Никита Мельников
Танковая промышленность СССР в годы Великой Отечественной войны
Институт истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук
Фотография на обложке: Борис Кудояров/РИА Новости
Рецензенты:
доктор исторических наук Г.Е. Корнилов
доктор исторических наук О. Б. Мозохин
Книга подготовлена в рамках Комплексной программы УрО РАН «Развитие военно-промышленного комплекса Урала и его базовых отраслей в советский период истории России» №s 18-6-6-17.
Введение
Великая Отечественная война обусловила серьезные социально-экономические изменения в стране. Перемещение в условиях войны производственных мощностей и людских ресурсов западных промышленных центров на восток страны привело к появлению новых предприятий военпрома в Поволжье, на Урале и в Сибири, т. е. в регионах, которым ранее отводилась лишь второстепенная роль в деле производства вооружений. За прошедший период многие вопросы развития советского танкостроения военного периода так и остались нераскрытыми.
Основными причинами неизученности развития танкового производства в советские годы были закрытость архивной документации для свободного доступа и идеологические догмы, заставлявшие исследователей идти строго в рамках существующего идеологического курса. Фактический запрет свободного научного анализа и мифологизация исторической памяти создали в СССР ситуацию, когда обобщение и изучение негативного опыта оказалось невозможным. Это, в свою очередь, привело к появлению иллюзии успеха «сталинской» индустриализации и завышению ее значимости для итогов войны. В то же время нельзя утверждать, что промышленное развитие Советского Союза в 1930-е годы и военный период имело исключительно негативные результаты. Автор данного исследования ни в коей мере не стремиться выявить и показать только отрицательную сторону советского танкостроения.
В настоящее время появилась возможность на основе широкого круга документов (содержащихся как в федеральных, так и в региональных архивах) дать оценку развитию танковой промышленности СССР в условиях военного времени на более высоком уровне.
В годы войны танкостроение качественно изменилось, когда на смену мелкосерийному производству приходит крупносерийный выпуск танков и самоходных установок. Центром этих преобразований стал Урал, который принял основную часть эвакуированного оборудования западных танковых заводов и стал основным центром броневого производства в годы войны. Следовательно, процессы, проходившие на уральских заводах, имели определяющее значение для всего советского танкостроения.
Основные хронологические рамки исследования – 1939–1945 гг. Нижняя граница задана временем принятия на вооружение новых образцов советских танков, ставших основой бронетанковых войск Красной армии в условиях войны. Верхняя граница – это завершение Великой Отечественной войны. Но автор сознательно расширяет нижнюю границу работы до конца 1920-х гг. Во многом это оказалось вынужденной мерой. Анализ документов (в основном опубликованных) и литературы (прежде всего научно-популярной) показал, что многие особенности и проблемные аспекты развития советского танкостроения военного времени возникли и оформились еще в довоенный период.
В исследовании подробно раскрываются результаты развития танковой промышленности к середине 1942 г., а также обосновывается складывание кризисной ситуации в отрасли во второй половине года, когда регулярный срыв производственной программы заставил танкостроителей искать пути выхода из сложившегося положения. Наращивание выпуска бронетанковой продукции шло в ущерб ее качеству. Раскрытие причин и последствий этого беспрецедентного явления не получило должного освещения в литературе.
Отказ руководства страны сокращать завышенную программу для заводов танкопрома в условиях усиления дефицита производственных ресурсов вынудил танкостроителей идти по пути модернизации производства, опираясь преимущественно на собственные возможности. Ставка была сделана на автоматическую электросварку и литьё броневых деталей, конвейерно-поточный метод и другие способы интенсификации. В итоге к концу 1943 г. предприятия Народного комиссариата танковой промышленности (НКТП) не только смогли выйти на уровень бесперебойного выпуска плановой продукции, но и частично справились с проблемой перехода к серийному выпуску новых видов бронетанковой техники (танки и самоходные установки серии ИС, модернизация танка Т-34 и самоходок на его базе).
В нашем исследовании за рамками изучения осталась история легкого танкостроения после середины 1942 г., когда прекратили свое существование два из трех заводов НКТП. В результате наступления противника на Волгу летом 1942 г. сталинградский завод № 264, выпускавший легкие танки и бронекорпуса для Т-34, был эвакуирован. В то же время свердловский завод № 37 вошел в состав Уральского завода тяжелого машиностроения. Третий завод – № 38 в Кирове – в июле 1944 г. был переведен в Харьков для развития производства нового среднего танка Т-44. Однако выпуск легких танков и самоходных установок продолжал существовать на двух заводах Наркомата среднего машиностроения: Горьковском автомобильном (ГАЗ) и заводе № 40. Последнее предприятие было создано в 1943 г. в рамках НКТП, но довольно быстро было переведено в состав НКСМ
Разделение управления заводами легкого танкостроения между двумя наркоматами (танкопрома и средмаша) в годы Великой Отечественной войны создает определенные трудности для исследования. Для составления полной картины истории развития производственных процессов в этом секторе танкостроения необходимо изучение документов, в том числе Народного комиссариата среднего машиностроения.
Литература о работе промышленных предприятий стала складываться по «горячим следам» событий. В основном это были небольшие статьи и брошюры, авторами которых являлись партийные и советские руководители, специалисты и управленцы, публицисты и писатели[1]. Крупные работы историков появились уже в послевоенные годы, они были посвящены работе тыла в 1941–1945 гг.[2] Однако закрытость документальных источников и сильное преуменьшение трудностей военных лет не позволили авторам провести в этих исследованиях глубокий анализ работы промышленных предприятий. Обобщенные сведения
о промышленном производстве и выпуске военной продукции приведены в книге председателя Госплана СССР при СНК СССР Н. А. Вознесенского. Он первым предложил концепцию об истоках экономической победы Советского Союза над фашистской Германией. По его мнению, она состояла в преимуществах социализма, в общегосударственной собственности на средства производства и в плановом ведении народного хозяйства[3].
Большое значение для изучения всей танковой промышленности страны имеет историография промышленного развития Урала в годы Великой Отечественной войны, поскольку именно в этом регионе располагались основные предприятия Наркомата танковой промышленности СССР. Одним из первых анализ развития уральской промышленности в период войны дал экономист К.И. Клименко[4].
Качественный сдвиг в разработке вопросов историографии Великой Отечественной войны наметился с середины 50-х гг. XX века. Исследователям стала доступна часть архивных фондов, как центральных, так и местных, что позволило создать определенную документальную базу для подготовки исторических работ.
Решающее влияние на тематику исследований оказала шеститомная «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.»[5]. Значительное место в ней уделено вопросам развития промышленности СССР, впервые рассказано о танкостроении. Основные постулаты этого труда легли в основу логики изложения и оценочных суждений советских историков (и даже части современных) на последующие десятилетия[6]. Допуск исследователей в архивы, публикации директивных документов военного времени создали возможности для расширенного изучения истории войны на общесоюзном и региональных уровнях.
Важным направлением советской исторической науки было освещение истории рабочего класса военной поры, его трудового подвига. Особенно большой вклад в разработку темы внесли труды А.В. Митрофановой, Г.Г. Морехиной, С.Л. Синявского, Б.Б. Тельпуховского[7]. Обобщающий труд по истории рабочего класса СССР в предвоенный и послевоенный периоды вышел в 1984 году[8].
Большое место танковой промышленности отводится в специальных исследованиях экономистов, из которых выделяются труды Г.С. Кравченко, Я.Е. Чадаева, Г.И. Шигалина. В работе Г. С. Кравченко содержится обобщенный материал по развитию экономики СССР в довоенные и военные годы. Автор указывает на повышение удельного веса военной продукции в промышленном производстве, выделяет долю Урала в танковой промышленности[9]. В региональной историографии появилась тенденция к комплексности анализа, преодолению отраслевой и локальной узости. В связи с этим особо отметим монографию А. В. Васильева[10].
Первые исследования, посвященные истории танковой промышленности, стали появляться только в 1980-е годы. В 1982 г. вышла совместная работа А.А. Антуфьева и У.А. Батырова[11], а в 1982 г. была защищена диссертация последнего[12]. В ней уделялось первостепенное внимание работе партийных организаций по мобилизации коллективов танковых предприятий на борьбу с постоянно возникавшими проблемами, на организацию социалистического соревнования, трудовых починов. Автор имел возможность ознакомиться с некоторыми документами партийных архивов. Однако ограниченность Источниковой базы не позволила ему в достаточной степени раскрыть проблемы организации производства танков на Урале.
Изучение истории уральской промышленности и рабочего класса стало традиционным для региональной историографии. В монографии А.А. Антуфьева представлен комплексный анализ предприятий промышленности Урала, имевших общесоюзное значение. Рассмотрение танкового производства в данном исследовании не отличается глубиной анализа. Дана лишь общая картина производства танков в годы войны, без выявления особенностей развития и, что очень важно, без проблем уральских танковых предприятий[13].
В 1990-е годы начался процесс открытия для широкого круга исследователей ранее засекреченных документов, что послужило началом публикации множества работ научно-популярного характера, посвященных созданию и применению на поле боя советских танков и самоходных установок[14]. Их авторы, как правило, не используют прямых ссылок на материалы, что не позволяет считать их данные полностью репрезентативными. В то же время эти работы подробно рассматривают историю создания опытных и серийных образцов отечественной бронетехники, богаты фактическими данными. Авторы тщательно и скрупулезно воспроизводят историю создания советских танков и самоходных установок. Но производственный процесс, условия труда и быта для них, как правило, имеют второстепенное значение.
В последние годы активизировался процесс научных изысканий в области истории военной промышленности. Авторы на основе вновь публикуемых данных пытаются реконструировать процесс развития советского военпрома довоенного и военного периодов[15]. Значительный фактический материал содержится в описательном труде по истории Уральского завода тяжелого машиностроения[16]. Исследованием эвакуационных процессов занимается М.Н. Потемкина[17]. Появляются работы, непосредственно относящиеся к истории танковой промышленности.
В 2013 г. А.Ю. Ермолов выпустил монографию «Государственное управление военной промышленностью в 1940-е годы: танковая промышленность», где достаточно подробно описывается работа советской танковой промышленности в период Великой Отечественной войны[18]. Автор рассмотрел различные аспекты ее деятельности: организацию эвакуации, борьбу за повышение производительности труда, организацию массового производства военной техники, борьбу за качество, освоение нового вооружения, функционирование органов управления отраслью, повседневную жизнь работников танкостроения.
Истории уральского танкостроения в 1940-е годы посвятил свои исследования Вас. В. Запарий. В 2015 г. вышла его монография «Танковая промышленность на Урале в 1940-е гг.»[19], в которой исследователь изучал производственные процессы и социальную сферу танкопрома. Вас. В. Запарий утверждает, что предприятия Наркомата танковой промышленности первоначально функционировали в условиях крайне неразвитого социально-бытового сектора. Но к 1943 г. руководство Наркомата танкопрома начало уделять больше внимания бытовому сектору[20]. В публикациях А. В. Сперанского и С. М. Тюшнякова раскрывается история уральского артиллерийского производства в 1930—1940-е гг.[21].
Большая работа проделана исследователем С.В. Устьянцевым. В качестве соавтора он выступил в ряде монографий, посвященных истории отдельных предприятий и видам бронетанковой техники[22]. Необходимо отметить его авторское исследование «Очерки истории отечественной индустриальной культуры XX века». Вторая часть этой работы полностью посвящена истории Уральского вагоностроительного завода в годы Великой Отечественной войны. Именно это предприятие под названием Уральский танковый завод стало основным изготовителем среднего танка Т-34[23].
Основу Источниковой базы нашего исследования составили неопубликованные архивные документы, извлеченные из центрального Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), четырех региональных архивов Урала: Государственный архив Свердловской области (ГАСО), Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО), Нижнетагильский городской исторический архив (НТГИА), Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО). Фонды указанных архивов содержат обширный документальный материал, отражающий широкий спектр проблем танкового производства. Часть сведений по промышленному развитию уральского региона была взята в Государственном архиве в г. Ирбите.
Ценным источником информации стали приказы народных комиссаров танковой промышленности В.А. Малышева и И.М. Зальцмана. Эти документы содержатся как в центральном архиве (РГАЭ. Ф. 8752), так и в местных архивах (ГАСО. Ф. Р-262, Р-1930; ОГАЧО. Ф. Р-792, Р-1396, Р-1444; НТГИА. Ф. 417). Они характеризуют систему управления танковой отраслью, взаимоотношения центра с предприятиями. Эти документы дают представление о процессе перестройки производства на танковых заводах, основных производственных трудностях и т. д.
В исследовании широко используются документы областных, городских и районных комитетов ВКП(б) Челябинской и Свердловской областей (ОГАЧО. Ф. П-288; ЦДООСО. Ф. 4, 10, 161, 1270). Здесь (наряду с документами о деятельности парторгов ЦК ВКП(б), первичных парторганизаций танковых предприятий) содержатся сведения о внутренних проблемах цехов и предприятий в целом, об особенностях производственных процессов, взаимоотношениях работников, организации труда и подготовке кадров.
Разнообразный фактический материал содержится в фондах музеев машиностроительных заводов, в годы войны выпускавших танковую продукцию: Уралвагонзавода (УВЗ), Уральского турбинного завода, Уральского завода тяжелого машиностроения (УЗТМ), Челябинского тракторного завода (ЧТЗ). Здесь находятся коллекции документов, воспоминаний работников предприятий, фотографии и многое другое. В ряде заводских музеев есть рукописные книги о танкостроении в годы войны. Их происхождение следующее. 25 мая 1945 г. нарком танковой промышленности СССР В. А. Малышев издал приказ № 254с о создании книги, посвященной танкостроению в Советском Союзе в период Великой Отечественной войны. Согласно этому приказу на всех танковых, корпусных и моторных заводах (в список предприятий также включался НИИ-48) создавались редакционные коллегии в составе директоров, главных конструкторов, главных инженеров и других ответственных работников, под руководством которых должна быть сделана книга, подробно описывающая особенности производства данного предприятия в военный период[24].
В имеющихся рукописях достаточно подробно рассматриваются производственно-технологические процессы по изготовлению основной продукции данного предприятия, показаны связи по кооперации с другими заводами, конструкторские идеи, вскрываются преодоленные трудности и проблемы во время освоения производства новых изделий и многие другие моменты. В силу того, что главным редактором книги всегда выступал директор предприятия, а материалы готовили его подчиненные, то они не могли объективно отразить все процессы, в том числе негативные, существовавшие на заводе.
В этом смысле историю развития производственных процессов на УЗТМ в значительной степени дополняют две рукописи (однотомная и расширенная версии), которые подготовили представители военной приемки Управления самоходных артиллерийских установок на заводе (рукописи хранятся в музее Уралмаша)[25]. К сожалению, такие работы удалось найти только по одному предприятию.
Большое значение для описания процесса формирования танкостроительного комплекса СССР в течение первых советских пятилеток имеют сборники документов из серии «История создания и развития оборонно-промышленного комплекса России и СССР. 1900–1963 гг.»[26]. Благодаря этим работам удалось реконструировать основные события конца 1920—1930-х гг., когда промышленность но развивать собственную танкостроительную программу. Сборник документов «Политбюро и “вредители”», подготовленный О.Б. Мозохиным, дал возможность проследить связь между попытками власти наладить контроль над развивающимся танкостроением и массовыми репрессиями против конструкторов и инженеров всего военпрома[27].
Ценные сведения об особенностях технических характеристик и эксплуатационных качеств советской бронетехники были получены от работников цеха по ремонту транспортных средств Уральской горно-металлургической компании (УГМК, г. Верхняя Пышма). Автор беседовал со старшим механиком А.В. Викторовым и слесарем по ремонту транспортных средств Н.П. Кобылиным, обслуживающих машины Музея военной техники УГМК. Музей регулярно на 9 мая организует праздничное шествие бронетехники и автотранспорта времен Великой Отечественной войны в честь Дня Победы[28].
Таким образом, имеющиеся в распоряжении документы (как опубликованные, так и неопубликованные) позволяют раскрыть основные особенности развития танковой промышленности СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны.
Книга представляет расширенный и дополненный вариант ранее опубликованной монографии[29].
Глава I
Формирование промышленной базы танкостроения в 1927–1941 гг
§ 1. Создание танковой промышленности в СССР (1927 – лето 1941 гг.)
Танки первых пятилеток
До начала 1930-х годов у отечественной промышленности фактически не было собственной производственной базы, пригодной для серийного выпуска бронетанковой техники. Отсутствовала и собственная конструкторская база, способная создавать новые модели бронированных машин. Именно в этих условиях начались попытки советского руководства организовать массовое производство танков. Однако причины, мешавшие запустить этот процесс ранее, устранены не были. Довольно быстро заводы, получившие задание начать или увеличить выпуск танков и комплектующих к ним, оказались не способны выполнить установленный план. Вместо признания проблемы и принятия соответствующих решений власть начала искать «вредителей», которые объявлялись истинными виновниками срыва программы увеличения выпуска оборонной продукции.
В течение первой половины 1927 г. были закончены работы по изготовлению опытной машины Т-18 (МС-1), и было принято решение о начале серийного производства танков и танковых моторов на ленинградском заводе «Большевик» (бывшем Обуховском сталелитейном заводе). Фактически это был переработанный вариант французского танка «Рено ФТ» времен Первой мировой войны[30]. К тому времени на заводе «Большевик» уже существовало производство авиационных моторов и тракторов, что в значительной степени оправдывало выбор площадки для танкостроения. В октябре – ноябре 1927 г. появилась целая серия решений о строительстве на заводе нового цеха для выпуска танков, тракторов и авиамоторов – ввиду того, что в существующие заводские мощности новое производство не вписывалось. Строительство затянулось до конца 1929 г., поэтому временно изготовление и сборка моторов и танков по большей части производились в старых цехах на оборудовании, износ которого достигал 50 и более процентов. В 1927–1928 хозяйственном году (х.г.)[31] предприятие изготовило 23 танка, а в следующем году завод «Большевик» должен был выпустить еще 85 Т-18. В целом программа 1928–1929 х.г. была выполнена, но с запозданием на несколько месяцев[32].
По планам к выпуску этого танка должен был подключиться Сталинградский тракторный завод (СТЗ), но не ранее 1932 года. Поэтому в апреле 1928 г. было принято решение развернуть временное изготовление Т-18 и двигателей к нему на пермском Мотовилихинском машиностроительном заводе (бывший пушечный завод), который обладал свободными производственными площадями[33]. Но Мотовилихинский завод ввиду «малочисленности технического персонала по танкостроению» не смог справиться с возложенным на него заданием[34]. Точка в истории танкового производства на этом заводе была поставлена только в мае 1931 г. на совещании в Реввоенсовете СССР: «Больше танковых заказов на Мотовилиху не давать»[35]. Кроме того, в 1928 г. начиналась подготовка выпуска нового танка Т-12 (впрочем, тоже имевшего в своей основе всё тот же «Рено ФТ») на Харьковском паровозостроительном заводе им. Коминтерна при условии запуска его производства в 1929 году. По планам на 1929–1930 х.г. необходимо было изготовить 30 таких танков[36].
Важным сдерживающим фактором было отсутствие базы для выпуска мощных двигателей, достаточных для установки в танк. Начальник Управления моторизации и механизации (УММ) Рабоче-Крестьянской Красной армии (РККА) И.А. Халепский в ноябре 1929 г. указывал на тот факт, что планируемая материально-техническая база тракторостроения полностью не соответствует задачам «танко-тракторного вооружения армии», поскольку «мощности моторов и скорости движения тракторов ни в какой мере не отвечают тактическим требованиям моторизированных частей». В качестве основной меры, позволявшей преодолеть эту проблему в будущем, начальник УММ предлагал, ссылаясь на опыт США, создавать специальные моторные заводы, помимо существующих тракторных. По его мнению, это позволяло успешно повышать мощность моторов. Именно такой подход он наблюдал во время своих командировок в Соединенные Штаты[37]. Кроме моторного производства, в стране фактически отсутствовала промышленная база по изготовлению шестерней, шарикоподшипников и электрооборудования, способная удовлетворить нужды танкостроения. Этот сектор индустрии только начинал свое ращвитие, и пока данные комплектующие советсткая промышленность была вынуждена в значительной степени импортировать[38].
Уже к концу 1929 г. вся принятая программа советского танкостроения оказалась несостоятельной. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 декабря 1929 г. констатировало, что в СССР «кроме танка Т-18, типов и конструкций танков среднего, большого и танкетки не имеется… Пятилетняя программа тракторостроения и моторостроения не увязаны с танкостроением и удовлетворением потребностей армии в мощных тракторах. Не проработано обеспечение танкостроения броней и моторами, нет достаточных конструкторских сил, обеспечивающих выполнение плана танкостроения». Поэтому было принято решение отправить «за границу авторитетную комиссию из представителей ВСНХ и НКВоенмора [Наркомата по военным и морским делам]»[39]. Именно это постановление послужило началом новой широкой программы по развитию советского танкостроения на основе заимствования иностранного опыта. В 1930–1931 гг. по инерции еще продолжалось производство и проектирование прежних моделей танков: Т-12, Т-18, Т-20, Т-24 и других[40]. Но дальше мелкосерийного производства или изготовления опытных образцов дело так и не пошло.
В 1920-х годах перед советским руководством регулярно вставал вопрос о причинах постоянного невыполнения промышленностью планов по производству военных заказов в целом и танковых в частности. По следственному делу «О контрреволюционной организации в военной промышленности» в мае 1928 г. было арестовано множество специалистов, начавших свою карьеру еще в царской России. Предполагаемым главой организации был помощник начальника Главного военно-промышленного управления (ГВПУ) В.С. Михайлов (до революции – генерал-майор). Он попал в поле зрения ОГПУ еще в 1926 г., когда первый зам. председателя ОГПУ Г.Г. Ягода высказал свои подозрения на его счет. По мнению Г.Г. Ягоды и начальника Экономического управления ОГПУ Г.Е. Прокофьева, озвученному в 1928 г., «группа бывших генералов и полковников царской армии в составе Михайлова, Дыммана, Высочанского и Кургуева» основала контрреволюционную организацию в 1922 г., деятельность которой «была направлена к срыву обороноспособности страны путем вредительства в военной промышленности и подготовке таким путем успеха будущей интервенции». В результате саботажной работы организации было «заторможено на несколько лет или сорвано совершенно производство» значительной части продукции военных заводов[41].
Именно деятельностью вредительской контрреволюционной организации новый начальник ГВПУ М.Е. Урываев и заведующий военно-морской инспекцией Наркомата рабоче-крестьянской инспекции И.И. Павлуновский объясняли провал развертывания производства танков на Мотовилихинском заводе[42]. Необходимо отметить, что персона И.И. Павлуновского на этом этапе стала одной из центральных в процессе поиска «вредителей». Он лично неоднократно допрашивал предполагаемого главу «вредительской» организации – В.С. Михайлова[43].
С И.П. Павлуновским был не согласен А.Ф. Толоконцев, который с 1926 по 1929 гг. возглавлял ГВПУ. То есть в эти годы он был непосредственным руководителем основных фигурантов дела, в том числе В.С. Михайлова. В начале февраля 1929 г. А.Ф. Толоконцев еще оставался главой ГВПУ. В своем обращении к Сталину он ставил под сомнение как факт вредительства, так и существование самой контрреволюционной организации. А.Ф. Толоконцев прямо указывал на то, что бывший царский генерал и арестованные вместе с ним специалисты в системе ГВПУ не имели реальной власти, а все важнейшие решения Александр Федорович принимал сам как глава военно-промышленного управления[44].
Уже к середине весны 1929 г. А.Ф. Толоконцев сменил пост руководителя ГВПУ на должность начальника Главного управления машиностроительной и металлообрабатывающей промышленности ВСНХ. Должность тоже важная, но не дающая такого влияния. Параллельно бывший глава военпрома стал менять свою позицию в отношении дела военных инженеров. Он больше не сомневался в факте существования «вредительской» организации и роли В. С. Михайлова в ней, но продолжал утверждать, что «ни РКП (в лице т. Павлуновского), ни другие органы (ОГПУ), обнаружившие вредительскую организацию, не указали фактов неправильного направления средств»[45]. Другими словами, бывший начальник ГВПУ не считал ущерб, нанесенный «контрреволюционерами», существенным.
Однако сталинское руководство вынесло свои решения. Уже в середине июля 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о военной промышленности. Вся тяжесть вины за провалы в военно-промышленном строительстве СССР была возложена, с одной стороны, на членов мнимой «вредительской» организации, которая якобы состояла из дореволюционных специалистов и длительное время разрушала советскую военную промышленность. А с другой стороны, Политбюро считало виноватым руководящий состав военной промышленности и отдельных заводов (конкретные фамилии названы не были, но по тексту очень хорошо видно, что эти претензии направлены и к А.Ф. Толоконцеву), которые были виновны «в недостаточной бдительности к многолетнему и явному вредительству и упущениям в военной промышленности» и должны были понести наказание.
Для исправления ситуации создавалась специальная комиссия во главе с тем же И.П. Павлуновским, которая должна была «в кратчайший срок произвести чистку всего личного состава военной промышленности до заводов включительно». Такая чистка неизбежно увеличивала и без того серьезный кадровый дефицит в военпроме, поэтому Политбюро решило реализовать два параллельных мероприятия. Во-первых, Оргбюро ЦК ВКП(б) обязывалось «в месячный срок мобилизовать для военной промышленности не менее 100 чел., преимущественно членов партии, опытных производственников и молодых инженеров». Во-вторых, Высшему совету народного хозяйства следовало «рядом срочных и конкретных мероприятий немедленно разрешить вопрос об усилении технических кадров военной промышленности (путем переподготовки, устройства краткосрочных курсов и т. д.) и одновременно разработать план систематической подготовки для нее технического персонала»[46]. Однако успешно решить проблему кадрового голода так и не удалось.
В октябре 1929 г. дело о «вредителях» в военпроме было закончено. Всего по нему проходил 91 человек. По мнению ОГПУ, «организация ставила перед собой задачи – путем вредительства и шпионажа ослабление обороноспособности страны и содействие иностранным интервентам». В подавляющем большинстве это были выходцы из дворянского сословия и имевшие инженерную специальность. Решение по этому делу выносило Политбюро ЦК ВКП(б). Пятеро из обвиняемых (все бывшие генералы) во главе с В.С. Михайловым были приговорены к высшей мере – расстрелу. Все остальные приговаривались «на разные сроки заключения в концентрационные лагеря»[47].
Так с конца 1920-х годов борьба с «вредительством» стала одним из факторов развития отечественного военпрома на этапе первых пятилеток. Соблазн обвинить в неудачах военного строительства конкретных «стрелочников» был столь велик, что очень быстро «вредители» стали обнаруживаться повсеместно. В результативной части обвинительного дела о вредителях в военной промышленности было сказано: «Ввиду того, что в процессе следствия установлен, помимо привлеченных к ответственности и арестованных, еще ряд лиц, входящих в к[онтр].-революционную] организацию в военной промышленности, находящихся на свободе, материалы следственного производства в части таковых направлены к доследованию»[48].
Дело инженеров-«вредителей» сильно повлияло не только на развитие советского военного производства. В результате активной деятельности И.П. Павлуновский резко изменил свою карьерную судьбу. Фактически именно он вместо А.Ф. Толоконцева стал управлять военпромом. С июля 1931 года И.П. Павлуновский находился в должности заместителя председателя ВСНХ (то есть был заместителем Г.К. Орджоникидзе) по военной промышленности. В 1932 г. ВСНХ и его управленческие структуры были расформированы. Управление военпромом было сосредоточено в Главном военно-мобилизационном управлении (ГВМУ) в рамках вновь созданного Наркомата тяжелой промышленности СССР под руководством Г.К. Орджоникидзе. Возглавил ГВМУ и стал фактически правой рукой наркома тяжпрома именно И.П. Павлуновский. А в 1934 г. он стал кандидатом в члены ЦК ВКП(б). Тогда как карьера А.Ф. Толоконцева стала медленно стремиться в противоположном направлении. В 1933 г. он из Управления машиностроения и металлообработки перешел на должность начальника Главточмаша Наркомата тяжпрома, а в 1934 г. был выведен из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б). Однако итог обоих оказался одинаковым: в 1937 г. они были арестованы и впоследствии расстреляны[49].