bannerbannerbanner
полная версияПолное собрание сочинений. Том 5

Павел Александрович Новиков
Полное собрание сочинений. Том 5

Полная версия

Даниил усмехается.

Д – Неужели ж так голову отшибло?

А – Вот не поверите, отшибло, напрочь. Я и забыл, что бывают такие чувства. И так мне стало грустно и страшно, что с Леной уже нет такого.

Д – То есть голову отшибло тебе, а грохнуть ты решил жену?

А – Я сам виноват, это несомненно, но что можно поделать? По крайней мере, я не мог с собой справиться. В общем… Лена стала что-то подозревать. Может просто чувствовала, сердцем; вряд ли, что узнала от кого. Я подозреваю, что у неё началась депрессия. Она страдала. Лена пыталась вернуть меня, не ругалась, не задавала вопросов, всё делала, как я люблю… Это мучало меня ещё больше. И, должно быть, ещё больше злило. И Лена не могла ничего сделать. Она видела, что я отдаляюсь, но не могла ничего сделать. И я видел, что отдаляюсь и знал, что это неправильно, что я дурак и слабак, но тоже ничего поделать не мог. А потом… Потом мы расстались с… с моей новой любовью. Она нашла себе другого. Но это ладно. Это не страшно. Страшно то…

Д – Подожди, подожди. Так ты порвал с этой своей любовницей?

А – Ну да, она к другому ушла.

Даниил зло вздыхает.

Д – Тогда я вообще ни хрена не понимаю, зачем надо было убивать жену? Живи себе дальше, радуйся.

А – Я не мог, уже не могло быть того, что было раньше.

Д – Что «раньше»? (с раздражением)

Алексей пожимает плечами.

А – Любовь.

Д – Любовь… (с усмешкой, но одновременно и задумчиво)

Даниил отворачивается к окну. Пауза.

А – Вы знаете, как мы любили друг друга? Это было лучшее…

Д – Слушай, а может и правда братец?

Алексей не понимает.

Д – Как думаешь, вот ты говоришь – любовь, а по причине братской любви можно убить? (пауза) Можно, наверное, оказать услугу…

Алексей не понимает.

А – Простите…

Д – Ты ж мне должен? Вот и рассчитывайся, помоги с долгом рассчитаться, да?

Оба молчат; Даниил с задумчивым, Алексей с непонимающим видом.

Д – Может поблефовать, а? Посмотреть на реакцию?

Снова долгая пауза.

Наконец Алексей решает прервать затянувшуюся паузу.

А – В общем, я понял, что хочу снова любить и что это не Лена; Лена мне не нужна. Это было страшно признать; самому перед собой страшно, но я понимал. Та любовь…

Д – Любовь, любовь… (раздражённо). Давай-ка я тебя позже вызову, всё равно ни хрена не понимаю, что ты тут городишь.

Алексей заметно расстраивается и, еле заметно, согласно кивает.

Д – Серёга! (в дверь)

Сцена 4

Обстановка: кабинет, день.

Действующие лица: Даниил, Антон

В кабинет заходит Антон.

А – Здравствуйте, Даниил Сергеевич.

Д – Здравствуйте, садитесь.

Даниил настроен серьёзно и даже более того, пытается показаться суровее и увереннее, чем он есть на самом деле.

Д – А когда вы последний раз общались с Кириллом? До его приезда.

А – Он приезжал пару месяцев назад, тогда и общались.

Д – После созванивались?

А – Нет.

Даниил утвердительно кивает.

Д – Хорошо. А когда он приезжал, о чём разговаривали?

Антон пожимает плечами.

А – Да так, обо всём, о жизни.

Д – О долге его говорили?

Антон удивляется.

Д – Да, я в курсе, Кирилл рассказал.

А – Говорили (понуро).

Д – Почему Кирилл просто не мог попросить денег у отца?

А – Просто попросить… Тут не всё так просто. Отец, он людей насквозь видит и точно знает, когда ему врут. А уж Кирилл – он такой… Врать совсем не умеет. Даже если что-нибудь не договорить, отец это почувствует и докопается до правды. Даже проще, он не даст денег, пока ему всю правду не расскажешь. Так уже не раз бывало. Знаете, сколько случаев было, когда я, или Кирилл, или даже Настя, просили у него денег на что-то такое… что не надо знать, предлоги придумывали. Всегда, всегда, Даниил Сергеевич, отец выводил на чистую воду. И это факт. Этот факт у нас у всех уже в крови. Потому возможность обмануть даже не рассматривается.

Д – Да ладно, обмануть, можно же и правду сказать; ну наделал дел по пьяни, с кем не бывает?

А – Бывает. Согласен с вами. Можно и понять. Более того, я понимаю, прощаю Кирилла, да и отец бы понял и простил. Но не мать.

Д – Не говорить матери.

А – Как у вас всё просто, Даниил Сергеевич; завидую я вашей простоте. Но не так всё. Вы же отца нашего видели? Вы представляете, чтобы он такой секрет в себе держал? Он же страсть какой… общительный. А это же такая благодатная тема для обсуждения! И с мамой они всегда всем делятся. Так что ясно, как божий день, что отец рассказал бы всё маме. И вот это уже страшно. Это просто убило бы её.

Д – Даже так?

А – Посудите сами, Даниил Сергеевич. Мало того, что твой сын, кровинка твоя, в которую ты всю душу вложила, насильником оказался, так ещё и… Ситуация ведь тогда какая была? Мать от бабушки не отходит, горе такое в семье; вся семья вокруг здоровья бабушки вертится. А в это время, пока она тут… Пока бабушка умирает и мы с ума сходим от происходящего… В это время внук её любимый развлекается как может, пьёт и домогается женщин. В глазах моей мамы это было бы просто недопустимое, вопиющее предательство и бабушки, и её самой, и вообще всей семьи, которой она так дорожит. Это просто убило бы маму и наверняка, если и не навсегда, то на очень-очень долго, закрыло бы дверь для Кирилла. А ведь Кирилл привязан к семье не меньше прочих… Вот и что прикажете делать? Просить денег у отца?

Даниил кивает.

Д – Смысл ясен.

А – Не всё так просто, Даниил Сергеевич, не всё так просто.

Д – Ну и как Кирилл думал отдавать долг? Ему же, я так понимаю, времени совсем мало осталось.

А – Думал сознаваться и будь, что будет. Он смирился уже. Я в последний раз его смирение ясно понял. Он полагал, что приедет на каникулы, они уже скоро у него, и расскажет всё. Так думал.

Д – А у друзей занять?

А – У каких друзей? Одним… друзьям (с усмешкой) он уже должен, а больше он друзей не нажил.

Д – Что ж, никаких знакомых нет?

А – Нет, знакомые есть, конечно, но такой, которому можно было бы довериться… Нет, я таких не знаю. Нет, ни здесь, ни там друзей у него настоящих нет.

Д – Только вы?

А – Я бы сказал, только семья, ну и я, разумеется. Тем более, что мой долг перед ним… Впрочем, вы знаете эту историю.

Д – Знаю… А как вы, кстати, не вернули ещё должок?

А – Нет, не представилось возможности. Но верну, обязательно верну, если вдруг случай.

Д – Какой случай?

А – Вот этого я не знаю. Всякое может быть. Не знаю.

Д – Но ведь он мог вас о многом попросить…

Антон явно не понимает намёка.

А – Разумеется, мог, да и кого ещё ему просить, если не меня? Но ведь он тоже гордый. Он так просто не попросит. Это если уже совсем край, тогда ещё может быть, и то через себя перешагнёт. А так – нет, не дождёшься просьбы от него. Я вам больше скажу, я и случай такой представить не могу, чтобы он меня о чём-то попросил и я действительно смог помочь. Нет, никогда он не попросит; не дождусь я.

Даниил всматривается в Антона.

Д – Так можно же и самому… услугу придумать.

А – Вот такой ситуации, Даниил Сергеевич, я и жду. Но дождусь ли?

Антон улыбается; он разводит руками.

Д – А что значат ваши слова, что ещё не вечер? Вы Кириллу говорили.

А – Я уже и не помню, в каком разговоре я так сказал. Должно быть и говорил, что-то там за долг было, кажется, он за сроки переживал, а я и отвечал, чтобы он не изводил себя, потому как время ещё есть. Что-то такое.

Д – И всё?

А – Что именно?

Д – Больше ничего в виду не имели?

А – Нет, пожалуй. Да и что можно иметь? Не понимаю.

Даниил начинает блефовать.

Д – Нашли мы одного свидетеля…

Даниил всматривается в глаза Антона, но страха не заметно.

А – И?

Д – Видели в ту ночь под окнами человек какой-то ошивался…

Антон кивает.

А – Всё ж зацепка какая, я полагаю. Это хорошо, что видели.

Д – Хорошо. На вас, говорят, похож.

Антон сначала удивлённо приподнимает брови и почти сразу расплывается в улыбке.

А – Ах вот оно что, Даниил Сергеевич! Вот почему вы про долг-то Кирилла расспрашивали, про друзей его, да про мой должок! Мол, должок я так вернуть захотел? (кивает) И ведь думал я так! Вот как на духу сказать могу, что так и думал! Были мысли. Думаю, и бабушке помогу, и мама с папой отмучаются наконец, и долг верну. Замечательно было бы. Я и представлял себе именно так. Тут вы правы, очень часто мысли меня такие посещали. Хорошо ведь было бы, не так ли?

Даниил очень удивлён реакции и прямоте Антона и не находит, что сказать.

А – Я так даже в фантазии себе рисовал. Да даже и план составлял! Но не получился у меня план этот. Дома – мать всё время рядом, да и если что, она себя обвинять будет. Жестоко это было бы по отношению к маме. А в больнице… Так я и не придумал, как незаметно туда проникнуть. Там же постоянно медсестра сидит, как пробраться?

Д – Но она, бывает, и отходит.

А – Это я предполагал. Но где притаиться, выждать момент?

Даниил не понимает.

Д – Так окно же открыто…

А – Даниил Сергеевич, это я сейчас знаю, что там в жару окно не закрывают. Наслышан, что через окно пробрались. Но я-то у бабушки в последний раз ещё ранней весной был; стыдно сказать, но как она в последний раз в больницу легла, так я её ни разу и не навестил.

Д – А до этого? Прошлым летом?

А – Прошлым летом бабушка ещё в обычном отделении лежала, не в интенсивной терапии. А сюда она попала первый раз ближе к зиме, когда морозы в декабре, помните? ударили. Вот я к ней зимой хаживал, весной пару раз заходил… Да с тех пор и не был. А если бы я знал, что окно-то так… Может и совсем по-другому мы бы сейчас с вами разговаривали.

Даниил задумывается.

Д – А ведь действительно, убийца знал, что окно не закрывают…

 

А – Нет, я мог как-то это и узнать. Допустим, отец мог сказать, что вот, мол, были у бабушки, духотища стоит, даже то, что окно не закрывают, не помогает. Ну, или типа того. Но мне так никто не сказал. Может, и к сожалению, не вышло мне с долгом моим расплатиться, брату помочь. А может и к счастью; как говорится, отвёл бог.

Д – А кто мог знать, что окно не закрывается?

А – Отец с матерью. Кто ещё ходил? А, ну Настя с ними недавно заезжала, где-то с неделю назад.

Д – Настя? Недавно, да?

А – Совсем недавно, ну максимум за неделю до… смерти.

Д – И Елизавета Павловна… (задумчиво).

А – Неужто думаете, кто из них? Мама, конечно, порою говорила, что мучение это одно и для бабушки и для неё, но…

Д – Говорила, да?

А – А как вы думаете, Даниил Сергеевич, состояние мамы? Что в таком состоянии подумать и сказать можно? Я честно скажу, я уже за здоровье её психическое переживать начинал; да все переживали, а вы говорите – сказала. Слова, они ведь…

Д – Здоровье, говорите…

Даниил задумывается, повернувшись к окну.

Возвращение к диалогу – начало сцены 5 (незаметный переход, как между сценами 3 и 4 эпизода 1).

Сцена 5

Обстановка: кабинет, день.

Действующие лица: Даниил, Елизавета

Даниил снова поворачивается к собеседнику.

Д – Да, здоровье не купишь.

Е – Вот и я о чём, Даниил Сергеевич, вроде и деньги есть, а оно… Вон как.

Д – А ваше здоровье как было? Нервы?

Е – Нервы? Нет во мне уже нервов, все кончились. Выматывало всё это. Нет, не болезнь сама, не то, что я силы свои трачу; беспомощность изматывала. Самый близкий тебе человек так страдает, а ты ничего, абсолютно ничего, сделать не можешь. Уж сколько я слёз пролила от таких мыслей… Что я только ни думала, что бы муки её прекратить.

Д – Что думали?

Елизавета отмахивается.

Е – Это и неважно. Всего и не вспомнишь. Столько мыслей за эти бессонные ночи пронеслось… (вздыхает). Порою, сидишь рядом с нею, держишь за руку, а она стонет в беспамятстве. Или если она обе руки держала… Она любила, чтобы обе. Тогда сидишь так и даже слёзы вытереть нечем, так и капают с подбородка… И уже думаешь, что вот сейчас, сию секунду, или с ума сойдёшь, или… Извините.

Елизавета открывает сумочку и извлекает оттуда носовой платок, промокает глаза.

Е – Слабая я, Даниил Сергеевич, особенно в последнее время слабая стала. Не могла я так больше. Бывало, что я к ней в комнату только под самую ночь приходила, говорила, что дела у меня, а сама в это время просто отдыхала. И стыдно потом так было… Но сил не было. Прямо чувствовала, что вот если она опять стонать начнёт, я… Я не знаю, что сделаю. Или если она опять просить будет… Извините.

Елизавета снова потирает глаза платком.

Д – А что она у вас просила?

Е – Помощи она просила, чтобы я… Но слабая я, не могла помочь, так и не смогла.

Д – Так что за…

Е – Даниил Сергеевич, не мучьте меня, пожалуйста.

Затянувшаяся пауза.

Е – Я даже когда узнала, что бабушка умерла, что её убили, знаете, что первым делом подумала? Что мир не без добрых людей. И, слава Богу, что наконец… Мне и сейчас за эти мысли стыдно. Что я… избавилась. Но было такое. Было. Сжалился кто-то… Чужой. А ведь если бы я была сильной… И столько раз я об этом думала, прямо порыв такой иногда, что вот сейчас… (снова вытирает глаза).

Д – Да, нелегко вам пришлось.

Е – Да разве ж обо мне речь? Маме моей нелегко пришлось, вот кого жалеть надо. Надо было. Как же я её жалела…

Елизавета вытирает слезу со щеки.

Е – Вы спрашивайте, я понимаю всё.

Д – Спрашивать? Да уже и так понятно.

Е – Понятно?

Д – Понятно, что ничего не понятно (улыбаясь).

Елизавета тоже немного улыбается.

Е – Я и сама ума не приложу, кто бы это мог быть. Очень мне интересно, кто это. Вот нашла бы этого человека и… (грустно улыбается). Расцеловала бы в обе щёки, что он вот так прервал мучения эти. Мамины мучения. Но сколько я ни думаю, не могу сообразить, кто бы это мог быть. Тут вы всё-таки правы, что на семью нашу думаете, ведь кто ещё? Но кто… Не я, не Антон, он врать не умеет, не Кирилл… Настя? Вряд ли, она не была близка с бабушкой. Владимир? Так он со мною спал в ту ночь, если только ему позвонили раньше, и он ушёл не по звонку доктора, а до того? Но… Владимир совсем не умеет хранить секреты, хоть бы и взгляд выдал, я бы почувствовала. Нет, и не он. Не знаю я, чем помочь вам, Даниил Сергеевич. Но вы спрашивайте, спрашивайте.

Даниил улыбается, но скорее грустно.

Д – Идите уже домой, отдыхайте.

Елизавета кивает.

Е – Как вам будет угодно.

Елизавета кладёт платок в сумку и встаёт. Даниил подписывает пропуск и протягивает его Елизавете.

Е – Вы обязательно звоните, если что, не стесняйтесь.

Д – Обязательно. До свидания.

Е – До свидания, Даниил Сергеевич.

Елизавета учтиво кивает головой и выходит из кабинета. Дверь закрывается.

Сцена 6

Обстановка: кабинет начальника, день.

Действующие лица: Даниил, Константин

Даниил открывает дверь кабинета.

Д – Можно?

К – Давай, заходи. Рассказывай.

Даниил садится на то же место, что и в прошлый раз.

Д – Ох, ну и дело, скажу я вам… Вообще муть какая-то. И семейство такое… Мутное. Вот настолько все честные, что аж… слов нет. Всю правду расскажут, все мысли свои выложат, да с такими честными глазами, а зацепиться не за что.

К – Хм… На ужине-то званном был?

Д – А как же? Был. Побеседовали. Но… (разводит руками).

К – Вкусно кормили?

Даниил усмехается.

Д – Вкусно. И домик такой, скажу я вам, не слабый особнячок.

К – Культурно отдохнул, да?

Д – Вообще культурно, но без толку; ничего интересного. Так и можно что-нибудь порой подумать, но не серьёзно всё как-то. С Кириллом общался, у которого со смертью бабули проблемы денежные решаются. Да, проблемы есть и проблемы серьёзные, но… Сам он убить не мог, за границей был; друзей у него тут нет никаких; что он найдёт через кого-то… Через кого? И если решил бабулю грохнуть, то зачем братцу всё рассказал?

К – Так может братец в пособниках?

Д – И я вот так сразу подумал, тем более, что братец обязанным себя перед ним чувствует, но… Хорошо, есть у них мотив, но тут получается, что братец этот у бабули сто лет не был и не знал, что окно открытое оставляют. Если только услыхал… Что это за диалог такой может быть, где скажут, что окно ночью не закрывают? Тоже за уши притянуто.

К – А кто знал?

Д – Знали отец, мать и дочь Настя, они ездили проведывать.

К – Мать, это которая ухаживала всё?

Д – Она самая.

Константин многозначительно кивает.

К – Знал я один случай. Дед за бабкой парализованной ухаживал, в деревне, и в один прекрасный день напился и хату поджёг. Вместе с бабкой. Не выдержал.

Д – И я так подумал. Не выдержала доча, терпение кончилось или крыша поехала, грохнула мамашу. Но и тут незадача: её муж точно бы знал, что она из дома отлучалась, а вы представляете себе мужика, который отпустит жену на такое дело? Да он скорее сам убьёт или просто не выпустит из дома. Это, во-первых. А во-вторых, ну… Видно по поведению, что не такой она расчётливый человек. Вот дома, в состоянии аффекта, так сказать, это может быть, но вот так спланировать, или заказать… Нет, не тот человек.

К – А муж? Может и правда в сговоре.

Д – Зачем ему? Если только в качестве посредника между исполнителем и женой? Не сам же он по просьбе жены… Вернее, как, всё может быть, может и так, но…

К – Что «но»?

Д – Да как-то всё за уши притягивать приходится. Один где-то нечаянно услышал, что окно открыто… Второй каким-то невероятным образом исполнителя нашёл… Третий просьбочку выполнить взялся, убить… И вот главное, разговариваешь, не врут ведь заразы! Не похоже, что врут. Уже и так вопрос задашь, и так… Даже не моргнёт никто!

К – Ну, блефовать пробуй, кто-нибудь да занервничает.

Д – Пробовал я уже, Константин Петрович; знаете, что в ответ услышал? Сначала чуть ли ни смех, а потом мне этот товарищ весь план рассказал, зачем и как он убил бы и что я, молодец такой, правильно думаю.

Константин тоже расплывается в улыбке.

К – Н-да…

Д – Вот как тут…

К – Ну так и что делать будешь?

Даниил разводит руками.

Д – Вообще не знаю. Ни на кого подумать не могу, на кого вот сначала думал. А у остальных и мотива-то никакого нормального нет. Тут тем более непонятно; даже в каком направлении думать начинать и то не ясно.

К – Мотив… Есть мотивы очевидные, а бывает такую причину придумают, что только диву даёшься, как у людей мозги так работают.

Д – Ну так о чём говорить-то теперь?

Константин на секунду задумывается.

К – Я в таких тупиковых ситуациях всегда начинал всё сначала. Просто знай, что это не те, на кого ты думал изначально и поговори ещё раз. Со всеми. С самого начала. Ты кого первого допрашивал?

Д – Первую я Анну вызывал, служанку.

К – Вот и вызови её ещё раз. Пусть расскажет, кто смерти мог желать, может слышала чего, да не придала значения. Ну так как-то.

Д – Так я уже…

К – А ты ещё раз (настойчиво).

Даниил кивает.

Д – Ну можно и ещё раз попробовать.

К – Вот и пробуй, дерзай.

Небольшая пауза.

Д – Ладно, пойду я.

К – Иди.

Даниил встаёт и направляется к двери.

К – Мотивы думай, Данила, за-чем.

Даниил на секунду оборачивается и, согласно кивнув, открывает дверь.

Эпизод 3. Сомнения.

Сцена 1

Обстановка: кабинет, день.

Действующие лица: Даниил, Анна

Даниил усаживается поудобнее.

Д – Здравствуйте, Анна, присаживайтесь.

А – Здравствуйте.

Д – Уж извините за беспокойство, но в виду того, что появились новые… обстоятельства, мне бы хотелось задать вам ещё несколько вопросов.

Анна согласно кивает.

Д – Как думаете, кому стало бы лучше, если Мария Фёдоровна умерла?

Анна тяжело вздыхает.

А – Честно сказать, всем стало бы лучше. И ей в первую очередь.

Д – Всем… Это, к сожалению, ни о чём не говорит.

А – Ну а как иначе? От этих болей… Такая атмосфера в доме висела, даже не знаю, как сказать. А для меня же эта семья уже как родная, я и сама с этой атмосферой…

Д – Неприятной.

А – Да, неприятной, мягко говоря. Елизавета Павловна сама не своя ходит, Владимир Иванович тоже… Настя на мать смотреть без слёз не может, да и Антон тоже… Все хотели, чтобы Мария Фёдоровна уже отмучалась.

Д – Может оно и так, но убить человека…

А – Я вам так скажу, она же и сама просила, чтобы… прекратили её страдания. Уж как она порою Елизавету Павловну умоляла! Говорит, пожалуйста, сжалься, помоги… (вздыхает). Я даже слышала, это ещё в прошлом году было, когда Марии Фёдоровне совсем плохо стало, как Владимир Иванович обещал ей, что если совсем сил у неё не будет, или… если овощем каким станет, что он её… Ну, прекратит мученья.

Д – В смысле, убьёт?

А – Слова у вас такие… Даниил Сергеевич.

Д – Но ведь так?

Анна пожимает плечами.

А – Если хотите, то так.

Д – И вот в последние месяцы ей совсем стало… (задумчиво)

А – Да-да, уже совсем худо, да и надежды уже никакой не было.

Даниил задумывается.

Д – Значит, обещал, да?

Даниил немного наклоняется в сторону Анны.

Д – А расскажите-ка поподробнее…

Сцена 2

Обстановка: офис, день.

Действующие лица: Даниил, Владимир

Даниил открывает дверь кабинета Владимира.

Д – Можно?

В – Да-да, конечно, заходите Даниил Сергеевич. Присаживайтесь.

Даниил подходит к столу, Владимир привстаёт, здороваются за руки.

В – Ну здравствуйте, поближе.

Даниил кивает и садится на стул.

В – Вы уж извините, что я не смог подъехать. Жутко неудобно, но никак не могу сегодня отлучиться. Вот завтра, или хотя бы сегодня вечером… Но вечером вы не можете (разводит руками). Пришлось вот вам сюда ехать… Честное слово, нехорошо как-то получается. Заставил вас…

Д – Ничего страшного.

В – Но как же? Ведь я понимаю вашу работу, а тут ещё…

Д – Я до вас доехал за десять минут, так что не стоит так переживать.

В – Ну может тогда чай или кофе попьёте?

Д – Нет, спасибо, я ненадолго. Да можно было бы, конечно, и не ехать, но просто очень уж мне интересно стало…

В выражении лица Даниила появляется некая «хитринка».

Д – Вот скажите, Владимир Иванович, вы производите впечатление такого… добропорядочного, честного человека.

В – Ну вы скажете, Даниил Сергеевич…

Д – Нет, как есть говорю. Для вас, наверняка, и такие слова, как честь, долг, обещание… не пустой звук.

 

В – Разумеется! Нет, я далеко не идеал, но я пытаюсь быть честным, а уж насчёт обещаний… Мне даже по работе часто говорят, что как я такой… слюнтяй, умудрился бизнес сделать (улыбается). Такие случаи бывали… Помнится, одолжил я денег, много, под расписку. Ну, точнее, по тем временам много, тогда для меня это была большая сумма. Я, значит, отдаю деньги и говорю, отдавайте расписку. И знаете, что мне отвечают? Говорят, я вам сам расписку напишу, что вы мне ничего не должны, а вашу расписку не отдам, потому как потерял я её. Что бы нормальный человек сделал? Ну, нет расписки, значит и не должен ничего; до свидания. А я думаю, нет, не дело это, не по чести. В общем, отдал деньги и без расписки. А уж как я потом выкручивался… Да-а, те ещё были времена.

Даниил кивает.

Д – Похвально.

В – Я же это, Даниил Сергеевич, не для того, чтобы похвалиться говорю. Просто думаю я так, что если нет в человеке совести… Чести, если хотите, то и не человек это, а скот какой-то, не более.

Д – И всегда вы обещания выполняете?

Владимир снова разводит руками.

В – Грешен, чего скрывать? Бывало, что и не получалось обещанное выполнить. Уж как я тогда извинялся, вину свою заглаживал… А вы, собственно, к чему этот разговор завели?

Лицо Даниила принимает серьёзный вид.

Д – Да вот, Владимир Иванович, говорят… Говорят, вы Марии Фёдоровне обещание давали.

Улыбка тут же сходит с лица Владимира; Даниил продолжает испытующе смотреть в его глаза.

Д – Вот я и подумал, вы же порядочный человек, честь, совесть… Поговорил сейчас с вами и – да, не ошибся. Да мне и Анна о вас много хорошего рассказала. И, выходит, раз обещали… Не то, чтобы только ради слов этих. Но ведь и лучше всем станет, жене, дочери, выручите семью. Вы же отец семейства, вы и должны проблемы решать. А тут и совесть чиста, ведь худого не сделали; просто выполнили обещание. Даже лучше, для совести-то, чище станет, обещание тянуть не будет. Всем хорошо, ведь так?

Владимир некоторое время молчит.

В – Так.

Д – Да и кто ещё? Если так посудить. Кто знал, что окно открыто и мог, при этом, беспрепятственно выйти из дома? Чтобы никто не узнал. Только вы, или Анастасия. Но Настя ничего не обещала, насколько мне известно, да и к Марии Фёдоровне относилась, по сути, постольку поскольку; она бы не пошла на преступление ради облегчения участи бабули. Всё же на вас указывает. Я и сначала на вас подумал, уж извините, но не выглядели вы удивлённым, когда тогда в больницу приехали. А тут ещё и обещание это всплывает…

В – Жестокий вы человек, Даниил Сергеевич, по совести-то моей так бьёте, с размаху.

Д – Почему же? Чиста у вас совесть, получается, похвально.

Даниил явно чувствует, что загнал Владимира в угол.

Владимир вздыхает.

В – В том-то и дело, что нет, Даниил Сергеевич, не чиста. Каюсь. Да и не в чести тут дело, не по-людски просто получилось. Да, я обещал Марии Фёдоровне, что позабочусь о ней, когда ей станет совсем плохо. Но не позаботился, струсил; просто струсил. Это она из-за меня страдания приняла, больше года с этими невыносимыми болями… Я в её боли виноват, в её мучениях. И ведь обещал… (вздыхает). Вы понимаете, как вы сейчас сильно ударили меня? На моей совести муки её. Да и не только её муки; и Елизаветы, и детей, да даже и Анны. На моей! Она мне доверилась, а я… (снова вздыхает). Вот струсил и всё! Правильно говорят, что слюнтяй я, слюнтяй и есть. Тряпка. Не хватило духу… Вдруг, думаю, поймаю? Что тогда? Бизнесу конец, его передать ещё некому, всё ж через год развалится, семья по миру пойдёт… И вот так страшно становилось от мыслей этих, Даниил Сергеевич, что… Стыдно. Предал я Марию Фёдоровну, всех предал, да и себя предал.

Владимир потирает глаза.

Д – Что-то я не понимаю…

В – А что тут непонятного, Даниил Сергеевич? Я же к Марии Фёдоровне заходить боялся, в глаза ей смотреть не мог. Бывало посмотрю, а она так с укоризной… Всё ждала, когда я… муки её прекращу, до последнего дня, наверное, ждала, взгляд мой ловила… Обещал же (усмехается). А вот и не прекратил.

Д – Значит не вы её…

В – Каюсь, каюсь, не я. Слабый человек.

Некоторое время висит тишина.

Д – Вы так говорите… Не понимаю.

Владимир задумывается.

В – Вот пошли вы с другом в лес, а он в яму попал, ногу сломал. И просит вас, умоляет, сходите за верёвкой. И вы обещаете, а сами… Пришли домой и спать. Каково? И друга вашего семья ждёт, на вас надеется, а вы спите. Не знаю, как ещё объяснить.

Даниил неуверенно кивает; от его запала не остаётся и следа.

Д – Да, это не вы.

Владимир опять разводит руками.

В – Увы. А должен был быть я. И вон оно как всё удачно… Елизавета хоть на себя похожа стала, уже дело какое. Ведь Мария Фёдоровна потом, когда во мне-то сомневаться стала, всё её просила, как человека самого близкого, дочь. Да только…

Д – А Елизавета могла бы?

Владимир пожимает плечами.

В – Она очень любила свою мать и она сильная; мне кажется, она сильнее меня. Выходит, что может и могла бы, да только не уходила она в ту ночь, это я вас наверняка заверить могу.

Д – Так может она наняла кого… (задумывается). Или вдруг, всё-таки Антон? Опять надо…

В – Даже на Антона думаете? Не знаю, вряд ли.

Владимир молчит, думает.

В – Даниил Сергеевич, вы ради бога извините, но у меня, правда, дела. Очень бежать надо. Вы спрашивайте, если очень надо, это, пожалуйста, но по возможности…

Д – Да, конечно.

Даниил кладёт руки на колени, собираясь уходить.

Д – Ну вы извините, что я так… Просто вот как озарение пришло, уж точно думал…

В – Что ж поделать, если работа у вас такая? Понимаю, понимаю. И вы меня поймите, у меня же тоже работа, дела сейчас такие…

Д – Ладно, пойду я.

Даниил встаёт.

В – Знаете что, Даниил Сергеевич, я вижу, вам снова поговорить со всеми надо… Приходите в субботу на шашлыки. К вечеру. Сто лет мы на природе не сидели. Посидим, шашлыков покушаем, поговорим…

Даниил неуверенно кивает.

Д – Я подумаю.

В – Обязательно приходите.

Даниил медленно открывает дверь.

Д – Да (каким-то своим мыслям). До свидания.

В – До свидания, всего хорошего.

Владимир перестаёт улыбаться и грустно вздыхает.

Сцена 3

Обстановка: дом, вечер.

Действующие лица: Даниил, Владимир, Елизавета, Антон, Кирилл, Настя

Вечер, но солнце ещё высоко. Все расположились на заднем дворе дома, в небольшой беседке. Рядом догорают угли мангала. На столе шашлык и овощи, уже частично съеденные, стоит бутылка дорогого коньяка, тоже наполовину пустая. Поначалу атмосфера гораздо более расслабленная, в сравнении с предыдущим ужином.

Д – Или вот ещё случай был, запутанный. Пропала бабуля. Сын сообщил. Говорит, звоню-звоню, а ответа никакого, приезжаю домой – тоже никого нет. А жила она, кстати, в такой… немаленькой квартирке почти в центре. Ну, стали разбираться. Пока разбирались, сын этот уже бабулю оформил, как пропавшую и, получается, погибшую. И квартиру на себя переписал. И тут же мы нечаянно узнаём, что бабулю в последний раз видели, когда она с сыном куда-то вечером уезжала. Ну что? Всё понятно. Сынок бабулю увёз, грохнул и квартирку на себя оформил. Посадили его, допытываемся, где труп спрятал. Выясняется, что живая она, сидит взаперти в какой-то деревне. Приехали, открыли. Бабуля в слёзы, как же сын мой родной… Где ж я жить теперь буду? Стали дальше разбираться и выясняется, что всё куда как интереснее. Оказывается, эта бабуля вступила в секту какую-то, головою тронулась, чуть было квартиру им не подписала, по миру пошла бы бомжевать. Сын как-то узнал это дело и организовал пропажу, чтобы квартиру на себя переписать, а потом, значит, бабулю обратно заселить, когда ей уже отдавать нечего будет. Бабуля, значит, вся возмущённая, посадите, говорит, этого паразита…

В – Да, это хорошо, наша бабушка при памяти до последней минуты была. А то послушаешь, бывала, как люди в маразме…

Е – Ну подожди, Владимир, чем дело-то кончилось, посадили?

Д – Не, обошлось. Благо, что я дело придержал, разобрались они в итоге друг с другом, забрала бабуля заявление, секту бросила, живёт сейчас в той же квартире по-прежнему. И ведь видите, как рисковал, ведь сам сесть мог, но что б мать родная без крыши над головой не осталась…

А – А чем вы сейчас занимаетесь, Даниил Сергеевич?

Е – Кроме нас.

Д – Да есть ещё одно дело. Тоже, кстати, интересное (усмехается). Там товарищ жену свою грохнул из гуманных побуждений.

Е – Как так?

Д – Вот так, зарезал, один хороший удар в сердце. Благо, что не мучилась; наверное, и сообразить не успела, что её убивают. Мутное дело, даже рассказывать не охота.

Владимир вздыхает.

В – А оно может и хорошо так, когда вот, полон сил, живёшь, а потом раз! И не живёшь. Вот так внезапно, чтобы именно раз и всё.

К – Не каждому Бог такой подарок дарит, чтобы сразу в рай и без долгой дороги.

В – О том и речь, Кирилл, о том и речь. Испытание, что ли, какое?

Кирилл пожимает плечами.

К – Кто знает? Может и испытание.

Н – Кого? Кого испытание? Вот та же бабушка наша, кого бог испытывал? Её или мать? Или меня? Или может всех нас?

Е – Ну Настя…

Н – А что? Я этих божественностей не понимаю. Ну, хочет бог испытать кого-то, так испытывай, почему кто-то ещё страдать должен?

Рейтинг@Mail.ru