, дающие разрешение на выход на безжизненную и негостеприимную, но такую красивую поверхность Европы. Задраиваю внутренний люк, открываю внешний. Перед лицом все та же панорама ледяной поверхности, но она все равно заставляет смотреть на себя, любоваться ее неземными красотами, затаив дыхание, несмотря на то, что это был уже второй выход за сегодня. Закрепленная еще с прошлого раза лестница, послушно ждала меня на своем месте. По ней я начал спускать с лунного модуля все, что заранее натаскал в шлюзовой отсек. Это был утомительный, трудоемкий процесс, занявший у меня около часа, из-за чего я заметно выбился из графика. Первым делом устанавливаю на штатив заранее настроенную видеокамеру – она будет снимать мои манипуляции, неустанно следя за всеми передвижениями по поверхности. Включаю ее и делаю несколько шагов назад, затем вправо, влево – объектив четко повторяет все мои движения, не выпуская меня из поля своего цифрового зрения.
Хорошо, теперь можно продолжить работу под присмотром камеры, фиксирующей уникальный момент работы человека на поверхности спутника Юпитера. Благодаря низкой гравитации я справлялся с тяжелой физической работой относительно быстро. Взвалив на себя тяжеленный аппарат, напоминавший по форме хоккейную шайбу диаметром около метра, я отнес подальше от корабля, чтобы тот не повредил его при старте реактивной струей. Установив сложный прибор на твердом льду, я раскрыл передающую антенну и активировал систему сбора данных. Так как прибор функционировал на изотопном топливе, ему предстояло отработать на поверхности Европы около десяти лет, передавая через собственную антенну ценнейшие сведения об этом спутнике на Землю. Установив стационарную мини лабораторию, я вернулся к модулю, чтобы активировать передвижной зонд.
В нижней части корпуса лунного модуля была спроектирована специальная ниша, в которой всю дорогу проспал двухметровый луноход, максимально напичканный всевозможными приборами. Отвинтив панель и опустив ее вниз, чтобы она служила трапом для лунохода, я с помощью пульта управления сначала пробудил его после долгого сна, затем аккуратно вывел на поверхность. Никогда я еще не управлял техникой, стоящей так дорого. Рифленые колеса лунохода коснулись твердого льда и уверенно покатили дальше, пока я не остановил его недалеко от модуля. Отложив пульт, я сразу закрыл опустевшую нишу, иначе, во время взлета, незакрепленная панель могла повлиять на траекторию движения, усилить вибрационный момент и привести к катастрофе, что совсем не входило в мои планы. Убедившись, что надежно закрепил панель модуля, я вернулся к луноходу, терпеливо ожидавшему меня поблизости. Камера продолжала работать, снимая все происходящее, не упуская ни единого момента, фиксируя в каждом кадре мою бурную деятельность. Дальше мне нужно было активировать луноход для выполнения всевозможных миссий как в автоматическом режиме, так и управляемым с Земли. На его длинном теле развернулась широкая антенна и стала плавно поворачиваться в поисках сигнала, напоминая сейчас огромную собаку, прислушивающуюся к каким-то звукам, доносящимся издалека и только ей слышимым. Наконец антенна замерла, на узком мониторе проскочил сигнал – она поймала Землю, устремив на нее свое большое ухо, готовое принимать любы приказы! Я поднял голову и устремил свой взгляд в направлении, куда указывала антенна, в сторону Земли. Своей родной планеты я естественно не увидел на черном фоне окружавшего пространства, но знал, что она где-то там. Хлопнув луноход по металлическому боку, я пожелал ему счастливого пути, новых открытий и быть всегда на связи. Он словно только ждал этого, чтобы медленно покатить вперед, собирая своим телом кучу важной информации. Первое время он будет работать в автоматическом режиме, пока на Земле не внесут корректировки в его научную деятельность. Я же с грустью смотрел на медленно удаляющийся луноход, осторожно пробиравшийся вперед. Ему тоже предстояло проработать несколько лет, преодолеть десятки километров и, возможно, совершить сенсационное открытие.
