Наталья Курдыбаха
Морское чаепитие
Глава 14
На улице давно стемнело, а за круглым столом на кухне собрались четверо взрослых и обсуждали вряд ли понятные кому-либо, кроме них самих, темы.
– Может, налить в чашку морской воды и помешать твоей ложкой? – предложил Миша.
– И попасть в тронный зал к самому Владыке Морскому, – усмехнулась Вера. – Тут даже на ложке написано «ВМ». Может, это как раз и есть прямой билет к нему…
– Я согласен с Верой, – поддержал её дядя Владлен. – Давайте думать дальше.
– Предлагаю начать с обычной чашки и простой воды, – нарушила затянувшуюся тишину тётя Юля. Может, дело было не в чашке, а в ложке?
– Думаю, нужна чашка с блюдцем, – добавила Вера. – Хотя я впервые увидела море в чашке ещё до того, как опустила в неё ложку…
– Я завтра схожу в антикварный магазин и на блошиный рынок, поищу подходящую чашку, – предложил дядя Владлен. – Всё равно надо с чего-то начинать. А если этот план не сработает, будем думать дальше.
План был одобрен единогласно, и все разошлись спать.
Когда Вера проснулась, солнце уже было высоко. Видимо, она всё ещё не могла отойти от подводного приключения и никак не могла вдоволь отдохнуть и отоспаться.
В доме было тихо. Тётя Юля сидела на диване в гостиной и читала книгу. А на кухне Веру всё ещё ждали уже остывшие, но такие аппетитные на вид румяные пирожки.
«И когда тетя Юля это всё успевает?» – не переставала удивляться Вера, с лёгкой грустью представляя, как ей придётся возвращаться к утренней овсянке.
После завтрака Вера попросила у тёти Юли листик и ручку, написала короткое прощальное письмо и оставила его на письменном столе в детской.
Идти никуда не хотелось, и она коротала время до обеда, перечитывая сказку, которую написала тётя Юля. Ей больше всего нравилось читать о Кире, который оказался самым первым и самым главным другом главной героини в этом мире. Вера даже немного завидовала их дружбе, хоть и с печальным концом (Кир не вернулся из Подводного Царства), ведь у неё самой такого друга не было, а очень хотелось.
Может быть, Миша мог бы стать таким другом, но ей-то пора уходить…
Дядя Владлен вернулся к обеду с тремя чашками. Одна была просто белой с золотой каймой и блюдцем. Вторая – тоже с блюдцем, с золотой каймой и с рисунками в виде парусных кораблей. А третья – без золотой каймы и без блюдца, но с изображением ракушек на песчаном берегу.
Эксперименты решили отложить на послеобеденное время, когда Нина и Ника уйдут играть в детскую. Все решили, что незачем их пугать такими странностями.
Первой решили опробовать белую чашку с золотой каймой. В неё налили воду из-под крана и поставили на стол перед Верой.
Вера к тому времени была уже при полном параде: в своих шортах и футболке, в Мишиной кофте и его старых кедах, с письмом тёти Юли за пазухой и припрятанным листиком с её адресом в кармане.
Верина ложка лежала рядом с чашкой, а ложка тёти Юли – её тоже принесли на всякий случай – немного поодаль.
Миша, тетя Юля и дядя Владлен расселись вокруг стола и не сводили глаз с Веры.
Вера затаила дыхание, одним движением засунула ложку в воду и… ничего не произошло. Она сидела и мешала воду в чашке, но так ничего и не поменялось – Вера сидела всё на том же стуле, а в чашке всё ещё была прозрачная вода.
В ход пошли две другие чашки – ничего… Вскоре уже весь стол был заставлен всевозможными ёмкостями: от стаканов до пустых цветочных горшков со всевозможными жидкостями: от чая до супа. Вера уже запуталась, где её ложка, а где тёти Юли – она ими уже столько всего перемешала по очереди.
Все сидели в угрюмом молчании: кто-то откинулся на спинку стула и смотрел в потолок, кто-то скрестил руки на груди и смотрел в стол, кто-то задумчиво смотрел «в никуда», а Вера, нависнув над очередным ковшиком с водой, буравила его взглядом.
В кухню забежали девочки с листочком в руках и обступили Веру с двух сторон:
– А куда ты уезжаешь? – спросила Нина.
– Не уезжай! – дернула её за кофту Ника. – Ты нам нравишься.
– Оставайся, поиграем ещё! – подхватила Нина.
– Хочешь, мы тебе ещё воды принесём? У нас есть много ведерок.
Девочки всё суетились вокруг Веры, дергали её за кофту, тянули в разные стороны, наперебой что-то предлагали, а Вера сидела молча и делала вид, что их не слышит. Ей это удавалось с трудом, и она начинала злиться всё сильнее.
Наконец, она не выдержала, распрямилась на стуле и стукнула двумя кулачками по столу:
– Никуда я не еду.
Девочки вмиг замолчали и испуганно уставились на неё. К ним быстро подошла тётя Юля, обняла и что-то начала нашептывать про то, что Вера грустит и поиграет с ними позже.
– Да ну его! – крикнула Вера, схватила в каждую руку по ложке (обратным хватом) и засунула одновременно в ковш.
Кончили ложек пересеклись под водой, и Вера оказалась у себя дома. На кухонном столе перед ней стояла всё та же злополучная чашка. На внутренних стенках чашки были колечки от испарившейся воды, а самой воды оставалось всего чуть-чуть, на самом донышке.
Вера оторвала взгляд от чашки и увидела маму. Мама спала. Прямо за столом, положив голову на скрещенные руки.
Вера боялась пошевелиться – вдруг это всего лишь мираж? Вдруг стоит ей пошевелиться, как он бесследно рассеется?
Мама пошевелилась во сне, но не проснулась. Вера осмелела. Потянула к ней руку, чтобы разбудить, и заметила, что она всё ещё сжимает ложку. Две!
Не зная зачем, она спрятала обе ложки в карман, перегнулась через стол и растормошила маму за плечо.
Мама сонно подняла голову и уставилась перед собой невидящим взглядом. Несколько длинных мгновений – и её глаза расширились от удивления… Испуга… Радости… Она вскочила и огибая стол, бросилась обнимать Веру и прижимать её к себе крепко-крепко. С грохотом на пол упала табуретка. Со звоном битого фарфора на пол упала чашка. Но никто этого и не услышал, и не заметил.
Глава 15
Вчера из командировки вернулся папа, и в один голос с мамой они заявили Вере, что Дед Мороз в этом году её посещать не будет.
До Нового Года оставалось всего три дня, и у всех её одноклассников завтра начинались новогодние каникулы. А у Веры всё продолжался её «домашний арест».
Весь последний месяц Вере было разрешено ходить только в школу и сразу домой. То ли мама до сих пор на неё сердилась, то ли мама до сих пор за неё боялась.
«Но повода-то больше нет! – всё искала себе оправдание Вера. – Блюдце и то мама разбила в тот же день, вслед за чашкой. Куда она, Вера, теперь-то денется?!»
Ещё Вера думала, что хорошо, что она тогда припрятала ложки, а то бы и их мама выкинула. А жалко! Память ведь: о тёте Юле, Мише, девочках (жаль, что перед ними теперь никак нельзя извиниться), дяде Владлене…
А об отсутствии новогодних подарков Вера особо не переживала. Родители всё равно купят торт, печенье, конфеты… А с подарком она может и до дня рождения подождать. Главное – она дома! Даже «домашний арест» её особо не беспокоил, ведь он тоже был дома-а-ашний!
Единственное, о чём… Вернее, о ком Вера беспокоилась, так это о маме. С тех самых пор, как она отдала ей конверт от тёти Юли, в котором оказался браслет, фотография всей её семьи и сложенная в три раза рукопись её сказки, мама часто приходила на кухню, когда все ложились спать, и подолгу разглядывала фотографию сестры и перечитывала рукопись. Браслет она надела в тот же день и больше никогда не снимала.
К Вериному удивлению, мама ни разу не усомнилась в том, что Вера побывала в гостях у своей родной тёти. То ли браслет помог, то ли фотография с надписью на обороте: «Моей сестричке Катьке-домоседке!», то ли рукопись сказки…
Мама даже рассказала Вере, что тогда, когда Юля исчезла, она боялась рассказать родителям, что во всём виновата чашка, а сказала лишь, что Юля вышла одна погулять и не вернулась. А чашку и ложку она всю жизнь ото всех продолжала прятать, в надежде, что они помогут ей когда-нибудь вернуть сестру. А ещё она говорила, что всю жизнь корила себя за то, что не смогла решиться отправиться вслед за Юлей в тот же миг. А потом было поздно – воду из чашки пришлось вылить.
Всю жизнь ей казалось, что если бы она тогда не вылила воду, то Юля обязательно смогла бы вернуться. Поэтому, когда исчезла Вера, мама берегла воду в чашке, как зеницу ока. На этот раз, она была готова не раздумывая броситься вслед за Верой, но Вера исчезла вместе с ложкой. А другие ложки не срабатывали…
Вера всегда знала, когда мама засиживалась на кухне, ведь полоску света под дверью особо не скроешь. Каждый раз, когда Вера неожиданно просыпалась посреди ночи и видела эту полоску света под своей дверью, она ещё долго не могла заснуть и всё думала, что мама, наверно, сейчас грустит.
До Нового Года оставалось всего два дня, а Вере всё больше и больше не хотелось, чтобы мама грустила и весь следующий год. Ведь все вокруг говорили: «Как встретишь Новый Год, так и проведёшь».
Весь день она придумывала самые хитрые планы как развеселить маму, но все они лишь потенциально удлиняли её «домашний арест», и Вера решила, что если рисковать, так уже по-крупному!
После ужина Вера сказала, что идёт спать пораньше, попрощалась со всеми и ушла в свою комнату.
Вместо пижамы она надела всё те же шорты и футболку, Мишину кофту с карманами, а из недр письменного стола откопала припрятанные две серебряные ложки с парусниками на ручках.
Ложки отправились в карман, а Вера – под одеяло. Она лежала и сжимала в кулачке мамин кулон, который так и остался при ней.
Её план сводился к тому, чтобы выждать несколько часов, а потом заявиться на кухню с фразой: «Мне что-то не спится, хочу попить водички». Но через пол часа Вера настолько устала ворочаться и ждать, что вылезла из-под одеяла и тихо подошла к двери.
Полоска приглушённого света – на месте. Значит свет горит на кухне, а не в гостиной. Вера тихо приоткрыла дверь и прокралась в коридор.
Дверь на кухню была приоткрыта. За столом, спиной к ней сидела мама и держала обеими руками чашку с чаем, стоявшую на столе. Боком к Вере сидел папа и что-то тихо рассказывал маме. Веру они не замечали.
«Отлично! – подумала Вера. – Теперь бы всё успеть!»
Она ещё раз прокрутила в голове все действия и…
Вера тихо приоткрыла дверь и проскользнула на кухню. Первым её заметил папа и удивлённо поднял бровь, но сказать он ничего не успел – Вера молниеносно бросилась к маме, схватила её за руку, а свободной рукой всадила две перекрещенные ложки в мамин чай.
Вокруг резко потемнело, а когда Верины глаза привыкли к темноте, она разглядела рядом с собой знакомый круглый стол.
Одна её рука всё ещё сжимала мамину руку, а мама, совершенно ничего не понимая, вертела головой по сторонам. В другой руке Вера всё ещё сжимала две ложки.
«Вот папа удивился», – мысленно захихикала Вера, представляя продолжение своего «домашнего ареста» до самого совершеннолетия, и громко крикнула на весь дом:
– Тётя Юля! К тебе гости!
А потом тихо шепнула маме:
– А ведь получилось же! Получилось! – и запрыгала от радости, ухватив маму за обе руки.
