Николай Рерих
Твердыня пламенная (сборник)

Полная версия

Урусвати и корона Мунди

I. Урусвати
(Обращение Президента-Основателя по случаю трехлетия Гималайского Института научных исследований)

24-го июля 1928 года было положено основание Гималайскому Институту научных исследований. Обернемся на это трехлетие и посмотрим, где стоим мы?

Институт уже имеет свое помещение в Наггаре, в лучшей долине Пенджаба. Уже положено основание Музея Института, как в Наггаре, так и в Нью-Йорке. Трехлетие застает нас над сооружением стен биохимической лаборатории с отделом борьбы против рака. Когда мы читаем в недавней прессе статистику доктора Гофмана, показавшую, что в одной Америке за один год погибает сто двадцать тысяч человек от рака, то можно представить себе, насколько своевременно и это начинание Института. Когда же мы читаем отзывы выдающихся ученых о необходимости исследования целебных веществ на местах, а не по претворенным спиртом тинктурам, то и в этом мы видим, насколько место Института среди наиболее богатой для исследований Гималайской области уместно и нужно.

Не забудем, что долина Кулу, собравшая в себе все величественные имена человечества, начиная от Ману, Будды, Арджуны, всех героев Пандавов, Виасы, Гессар-Хана, является исключительною местностью, научная ценность которой еще только начинает выявляться, но и в начале своем поражает богатейшим материалом. Как в историческом, археологическом, филологическом, так и в ботаническом, геологическом и физическом отношениях Институту предстоит, как уже и теперь видно, плодотворнейшая работа.

Не забудем, что из тридцати шести месяцев существования более восьми месяцев ушло на прискорбные и совершенно ненужные трения, нанесшие глубокий как денежный, так и моральный вред. Но по обычаю нашему, следуя лишь положительными вехами жизни, не будем останавливаться на отрицательных явлениях. Будем признательны всем помогавшим культурному начинанию и предадим забвению тех, кто по невежеству пытался мешать научной работе. Но даже за вычетом указанного промежутка времени мы имеем ряд выдающихся положительных результатов. Под руководством ботаника Института Институтом были организованы пять экспедиций в самой долине Кулу, в Лахуль, в Бешар, в Кангру, Лахор и в настоящее время протекает экспедиция в Ладак и Занскар, которая, будем надеяться, даст такие же богатые результаты, как и вышеназванные местности.

За время указанных экспедиций собраны богатые ботанические коллекции, которые обогатили не только музей Института, но и были принесены в дар университету в Мичигане, Ботаническому саду в Нью-Йорке и Музею естественной истории в Париже. При этом доктор Меррил, заведующий Ботаническим садом Нью-Йорка, равно как и профессор Манжен, директор Музея естественной истории Парижа, отметили высокое значение собранных коллекций, среди которых находится целый ряд новых видов, в настоящее время изучаемых этими выдающимися учеными.

Наряду с ботаническими коллекциями в Институте составились и многочисленные коллекции орнитологические и зоологические, которые хранятся в музеях Института, а около четырехсот экземпляров направлено в музей Гарвардского университета в Кэмбридже.

Кроме естественнонаучных изысканий, под руководством директора Института Ю. Н. Рериха производится ряд работ по местному языковедению, истории и археологии. Во время пребывания нашего в Пондишери во Французской Индии, при посредстве члена-корреспондента Института, члена католической миссии Фушэ, было произведено обследование местных добуддийских погребений в урнах и саркофагах. Директором Института закончено два научных труда, ныне изданных – один в издательстве Уэльского университета о нашей Среднеазиатской экспедиции и другой о Зверином стиле, изданный Семинарией имени Кондакова в Праге. В настоящее время директор Института в сотрудничестве с известным знатоком тибетской литературы ламою Мингиюром занят над изучением и переводом книг по тибетской медицине, а также составлением грамматики лахульского языка и другими исследованиями тибетской литературы, которые будут опубликованы в ближайшем будущем.

К сроку трехлетия Института вышел и первый «Ежегодник» за тридцатый год, в котором участвуют президент Археологического института в Америке доктор Маггофин, известный французский археолог граф де Бюиссон, биохимик Гарвардского университета В. Перцов и директор Института. Номер «Ежегодника» посвящен выдающемуся санскритологу проф. Ланману, состоящему почетным советником нашего Музея по отделу науки. Нельзя не отметить, что за последнее трехлетие состав почетных советников по отделу науки усилился крупнейшими научными именами, как-то проф. Милликен, проф. Раман, проф. Метальников, докт. Свен Гедин, проф. Эйнштейн, сэр Джагадис Боше, докт. Меррил.

По отделу археологии, кроме докт. Маггофина, принимает участие докт. Хьювитт.

Члены-корреспонденты Института находятся как в Америке, Европе, так и в Африке и Азии, при этом многие университеты и научные учреждения выразили желание кооперировать как собраниями, так и печатными трудами. Карнеги Фаундешэн сделала щедрое пожертвование библиотеке Института, целый ряд издательств выразил желание обмениваться изданиями.

Следует выразить искреннюю признательность комитету, собиравшемуся под председательством г-жи Иттельсон; в результате работ этого комитета получился ряд пожертвований и открылись возможности для расширения последующих работ.

Вступая в новое трехлетие, мы должны еще раз подтвердить особую пригодность избранного места для Института; среди Гималаев именно здесь неизвестен бич человечества рак, а, кроме того, тибетская медицина с давних времен имеет в своем распоряжении средства против рака и туберкулеза, удачно применявшиеся. Конечно, подобные средства должны быть исследованы самым точным и беспристрастным образом. Почва Гималайских долин отличается необыкновенною плодоносностью, позволяющей совмещать самые различные посадки, начиная от альпийской флоры почти до тропической. Как показали наши начальные коллекции, среди местной растительности имеются много новых видов.

Теперь перед нами ближайше стоит работа по установке электрической станции и по оборудованию биохимической лаборатории с отделом борьбы против рака. Ибо где же изучать условия рака, как не в местности, где он вообще неизвестен – как здесь, в Гималаях? Мы знаем, что нужны будут новые средства, но мы и не сомневаемся, что они придут, ибо общественное мнение само отмеривает по размерам культурной задачи. Существует такое прекрасное понятие, как пространственная справедливость. При жизненности начала, всегда является та сужденная помощь, которая позволяет не сокращать размеры и не умертвлять культурные построения, так необходимые человечеству.

Итак, мы вступаем в новое трехлетие полные сознанием, что работа наша неотложно нужна, что поле деятельности выбрано правильно и сочувствие друзей и широких культурных слоев обещает мощное развитие общеполезных построений.

Там же, где общая польза, там мы не отступим и сохраним энтузиазм, обращающий все препятствия в светлые возможности.

1931.

II. Корона Мунди
(К десятилетию)

Монхиган. Белые буруны Атлантической волны. Скалы седые. Хаты рыбачьи. Полуразрушенная пристань. Маленький пароходик «Губернатор Дуглас». Наш истинный друг Чарльз Пеппер советует во время выставки в Бостоне: «Побывайте на Монхигане, там можно работать». И Теофил Шнейдер и другие друзья Бостонского Клуба советуют то же. 1922-й год, лето. Пишется на Монхигане океанская серия. Говорят нам индейское значение этого названия острова. А на мшистых скалах неожиданно краснеет душистая земляника. В туманные дни стонут сирены маяков и кажется, что вы где-то очень далеко; тут же читаются статьи об искусстве. Обсуждается значение творчества в жизни и в Культуре народов.

Из «Путей Благословения» отчеркивается девиз для Международного Центра Искусства. Там должно происходить общение народов в мирном творчестве. Название «Корона Мунди» – венец Мира. Не то венец, что сам центр венец Мира, как потом сказал какой-то невежда, но венец Мира – всеобъединяющее Искусство, возносящее творчество, прекрасный подвиг духа. Всегда человечество нуждалось в этой панацее. А будет нуждаться и еще больше. Придут еще большие дни смущения и потемнения. И некуда будет обратиться духу человеческому, разве что к незыблемым твердыням Красоты.

Прекрасное воспоминание. Если бы побольше таких граждан для каждой страны, как наш друг Хорш, и побольше бы таких открытых сердец, как у милой Нетти Хорш. Во многих ли странах финансовый деятель так широко понимает и бывшее и грядущее значение Искусства; многие ли не станут презрительно улыбаться, если им скажут о выставках в тюрьмах или госпиталях, или о художественных выявлениях в деревнях. А тут вдруг люди, казалось бы замкнутые в пределах города, казалось бы скованные тиранией Уолл-стрита, так понимают широко задачи Искусства, задания творчества, как если бы сызмальства их готовили к возвышенным областям.

Ведь без внутреннего утончения сознания, сколько ни говорить об Искусстве, о Красоте, если сердце мертво, то никакие благородные ритмы и созвучия не оживят мертвецов ходячих. В лучшем случае, мертвые сердца проскрипят: «Несносное мечтательство!». А почему же оно несносное? Не потому ли, что мешает спать невежеству? И почему оно мечтательство, когда вся история человечества подтверждает, что лишь сокровищами Культуры человечество получило право на существование. Лишь мыслями о прекрасном человечество могло двигаться вперед и могло надеяться на лучшее будущее.

Представьте себе на минуту целую страну из граждан, открытых сердцами к познанию и к Прекрасному. Если даже при единичных геройствах духа страны могут прогрессировать, то какой же золотой век мог бы ожидать государства сотрудников, пылающих о Культуре?

От трубного звука пали стены Иерихонские. Как бы были сметены твердыни тьмы от созвучия сердец пылающих, культурных! Какие бы проблемы жизни решились бы легко и свободно. И какое бы равновесие духа и тела снизошло к человечеству, освобождая его от болезней и телесных, и духовных.

Человечество должно быть признательно своим согражданам, которые, несмотря на все трудности, созданные тьмою, несут светоч широкого понимания, светоч благости и неустанного труда. При этом знают они, что многие всходы подвига своего они и не увидят. Но так же знают они, знают всем сердцем своим, всем сознанием своим, что творимое ими неотложно нужно, и никакие глумления невежества не отвратят их от светлых трудов во Благо будущих поколений человечества.

Злой невежда скажет, что они хотят себе памятники построить. Но думающий во Благе не имеет времени мыслить о памятниках, к тому же зная, что строительные материалы очень несовершенны. В сердцах человеческих, в духе несомненно создаются нерукотворные памятники, и эти памятники неразрушаемы и нестираемые. История человечества показывает нам, как высшая Справедливость отмечает подвиги во Благо Мира. А какое же Благо может быть без Красоты и Знания? Без постоянного, неутомимого и светлого труда?

Вот и десятая часть века прошла. Столько уже сделано. Столько прекрасных людей подошло. И необозримы планы на будущее. Удается помогать народам, правительствам обмениваться лучшими продуктами национального Творчества. Лекторы, благие вестники, объезжают страны, твердя о том, насколько нужна Культура. Подходят молодые поколения, и в них запечатлеваются пламенные познавания и стремления к Прекрасному, как к единственному решению жизненных проблем. Жизнь не отвергает то, что жизненно. Мы видим, что уже рук не хватает наполнить все протянутые чаши. Есть и враги, но, большей частью, по недоразумению. Даже неприязненные выступления обращаются лишь в новые возможности там, где правильно само задание.

Шлю горячий привет всем сотрудникам, всем подошедшим и подходящим друзьям. Уже появилось как зрительный символ всеобъединяющее Знамя Культуры. Это Знамя Блага еще больше поможет молодым, прекрасным в поисках своих, сойтись ближе и стройно слагать ступени будущего.

Привет от гор! И честь всем мыслящим о Культуре!

1931.

Сады прекрасные

24-е марта 1932

Привет!

Ваше общее Собрание 24-го марта во имя Культуры и Мира, во имя Знания и Красоты является одной из тех исторических вех человечества, которые вольют в будущее поколение новую бодрость и преуспеяние. Кому-то будущему будет глубоко значительно знать и чувствовать в сердце, что путники, ранее его прошедшие, не только мыслили про себя о ценностях Знания и Красоты, об истинных ценностях Духа, но и свидетельствовали это в жизни своей. Пусть вновь приходящие сознают, как происходили эти свидетельствования о Прекрасном даже среди самых трудных времен.

Ведь не будем скрывать от себя, что нынешние времена, действительно, самые трудные. И материальный и духовный кризисы дошли, как кажется, до апогея. Но где же этот апогей в Беспредельности? Иначе говоря, остановится ли углубление и нарастание кризисов, если люди, все, кто мыслит от Блага, не сойдутся вместе, в доверии, в полном сознании, чтобы поддержать созидательные основы? Всякая отвлеченность должна быть осмыслена как реальность, ибо в реальном мире и нет туманных отвлеченностей, но есть одна великая Реальность.

Не во имя малых хозяйственных дел, но во имя Великой Реальности вы сходитесь вместе. Вместо бессмысленного растрачивания времени на самоуслаждение, вы пытаетесь общими усилиями укрепить сознание масс во имя Реального и Прекрасного. Вы поняли, что истинный идеализм есть Великий Реализм. Вы понимаете, что досуг есть тот же радостный труд, во имя тех же духовных ценностей. Веселое времяпрепровождение есть радость о духе, и в таком порядке каждое веселье, высоко облагороженное, представит из себя не пир во время чумы, но радость Духа, одетого прекрасным доспехом мужества.

Кто-то окаменевший скажет: «Время ли во дни материального потрясения думать о просвещении?». Стыдно должно быть такому окаменевшему сердцу, если вообще в окаменении возможно понятие стыда. Да, родные наши, вы-то знаете, что именно во время потрясения необходимо самое напряженное устремление к Просвещению. Обратимся к страницам Истории, и мы увидим, что времена расцвета создавались силою Духа. Это не труизм, это утверждение, которое мы все должны твердить друг другу. Ведь чудовище сомнения приходит искушать и днем и ночью, и там, где оно найдет для заразы хотя бы крошечную клеточку, оно немедленно посеет самое злобное семя.

Чем же, прежде всего, закаменело то сердце, которое стало бы восставать против Просвещения? Окаменение началось от малейшего сомнения на основе невежества. Величайшие бедствия произошли от малейшего сомнения. И не перейдет сомневающийся ни над пропастью, ни через горный поток. А ведь сейчас не только шумит Армагеддон, но словно бы открылись целые зияющие пропасти, угрожающие Культурному Общению.

Мы позитивисты и оптимисты и потому говорим о пропастях не из пессимизма, не из отчаяния, а просто говорим тоже о действительности. Мы были бы боязливы, пытаясь замолчать действительность. Пример страуса, зарывающего голову в песок и думающего, что тем самым он уже спасся, ибо сам не видит опасности, недопустим в человеческом обиходе. Нет, нужно особо широко и зорко устремить глаза, чтобы найти все разрушительные и разлагающие причины.

Если сомнение исходит от невежества, то и злоба, и ложь, и предательство, в конце концов, проистекают от того же источника. Потому-то Просвещение, дисциплина ума и духа являются той спасительной панацеей от всех разрушений. Пусть не сетуют на нас, что нам приходится повторять такие истины, за которыми стоят десятки тысячелетий, но современное состояние мира, так явно потрясенное, заставляет нас и повторять это, и собираться вместе, чтобы свидетельствовать сердцем своим, насколько мы желаем строительного Блага.

Одевать ли нам траур по причине всех потрясений? Это было бы чем-то тоже от ветхого мышления. Тот, кто устремляется к Действительности, очень далек от траура и от отчаяния, он преисполняется напряжения. Он знает, что, усиливаясь призванными, собранными энергиями, он делается нерушимым, если сердце его устремлено ко Благу. Этот радостный строитель знает, что есть огонь сердца, и знает, что если этот могущественный талисман засиял, то и самая чернейшая тьма будет прободена и рассеется под лучами Света.

Во имя Света вы и сошлись сегодня. Во имя радости Духа вы хотите узнавать друг друга и укрепляться обоюдно. Во имя Культуры и всего Прекрасного вы идете радостно по горным тропинкам и даже благословляете острые камни, ибо по гладкой поверхности вы и не могли бы подняться к Высотам. Если бы не было потрясений, если бы не шумел уже Армагеддон, может быть, вы, друзья наши, и не сошлись бы.

Повседневное благополучие не есть рассадник подвига и героизма. Без бедствий мы не имели бы множайших прекрасных примеров истории. Если бы препятствия не закаляли меч и щит героев, то теперь человечество было бы лишено многих благодетельных достижений. Аэропланы готовы к полету, надводные и подводные сообщения открыты. Стотысячный тоннаж к услугам, и радио кричит по всему миру, а может быть, и далеко за пределы его. Значит, одна из подробностей достижений уже налицо. Стоит только согласиться на том, чем, видимо, нагрузить воздушных и водных птиц железных и что вложить в уста радио.

Просвещение, Просвещение, Просвещение, Знание, Мир, Красота! Что бы ни сказали те, которые боятся каждого большого понятия, что бы ни шептали разлагающие разрушители, но вы, сошедшиеся во имя Прекрасного, не убоитесь никаких шепотов и злоречия. Пламя костра освятило подвиг Св. Жанны д'Арк; тернии высокого просветительного пути Св. Сергия стоят, как сверкающие памятники человеческого достижения, и зовут, и показывают, что решительно все, даже самое высокое, возможно здесь, в нашей земной жизни.

И вот в пределах земных и надземных будем сходиться вместе в твердом убеждении о совместной работе на Просвещение. Каждый по-своему, каждый в своем саду пусть посадит лучшие деревья и каждодневно поливает посадку, чтобы не засохли побеги от бездождья. И в каждодневности этой будет та же великая радость, которая и сегодня сводит нас вместе.

А там, где сияет великий Магнит сердца, там и умножаются силы. А ведь Благодать берется усилиями. Эти же благие усилия превращаются и в Праздник, на котором требуется множество огней, чтобы рассеять глубины тьмы. Вот и улыбнемся и зажжемте эти огни радости, оставим зверям все ссоры и пререкания. Вы же устремитесь ко Благу в сиянии вдохновляющего труда.

Будьте вместе, будьте дружны и растите ваши сады прекрасные!

Март 1932.

Урусвати.

Женскому сердцу
(Трехмиллионному воинству Федерации женских клубов в Америке)

Когда в доме трудно, тогда обращаются к женщине. Когда более не помогают расчеты и вычисления, когда вражда и взаимное разрушение достигают пределов, тогда приходят к женщине. Когда злые силы одолевают, тогда призывают женщину. Когда расчетливый разум оказывается бессильным, тогда вспоминают о женском сердце. Истинно, когда злоба измельчает решение разума, только сердце находит спасительные исходы. А где же то сердце, которое заменит сердце женское? Где же то мужество сердечного огня, которое сравнится с мужеством женщины у края безысходности? Какая же рука заменит успокоительное прикосновение убедительности женского сердца? И какой же глаз, впитав всю боль страдания, ответит и самоотверженно, и во Благо? Не похвалу женщинам говорим. Не похвала то, что наполняет жизнь человечества от колыбели до отдыха. «Кому же давали венки? Издревле венки давались героям и были принадлежностью женщин. И женщины древности, в гадании, снимали эти венки и бросали их в реку, при этом всегда думая не о себе, а о каком-то другом». Если венок-венец есть символ геройства, то именно запечатление этого геройства, именно, когда он снимается во имя чего-то или кого-то другого. И это не только бездеятельное самоотвержение. Нет, это действенный подвиг! И опять не будет похвалою, но действительностью, когда мы сопоставляем женщину с подвигами.

Ушло средневековье с унижением и умалением женского достоинства. Люди опять осознали грядущую эпоху Матери Мира. И опять меч подвига в руке Жанны д'Арк. И опять сияние, но не зарево костра, а пылание сердца. Сколько тьмы, сколько уродливых порождений злобы и невежества сожжет это сердце пылающее! Сколько пошлости, сколько безумных умалений достоинства человеческого сметет луч сердца женского, осознавшего венок-венец, ей врученный.

Когда мы говорим о Культуре, разве мы не имеем в виду прежде всего женщину, которая неудержно, широко понесет Знамя утонченной, возвышенной Культуры во все концы, от колыбели до трона.

Когда в доме трудно, зовут женщину. И в телесных, и в духовных болях призывают именно ее. И кому же произнести это слово «трудно, тяжко», как не к женщине?

А ведь сейчас трудно, очень трудно в большом доме планеты. Смутился дух человеческий, смутился во взаимовредительстве. И даже сами силы природы словно бы возмутились. Землетрясения, извержения, потопы, смещения климатов, – все вносит еще больше смущения и в без того смятенный дух человеческий. Но история знала такие периоды, и человечество уже знает и панацею в бедствиях этих. И эта панацея – Культура. Там, где рука и мозг обессиливают, там непобедимо сердце, а сердце есть Держава Света, есть средоточие Культуры.

Ваше трехмиллионное воинство женское одобрило и приняло наше Знамя Культуры и Мира. Сердце женское живет не одними словами, но подвигом. Так было во всей истории человечества. Потому понимаем, что, одобрив и приняв Знамя Культуры и Мира, женщины и понесут его так же действенно, как может пылать священным огнем женское сердце.

Не только благодарить хочу Вас, женщины, – воинство Матери Мира, за принятие Знамени Культуры и Мира. Но настоящим хочу отметить исторический факт, как три миллиона женщин Америки поняли и приняли Знамя Культуры как нечто неотложное и нужное во общее спасение, в воссоздание традиций Света и Красоты.

Радостным будет для меня день, когда мне доведется быть лично на собрании Вашем и лично приветствовать Вас, но пока от гор Гималайских позвольте послать Вам мое сердечное сотрудничество, Вам, воинству Матери Мира!

* * *

Особенно драгоценно приветствовать все действия во имя Культуры. Не могу не выразить моих лучших чувств за все ваши фактические выступления, так необходимые, когда все, относящееся к области Культуры, к области Искусства и Знания, подвергается особым утеснениям.

В огрубении нравов люди иногда доходят до кощунственных восклицаний: «К черту Культуру – деньги на стол». При этом они не хотят осознать, что даже и деньги, как таковые, иначе говоря, благосостояние, пришли лишь из источника Культуры. Попробуем на минуту вынуть из мира все открытия, все мудрые и прекрасные творческие достижения, и мир неминуемо погрузится в темноту обнищания в полном значении этого слова.

Мы не устанем твердить, что эпохи расцвета, эпохи возрождения, эпохи благосостояния вытекали из благодатных источников Культуры. Пытаться разъединить так называемую материальную жизнь от всех прекрасных завоеваний Культуры, это значило бы пытаться представить себе живущего человека без сердца.

Не мне говорить это вам, которые, конечно, согласны с этим, ибо иначе вы бы не действовали во имя Культуры. Но при каждом случае мы обязаны напитывать пространство императивным зовом, сердечным молением о Культуре, ибо тем самым наполняется резервуар источников, питающих высшую человеческую энергию.

Однажды какой-то женский голос в печати заподозрил меня в лести после моих обращений к Женщине как Носительнице Заветов Культуры. Меньше всего будет лести или преувеличения в том, что все-таки именно женщина от очага до правительства насаждает основы Культуры. Какая же лесть в том, если мы не забудем, что первое слово о Культуре ребенок в той или иной форме услышит от матери. Какое же преувеличение в том, если мы не забудем, что именно женщина наиболее самоотверженно, без личного эгоистического начала вносит культурные основы в строение как своей малой семьи, так и великой семьи народов.

Утверждать действительность не есть преувеличение, это есть лишь отмечание ступеней, уже пройденных, чтобы тем сознательнее и легче были ступени будущего. Сказано мудрым: «Мир без женщины есть скала, лишенная цветов». В этом безымянном Завете не может быть ни лести, ни преувеличения. Тем более, что общеизвестно: «Если бы лишить землю цветов, то две трети ее жизнеспособности исчезнет».

Потому будем брать действительность так, как она есть. Эта же действительность ежедневными сообщениями говорит нам, что, несмотря на огромные достижения культурные, уже добытые человечеством, многие из них остаются недостаточно осознанными в известных кругах. Если грамотный человек, претендующий на цивилизованное состояние, может посылать культуру к черту, значит, он вообще не дошел до степени цивилизации.

Каждому из нас в своей области, к сожалению, приходится встречаться с подобными заявлениями, в большей или меньшей грубой форме. Кто-то мечтает о возобновлении подавленной торговли, не желая вспомнить, что без широких умозрительных соображений Культуры не может оживиться и оборот международный, как мысленный, так и товарный. Невозможно считать торговые, финансовые и всякие материальные соображения вне соображений общекультурных.

Те, кто, вопреки очевидности, считают все проявления Культуры роскошью, просто устарели и окаменели, ибо даже древнейшие писания могли бы напомнить им, как высоко и жизненно ставились вопросы действительного образования и расширения кругозора.

Часто на словах мы не прочь объединяться, мысленно протягивать руку дружбы и сотрудничества, но как только доходит до дела, как откуда-то вдруг появляются всякие ископаемые злостные соображения и люди наполняются вновь разрушительным и разлагающим пароксизмом. Потому-то, видя ваши действенные устремления во имя Культуры, и хочется приветствовать их как самое нужное, как панацею против всей современной подавленности, порожденной умертвлением Культуры.

Эта же распространенная сейчас подавленность действий и духа неминуемо отражается и на умозрении молодых поколений, потому каждое действие во имя Культуры, необходимое всегда, сейчас становится истинным спасательным кругом во время гибельной бури.

Опять-таки без всякого преувеличения, сейчас каждый говорит о происшедшем кризисе. Потому не будет преувеличением обращаться к источникам истории, говорящим нам совершенно определенно, каким образом целые нации миновали надвигавшиеся кризисы, обращаясь к благодетельным истокам Культуры.

Знаю, что вы согласны в этих мыслях; знаю, что, несмотря на всяческие трудности и противодействия, вы боретесь за панацею Культуры и у очага, и на всех ваших просветительных поприщах. Правда, «трудности заключают в себе и новые возможности», если только эта древняя истина осознана и приложена к жизни.

Итак, еще раз шлю вам мой лучший привет в борьбе и сотрудничестве во имя Культуры.

1932.

Гималаи.