Наталья Ивановна Скуднова
Жучье время
– Давай без достоевщины. Может, тебе что-то нужно? Если не для себя, для семьи, детей. Ты только ска…
– Спасибо, не надо! – оборвала его Катя.
– Почему? – Георгий сделал вид, что удивился. Хотя ответ и реакция Кати была для него предсказуема.
– Ты же откупится хочешь. Но не от меня, а от себя.
– Тебе какая разница? Деньги в любом случае одинаковые. Неважно, от кого и почему я откупаюсь…
– А может, я не хочу, чтобы ты от меня откупался? Может я хочу, чтобы таким сволочам хоть какая-никакая справедливость была и на этом свете? Чтоб ты хоть немного мучился?
– Я не против! – Георгий вдруг искренне рассмеялся. Ему стало смешно оттого, как его бывшая супруга упивается своим благородством. Не то, что он был с ней не согласен. Говорила она всё верно. Но её тон, пафос и самолюбование не вязалось с видом опустившейся пьянчуги в драной кофте, которая вместо того, чтобы заняться здоровьем, заливает за воротник на фоне диабета. Георгий и мысли не допустил, что причиной её больной жизни – мог бы быть и он сам. Копаться в себе сил и времени не было. Потому Георгий решил не ходить вокруг да около, а в лоб заявить, зачем пришёл:
– Но тебе-то толку с моих мучений? Сама живёшь в говне и с говном. Вот появился я, такое же говно. Может в миллион раз хуже. Но с бабками. Я могу сделать реально доброе, правильное дело. Если тебе нифига не надо, может, не будешь за детей решать?
– Ну и как откупаться будешь? – Катя сказала так, будто всю жизнь ждала именно этого вопроса.
– Например сына твоего могу вылечить. Я знаю центры, где вытаскивают наркоманов. Я могу дать ему нормальную работу. Хочешь? Или бизнес под него сделаю. Если он чего боится, я управленца грамотного поставлю. В этом случае твоему сыну и ничего делать не нужно – только пластиковые карты менять, когда их срок выйдет. И новые реквизиты сообщать, чтобы поступления не прекращались.
– Смотрю, ты к встрече подготовился. Справки навёл. Но у меня ещё и дочь есть. А ей чего перепадёт с барского плеча?
– Да что угодно! Можно заграницу отправить учиться. Ту же долю в своём бизнесе могу дать. Недвижимость в любой точке мира. Если нужно, и мужика твоего вылечим от алкоголизма. Ты не понимаешь, это же шанс? Даже не для тебя, а для твоих детей и мужа?
– А для Валеры, мужа Ленки? Или шансы только для живых?
– Этого даже я, со своими миллиардами, изменить не смогу… – Георгий стал теребить переносицу и делать вид, что одновременно защипало в носу и в глаза попали соринки. На самом деле ему не хотелось, чтобы Катя видела его непроизвольно выступающие, слёзы.
– Но ты ведь мог изменить. Это ж ты его убил.
Георгий ничего не отвел. Просто смотрел на бывшую жену, как барашек на мясника перед забоем. Катя же глядела на него с нескрываемым злорадством. Поправила седую прядь волос и выпалила:
– Ты деньги в пакете отдал, в котором я Ленке сама лекарства передавала для родителей. Пакет из финской Призмы, помнишь?
– Значит, по пакету я чуть не спалился… Почему сразу не сказала?
– Надеялась, что ошибаюсь! Точнее очень хотела ошибиться. Но когда ты стал даже из больницы Ленку и родителей опекать, будто откупаясь от чего-то. Будто виноват был лично перед ними!
– Я его убил, потому что иначе никак. Нас бы всей семьёй закопали. Я выбрал. И жил с этим с этим до сих пор.
– После инфаркта тебя переклинило?
– Да… Чего-то вдруг надорвалось. Не могу всё в себе держать. 26 лет мог, и всё.
– Значит, время пришло! – Катя вдруг заёрзала на стуле, будто пытаясь нащупать опору. – Ты ведь прав насчёт говна!
– Не понял… – Георгий инстинктивно отодвинулся от Кати.
– Ты тупой? Я аборт на четвёртом месяце сделала от тебя.
– Как?.. Зачем?.. – у Георгия сильно закололо слева.
– Дура была. Вот тогда представляла: иду я с коляской. А рядом со мной – моя сестра, чьего мужа ты убил. Рядом мои родители, чьего зятя ты убил. И я иду. С ребёнком от убийцы.
– Ты бредишь? – у Георгия на лбу выступила испарина.
– Нет… Я сама жалею, честно. Очень жалею! Но в тот момент я по-другому сделать не могла.
– И кому ты хорошо сделала?
– Никому на самом деле.
– А зачем мне сказала? Вот именно сейчас?
– Ты ко мне сам пришёл. Этот разговор зачем-то начал. Я всех давно похоронила и забыла. Так нет! Тебе ж захотелось поиграться на старости лет. Всех дотянуть до твоего благородства и понимания справедливости. Так?
– Никого я тянуть не собирался. Знал бы, куда разговор выведет, не пришёл бы!
– А ты хотел вот так, на белом коне, через 26 лет припереться и причинить добро. И ещё и оскорбится, когда тебе отказывают.
– Отказываешь? Значит не простила и не забыла. И это я понимаю. Но я говорю о твоей семье. Я тебя просто, по-человечески спрашиваю: готова принять от меня помощь не для себя, а для мужа, сына и дочери?
– Честно? Нет! Ты можешь сам им дать, что хочешь. Но от меня прощения и благодарности не жди! Не от всего возможно откупится деньгами. Да и вообще… пошёл ты к чёртовой матери! И веник свой забери.
Катя швырнула на пол цветы и отвернулась. Георгий, ничего не ответив, вышел.
Всё же он в ней не ошибся: одинаковые они оказались на самом деле! Каждый из них в своей гордой глупости дошёл до крайности. Он всю жизнь доказывал себе, что достоин жить, как хочет. Катя, наоборот: что не имеет права на нормальную жизнь. Он тратил жизнь на власть, бабки и баб. Она – на страдания, опохмел и замазывание синяков.
Гордыня их обоих оказалась одного сорта. Правда с тем нюансом, что Георгия склинило на страдальческом мазохизме последнюю неделю. А Катя наслаждалась процессом саморазрушения все 26 лет. Она купалась в своём горе и безнадёге, и при этом пальцем не пошевелила, чтобы хоть что-то в её жизни поменялось к лучшему.
Проявился бы в её жизни бывший муж или нет, это не отменяло того факта, что любой шанс изменить свою судьбу Катя бы не использовала принципиально. Она заранее приговорила себя и свою семью к вечному страданию.
И что в итоге? А ничего! И Георгий, и Катя оправдывали и жалели только себя, но всегда винили во всём кого-то другого.
Однако… Почему же у Георгия продолжало колоть сердце? Может, Катя права? Ему действительно нужно откупиться, чтобы всё снова вошло в привычную колею? Только кто ж возьмёт этот откуп, когда все, перед кем он себя считает виноватым, или на кладбище или от помощи отказываются?
Решение созрело тут же. Только Георгий сел в свой автомобиль, как Костя получил новый приказ:
– Ты сохранил адрес того мужика на девятке?
Костя сразу понял, о ком идёт речь и, будто ожидая именно этот вопрос шефа, что-то набрал на своём телефоне.
– Его фамилия…
– Не продолжай! – одёрнул его Георгий. – Едем прямо на адрес. Он же в Мшинской живёт?
– Да, Георгий Александрович! Ещё указания будут?
– Приедем на место, скажу! – Георгий скрестил руки и насупился. На самом деле в левом боку сильно кололо. Но тратить время на лекарства и врачей не хотелось. Он надеялся: по дороге само пройдёт.
Около восьми вечера они уже стояли у довольно крепкого деревянного жилища. В доме горел свет. Георгий со свитой охраны постучал в дверь. Она тут же распахнулась и на пороге стоял тот самый водила.
– Добрый вечер! – не дожидаясь приглашения ошалевшего хозяина, Костя сам вошёл в дом. За ним чередой проследовали остальные. Хозяин на автомате запер дверь и сел за стол.
– Да вы не волнуйтесь, пожалуйста! – как можно приветливее продолжил Костя, обращаясь к водиле. – Георгий Александрович! Вот тот самый водитель вишнёвой девятки.
– Пусть покажет свои документы! – сурово произнёс Георгий.
Водила, будто под наркозом, подошёл к своей куртке и достал потёртый бумажник. Дрожащими руками он протянул его Косте и сел на краешек стула. Костя достал из чужого бумажника паспорт и передал своему шефу.
– Марсель? – удивлённо спросил Георгий. – Татарин что ли?
– Аха… – глотая слюну, промолвил водила.
– Родился в Казани… хм… а как в Питере оказался? – Георгий продолжил допрос.
– Я служил под Ленинградом. Потом на завод. Инвалидность получил…
– В Мшинскую как занесло?
– После развода дом купил. Вот живу один здесь седьмой год…
– Работаешь? – интонация Георгия становилось теплее с каждым вопросом.
– Под Лугой у одного фермера. Коровы там, куры…
– Тебе 59? Болеешь чем?
– Всё по-возрасту. Сердце там, ну… геморрой, ой, извините!
– Да чего стесняться то! Геморрой он у всех почти! – Георгий рассмеялся от души. – Слышь, мужик! Может, тебе нужно чего?
– Не надо ничего! – водила начал отодвигаться к стене прямо со стулом.
– Да не бойся ты! – Георгий присел на соседний стул. – Просто ты похож на моего покойного друга. Вот его нет, а ты – есть. Понимаешь?
Водила кивнул. Правда, этот кивок больше походил на судорогу. Георгий подвинулся к водиле как можно ближе.
– Ничего с тобой никто не сделает. Я помочь тебе хочу, понимаешь? Ну, не молчи! Хоть кивни, а?
Водила кивнул и не моргая уставился на Георгия.
– Хочешь, я выкуплю тебе всю Мшинскую? Ты с землёй чего хочешь можешь делать! Хочешь: снеси все халупы на хер. Хочешь – ферму здесь сделай. С деньгами и оформлением я помогу.
– На кой мне ферма! – живо включился в эту игру водила. – Я на этих животных насмотрелся.
– Не хочешь животных, никто ж не заставляет! Хочешь: квартиру или дом тебе куплю в любой точке мира?
– Я привык здесь. Да и внуки иногда приезжают в гости.
– Внуки? Отлично! Давай их отправим заграницу учится? А детям твоим хочешь, я завод подарю?
– Не надо мне ничего! – зло заявил водила. – Чего вам нужно от меня? Документы я показал. Всё вы про меня знаете. Скажите, чего нужно-то?
Георгий опустил руки на колени и сник. Спина его сгорбилась. Со стороны он выглядел, как ровесник водилы: такой же простой мужик побитый жизнью. Правда, одет и причёсан чуть лучше.
– Можно вас? – Костя жестом подозвал водилу. Тот встал и подошёл к начальнику охраны. Костя как можно тише, прошипел. – Слышь, урод! Или я тебя пристрелю прямо здесь, или ты примешь от моего шефа хоть что-то. Тебе что, сложно деньги хотя бы взять?
– Ты же сам видишь: он ненормальный! Ему к врачу, а не Дед Морозом работать. – искренне произнёс водила.
– Считай тебе повезло и я этого не слышал. Если ты боишься, что подаренное тебе потом отберут – то гарантирую: мой шеф этого никогда не сделает. Ты его машину помнишь?
– Джип? И на кой он мне! На ферму в Лугу ездить, чтобы по дороге меня за эту тачку грохнули?
– Ты дебил или прикидываешься? Возьми машину. Продай её и все от тебя отстанут, понял?
– Точно отстанут? – с надеждой в голосе произнёс водила.
– Сто процентов! Ну, согласен?
Водила кивнул. Костя подошёл к своему шефу и что-то шепнул на ухо. Георгий тут же распрямил плечи и заулыбался.
– Нужно договор составить. – весело произнёс олигарх. – Есть бумага? Ребята, несите все документы на Mercedes. Мужик, ты две машины берешь?
– Нет, только одну! – твёрдо заявил водила.
– Выбирай! – радостно сказал Георгий.
Водила вышел с одним из охранников и стал осматривать джипы. Костя сел за стол и принялся за написание договоров. Всё это время Георгий сидел с блаженной улыбкой на лице, а его телохранители то и дело переглядывались друг с другом. По выражению их лиц было очевидно, о чём они думали. А мысли их сходились в одном – что они непременно напишут в своём резюме: «Срочно ищу работу. Спятивших миллиардеров больше не предлагать».
Лишь Костя сидел, как ни в чём не бывало. Хотя он спиной чуял: ребята уже сегодня станут искать работу. Но ему не так просто спрыгнуть с несущегося в пропасть, поезда. Всё же статус обязывал и нужно найти момент, чтобы всё провернуть максимально безболезненно для своей будущей карьеры.
Как только договора подписали, вереница непрошенных гостей покинула дом. Водила закрыл за всеми дверь. Он достал пол-литровую бутылку водки и, прям из горла, вылил в себя всё до последней капли.
В Ленобласти уже вдарил морозец и машину слегка заносило. Ехали медленно и молча.
– Костя…– в каком-то непонятном экстазе вдруг заговорил босс. – Ты должен мне найти все девятки выпуска 1990 года. И разыскать их хозяев с самого начала.
– Всех? По всей России или по СНГ тоже? – не веря своим ушам, переспросил Костя.
