Николай Александрович Игнатов
Гравитация как неизбежный феномен. Частный случай внезапной рефлексии
– Понесло бедолагу, – хором сказали Сотона и Красавчик.
– Сами бедолаги! Я хочу сказать! Сказать!
– Да говорите, милейший, только не надо нервов.
– Вот одна из давешних, кстати, пустых-лёжа-на-диване-перед-ящиком мыслей Нашего, – быстро успокоившись, заговорил Нытик. – Смотрел он какой-то там боевик. Про зомби, вроде, или про пришельцев. Так знаете, чего он тогда думал?!
– Это когда он наглотался ещё…
– Да-да, тогда. Он тогда обращался к невидимому собеседнику и думал вот что, цитирую:
(произошла секундная пауза, и вместо гнусавого голоска Нытика зазвучал натурально голос самого нашего человека; голос очень нетрезвый и нездорово играющий интонациями)
«…а если реально нападают на Землю враждебные пришельцы. Натурально хотят всех людей перебить или в рабство. Ясное дело, тут армии всех стран встанут на защиту, но силы будут неравны, так что мобилизоваться нужно будет каждому гражданскому от мала до велика, ведь на кону стоит судьба человечества, и все такое. Короче, получится чисто избитый голливудский сюжет с историческим налётом.
Только тут-то всё по-настоящему будет, и война не где-то там, а прямо вот она, в твоём городе, поселке, на твоей улице, в твоём дворе. Всюду, короче. Дух патриотизма и прочего сплочения на фоне огня и крови. Все идут на фронт за мать, отца, братьев и сестёр, за детей, за себя, за жён, в конце концов. Так как-то, да?! Но только не совсем. Вот если вникнуть – прилетели они по души всех людей, так?! А сколько среди этих миллиардов всякой мрази и козлов!
Ты же, воюя за человечество, и за тех воевать будешь, кто младенцами в футбол играет, кто насилует и убивает, или там сжигает заживо целые семьи в их же домах; за тех, кто промышляет убийствами и грабежами, и кто с удовольствием в натуре воткнет тебе нож в спину при возможности. За них ты тоже будешь воевать? А ведь этого человекообразного биоматериала много. Много так, что даже хрен представишь. И вот подумается тогда – а нахера?! Нахера защищать этот сраный мир, полный этих подонков?! Может тогда сдать их пришельцам в рабство, нехай забирают, авось им и хватит. Вот тогда не жизнь, а сахар для оставшихся будет…Точняк…»
– Ужас! Ей Богу, страшно слышать, Нытик, это от Вас! Тэк-с, господа-товарищи, у нас новый персонаж нарисовался.
– Фу! Он что, у бомжа бутылку взял и пьёт из неё? – брезгливо вскрикнул Красавчик.
– Да, точняк! Заполоскался, гребешок! – вынес приговор Хамло.
Человек действительно сидел на краю канализационного коллектора и пил с горла кроваво-мутную жидкость из бутылки с наглой надписью «портвейн». Рядом действительно полулежал перепуганный бездомный, жалобно глядевший на акт растраты его дорогого припаса. Человек подошёл к бездомному будто собака, на нюх, будучи уверенным, что у последнего есть чего выпить. А выпить уж очень хотелось. Нервная система после последних событий под забором у парка была сильно расшатана, а уровень опьянения бессовестно снижен.
Человек просто и спокойно обшарил пожитки спящего, нашёл бутыль, откупорил её зубами и, даже не осведомившись о содержимом, выпил залпом половину.
На востоке небо полоснула бледно-сиреневая полоска. Близился рассвет. В полумраке поздней ночи невидимый наблюдатель, имей он честь существовать, созерцал бы немую сцену: человек величественно стоит возле коллектора, будто попирая плечами бледнеющий небосвод, по его гордому подбородку текут капли ядовито-красной жидкости, глаза его прикрыты, а голова запрокинута. Он как-бы бросает вызов Вселенной, всем ее законам (и особенно – чертовой гравитации), набравшись новых сил от волшебного эликсира. И плевать, что штаны мокрые от мочи, рубашка рваная, а от самого несёт чуть слабее, чем от притаившегося у его ног бомжа.
Человек постоял так с минуту, потом присел на корточки и, вернув бутылку хозяину, похлопал его по плечу. Он хотел сказать ему что-то, тем самым выразив и только что пришедшую ему в голову мысль о величии человека, и благодарность за алкоголь, но вместо слов вышло у него только мычание. Человек вытащил пистолет, что потеряли полицейские, и протянул его бедолаге, который принял его трясущейся рукой. Потом вслед за оружием последовала и пятитысячная купюра. После подношения даров человек кое-как встал на ноги, шутовски откланялся и побрёл дальше в светлеющую тьму умирающей ночи. Степень опьянения была восстановлена, настроение поднялось на прежний уровень.
