Ольга Кузьмина
Путь лиса
Рыжун честно полистал толстые книги, отложенные для него учителем, но от мудрёных циферных исчислений тянуло в сон, а в даосских притчах, хоть и забавных, никакой пользы не обнаруживалось. То ли дело – превращения! Шутка ли – стать призраком! Это сколько всего сделать можно! В деревенские курятники заглянуть, к примеру. Или пирог прихватить со стола – прямо под носом у хозяйки! В деревне-то как раз сегодня свадьбу играют, угощения вдоволь. Вот только где найти череп? За раскопки на кладбище Леший по голове не погладит.
Рыжун почесал между ушами. Разве что, у капища поискать?
Древние капища – места, где давно сгинувшие люди своим богам молились – в тайге встречались. Было даже одно, куда охотники до сих пор наведывались – ленточки повязать, монетки на удачу оставить. Но большая часть сравнялась с землёй, заросла малиной с такими горькими ягодами, что их даже птицы не клевали. Леший рассказывал, что в незапамятные времена не только зверей там в жертву приносили, но и людей. Дикари, что с них взять. Стало быть, если раскопать на заброшенном капище череп, так это и не против правил вовсе, никто возмущаться не станет.
Рыжун перекинулся в лисий облик и помчался к Быстринке. Там, на островке, во время разливов скрытом под водой, обломанными клыками торчали камни всеми забытого святилища.
Речка обмелела и до островка Рыжун добрался, ног не замочив. Теперь главное – успеть до того, как появится на небе Большая Медведица, которую в Поднебесной называют Северным Ковшом. Ночи летом светлые, но где искать это созвездие, Рыжун знал.
От подмываемого каждый год капища мало что осталось. Ежели не знать, ни за что не догадаешься, где раскапывать. «Вот и хорошо, – думал Рыжун, старательно раскидывая илистую почву, – а то бы етнографы из города давно всё растащили».
Небо над макушками деревьев оставалось светлым, но внизу, под еловыми лапами, ночь всегда темна, даже летом. Сороки, главные осведомители Лешего, спят. Только совы летают, но они народ нелюбопытный. Роет что-то лис, и пусть себе роет. Кровью не пахнет, стало быть, ничего интересного.
Рыжун смахнул с морды грязь и обнюхал края вырытой ямы. Костей ему попалось с десяток, но ни одного черепа. А в яме уже чавкало. Рыть дальше вонючую землю не хотелось, отмываться потом замучаешься. Но и уходить восвояси обидно.
Рыжун наугад поцарапал стену ямы. Когти скользнули по чему-то выпуклому, зацепили за край. «Миска, что ли?» – подумал Рыжун. Поковырял вокруг находки, снова подцепил за край, потянул сильнее. Что-то треснуло, и в лужу на дне ямы плюхнулась странная миска. Белёсая, вся в трещинках, вроде костяная…
– Череп! – взвизгнул Рыжун и тут же испуганно примолк. Совы не только Лешему докладываются. Учитель их тоже прикармливает, приручает. А ему незачем знать, что ученик задумал. Вот если всё получится – дело другое. Победителей, как говорится, не судят.
От черепа осталась только макушка. Может, остальное в земле обломилось, а может, сделали из черепа чашу и кровь из неё пили.
Брать кость в зубы Рыжун побрезговал. Лапой отбросил подальше от ямы, изловчился и закинул себе на голову. Поправил, чтобы не сползала, отыскал на небе три еле заметные, но узнаваемые звезды Ковша и принялся осторожно кланяться.
Хорошо, что кусок черепа был мокрый и липкий от глины. Прилип к шерсти и почти не сползал. Будь он сухой, ни за что бы не удержался между ушей.
На десятом поклоне у Рыжуна закружилась голова. То ли с устатку, то ли превращение началось.
«А как вообще понять, что призраком стал? – задумался Рыжун. – Ведь сам-то себя я всё равно вижу…»
Сверху спикировал филин, ухватил кусок черепа и бесшумно исчез между сосен. Должно быть принял кость за белое рыбье брюхо. Рыжун от неожиданности тявкнул и присел. Показалось, что когти филина прошли прямо сквозь голову. Или не показалось?.. Он тронул лапой камень, вывороченный из ямы. Лапа прошла насквозь.
– Уй-я! – завопил Рыжун и завертелся волчком, прямо в воздухе, не касаясь земли. – Получилось! Ай да я! Ай да молодец!
Тела он совсем не чувствовал, только необычайную лёгкость. «Только бы ветер не поднялся, – озабоченно думал Рыжун, летящими прыжками направляясь к деревне. – А то унесёт к бесам на кулижки, откупайся потом!»
К счастью, суховей, так досаждавший Лешему последние дни, притих. До деревни Рыжун добрался быстро, но с ходу соваться к избам поостерёгся. В крайних дворах забрехали собаки, однако лай быстро стих, сменился жалким скулёжем.
«Боятся! – гордо подумал Рыжун. – Всегда бы так!»
Уже не прячась, он пробежал по единственной деревенской улице к дому старосты. Там, во дворе, вовсю шумела свадьба. Ночь-то светлая, можно до утра гулять. А староста к тому же расщедрился – в окнах горел яркий свет керосиновой лампы. В горнице собрались самые уважаемые сельчане. «Стало быть, – прикинул Рыжун, – и самое вкусное у них».
Он быстро оглядел столы, выставленные во дворе, но здесь молодёжь успела всё подчистую подъесть. Только и осталось, что кости обглоданные, да мочёные ягоды на дне мисок. Рыжун с сомнение посмотрел на освещённые окна. Лезть в людный дом было страшно. Да и призрачной пастью всё равно ничего ухватить не получится. Вот незадача! Может, по сараям пошарить? Вдруг капканы найдутся…
Дверь избы распахнулась, Рыжун по привычке метнулся в тень под крыльцо. Над его головой протопали нетвёрдые шаги. А из открытой двери потянуло таким вкусным духом, что у лиса заурчало в животе и лапы твёрже встали на землю. Разом забыв все страхи и сомнения, Рыжун запрыгнул на крыльцо и прошмыгнул в сени.
***
Полыхала самая большая изба – деревенского старосты. Старик-хозяин и пятеро его сыновей выводили из хлева ревущую скотину, соседи цепочкой выстроились до колодца, передавая друг другу вёдра. Между ног заполошно метались обезумевшие куры.
Леший вихрем ворвался во двор, раскидав людей. Втянул в себя пламя – всё целиком, до последней искорки – и умчался к болоту. Ухнул в трясину, подняв клубы пара. Вынырнул, отплёвываясь. В голове гудело, обожжённое горло саднило. Старая ива протянула хозяину леса крепкую ветку, вытянула из чавкающей тины.
– Эк тебя припекло! – Из осоки выглянул Болотник. – Ты чего творишь, чертополох тебе в бороду?! Знаешь, сколько головастиков мне сейчас загубил?
– Прости… – Леший надсадно закашлялся. – Договор у меня с деревенскими… Моя вина… Я оборотня в лес пустил…
– Думаешь, подожгли старосту?
– Сова видела. Лис в дом забрался, чуть под пулю не угодил… А потом дом загорелся.
Болотник пошлёпал толстыми губами. Почесал плешивый затылок.
– Не наломай дров, Леший. Мало ли в тайге лис? А в деревне как раз свадьбу играли. Могли и сами с перепою подпалить.
– До сих пор ни разу не горели. А ты чего вдруг оборотней защищаешь?
– Да поясница у меня пошаливает, – прокряхтел Болотник. – А этот Бай Хуан мастер лечить. Воткнул в меня иголки – вот такенные! – Он развёл длинные руки. – Не поверишь, как молодой лягух с тех пор прыгаю.
– Разберусь. – Леший ухватился за иву и поднялся на подламывающиеся ноги. – Душу вытрясу, а правду узнаю!
До жилища хули-цзин он не дошёл, ноги отказали. В себя пришёл под утро – в кустах рябины, весь промокший. Под утро неожиданно налетела буря с ливнем и градом. «Быстро Погодная канцелярия сработала! Вот и славно…» – подумал Леший, слегка оглушённый и оттого не сразу сообразивший, что даже с рябины не могут падать красные капли.
***
– Подгадал ночку, ирод! – Леший тряс Бай Хуана так, что у того клацали зубы. – Крови захотелось? Сейчас своей захлебнёшься!
– Он никого не трогал! – Рыжун вцепился Лешему в локоть, пытаясь оторвать от учителя. – Он дома ночевал! Да хоть кого спроси!
– Кого мне спрашивать?!
В бурю всё живое в лесу попряталось, ни одного свидетеля не нашлось. Больше всего Лешего бесило, что человека убили совсем рядом, словно насмехаясь над хозяином тайги. И не просто убили – оторвали голову, вспороли живот, вынули сердце и печень.
– Глубокоуважаемый Хранитель, – прохрипел Хуан, – неужели ты мог подумать, что смиренный даос…
– Короче!
– Сама эстетика преступления, точнее, полное отсутствие таковой, свидетельствует…
– Ещё короче!
– Это не я.
– А кто?
– Не знаю.
– Ври, да не завирайся! Скажешь, и дом в деревне не ты поджёг?
– Это я! – Рыжун попятился, комкая подол халата. – Я хотел… Там свадьба была… угощения много осталось… Всего один пирог хотел унести! А хозяин услыхал, за ружьё схватился… Он давно на меня зуб точит за курятник!
– И что случилось потом? – спросил Бай Хуан.
– Он выстрелил, я испугался… – Рыжун сглотнул. – Я не знаю… оно само вдруг вспыхнуло! Я только хвостом за угол задел!
– Небесная благодать… – прошептал Бай Хуан. – У этого юноши великий талант! Я недостоин быть его учителем.
– Так найди того, кто достоин! – Леший выпустил его. – Только подальше от моей тайги.
– Леший! – у Рыжуна задрожали губы. – Я больше не буду… Прости меня! Я больше в деревню ни ногой, слово даю! Куда же нам идти, Леший?!
– Время вам до вечера! – Леший отвернулся. – Найдёте, кто это непотребство сотворил, ваше счастье. А ежели не найдёте, убирайтесь ко всем чертям. Ты это сделал, Хуан, или не ты, а всё одно – с тобой эта смерть связана, нутром чую.
***
Тело Леший отнёс в овраг и похоронил, не дав толком осмотреть, но Бай Хуан заметил главное:
– Это не деревенский житель. Кожа слишком нежная, руки без мозолей. И что ещё важнее, его никто не ищет. – Хули-цзин задумчиво обошёл куст рябины с подсохшей кровью на листьях. – Кто в тайге первый узнаёт все новости?
– Сороки, – ответил Рыжун. Он неотступно следовал за учителем. – Сойки ещё, белки. Но этого человека они не видели. Леший всех спрашивал.
– Вот именно. Человек откуда-то появился в тайге, но его никто не видел. И в деревне он не останавливался?
– Не заходил даже. Домовые сказали, что у них все постояльцы живы-здоровы.
– И какой из этого вывод?
– С неба упал? – Рыжун посмотрел вверх. – А, я понял! Кто-то проложил тропу высоко от земли, и сбросил труп!
– Сообразительный ученик – радость для учителя! – Бай Хуан погладил его по голове. – Но, к великому сожалению, этот вывод подтверждает, что Хранитель прав, и убийство действительно связано со мной. Кто-то пытается выжить меня из леса.
– Думаешь, это Ху Фэн? Но откуда ему знать, что Леший обозлится из-за смерти простого человека?
– Значит, кто-то ему рассказал о характере нашего Хранителя.
– Безумный Шаман! – Рыжун хлопнул себя по лбу. – Это он! Жив, падлюга! Узнал, небось, что его жёны к тебе ластятся, вот и отомстил. Он духами командует, они этого бедолагу сюда и закинули. А Ху Фэн ни при чём, он ведь согласился с нашим изгнанием, а за одно и то же не наказывают дважды!
– Изгнание – это не наказание, а способ поставить вне закона. С изгнанником можно делать что угодно, а господин Ху отличается исключительной злопамятностью. Впрочем, возможно, ты прав. Я плохо помню вашего Шамана, но он показался мне человеком с повадками змеи и душой шакала.
– Точно, дурной он! И живёт не по правилам. За живницу с болящих последнюю шкуру норовил содрать. Правильно его грибной народ выжил! Он и засуху наслал, точно тебе говорю!
– Если он насколько могущественен, как его сумели одолеть грибы?
– Это у мухоморов спросить надо.
– Вот и спроси. Прямо сейчас. Нет, погоди! Сначала объясни, как у тебя хватило глупости полезть в дом, полный людей?
– Я не… – Рыжун закусил губу. – Я не просто залез. Я сперва в призрака превратился. Меня и не видел никто. Но там такой дух стоял сытный… и пироги на блюде… Я сам не понял, как уплотнился. А они сразу крик подняли: лиса, лиса!
– В призрака? – переспросил Бай Хуан.
– Ага… – Рыжун зажмурился и рассказал всё, как было.
– Мне следовало сжечь этот свиток! – Бай Хуан в сердцах стукнул кулаком по ладони. – Какое счастье, что ты не добрался до других способов превращения, предусматривающих проглатывание листков с заклинаниями. При твоём уровне каллиграфии, страшно подумать, во что бы ты превратился.
– Да я всего-то один раз перепутал «свернувшегося дракона» и «поющего сверчка»5!
– Пойми, Рыжун, иероглифы обладают великой силой и малейшая путаницу в них недопустима. К тому же эти методы лисы используют только в самых крайних случаях. Это плохая и бесчестная трансформация, к тому же опасная. Её невозможно удержать надолго, особенно если уступить своим слабостям – чревоугодию, к примеру.
– А какая трансформация хорошая?
– Добродетельный путь – это изучение классиков, накопление мудрости и постепенное, подчёркиваю, постепенное совершенствование своих способностей. Но этот путь мы обсудим позже. А сейчас беги, отыщи девиц-мухоморов.
Рыжун умчался. Бай Хуан улыбнулся с печальной нежностью. Хороший ему ученик достался, верный. Жаль, слишком торопится с выводами. Ну, ничего, мудрость приходит со временем. Главное, чтобы этого времени было в достатке.
Убийство совершил Ху Фэн – в этом можно не сомневаться. Возможно, с помощью Безумного Шамана. Господину Ху меньше ста лет осталось до девяти хвостов, он умеет вызывать обитателей мира духов. А для них не существует ни границ, ни разных языков. Безумный Шаман – личность приметная, а жажда мести сближает.
Бай Хуан сорвал лист со следами крови. Убийца, кто бы он ни был, забрал голову, сердце и печень. Кровь приведёт к крови. Или в ловушку. Но что ещё остаётся? Если не найти убийцу, придётся покинуть надёжное убежище, скитаться с места на место. Рано или поздно, но их с Рыжуном поймают. Ху Фэн не прощает обид, с ним не договоришься.
Бай Хуан достал нефритовую булавку. Его шанс – в скорости. Быстро схватить и ещё быстрее убежать. Ху Фэн сильнее, но последнее время он растолстел и стал неповоротлив. Притащить его на суд к Лешему нечего и думать, но хватит одной улики. У человека не зря оторвали голову, он явно видел своего убийцу. А если так, увидит и Леший – в мёртвых глазах.
***
Рыжун метался по чаще, выкликая девиц-мухоморов, но никто из грибного народа не отозвался. Зато появился Леший.
– Чего шумишь? Не выйдут они. Обиделись на твоего учителя и с тобой говорить не станут.
– Позови их, пожалуйста! К тебе-то выйдут. А мне только спросить, как они с Шаманом справились. Это срочно!
– Хуана спроси.
– Он не знает!
– В конец твой учитель заврался. Они ему первым делом эту историю рассказали, чтобы, стало быть, не повторял ошибок предшественника. Только присочинили для пущей важности, что и косточек от муженька не оставили.
О том, что Безумный Шаман выжил, Леший узнал всего пару дней назад. Он тогда приглядывал за туристами, прикинувшись корягой, и случайно услышал, как шепчутся в кустах девицы-мухоморы. «Этот лис не лучше Шамана», – сказала одна. «Чтоб их пути узлами завязались, да у них на шеях, – поддакнула вторая. – А мы себе городского найдём. Вон какой молоденький у костра сидит!»
– А ведь мухоморы могли… – пробормотал Леший.
– Что?
– Учителю твоему отомстить. Сплели дорожки в мире духов, шепнули пару слов кому надо… Говорил я тебе, не вмешивайся.
Рыжун уставился на Лешего огромными глазами. Потом молча развернулся и умчался, не разбирая дороги, оставляя клочья шерсти на плетях ежевики. Леший постоял, прикидывая, что к чему. Похоже, Бай Хуан отослал ученика, а сам сбежал от греха подальше. Если так, надо приглядеть за Рыжуном, чтобы не сотворил чего с горя.
Глава 7. Путь Лешего
«Если ты споткнулся и упал, это ещё не значит, что ты идёшь не туда».
Китайская пословица
В жилище хули-цзин никого на обнаружилось, но все вещи остались на своих местах – и короб, и флейты, и амулеты на стенах, и дорожные сумки, и новый берестяной короб.
Леший посомневался, но открыл крышку. Короб до верху был набит шелковыми свитками, связками бамбуковых дощечек и потрёпанными тетрадями, сшитыми из грубой бумаги.
«Ишь ты, целая библиотека! – подивился Леший. – Верно говорят, что иная книга ума добавляет, а иная с пути сбивает».
Он ещё раз огляделся. Нет, не похоже, что Бай Хуан сбежал. Вот и сумка его лекарская открытая стоит, иглы чудесные серебром и красным золотом блестят. Не бросил бы он такое богатство. Да и время дадено до вечера, к чему спешить? Неужто убийцу искать отправился?
Леший крякнул и в который раз помянул про себя болотных бесов. Малость охолонув, он успел пожалеть, что поспешил с обвинениями. Но если не Бай Хуан, то кто? Убийство-то, как ни крути, с чёрным колдовством связано. Хорошо, если это Безумный Шаман, с ним Хуан справится. А если Фэн восьмихвостый?
По оговоркам Бай Хуана выходило, что враг превосходит его по всем статьям. А ведь у Рыжуна хватит дури за учителем кинуться!
«Вот не было печали, а тут на, расхлёбывай!» – Леший скорым шагом направился к опушке. Уже издали разглядел у зарослей рябины мерцающий путь хули-цзин. На ходу подобрал сук потяжелее из тех, что бурей поломало, и вломился в «озерце».
Сук вырвался из руки, голова закружилась. Земля приблизилась рывком, вокруг сомкнулись приземистые корявые деревца. Леший пискнул, запоздало сообразив, что угодил в тундру с её карликовым лесом. А ежели ты Леший – изволь стать вровень с лесом, никак не выше самого высокого из деревьев.
Но нет худа без добра – мелкому и спрятаться легче. Леший раздвинул ветки карликовой берёзки, осмотрелся. Первым он заметил Безумного Шамана. Тот плясал возле кривобокого чума, пронзительно завывая и колотя в бубен. Возле него волчком крутился Рыжун в лисьем обличье – щёлкал зубами, хватал себя за хвосты. «С духами сражается, – сообразил Леший. – Чтоб этим мухоморам в труху высохнуть! Не могли бубен сгноить! А где же…»
И тут он увидел Хуана. Лис-оборотень замер в напряжённой стойке, вытянув вперёд лапы. А напротив него пыжился второй хули-цзин – выше, толще и с восемью хвостами. Над головами противников зависли два золотистых шара. Тот, что над Хуаном, был заметно меньше и тощал на глазах. «Ежели это у них запас силы, – подумал Леший, – то дело плохо. Вот тебе и Дао!»
Он вытянулся во весь свой невеликий росточек и залаял-закаркал, подражая белой сове. Тундровый лес – всё равно лес, и все его обитатели Лешему подчиняются. Волков летом не дозовёшься, от песцов толку мало, мелкие они. Другое дело – белая сова. Страшная птица, даже матёрого волка порвёт. И летает бесшумно.
Три совы откликнулись сразу. Первая спикировала на Шамана, вырвала бубен и взмыла в небо. Ещё две накинулись на Ху Фэна, впились когтями в голову и плечи.
Визг хули-цзин смешался с проклятьями Безумного Шамана. Рыжун перестал крутиться и прыгнул, целясь в горло Ху Фэна. Шар над головой восьмихвостого лиса ослепительно вспыхнул.
Леший ткнулся носом в землю. Под веками пульсировали радужные пятна, в мозги словно зубья капкана вонзились. Тонкие веточки участливо погладили Лешего по спине, упругий мох подтолкнул снизу. Леший заставил себя подняться, протёр слезящиеся глаза, и сердце его захолонуло. Всё вокруг усеивали окровавленные совиные перья. Оба хули-цзин, сцепившись в рычащий клубок, рвали друг друга зубами и когтями. Безумный Шаман полз к чуму, волоча за собой обмякшего, как тряпка, Рыжуна.
– Опутайте лапы тому лису, у которого хвостов больше! – приказал Леший деревцам и со всех ног помчался за Шаманом.
Тот уже скрылся в чуме. Леший с разгону нырнул под полог и угодил прямо в мерцающее «озерце». Земля ушла вниз, сердце ухнуло. Леший шмякнулся на сырой дёрн и ошеломлённо потряс головой. Зрение и слух возвращались медленно, и Леший не сразу понял, что это не в ушах гудит, а шумят вокруг родные сосны. Неподалёку растрёпанный Бай Хуан утешал рыдающего Рыжуна:
– Ну всё, всё… Ты молодец, храбрый мальчик. Только больше не кидайся в драку с теми, кто сильнее тебя.
– А ты не обманывай! Отправил меня ловить луну в реке, а сам… Тебя Дао накажет!
– Ваня, ты?! – Леший огляделся. – А где Шаман?
– Полагаю, его уже встречают демоны в горе Железной Ограды, – ответил Бай Хуан.
– В аду, то есть… – пояснил Рыжун и вытер нос рукавом. – Хоть бы его там на тысячу лет заперли!
– Шаман живучий, – засомневался Леший. – От мухоморов ушёл, и от Ху Фэна уйдёт.
– Против восьмихвостого хули-цзин Безумный Шаман не выстоит, – покачал головой Бай Хуан, – тем более, без своих духов-помощников. Белые совы вовремя порвали бубен. Жаль, что эти сильные и смелые птицы пострадали.
– Не видел, выжили они?
– Двоих самцов оглушило, но они оклемаются, я не почуял их близкой смерти. А самку разорвало на части.
– Вот беда… Надо вернуться, проверить, не осталось ли у неё совят. – Леший, кряхтя, потёр спину. – А ты ловко морок навёл. Даже я сквозь личины не разглядел, решил, что это Шаман Рыжуна уволок.
– О, в мастерстве сотворения иллюзий мне нет равных! – Хуан приосанился, но тут же опустил голову и поклонился. – Благодарю, уважаемый Хранитель. Твоё вмешательство спасло жизнь этому далёкому от просветления даосу и его самонадеянному ученику. А теперь взгляни на доказательство моей невиновности.
Он достал из рукава человеческую голову. Леший всмотрелся в незрячие глаза и ахнул:
– Ну, Шаман! Даже знакомца своего не пожалел, мерзавец! Это же етнограф!
– Убить учёного мужа – великий грех, – сказал хули-цзин. – За такое Ян-ван, владыка и верховный судья Преисподней, без всяких сомнений отправит душу Безумного Шамана на долгие мучения.
– Ещё бы и Ху Фэна в ад законопатить! – Рыжун оскалился.
– Увы, об этом можно только мечтать, – Бай Хуан вздохнул. – А самое печальное, что отныне счёт господина Ху ко мне многократно возрос. Придётся проявлять больше осторожности и терпеливо ждать, когда он наконец обретёт девятый хвост, белоснежную шубу и вознесётся ко двору Небесного Императора.
– Чтоб на нём там воду возили! – проворчал Рыжун. – Ничего, учитель, здесь он тебя ни за что не достанет. Главное, не уходи никуда.
– Едва ли мне разумно оставаться… – Бай Хуан искоса глянул на Лешего. – Как говорится, два тигра не живут в одном лесу.
Леший покраснел так, что даже удивился – как это борода не загорелась.
– Дурак я был, – тихо сказал он. – Оставайся, Ваня. Не тигры мы с тобой, в самом-то деле, уживёмся. Оставайся. Дела найдутся, не заскучаешь. Глянь, какая благодать вокруг! Да ты у нас раньше времени просветлишься.
– Не надо раньше времени! – забеспокоился Рыжун. – А я как же?
– Ты меня и на небе достанешь! – Бай Хуан засмеялся. – Но пока мы на земле, следует подумать о нуждах бренного тела. Пойдём, приготовим рис с курятиной, а то я, признаться, изрядно проголодался. Хранитель, разделишь с нами трапезу? Воистину, ничто не сравнится с наслаждением, разделённым с другом!
– Откуда курятина? – Леший ткнул пальцем в Рыжуна. – Ты же обещал, что в деревню ни ногой!
– Так эту курицу я ещё до обещания поймал! И вообще, она бесхозная была, сама в лес забежала. Её бы всё равно съели, так почему не мы?
Леший плюнул и ушёл. Лисы – они лисы и есть. И поесть бы не помешало, вот только дела за него никто не сделает. Голову следует похоронить вместе с телом, пока не протухла. Проверить, не покалечился ли кто из таёжного народа во время бури. А потом задать пару вопросов девицам-мухоморам…
***
Тушёный рис с курятиной получился – объедение!
– Зря Леший отказался, – Рыжун облизал пальцы. Есть палочками он так и не научился. – Зато нам больше досталось. Учитель, ты соус доедать будешь?
– А? – Бай Хуан, клевавший носом над тарелкой, встряхнулся. – Нет-нет, забирай.
– Учитель… – Рыжун заколебался, но всё-таки спросил: – А как определить, кто сильнее, и при этом трусом не показаться?
– Если сомневаешься, избегай драки. Лучше быть целой глиняной миской, чем разбитой яшмовой чашей, – Бай Хуан зевнул. – Я посплю. Если придут страждущие, дай им порошок женьшеня.
– Какие страждущие?
– Любые. От женьшеня никому хуже не станет.
Бай Хуан доплёлся до постели и лёг, даже не сняв халата. Рыжун вылизал тарелки, стараясь не чавкать, проверил, хорошо ли сохнут травы на верёвке под потолком, выглянул из двери – не пришёл ли кто? На поляне было пусто. Он сел у порога, прислушиваясь к размеренному дыханию учителя. В голове вертелась одна мысль, от которой разом и захватывало дух, и сосало под ложечкой от страха.
Солнечные часы в центре поляны отсчитывали время. Часы устроил Бай Хуан, вычертив круг и засыпав его чистым речным песком. Втыкая в середине ровный шест, учитель наставительно сказал: «Мудрец не дорожит яшмой в фут, но придаёт значение тени в вершок». Часы требовались, чтобы объяснить больным, что, проглотив лекарство, надо посидеть смирно, пока тень переползёт «от этой чёрточки, до вот этой». Зачастую дремучие таёжники от одного вида диковины волшебным образом излечивались.
От бури шест согнулся, но устоял. Рыжун поправил его и заново разровнял песок. По небу бежали облака, стрелка-тень то появлялась, то исчезала. У Рыжуна начали дрожать поджилки. Нет, пора решаться, иначе от страха ноги и вовсе откажут!
Он вернулся в берлогу. Мягко ступая, чтобы ни одна циновка не зашуршала, подкрался к постели. Бай Хуан спал, свернувшись клубком. Скрепляющая волосы нефритовая булавка покосилась, вот-вот выпадет. Рыжун осторожно вытащил её. На цыпочках пробрался к выходу, бесшумно притворил за собой дверь и только на крыльце выдохнул.
– Ну, теперь одна нога здесь, другая там, – пробормотал он и побежал, как никогда в жизни не бегал, даже спасаясь от собак.
Да что собаки! Даже демоны Преисподней, небось, не так страшны, как учитель в гневе! Если он проснётся и обнаружит покражу… Лучше сразу в землю закопаться, да поглубже, туда, где маленькие люди сиртя стада мамонтов пасут.
– Очумел?!
Рыжун задёргался в крепкой хватке Лешего.
– Чего носишься, как пчелой в задницу ужаленный? Опять что-то случилось?
– Вот! – Рыжун выставил перед собой булавку. – Ты сам хотел совиное гнездовье проведать, так? И про Шамана надо узнать!
– Это верно, только… – Леший с сомнением повертел булавку. – Без спросу взял?
– Да он спит! А мы быстро!
– Тебе-то чего ради спешить?
– След хочу взять, – Рыжун огляделся и прошептал Лешему на ухо, – Ху Фэна. Там его шерсть должна остаться, а если повезёт, то и кровь. Прямиком к нему выведет! Я его отвлеку, а ты сзади подкрадёшься и хрясь! Как того мечника, но только насмерть!
– Нет.
– Почему?
– Потому что лично мне Ху Фэн ничего не сделал.
– Да он…
– Погоди, торопыга. Дослушай сначала. Я хочу вам помочь, но если я заявлюсь в Поднебесную и проломлю голову господину Ху, как это будет выглядеть? Да тамошние хранители меня в пыль развеют, и будут правы.
– Но ведь ты натравил на него сов!
– Я защищал тебя и твоего учителя. Но нападать первым, тем более в чужой земле, я не стану. Да и надобности нет. Не шляйтесь где не следует, и всех дел. Тайга вас защитит.
– А зимой как?
– И зимой защитит. Если я сплю, это не значит, что…
– Да не о тебе речь! Учитель зимой замёрзнет! Он тепло любит.
– Ну… – Леший почесал затылок. – У вас жаровня есть. Можно очаг сложить.
– Хочешь, чтобы мы в дыму задохнулись? И вообще, учитель говорит, что в морозную погоду и огонь холоден. И это в Поднебесной! А там зимы сиротские, не то что у нас. Не выдюжит он!
– А где вы зимовать собирались?
– В Стране Восходящего Солнца, у тамошних кицунэ.
– Это у тех, кто в поезд превращается?
– Не, у других, из леса Аоки-га-хара, – по складам выговорил Рыжун. – Это по-ихнему означает Равнина Синих Деревьев. У горы Фудзи. Там есть заброшенный монастырь, вот кицунэ в его развалинах и обосновались. Учитель сказал, что у них есть чему поучиться.
– Ага, как людей ума-разума лишать! Слышал я про этот лес от одного путешественника. Он оттуда седой вернулся. Ладно, прокладывай тропу, но только в тундру и обратно. А с вашим господином Ху мы по-другому поступим.
***
Бай Хуан проснулся в сумерках. Сладко потянулся, вдыхая смешанный аромат сухих трав и сандала от курильницы. Из неплотно прикрытой двери тянуло близким дождём.
«Не забыть вознести благодарность тётушке, – подумал Хуан. – Жаль, хорошей бумаги почти на осталось. И где теперь пополнять запасы?»
– Рыжун! – позвал он.
Ученик не отозвался. Бай Хуан сел, поправляя волосы и замер. Булавка исчезла! Он пошарил вокруг, хотя знал, что это бесполезно. На изготовление нефритовой волшебной булавки у него ушло сто лет. Это не та вещь, которую можно просто обронить.
– Что же ты наделал, мальчик мой?!
Бай Хуан выбежал из берлоги под накрапывающий дождь.
«Только уцелей, малыш! – стучало в висках. – Только уцелей!»
***
Рыжун изо всех сил старался не хихикать, но спокойно смотреть на Лешего росточком с локоток, никак не получалось.
– Я те повеселюсь! – Леший погрозил ему кулаком не больше ореха. – Я те так повеселюсь, когда вернёмся… Всё собрал?
– Ага, – Рыжун стянул концы платка, в который они складывали клочья шерсти Ху Фэна. – Я ещё сломанный коготь нашёл и лоскут от халата. А мох собирать?
Леший с сомнением потянул носом. На месте смертельной драки восьмихвостого хули-цзин и Безумного Шамана мох пропитался кровью, но смешанной, не разделишь.
– Вот это возьмём, – Леший выбрал пару стебельков и засунул в платок. – Всё, закругляемся. А то вон ждут уже.
За кривобоким чумом мелькали нетерпеливые тени. К распотрошённому телу Шамана собирались падальщики.
«А большего он и не достоин!» – решил Леший.
– Чего стоишь? Открывай свой путь.
– Я пытаюсь! – Рыжун булавкой очертил перед собой овал. Ничего не произошло. Он повторил попытку. Воздух слегка замерцал, но «озерце» не возникло.
– Дай-ка мне! – Леший требовательно протянул руку.
– Ты не сумеешь.
– А что прикажешь, ночевать здесь?
– Давай чуток посидим. Мне просто отдохнуть надо.
– А ну-ка… – Леший взобрался на колено присевшего Рыжуна. Мальчишка дышал тяжело, с хрипом. Нет, это не просто усталость. Это что-то другое. – Давай вместе.
Он двумя руками ухватился за стискивающие булавку пальцы Рыжуна. Пальцы были ледяные и мелко дрожали.
– Спокойнее, спокойнее… – Леший подышал согревающе. Дрожь понемногу стихла. – Вот теперь давай.
Рыжун поднял руку – медленно, словно воздух вдруг стал гуще смолы. Леший подставил плечо ему под локоть.
– Мешает кто-то… – простонал Рыжун.
– Да уж ясно, кто! Колдовство, оно в обе стороны работает. Ваш господин Ху, небось, почуял, что жареным запахло. Бросай узел подальше.
– Ни за что! – Рыжун упрямо стиснул зубы.
– Вот дурень! Ладно, давай потихоньку. Широко не размахивайся, нам и лазейки хватит.
