Ольга Мицкевич
Ночь древних огней
5.
Лиза ждала нас, спрятавшись за собственной машиной. Бесцветная и почти прозрачная от страха, она все же осталась. Не сбежала.
Мы не стали дожидаться полиции. Ввалились в древний Фиат и рванули из переулка, едва Лизе удалось вставить и повернуть ключ в замке зажигания. В отдалении, на площади, прогремел еще один выстрел и, всхлипнув, Лиза вжала голову в плечи. Ее сильно трясло, на щеках чернели разводы от слез, но она крепко держала руль. Мимо бежали люди, кто-то колотил в стекла и по крыше машины, в панике пытаясь забраться внутрь. Тогда Лиза резко нажала на педаль газа, одновременно дернув в сторону руль. Машина подпрыгнула на бордюре, чудом никого не задев, вылетела на газон и, вспахав цветочную клумбу, понеслась в сторону дороги.
На заднем сиденье тихо, жалобно поскуливала Элина. Каждый ее всхлип вонзался мне в кожу, словно та истончилась до болезненной хрупкости – ткни пальцем и прорвется, оголит нервы. Подрезав на перекрестке серебристый пикап, Лиза пронеслась по мосту, потом мимо освещенного огнями замка на горе, свернула на следующем перекрестке, и устремилась в темноту. Машину затрясло на неровной дороге, едва мы миновали белый знак выезда из города. Лиза тяжело и часто дышала. За окном темными тенями мелькали деревья и столбы линии электропередачи.
Прижав дрожащие пальцы к щекам, я попыталась успокоить дыхание. Легкие жгло от коротких, рваных вдохов, в голове стучало.
– Вы в порядке?
– Черт его побери… – пробормотала Лиза. – Не могу поверить… Как он… Черт его побери!
Судорожно втянув воздух, она ударила ладонью по рулю. Стрелка на спидометре дернулась у отметки 70км/час.
– Лиза, – выпрямившись на сиденье, я попыталась сосредоточится, – где мы?
– Что? Мы… – Она невидящим взглядом уставилась в лобовое стекло.
– Притормози, – сказала я, но Лиза лишь коротко тряхнула головой. Ее нижняя губы по-детски подрагивала. – Лиза, тормози!
Старый Фиат подпрыгнул на глубокой выбоине, и Элина отозвалась очередным всхлипом. Глянув в зеркало заднего вида, я увидела, что она свернулась в тугой комок, подтянув колени к подбородку и уперев пятки в край сиденья. Одна нога босая – видимо, потеряла сандалий когда мы убегали с площади. Лицо в кайме спутанных волос напоминало гротескную маску с неестественно огромными, хрустальными глазами куклы. Фиат вильнул, почти выскочив на обочину. Лиза, как одержимая, все сильнее жала на педаль газа.
– Тормози! – внутри у меня опять плеснуло холодом. Стрелка на спидометре добралась до 75 км/час и продолжила движение вверх. Нащупав ремень, я неловко протянула его поперек груди, и слепо тыкала в замок, пока он наконец не щелкнул. – Лиза, ты слышишь меня? Тормози, мать твою!
– Нам надо выбраться, – бормотала она. По щекам вновь катились слезы. – Надо выбраться…
Предчувствие беды крутило внутренности, но я могла лишь смотреть вперед, в черную пасть паники. Впереди свет фар над полотном дороги выхватил что-то белое – мигнуло и пропало. Потом еще раз и я невольно подалась вперед. По мере приближения белое пятно вытягивалось, приобретая неясные очертания. Лиза все сильнее давила на газ.
– Лиза, тормози… – прошептала я, уже зная, что поздно.
В один миг белое пятно на дороге превратилось в девушку: длинное платье, словно в замедленной сьемке, колыхалось обрывками ткани, волосы змеились вокруг головы лентами, как трава в речной воде, а ее лицо – бледное, прозрачное, с покрытой синими прожилками кожей и глазами утопленницы – вдруг оказалось совсем близко. Распахнув руки, девушка разинула бескровный провал рта и оглушительный вопль рассек ночь, заполнил мою голову и каждую клетку в теле.
Вскрикнув, Лиза вывернула руль. Фиат резко вильнул, фары подпрыгнули, вырвав из темноту клочок ночного неба. Последнее, что я помню, как уперла ладони в панель перед собой, а на нас неслись сосны и разлапистые ели. А за ними – чернота.
6.
Сознание возвращалось вспышками. Первой пришла боль, она разбудила тело и помогла очнуться. Тихо щелкая, мигали аварийные огни, и эти вспышки отдавались болью в затылке, плечах и груди. Мир кругом ощущался неправильным, будто перевернутым вверх тормашками.
Сглотнув сухим ртом, я едва не подавилась солоноватым привкусом горечи. Прокашлявшись, медленно и осторожно, открыла глаза. Поморгала, разлепляя ресницы, потом посмотрела вниз. Точнее туда, где, как мне казалось, должна находиться земля, но мое тело, чужое и занемевшее, будто болталось в пространстве. Разглядев потолок салона перевернутого Фиата, я поняла, что вешу вниз головой на ремне безопасности. Из раны на лбу по волосам стекает тонкими струйками кровь и впитывается в светлую обивку.
Слишком много крови.
– Лиза… – позвала я, и собственный голос резанул слух: хриплый и ломкий, как лесной сухостой. – Лиза, ты где?
Проведя по лицу непослушными пальцами, я силилась разглядеть что кругом, однако глаза еще застилала пелена, наполненная пульсирующим бледно-оранжевым светом: он отражался в осколках стекла и рассыпался искрами по лесной поляне. Темнота за линией света казалась живой и дышащей.
Я слепо шарила руками вокруг, потому не сразу ощутила слабое движение слева. На мою возню перевернутая машина отозвалась металлическим стоном. Когда запястье обхватили чьи-то пальцы, я закричала, но горло сжал спазм, и вместо крика вышел лишь слабый писк.
– Тихо! – прошипел из темноты знакомый голос.
– Лиза?
Я вновь принялась шарить свободной рукой, пытаясь отстегнуть ремень. Грудь нестерпимо болела, в голове пульсировало, заволакивая сознание чернотой.
Девушка. Там была девушка, на дороге. Нет, над дорогой.
Воспоминание заполнило нутро холодом. Надо скорее выбираться из этой груды железа! Перед глазами заплясали черные точки – предвестники паники.
– Лиза, ты как? Ты можешь выбраться?
– Тшш… Там кто-то есть.
И тогда я услышала – низкое сопение, шорох и гул, какой издают электрические провода под напряжением. Приближаясь, эти звуки нарастали и множились. Страх раскаленными иглами вонзился мне в живот, и реальность обрела четкие грани. Совсем рядом треснула ветка, следом еще одна – кто-то шел в темноте сквозь чащу, вспугивая ночных птиц и мелких хищников. Я повела головой, следуя за звуком. Лиза усилила хватку и я почувствовала, как ее короткие ногти впиваются мне в кожу. В темноте, на рваной линии мигающего света, что-то шевельнулось. Совсем рядом. В кронах сосен гудел ветер.
Убрав с лица липкие пряди, я уперла свободную руку в потолок салона. Зрение наконец прояснилось, и теперь я могла разглядеть Лизино бледное лицо в обрамлении кудрявых волос. Коротко обернувшись, она набрала воздуха и уже открыла рот, намереваясь заговорить, как вдруг оглушительный хлопок ударил по барабанным перепонкам. Воздух сделался ледяным, Лизины волосы взметнулись облаком, а мою голову, стремительно нарастая, заполнил гул и, достигнув высшей ноты, лопнул. Мир кругом онемел. А Лизы не стало. Вот только была тут, и нет ее.
