Николай Шилов
Кот Обжоркин и 100 волшебных замков. Пролог
Апельсиновый замок
Так они шли довольно долго, пока не увидели на горизонте какой-то золотой блеск. Не просто блеск, а целые поля чего-то одновременно желтого и оранжевого. Подойдя поближе, они поняли, что золотой и чуть красноватый блеск дает огромное количество АПЕЛЬСИНОВ, которые, как им и положено, росли на деревьях, а также, что удивительно, росли на грядках, как арбузы, и просто лежали возле дороги огромными кучами, излучая свежий запах цитрусов и сверкая на солнце оранжевыми боками.
– Это что такое? – удивился Обжоркин. – Никогда не видел столько апельсинов.
– А я, например, очень рада, потому что очень люблю апельсины и апельсиновый сок, – призналась Жера – Идем дальше…
– Апельсины… – слегка скривился Обжоркин, который их терпеть не мог. – Зачем им столько апельсинов.
Они пошли дальше и за холмами вскоре увидели город, вначале которого высились стены замка, тоже, естественно, оранжевого цвета.
– Апельсиновый замок… – задумчиво протянула Жера. – Почему нельзя было просто так и написать «прямо пойдешь – попадешь в Апельсиновый замок».
– Меня больше удивляет, где все жители? – ответил Обжоркин. – Апельсинов полно. А жителей нет…
Так, переговариваясь, они добрели до замка. Кот набрался храбрости и постучал в ворота замка, которые оказались закрыты. Тишина. Он постучал еще – и опять никого.
– Куда они все подевались? – удивился снова Обжоркин. – Должен же здесь быть кто-то кроме апельсинов. Должен же их кто-то есть хотя бы!..
Он взял лежащий неподалеку апельсин и кинул его со злости за стену. Там кто-то негромко ойкнул, и наконец они услышали шаги за воротами. Дверь немного приоткрылась, и один глаз посмотрел на них в щель.
– Вам чего надо? – заскрежетал старческий голос из-за ворот, причем этот некто умудрился быстро оглядеть их обоих одним глазом.
– Мы… путники, – ответил слегка опешивший от такого обращения Обжоркин. – Хотим… апельсинов купить.
– Ах, апельсинов… – голос старичка тут же изменился и стал елейным и даже слегка приторным. – Конечно заходите. Раз апельсинов…
Ворота открылись, и их взгляду предстал ветхий старичок в дырявой длинной рубахе и со всклокоченными седыми волосами и бородой. Глаз у него действительно был один, а второй был закрыт грязной повязкой. Единственный открытый его глаз горел недобрым огнем и все время осматривал спутников.
– Что у вас с глазом? – вежливо спросила Жера.
– Фурункул… – ответил старичок, кашляя. – Пятый день маюсь…
Жера не стала больше спрашивать, боясь показаться невежливой, и они с Обжоркиным зашли в город.
В городе была та же самая картина, что и снаружи. Везде были сплошные апельсины. Они лежали на прилавках, в ящиках и просто вдоль улицы в больших кучах.
– У нас тут много апельсинов… – сказал старичок радостно. Он с обожанием смотрел на груды апельсинов и могло даже показаться, что он им радуется, как своему творению или даже как своим детям. – Ну пойдемте за мной, я вас провожу в гостиницу. Специально для путников…
Обжоркин и Жера пошли за ним. В пустом городе была абсолютная тишина, что на фоне мерцающих в заходящем солнце апельсинов производило весьма жуткое впечатление. Все рынки и улицы были пусты. Никого не было и на постоялом дворе, куда пришли путники. Старичок завел их в гостиницу и показал им комнату.
– Вот здесь и располагайтесь… Отдыхайте, – промямлил старичок с блаженной улыбкой. – Вы, наверно, устали с дороги? Могу предложить вам слегка освежиться и выпить холодного апельсинового сока…
– А селедки нет у вас? – вдруг спросил Обжоркин.
– Селедки?.. Селедки, пожалуй что, и нет, – улыбнулся старичок, и его правый глаз засветился от непонятной радости.
На этом он откланялся и ушел, оставив большой кувшин апельсинового сока и целое блюдо со свежими апельсинами на столе.
– Странный город… – проговорила Жера. – Мне он не нравится.
– И старик этот тоже мне совсем не понравился, – ответил Обжоркин. – Уж больно он… ласковый, а глаза злые. Вернее, глаз.
– Зато много апельсинового сока, – обрадовалась Жера и, радуясь представившейся возможности, выпила почти половину кувшина, так как прошедший день был очень жарким и пить очень хотелось.
Обжоркин тоже хотел пить. Особенно после селедки. Но он настолько ненавидел апельсины, что оставил сок нетронутым, а довольствовался остатками воды из фляжки.
То ли воздух здесь был особенным, то ли они оба так устали от путешествия, что почти сразу же легли и уснули.
Ночью же Обжоркину снились кошмары. Громадные толстые апельсины гонялись за ним по улицам города и пытались загрызть его своими огромными апельсиновыми зубами. Обжоркин все время прятался от них на чердаке или в подвале, а главный Апельсин с одним горящим глазом все время указывал на него и кричал: «ВОТ ОН. Ловите его!».
– Ужас какой… – пробормотал Обжоркин, просыпаясь. – Приснится же такое.
Он приподнялся на кровати, умылся как обычно (лапкой) и огляделся вокруг. Мышка Жера, похоже, тоже уже проснулась и ушла куда-то. «Умываться пошла», – подумал Обжоркин и, сладко потягиваясь, спрыгнул с кровати. «Надеюсь у них в кране вместо воды не апельсиновый сок…», – захихикал Обжоркин.
Кровать мышки не была застелена, что не очень было похоже на Жеру, а посередине лежал большой оранжевый апельсин. Свежий и душистый.
«Может она мне его оставила? – подумал Обжоркин. – Может, съесть его из вежливости?..»
Но потом он все-таки передумал, соскочил с кровати и вышел на улицу. Солнце уже взошло и первыми своими лучами заставило светиться все улицы города, отбрасывая на стены домов красные отблески, отраженные от куч апельсинов.
Настроение у Обжоркина было отличное, он замечательно выспался, светило солнце, день обещал быть чудесным.
«Однако где же Жера… – слегка озадачился Обжоркин. – Сколько можно умываться!»
Обжоркин вернулся в комнату, но Жеры там не было. Он открыл окно, чтобы свежий воздух попал в комнату, и сел ждать на кровати. Прошел еще час, но никто так и не появился.
Кот слегка заволновался и начал прохаживаться туда и обратно по комнате. «Ну где она пропадает?.. Так все подвиги совершит кто-то другой, и нам ничего не достанется», – сокрушался Обжоркин.
Как вдруг, когда терпение Обжоркина было уже на пределе, в коридоре послышались шаги. «Ну наконец-то Жера!» – обрадовался Обжоркин. Но внезапно он услышал знакомый дребезжащий голос за дверью.
– Я иду к вам, мои апельсинчики… Иду, иду. Я знаю, что вы меня уже ждете… – старик шаркал ногами и бормотал под нос. – Сладкие мои апельсинчики, сочные и вкусные.
Дверь открылась и в комнату вошел знакомый уже старик с одним глазом, который внезапно остановился на пороге, увидев Обжоркина, сидящего на кровати.
Он какое-то время беззвучно шамкал своим беззубым ртом, пока не сказал:
– Ты похоже, Обжоркин, не пил мой сок…
– Я?.. Не пил… А откуда вы знаете как… – Обжоркину внезапно стало страшно. Удивительным было даже не то, что старик знал его имя, а то, что он уже совсем не шамкал, а говорил чистым и ясным властным голосом. Да и повадки старичка сильно изменились. Он весь выпрямился, приосанился и сверлил Обжоркина своим единственным пронзительным глазом.
– Ну ничего. Это мы сейчас исправим, – зловеще продолжил старик, не обращая внимание на слова Обжоркина, и громко крикнул: – КО МНЕ, МОИ АПЕЛЬСИНЫ!
С этими словами старик поднял руки вверх, и Обжоркину показалось на миг, что его окутало оранжевое пламя и волной расплескалось вокруг. Обжоркин нервно посмотрел в окно и вдруг увидел, что на улице показались толпы огромных толстых апельсинов, которые либо просто катились, либо неуклюже бежали на своих маленьких коротеньких ножках. На лицах этих огромных апельсинов застыла неподвижная улыбка и все они быстро приближались к гостинице.
– Мама… – прошептал Обжоркин и сделал то, что умел делать лучше всего. Бежать! Обжоркин за долю секунды взвился на подоконник, выскочил в открытое окно и что есть мочи побежал подальше от гостиницы.
– Догнать его! – кричал старик вслед, но Обжоркин включил максимальную скорость и через пару минут был уже возле стены замка.
Ворота были закрыты и обычного пути из замка не было. «Хитрый старик, – пронеслось в голове у Обжоркина. – Он все знал заранее.»
Апельсины тем временем приближались и заполонили все близлежащие улицы. Они молча улыбались, катились и шуршали своими шершавыми телами по дорожкам, и от этого было еще страшнее.
«Надо прыгать», – подумал Обжоркин. Но стена замка казалась очень высокой и недосягаемой.
«И-Э-Э-Х», – Обжоркин взвился в воздух, но не долетел до верха стены и, мяукнув, шлепнулся вниз.
– Тебе не уйти, сдавайся, – крикнул старик, показавшийся в начале улицы. – Смирись и стань МОИМ АПЕЛЬСИНОМ!..
В руке старика был посох, а на плечах мантия оранжевого цвета. «Когда это он успел переодеться?» – вдруг подумалось Обжоркину, и тут он прыгнул опять. В этот раз он не долетел до верха какие-нибудь несколько сантиметров и опять рухнул вниз.
Апельсины тем временем приблизились на расстояние нескольких шагов и уже тянули к нему свои маленькие толстые корявые ручонки с тремя пальцами.
– И-И-Ы-Х! – Обжоркин вновь прыгнул, и в этот раз его правая лапа таки зацепилась когтем за вверх стены, и он во мгновение ока перенесся на другую сторону.
Он не помнил, как долго и куда он бежал. Опомнился он только под каким-то маленьким мостиком, куда Обжоркин забился и затаился, не дыша и не двигаясь.
Уже начало смеркаться, когда Обжоркин опомнился и сказал сам себе:
– Постойте… Я спасся, а как же мышка Жера?..
И тут ему вдруг пришло осознание того, что вот он, Обжоркин, будущий великий и славный ГЕРОЙ, испугался нелепых апельсинов и забился в какую-то щель, бросив своего лучшего друга на произвол судьбы.
Обжоркин, наконец избавившись от сковывающего его страха, начал рассуждать логически. И сделал это, как всегда, вслух:
– Старик спросил, пил ли я его сок. Значит в этом соке все дело… Я его не пил, значит, поэтому не стал апельсином. Но постойте… – Обжоркин внутренне похолодел от своей догадки. – Но Жера-то его пила. И теперь…
Тут Обжоркин отчетливо вспомнил, что на незастеленной кровати Жеры сутра лежал большой и сочный апельсин.
«Она стала апельсином! – Обжоркин не просто разозлился на себя. Он весь напрягся и даже почувствовал как у него выпустились когти на передних лапах. – Ну этот старик навсегда запомнит, с кем связался!»
Наступила ночь. Обжоркин тихо прокрался к стене замка. В этот раз, наполнившись злостью, он бесшумно перемахнул ее с первого раза. На улицах было тихо.
«Она в гостинице, – подумал Обжоркин – Выкраду Жеру, и Мастер Папирус снова превратит ее обратно».
Обжоркин незаметно пробрался в гостиницу. Подошел к двери. Она была приоткрыта. Обжоркин юркнул в щель и сразу подскочил к кровати. Она была ПУСТА.
– Что за… – удивленно вскрикнул Обжоркин, и тут внезапно включился свет в комнате, и одновременно БАЦ!.. Дверь в комнату захлопнулась.
– Вот ты и попался, Обжоркин! – при свете кот внезапно увидел в комнате того самого зловещего старика и три огромных апельсина, которые тут же схватили Обжоркина за все четыре лапы и для надежности еще и за хвост. – Я знал, что ты вернешься за ней…
– Отпустите меня, иначе я вас заколдую и превращу в… кактус, – замяукал Обжоркин, пытаясь вырваться из цепких апельсиновых лап.
– Меня? В кактус? – засмеялся старик громовым голосом – Да знаешь ли ты, кто я такой?..
– Кто вы такой?.. – пролепетал Обжоркин.
Старик молча ухмыльнулся, сделал пасс своим посохом и внезапно превратился в большого черного одноглазого кота в синей мантии.
– Кот Зигфрид?.. – внезапно дошло до Обжоркина. – Тот самый злобный волшебник, о котором нас предупреждали в школе?
– Вовсе я не злобный, а просто злой, – вдруг обиделся Зигфрид и нервно забил хвостом. – Но тебе это не поможет. Ты все равно станешь апельсином – и точка…
– Что за история с апельсинами? – вдруг успокоился Обжоркин. – Зачем вам столько апельсинов?
– Неважно. Люблю я просто апельсины… – сказал волшебник, вдруг замявшись, но тут же продолжил со злостью. – Хватит разговоров! Апельсины, залейте в него сок, и к утру он станет таким же, как вы.
Апельсины-боевики взяли со стола кувшин и начали силой вливать в Обжоркина сок. Обжоркин вначале сопротивлялся, а потом набрал сок в рот (не глотая) и начал делать всякие жесты волшебнику своими лапами, кривляясь и морщась.
– Ну что еще?.. – разозлился Зигфрид и приблизился к Обжоркину на расстояние вытянутой руки.
Тут Обжоркин изловчился и изо всей силы вдруг выплюнул весь набранный сок прямо в морду коту-волшебнику. Сок попал ему везде. В глаза, в нос и забрызгал всю морду.
Обжоркин сделал это от отчаяния, но результат, который он надеялся получить, превзошел все его ожидания. Вспыхнуло оранжевое пламя, и прогремел гром, кот-волшебник вдруг закричал, съежился, его мантия упала на пол, и… к ногам Обжоркина выкатился большой и сочный АПЕЛЬСИН.
Наступило утро, и на площадь города вышли все жители Апельсинового замка, которые в один миг избавились от чар и вновь стали людьми.
– Обжоркин! – мышка Жера подбежала к Обжоркину и прижалась к его теплой шерсти, потом вдруг нахмурилась. – Как ты мог бросить меня?..
– Да я… Это…
– Неважно! Ты спас меня, а еще и всех жителей города, – вскричала Жера радостно. – Ты молодец и герой!
Обжоркин никогда не думал, что быть героем так хлопотно. Его все время поздравляли жители замка и благодарили так, что он смутился окончательно и не знал, что ему с этим делать.
– Мы хотим вам вручить мешок золота, – заявил глава города серьезно. – За то, что вы всех нас спасли от злого волшебника.
– Золото?.. А можно мне мешок селедки?.. – робко спросил Обжоркин и тут же получил что хотел.
Наконец все празднования в городе в честь освобождения от злого волшебника закончились, и друзья, довольные собой, стали собираться в обратный путь.
Весь город провожал их, и глава лично вручил им продукты на дорогу и обнял на прощание.
– Постойте… – вдруг вспомнил Обжоркин, надевая дорожную сумку на плечо. – А что вы сделали с котом-волшебником, который стал апельсином?
– Мы его, к сожалению, не нашли в суматохе, – ответил глава, разводя руками. – Было не до этого, а когда утром кинулись его искать, он пропал.
Обжоркин с Жерой нахмурились.
– Похоже, мы его еще увидим, – сказала Жера, и они с Обжоркиным двинулись в обратный путь.
Что-то будет еще впереди…