Ольга Кузьмина
Путь лиса
Время замерло. Булавка медленно вычерчивала кривой овал – на сколько хватало роста Лешего. Рыжун не то держал булавку, не то держался за неё.
– Вот ведь… – Леший вытер пот со лба. – Не озерце, а лужа. Ну и ладно, не до жиру, быть бы живу.
Он протолкнул в мутное серебро Рыжуна, так и не выпустившего ни узла, ни булавки, и пролез сам. Тропа схлопнулась за ним, больно ударив в спину.
– Как лось копытом лягнул! – Леший распрямился и повёл плечами. – Как ты, малой?
– Полегчало вроде… – Рыжун растянулся перед берлогой Лешего и ловил высунутым языком капли дождя. – Сейчас встану… Булавку вернуть надо, пока учитель не проснулся.
– Поздно, – хмыкнул Леший, подбирая узел и пряча за пазуху.
– Рыжун! – Из орешника на краю поляны выдрался Бай Хуан.
Таким щеголеватого хули-цзин Леший ещё не видел, даже после давешней драки. Порванный халат держался на одной завязке, в неприбранных волосах запуталось всё, что может запутаться, если бегать распустёхой по лесу, а поперёк носа протянулась длинная царапина.
– Мальчик мой! – Бай Хуан упал перед учеником на колени. Быстро ощупал, тревожно заглядывая в глаза. – Хвала Небу, ты цел!
– Учитель, прости… – Рыжун зашмыгал носом.
– Ты уж не серчай на него, – Леший протянул Бай Хуану булавку. – Это и моя вина. Не думал, что до ночи задержимся. Шёл, шёл день, да загнулся, – смущённо пошутил он.
– Долгий день – словно маленький год, – Бай Хуан всё гладил Рыжуна по голове. На булавку он даже не взглянул. – На что ты отдал столько сил, малыш? Нет, нет, ничего не говори, всё потом!
Он поднял жалобно подвывающего ученика на руки.
– Я уложу его и вернусь, – хули-цзин холодно глянул на Лешего, – чтобы задать тебе пару вопросов.
Хозяин тайги невольно поёжился.
Дождь понемногу усиливался. Леший постоял, трогая узел за пазухой. В душе древоточцами скреблись сомнения. Вправе ли он вмешиваться в дела хули-цзин? У них свои законы, свои правила. А свои дерутся – чужой не мешай, иначе с двух сторон огребёшь…
– Да что за наваждение такое! – Леший тряхнул головой и прямой тропой зашагал к болоту. У самой трясины трижды ухнул выпью.
– Здесь я, – лениво откликнулся Болотник, развалившийся на кочке. – Дождичком подышать вылез. Чего тебе?
– Глина нужна. С Медвежьего острова.
Болотник вытараской уставился на него.
– Дорогой товар требуешь, борода зелёная. Чем заплатишь?
– А что тебе потребно?
Болотник задумчиво пошамкал лягушачьими губами.
– Сначала скажи, кого колдовать собрался?
– Ты его не знаешь. Враг Хуана, лекаря твоего.
– Так бы сразу и сказал! – Болотник скатился с лежанки и без всплеска ушёл под воду.
Леший сгорбился, защищая узел от дождя. Для задуманного дела подошла бы и обычная глина, но на Медвежьем острове в центре болота каждый год собирались люди на свой праздник. Стоял там огромный валун, ещё ледником прикаченный, похожий на спящего медведя. В урочный час пробирались на остров тайными тропами охотники и рыболовы, приносили сушняк, котлы, разводили огонь, усаживались в круг, пировали до отвала, пили хмельной, забродивший берёзовый сок, пели песни, прославляя хозяев леса и воды. А намоленная земля, знамо дело, особую силу имеет. Да и само болото – место непростое. Не вода и не земля и в то же время – и вода, и земля. Пограничье, одним словом. Для любого колдовства сподручное – и с той стороны, и с этой.
К ногам Лешего шлёпнулся плотный ком глины.
– Должок за тобой, – булькнул Болотник.
Леший солидно кивнул.
– Не чужие, сочтёмся.
В берлогу он возвращаться не стал, устроился под защитой могучей ели и принялся за работу. Как выглядит Ху Фэн, хозяин тайги толком не разглядел, но портретное сходство для колдовства не требуется. Главное – начинка и две-три характерные чёрточки.
– Неужели Хранитель великого леса прячется от скромного даоса? – прозвучало за пологом колючих ветвей.
– Залезай, – откликнулся Леший. – Вовремя ты, я как раз закончил.
Под еловые лапы поднырнул Бай Хуан. Сухой, хотя снаружи хлестал обломный дождь.
– Как там Рыжун? – спросил Леший.
– Уснул. – Хули-цзин уселся, скрестив ноги. Расправил на коленях чистый халат из голубого шёлка с сине-белыми драконами. – Я плохой учитель.
– Почему?
– Потому что сказано: лучших учеников воспитывают строгие учителя. И ещё сказано, что хороший учитель только открывает дверь, а дальше ученик идёт сам. А мне недостаёт строгости и страшно его отпускать. В результате он убегает без спроса.
– Все дети такие. А доля родителей – беспокоиться за них. – Леший вытащил из полы зипуна нефритовую булавку. – Не знаю, какой из тебя учитель, но отец получился хороший. На вот, забери, а то и правда потеряется.
Бай Хуан взял булавку, повертел в пальцах, как вертят метательный нож.
– Где вы были?
– В тундре. Там, где ты с врагом своим дрался.
– Хотели найти осиротевших птенцов?
– Не было у той совы гнезда, – вздохнул Леший. – Молодая она… была. А Шаман сдох. – Он поморщился, вспомнив кровавые ошмётки. – Силён ваш господин Ху. Не знал бы, решил, что Шамана волки порвали.
– Сам не верю, что решился встать против него. – Бай Хуан передёрнул плечами. – Так почему вы задержались?
– Собирали, что Ху Фэн обронил.
– Зачем?
Леший протянул ему свою поделку. Бай Хуан непонимающе нахмурился, разглядывая глиняную фигурку толстого лиса с восемью хвостами.
– Сходство весьма отдалённое. И с какой целью ты изготовил это… эту скульптуру?
– Внутри кровь, шерсть, коготь и лоскут от халата.
– Вольт?! – Бай Хуан отшатнулся от фигурки. – Колдовская кукла?!
– Вот именно. Никогда такого не делал?
– Мы не практикуем подобное. Не знал, что ты умеешь…
– Да у нас любой деревенский колдун такое умеет! – фыркнул Леший. – Главное – обратку не словить. Ну да об этом можешь не беспокоиться. Я и себя, и тебя закрою, так что действуй смело.
– И что мне делать? – Бай Хуан осторожно взял фигурку.
– А что хочешь. Булавкой своей проткни. Или попросту оторви голову.
– Нет, это не мой путь. – Бай Хуан медленно повернул фигурку на ладони. – К тому же, смерть не всегда избавляет от врага. У господина Ху большие связи среди небожителей. Да и среди чиновников Преисподней тоже. Отправив его в иной мир, я только добавлю себе неприятностей. Но и допустить, чтобы твоя работа пропала даром, я не могу.
Он улыбнулся уголками губ, показав клыки, и оторвал у глиняного лиса хвост. Растёр в пальцах и отломил второй, потом третий… Леший зачарованно наблюдал, как растёт горка глиняного праха. Когда у фигурки остался один хвост, Бай Хуан удовлетворённо кивнул и отряхнул руки.
– Теперь он мне не страшен.
– Думаешь, у него и вправду отпадут семь хвостов? – засомневался Леший.
– Вне всяких сомнений, – Бай Хуан светло улыбнулся. – И это воистину прекрасно. Оказать услугу своему врагу – что может быть достойнее для избравшего Дао?
– Услугу? – не понял Леший.
– Разумеется. Ведь я, можно сказать, подарил господину Ху вторую молодость. Ему теперь снова сто лет. Надеюсь, он не повторит свои старые ошибки.
– А ты его давно знаешь?
– О да. Наши семьи никогда не дружили, но и не враждовали. Когда молодой Ху Фэн решил жениться, моя тётушка тоже получил приглашение и взяла меня с собой. Я был ребёнком, но помню… – сквозь человеческий облик Бай Хуана проступил звериный оскал. – Об этой свадьбе до сих пор помнят все, кто там был. И кому повезло уцелеть.
– А, ты говорил, – вспомнил Леший. – Его, вроде, чуть не утопили тогда?
– А всё потому, что не следует считать людей глупее себя. Ху Фэна предупреждали, но он никогда не слушал советов, если они шли вразрез с его желаниями. Влюбился в барышню Цуй, внучку императорского чиновника, и зачастил к ней по ночам, хотя семья избранницы и пыталась отвадить нежеланного ухажёра талисманными письменами.
– Что, талисманы поддельными оказались?
– Всё не так просто. Силы у Ху Фэна в то время было не особо много, но его матушка, слепая в своей любви к младшему сыну, щедро с ним поделилась. Так что волей-неволей пришлось деду красавицы Цуй принимать у себя господина Ху, как дорогого гостя. А уж он знатно покуражился. Потребовал, чтобы невесту обучили истории, каллиграфии и философии. И про игру на цитре не забыл. Потом оказалось, что все учителя, которые обошлись старому придворному в немалую сумму, из семьи Ху.
– Неплохо подзаработали на свадьбу, – усмехнулся Леший.
– Вот только со свадьбой всё вышло не так, как мечталось Ху Фэну. Ему бы следовало насторожиться, когда дед невесты завёл разговор о скорой женитьбе. И при этом настойчиво расспрашивал, где дом господина Ху, куда везти невесту?
– А в чём проблема? Не в кургане ведь молодые жить собирались?
– Отчего же нет? Именно в кургане! Ху Фэн владел древним могильным холмом в бамбуковой роще неподалёку от столицы. Разумеется, люди должны были увидеть на этом месте богатый дом, как уже ни раз случалось. Но старый придворный оказался хитрее – нанял охотников, способных отыскать лисью нору, какими бы чарами она ни была окружена. И ночь свадьбы обернулась кошмаром. Курган окружили охотники и залили водой все входы-выходы. Тех гостей и домочадцев, кто выбирался наружу, расстреливали. Моя тётушка была ранена, но мы сумели убежать. Другим повезло меньше. А сам Ху Фэн уцелел только благодаря помощи друга. В то время у него ещё были друзья.
– Подожди-ка, – Леший нахмурился, – а если бы свадьбу не порушили, девице пришлось бы жить в кургане? Но ведь это не место для человека!
– Хули-цзин порой берут себе в супруги людей, – пожал плечами Бай Хуан. – Барышне Цуй бы казалось, что вокруг неё привычная роскошь и множество слуг, выполняющих малейшее желание молодой хозяйки.
– А на самом деле – земля и могильные черви?! – рыкнул Леший. – И сколько бы эта несчастная выдержала?
– Достаточно, чтобы выносить и родить младенца. Кровь хули-цзин сильнее человеческой, и ребёнок даже от смешанного брака наследует лисьи способности.
– А мать?
– Умирает, – Хуан коснулся руки Лешего. – Я понимаю, что тебе не по душе подобный обычай, но ведь не только хули-цзин так поступают. Взять хоть западный народ холмов или твоих сородичей…
– В моём роду нет обычая девиц губить! Батя мой от лешачихи был рождён, а я, хоть и от человеческой женщины, но по любви истинной, а не обманной! Матушка моя как сыр в масле каталась, батя ей избу честь по чести отстроил. Это уж потом я в берлогу перебрался.
– Вот оно что… – протянул Хуан. – Понятно, откуда в тебе любовь к людям.
Они посидели молча. Ссориться Лешему расхотелось. Как ни крути, а Хуан – не худший оборотень на свете, и глупо на него вешать грехи всех хули-цзин. Но вот Рыжуна от дурного влияния хорошо бы уберечь. Нечего ему в лесу Аокигахара, среди непокойников, делать.
Леший действительно слышал об этом дурном месте. Прошлым летом заявились в его тайгу не простые туристы, а геологи-разведчики. Все люди бывалые, а один – так и вовсе великий путешественник, всю землю исходивший. Седой как лунь, а уж байки травил – заслушаешься. Он-то и рассказал о гиблой Равнине Синих Деревьев, где шагу нельзя шагнуть, чтобы на призрака не наткнуться. Плохие дела там люди творили, стариков своих умирать оставляли. Вот и накопилось за века нежити. Бродят неупокоенные скелеты, стучат костями, гонят заблудившегося путника прямо на лисьи огни. А уж там встретят дорогого гостя, напоят, накормят. Повезёт, если утром живой проснёшься – на гнилых досках старого нужника, с человеческим черепом в руках. А что ты из этого черепа пил – о том лучше не думать.
Нет, нельзя туда Рыжуна отпускать. Никак нельзя. Порядочная нечисть в таком месте жить не станет, а с непорядочной дружить – только душу гноить.
– Что теперь делать будешь? – спросил Леший. – Небось, захочешь в Поднебесную вернуться?
– Увы, – Бай Хуан пригорюнился, – победа над господином Ху не означает, что я больше не изгнанник.
– Изгнанник – это у кого дома нет, – сказал Леший. – А у тебя есть. Пока летний, а к осени зимовье построим – крепкое, с печкой. Не замёрзнешь.
– О, этот бедный даос с радостью бы остался в твоём лесу навсегда, Хранитель! – Бай Хуан наклонил голову, снизу вверх заглядывая в глаза Лешего. – Но не поторопился ли ты с предложением? Подумай, сколько беспокойства тебе пришлось пережить…
– Пустое говоришь. Не беспокоится ни о чём только пень трухлявый. Ты не увиливай, и за Дао своё не прячься. Скажи прямо – согласен ли?
Бай Хуан помедлил, пряча глиняную фигурку в рукав халата. Поправил нефритовую булавку в волосах.
– Сибирская зима – жестокое испытание, Хранитель. Не уверен, что оно мне по силам.
– Так ведь ты не один. Таёжный люд поможет, да и Рыжун – парень дельный. Заодно за браконьерами присмотрите. А если совсем невмоготу станет, прогуляешься в тёплые края, отдохнёшь.
– Что ж, это будет интересный опыт, – Бай Хуан улыбнулся. – Хорошо, Хранитель, я согласен.
– Вот и молодец! – Леший хлопнул его по плечу. – И только попробуй передумать. Твой путь теперь с моим лесом связан. Захочешь свернуть, закружу и ворочу.
Бай Хуан переливчато рассмеялся:
– Даже не думал перечить тебе, Хранитель. Только у меня есть одна просьба. Я оскорбил девиц-мухоморов и на знаю, как заслужит их прощение. Научи меня.
– Да я уже переговорил с ними, – хмыкнул Леший. – У них настроение от погоды зависит. Чем суше, тем злее становятся. А за этот дождь они тебя сами благодарить придут. Так что всё наладится, Ваня… Ты чего?
Бай Хуан настороженно прислушался к чему-то, приложил палец к губам и скользнул под еловые лапы. Кто-то ойкнул, послышался шлепок, и под ель влетел насквозь промокший Рыжун.
– Умеющий шагать не оставляет следов. – Бай Хуан стряхнул дождевые капли со своей безупречной причёски. – И не сопит на весь лес! Учти, я не намерен лечить твою простуду!
– И что теперь, слушать, как он зубами клацает? – Леший жарко дохнул на Рыжуна, так что от мальчишки повалил пар.
Бай Хуан закатил глаза и прижал руку ко лбу.
– Всё моё воспитание пущено под откос!
– Я просто хотел… Я испугался… – Рыжун ткнулся головой ему в колени. – Проснулся, а тебя нет!
– Стыдно бояться такому большом мальчику.
– Смотря чего бояться, – серьёзно сказал Леший. Этот страх он понимал. Рыжуну было три луны, когда убили его родителей. Потом лисёнок за Лешим как привязанный бегал. Приходилось за пазухой носить.
Бай Хуан пытливо глянул на него, потом на Рыжуна и покачал головой.
– Никогда не слышал, чтобы путь хули-цзин сплетался с путём Хранителя леса.
– Так ведь я не урождённый хули-цзин, – сонно пробормотал Рыжун. – А вместе и Дао постигать легче…
Леший кивнул, да так и не поднял голову, задремав в уютной тесноте. Рыжун поёрзал, устраиваясь поудобнее, и тоже затих. Бай Хуан укрыл его полой своего халата и задумчиво улыбнулся.
«Быстрый ветер не продолжается все утро, сильный дождь не продержится весь день, – вспомнил он прочитанные слова великого наставника. – Кто делает все это? Небо и земля. Даже небо и земля не могут сделать что-либо долговечным… Но означает ли это, что все наши привязанности столь же скоротечны, как дождь? – сам себя спросил Бай Хуан. И сам себе ответил: – А это уже не зависит ни от Неба, ни от Земли. Только от нас самих… Надо бы это записать! Но не сейчас».
Неправильно нарушать безмятежность даже для того, чтобы достать из рукава кисточку и тетрадь. Сейчас Бай Хуан не сдвинулся бы с места, даже ради перелётной сливы.
Белоснежный журавль, спустившийся с небес, чтобы передать подарок от бессмертной лисицы её любимому племяннику, постоял возле тёмного елового шатра, раздумчиво наклонив голову, и, взмахнув крыльями, исчез между струями дождя. Зачем небесная благодать тем, кто уже нашёл свой Путь?
Пролетая над болотом, журавль уронил крупную сливовую косточку прямо в рот храпящему под дождём Болотнику.
Небожители тоже любят порой пошутить.
