Наталия Осояну
Дети Великого Шторма

Змееныш перестал их замечать; его руки и ноги задергались, голова запрокинулась, и он медленно сполз с подоконника. Под шарфом видно было, как шевелятся губы, и Джа-Джинни наклонился, чтобы его снять, – но почему-то ощутил смутное беспокойство, едва протянув руку.

– Может, он болен?

Джа-Джинни не заметил, что говорит вслух. Змееныш его не услышал, зато услышал юнга:

– Нет, это что-то другое. Я… мне доводилось видеть припадок… это не то…

«Он очарованный морем?» – обеспокоенно подумал крылан и хотел было выпрямиться, как вдруг рука Змееныша взметнулась и схватила его за плечо.

– П-передай Крис-с-стобалю… – с трудом проговорил Змееныш, – пусть он ее бережет…

– Ее? – насторожился крылан. – Кого? «Невесту»?

Змееныш его не слышал.

– Я н-не могу ее увидеть… – шептал он. Его взгляд перебегал с лица Джа-Джинни на сундук, стоявший рядом с окном. – Меня предупреждали, но все равно… это так… с-с-странно. Передай Крис-с-стобалю… он должен беречь ее и опасаться того, что в этом сундуке…

И это были последние слова, на которые у Змееныша хватило сил. Его глаза закатились, и он забился в конвульсиях. Джа-Джинни принялся осторожно разжимать пальцы, впившиеся в его плечо, будто клещи, и с содроганием понял, что в каждом на один сустав больше положенного.

«Да кто же ты такой? Или… что такое?»

– Сундук… – хрипло шепнул Кузнечик. – Посмотрим?

Крылан и юнга переглянулись.

* * *

– Странно… – сказал человек-птица.

Джайна вздрогнула и открыла глаза. Она не спала всю ночь, внимательно наблюдая за крыланом: он лежал, завернувшись в крылья, не шевелясь и почти не дыша, словно мертвый. От напряжения и усталости у нее кружилась голова. Робин и Кэсса вознамерились бодрствовать вместе с ней, но быстро задремали, и Джайна осталась наедине с ночью и со своей совестью. Она смотрела на чернокрылого безымянного гостя, но видела Виртина Кальфа, неуемного воришку. Рыжеволосую Миртину, что из ревности – как потом оказалось, беспочвенной – подослала к своему жениху убийц. Лопоухого аптекаря Диллирана, чья забывчивость повлекла смерть троих клиентов. И еще многих, многих.

Иногда они не просыпались – уходили во сне, и Джайну лишь поначалу утешали их умиротворенные лица. Иногда проходила неделя – реже месяц или два, – прежде чем они сводили счеты с жизнью. Те, чьи грехи не были связаны с убийствами, могли продержаться намного дольше, прежде чем сломаться окончательно.

А если их, сломанных, было на самом деле намного больше, чем очищенных и исцеленных?..

– Странно, – повторил крылан. Лицо у него было серое, изможденное, как у человека, которого несколько дней мучила сильная лихорадка, но глаза горели прежним огнем. – Так и должно быть?

– Как? – хрипло спросила Джайна.

Крылан несколько раз моргнул, медля с ответом.

– Ничего не изменилось, – наконец сказал он. – Я остался таким же, как раньше. Я… многое видел там, многое перенес. Но это ничего не изменило. К моей боли добавилась новая боль. Чему она должна была меня научить? Кажется, я не усвоил урока, Джайна.

Она медленно покачала головой. Она не знала, как объяснить ему, что все совсем наоборот.

Впрочем, на самом деле он и не ждал от нее ответа.

– Кто очистит тебя, Джайна? За то, что ты совершила – и еще совершишь? Ради собственных детей и ради справедливости?

– Это дети моей сестры, – тихо проговорила она, закрывая глаза. – Цепные акулы убили ее… убили их отца… В доме оставались верные слуги, они прятали Робина и Кэссу два месяца, дожидаясь меня. Рисковали собой, своими семьями. Что касается моих детей…

«Когда они ушли, их крылья были белее снега».

– Понятно, – сказал человек-птица. – Прости.

И в этот миг Джайна впервые в жизни ощутила ту самую Грань, о которой знала с раннего детства, которую искала и никак не могла найти. Тончайшую невидимую линию между светом и тьмой, добром и злом, бытием и небытием. Предел, за которым все превращается в собственную противоположность. Его нельзя было описать словами; слова заканчивались там, где начинался он. Его можно было только почувствовать.

– Какого же цвета теперь мои крылья? Мои… настоящие крылья?

Джайна открыла глаза и улыбнулась.

– Ты знаешь сам, – сказала она. – Ты все знаешь сам.

* * *

– Мы, конечно, открыли сундук, – проговорил Джа-Джинни и замолчал.

Он не мог подобрать слов, чтобы описать вещь, которая там лежала.

– Там был безумер? – подсказал Кристобаль.

После сражения с его измученного лица не сходила довольная улыбка: победу он одержал красиво, не выдав своей истинной силы и отстояв доброе имя. Сатто унесли с поля боя, а сам магус отделался несколькими порезами, которые Эсме излечила очень быстро.

Теперь он и целительница, сидя в каюте капитана на борту «Невесты ветра», слушали рассказ Джа-Джинни о случившемся в доме Звездочета. Кузнечик тоже был рядом – он устроился на полу, у самой двери, и молчал.

– Да, безумер… – растерянно ответил крылан. – Но довольно-таки странный. Толще, чем обычный… я бы сказал, раза в два. Длиннее. И самое главное – черного цвета.

– Жаль, я не могу на него посмотреть, – посетовал Крейн. – По описанию трудно понять, что это такое и почему его надо опасаться.

– Меня все-таки больше удивил Змееныш, – сказал Джа-Джинни. – Он вел себя совсем не так, как обычно. И этот припадок… эти руки…

– Да-да, – пробормотал магус, всецело погрузившись в разглядывание карты, которую он бережно разложил на столе.

Крылан вздохнул, сообразив, что капитан его уже не слушает.

– Эсме! – позвал он, и целительница вздрогнула, очнувшись от каких-то невеселых дум. – Ты говорила, что Змееныш в тот раз стоял очень близко от тебя. Не заметила в его лице ничего необычного?

– Ну, там и лица-то не было видно… Одни глаза…

– Я об этом и говорю. Какие они были, помнишь?

– Карие, – растерянно ответила она. – Очень злые… но обыкновенные.

Джа-Джинни снова умолк. Глаза у помощника Звездочета были желтые. С вертикальными зрачками. Неужели… неужели ему показалось? Переволновался, ожидая нападения? Тревожился за юнгу? Эльга Пресветлая, даруй спокойствие и мудрость…

– А хитер старик! – раздался возглас Крейна. – Уж не знаю, где там спрятана третья часть небесного компаса, но эти две находятся в таких местах, что… – Он покачал головой. – В общем, будет весело.

– И ты собираешься туда отправиться? – поинтересовался крылан.

– Есть другие предложения? – хмыкнул магус. – Неужто тебе не хочется отыскать «Утреннюю звезду?»

– Нигде на карте не написано, что целью, на которую укажет компас, будет в самом деле она, – парировал Джа-Джинни. – К тому же, когда мы отыщем две части, останется сущий пустяк – отобрать у Звездочета третью.

– Вот именно! – Крейн восторженно кивнул. – Сущий пустяк, да.

– Я же пошутил… – сокрушенно вздохнул крылан, понимая, что сопротивление бесполезно: в разноцветных глазах Кристобаля уже отражались далекие южные моря.

Итак, им суждено вновь отправиться на юг и побывать там, куда не удалось попасть в прошлый раз.

– Выходим утром! – объявил магус. – Я бы пустился в путь прямо сейчас, но Эрдан рассердится. У тебя всё?

– Нет, не всё, – хмуро ответил Джа-Джинни. – Кузнечик, а ты ничего не хочешь рассказать капитану?

Мальчишка старательно изобразил удивление. Крылан добавил:

– Или, возможно, показать?

Крейн вскинул бровь. Юнга покраснел до ушей и вытащил из-за пазухи тонкую тетрадь в кожаном переплете.

– Как ты узнал?.. – прошептал он хрипло. – Я…

– Оконное стекло! – Джа-Джинни усмехнулся. – Превосходного качества, гладкое и блестящее. Пока я разговаривал со Змеенышем, в стекле за его спиной прекрасно отражалось то, как ты… э-э… заимствуешь у Звездочета эту вещь. Зачем она тебе, а?

Кузнечик с хмурым видом молчал, кусая губы. Джа-Джинни покосился на капитана: тот листал тетрадь, все больше мрачнея. На «Невесте ветра» за воровство карали сурово, но крылан понимал: после того как магус сам послал их на такое задание, порка юнге не грозит. Хотя, конечно, безнаказанным этот поступок не останется.

И внезапно его осенило…

– Кракен меня побери! Но ведь Змееныш видел, что ты делаешь… должен был видеть! И промолчал… но почему?

– Возможно, он хотел, чтобы вы это забрали, – сказал Крейн, и Джа-Джинни поразился тому, как холодно прозвучал его голос. – Ты точно не хочешь мне ничего объяснить?

– Я прочитал несколько строчек… – пробормотал мальчик. – Мне стало интересно. Такой легенды об Основателях я еще не слышал…

– Правдоподобно, – хмыкнул капитан. – Но самую малость не дотягивает до правды. – Юнга от страха сделался меньше ростом. – В следующий раз не открывай рот, если собираешься врать. Твой поступок может привести к непредсказуемым последствиям. Иди. Это останется у меня… пока что.

Он перевел взгляд на крылана:

– Эсме, Джа-Джинни… вы тоже уходите. Завтра мы выходим в море, и вам надо отдохнуть как следует. Путь предстоит долгий и тяжелый.

– Последнее! – Джа-Джинни выждал, когда за Эсме закроется дверь. – Кого надо беречь, по словам Змееныша? Ты понял?

– Да, – ответил магус неохотно. – По крайней мере, мне так кажется. Иди, мне нужно побыть одному.

Выйдя из капитанской каюты, крылан чувствовал себя обескураженным еще сильнее, чем раньше. Было очевидно, что Крейн в самом деле понял из его рассказа гораздо больше, чем казалось поначалу. Завтра утром они отправляются в путь, из которого вполне могут не вернуться, но Крейн по-прежнему держит всю команду на коротком поводке, и вряд ли кто-то станет ему перечить.

«Отчего мне кажется, что я позабыл о самом важном?»

Утро!..

Хотя Джа-Джинни и чувствовал себя очень уставшим, он разбежался и взлетел.

«Отосплюсь завтра!»

Путь его лежал на запад, к скалам – к дому рыбака, чья жена говорила о черных крыльях. Уже настала глубокая ночь, а Джа-Джинни не подготовил план действий. Что он будет делать, когда окажется на месте? Что-нибудь придумает. Но даже если в конце концов рассказ Лейлы обернется бредом помешанной, нельзя упускать шанс.

Дом он отыскал без труда и опустился на соседней улице, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но каждый шаг на пути, возможно, к разгадке самой главной тайны его жизни давался крылану все труднее. Если Лейла не ошиблась… если на острове, откуда бежали эти несчастные, действительно хранился ключ к тайне, терзавшей его разум… он с большим рвением отправился бы туда, хотя это и означало бы…

«Может, это предупреждение, Кристобаль?»

Слова Эрдана всплыли в его памяти, и Джа-Джинни остановился, ошеломленный и растерянный. Нет, такого быть не может – он никогда не предаст Кристобаля! Он обязан магусу жизнью и свободой, они друзья! Что с того, что Крейн вынуждает его отправиться в далекое и, не исключено, бесполезное путешествие…

Джа-Джинни чуть не застонал от досады и растерянности, а потом вспомнил Кузнечика и украденную тетрадь. Это тоже вызывало подозрения, и, хочешь не хочешь, опять вспоминался проклятый «Плач по Фениксу». Конечно, Кузнечик не был так уж близок к капитану и многого не знал, но почему они решили, что предать может только самый близкий друг? Он покачал головой и заставил себя сосредоточиться на том, что было впереди.

На окне, за которым горел свет и двигались чьи-то тени.

«Не спят… Почему?»

Обуреваемый недобрыми предчувствиями, крылан подобрался поближе и осторожно заглянул внутрь.

На убогой постели лежала женщина. Рядом с ней притулилась сгорбленная старуха – она то и дело вытирала слезы. Поодаль, в углу, стоял мужчина – такой высокий, что его голова почти касалась потолка.

– Прости меня, Шак, если сумеешь… – сказала старуха. – Не могу, ничего больше сделать не могу… На фрегате капитана Крейна есть очень хорошая целительница – говорят, она творит чудеса…

– Я не пойду к Крейну! – рявкнул Шак, и его жена беспокойно заметалась.

Пожилая женщина склонилась над ней, что-то шепча, вытерла пот со лба.

– Не пойду! – повторил он тише, но все с тем же упрямством. – Он магус! И если я увижу там этого… с крыльями… то не сдержусь…

– Как хочешь, – со вздохом ответила знахарка. – Наверное, уже поздно. Тс-с, тише, родная…

– Крылья… – проговорила больная, и на этот раз Джа-Джинни услышал ее. – Бел-лые… здесь была женщина-птица… такая… красивая…

– Опять она про крылья бредит, – скрипуче пробормотала знахарка. – Заступница, за что такое наказание?

– Н-не брежу я… она была… рыжая…

Шак рухнул на колени перед умирающей женой и зарыдал, а Джа-Джинни отвернулся и медленно сполз по стене. Он чувствовал себя опустошенным и не способным на какие-то действия. Опоздал, безнадежно опоздал. Женщина умирает, с ней уже не поговорить, а воскресить мертвую даже Эсме не сумеет – это работа для Эльги-Заступницы.

Он сидел на земле подле бедной рыбацкой хижины еще очень долго, но в окно больше не заглядывал. Уже светало, когда Шак вывел старую женщину во двор и попрощался с ней, а потом Джа-Джинни спохватился.

Догнать ее было нетрудно, но, увидев перед собой крылатую тень, она так перепугалась, что потеряла дар речи. Джа-Джинни даже испугался, что она упадет замертво, но знахарка оказалась крепкой.

– Чего тебе надо? – сварливо спросила она, придя в себя. – Зачем ты здесь?

– Ты была в том доме. – Крылан дернул подбородком.

– О да. – Она нахмурилась. – Ты, что ли, во всем виноват?

Джа-Джинни решил ее не переубеждать, хотя понимал, что за слухи пойдут по Лейстесу уже завтра.

– Скажи мне, что с ее ребенком?

– Она родила мертвое дитя прошлым вечером, – проговорила женщина. – Меня позвали, но было поздно. Ты…

Джа-Джинни зажмурился и выпалил:

– Ребенок… он был человеческим?

Знахарка очень долго молчала.

– Мне много лет, – наконец проговорила она. – Я многое повидала. Но это… нет, ребенок не был человеком. И… крыланом он тоже не был. Это было жуткое… создание, и хорошо, что не жить ему ни на одном из Десяти тысяч островов. Уж не знаю, кто прибрал его душу, но вскоре Заступница примет к себе эту несчастную мать. Пусть хоть в Садах она успокоится, пусть там ей не будет больно…

Джа-Джинни опустил голову, ощущая, как накатывает усталость, скопившаяся за весь день. Лейла все-таки ошиблась. Он повернулся и расправил крылья, чтобы взлететь, а потом неожиданно для себя самого крикнул знахарке:

– Передай ему, я отыщу того, кто это сделал, – и отомщу за нее! Передай!

– Хорошо, – проговорила старуха и вдруг прибавила: – Да поможет тебе Эльга.

Очень тихо.

Но он услышал.

Утро выдалось светлым и ясным. Настроение у команды и у самого фрегата было под стать – воодушевленные и веселые, они собирались в путь. Джа-Джинни наблюдал со стороны за суетой перед отплытием и чувствовал себя до крайности несчастным.

– Ты хмурый как туча, – раздался голос за его спиной.

Крылан, не оборачиваясь, сказал:

– Я совсем запутался и жалею, что не могу прочитать твои мысли.

– Ха! – Крейн был в очень дружелюбном расположении духа. – Незачем! Все мои мысли написаны у меня на лбу – так ты сказал давеча, а? Вот и читай.

– Шторм, как я устал… – проговорил Джа-Джинни бесцветным голосом, и магус тотчас посерьезнел:

– Что произошло?

Крылан вздохнул – и поведал капитану о ночном происшествии и беседе с вороном, о неожиданном визите Лейлы и о словах знахарки.

– Да, теперь я понимаю… – начал Крейн, но Джа-Джинни перебил его:

– Ничего ты не понимаешь. Я поначалу не поверил Лейле, не принял ее рассказ всерьез. А потом вдруг подумал: если когда-нибудь появится настоящий след? Если мне придется выбирать? Боюсь, Кристобаль, «Плач по Фениксу» и впрямь предупредил тебя о грядущем предательстве лучшего друга. И он… был сыгран в мою честь.

Он замолчал и уставился на Крейна.

Магус недоумевающе моргнул, а потом добродушно рассмеялся:

– Зря, зря боишься, друг. Ты совершенно ни при чем.

– Уверен? Если не я, то кто тогда? Может, Кузнечик? Такая странная выходка…

– Ты сам в это не веришь. – Крейн покачал головой. – Кузнечик не способен на предательство, а поступок его может объясняться чем угодно, вплоть до простого любопытства. Он почти ребенок.

~~~

– Ты сейчас солгал, – сказал крылан. – «Невесту» раздражает ложь. Спрошу еще раз: ты уверен, что знаешь, чего следует ожидать? И от кого?

Крейн задумчиво посмотрел на Джа-Джинни:

– Хотел бы тебя утешить и сказать – да, я точно знаю, что произойдет, когда и из-за кого. На самом деле это не так. Я… догадываюсь, кто может меня предать таким образом, чтобы последствия были катастрофическими. Но понятия не имею, когда это случится… и случится ли вообще. Это ведь просто песня – точнее, мелодия, которую сыграла нам странная музыкантша. Только и всего.

– Но если ты и впрямь догадываешься, кто может тебя предать… – начал крылан и умолк.

– По-твоему, я должен его изгнать, так? Или убить? – спросил магус с иронией. – Видишь ли, я не верю, что будущее предопределено раз и навсегда. А если я сейчас займусь выяснением отношений – и как раз это приведет к печальному финалу, как в «Плаче по Фениксу»? Нет-нет, друг. Я ничего не буду делать и на вопросы твои не отвечу. А со своим главным вопросом ты разберешься сам, когда время придет… – Он улыбнулся. – Знай одно: если захочешь отправиться за своей мечтой, я все пойму и удерживать не стану. По рукам?

– По рукам, – ответил Джа-Джинни, чувствуя невыразимое облегчение.

Крейн ушел, а крылан остался на своем наблюдательном посту. На душе у него было спокойно, и даже предстоящее путешествие не казалось больше таким тягостным. Он жалел лишь о том, что не попрощался с Лейлой.

«Невеста ветра» начала медленно отходить от пристани. Джа-Джинни смотрел на удаляющийся Лейстес – и потому сразу заметил мальчишку, который размахивал руками в надежде, что его заметят. Крылан слетел на пристань.

– Ой, как хорошо, что я успел! – Это был совершенно незнакомый ему мальчик – из тех, кто за гроши разносит по тавернам письма. – Это вам, сударь!

Он протянул Джа-Джинни маленький конверт.

– Что это? – подозрительно спросил крылан. – От кого?

– От музыкантши из таверны, – ответил посыльный. – Ну, которая с гитарой, рыжая…

Когда крылан развернул письмо, из него что-то выскользнуло. Он ошеломленно смотрел, как на мостовую плавно опускается длинное белое перо. Еще миг – и порывом ветра его сдуло бы в море, но мальчик оказался проворнее.

– Поймал! – сказал он и с улыбкой протянул перо Джа-Джинни.

На дешевой измятой бумаге торопливым незнакомым почерком было написано:

«Мне нужно было сразу сказать, что я знаю о тебе уже давным-давно, от нашей общей знакомой по имени Д. А. Если тебе интересно, у нее все в порядке, как и у детей. Они по-прежнему ждут, что кто-то все изменит к лучшему. Может, это будешь ты?»

– Где она? – севшим голосом проговорил крылан.

– О, далеко! – мальчишка взмахнул рукой, указывая за горизонт. – Еще затемно ушли три фрегата, так она на одном из них. Не знаю, правда, на котором.

Джа-Джинни до крови прикусил губу. Возможно ли, что… нет, это безумие. Странное поведение Лейлы можно было объяснить другими причинами, чем угодно, но только не тем, что пришло ему в голову. Они с Джайной просто знакомы, только и всего. Барды – они такие, непредсказуемые и вездесущие.

– Как ты думаешь, – сказал он негромко, – легко ли отыскать среди Десяти тысяч островов рыжеволосую певицу с гитарой? Сумасбродку с колокольчиками в волосах? Такую, что любит необычные песни?

– Сложно. – На лице мальчишки появилась всезнающая улыбка. – И просто. Ведь она такая всего одна!

«Знал бы ты, насколько прав…»

– Спасибо! – Джа-Джинни потрепал посыльного по волосам и полетел вслед за «Невестой ветра».

«Не сейчас. Еще слишком рано. Я не могу их бросить сейчас».

Опустившись на палубу, он первым делом подумал, что белое перо нужно спрятать, но у него никогда не было на «Невесте ветра» собственного угла. Попросить капитана? Или, может быть, Эсме?

Эсме…

Даже не оглядевшись по сторонам, крылан сделал то, о чем раньше не мог и помыслить, – положил ладони на планшир и, закрыв глаза, прислушался к биению огромного невидимого сердца. Этот звук был неотъемлемой частью жизни на борту, и моряки, привыкая, переставали его слышать… Но сейчас Джа-Джинни захотелось остаться с «Невестой ветра» наедине.

«Я совсем запутался. Помоги мне…»

И на краткий миг он увидел «Невесту», какой она представала для капитана и больше ни для кого, – он объял ее целиком, от глубин трюма до вершины средней мачты, и почувствовал, чем занимается каждый человек на борту. Он увидел Эсме – целительница, погруженная в раздумья, почесывала за ухом ларима, который от удовольствия громко урчал и щурил большие глаза. Он увидел юнгу – мальчишка застыл над горой немытой посуды, лицо у него было невеселое. Он увидел Крейна. Капитан на мгновение оторвался от чтения тетради, украденной из кабинета Звездочета, и с напускной суровостью проговорил:

– Ну-ка, прекратить!~

Этого мига ему хватило.

– Я дурак, да? – Крылан отдернул руку, словно обжегшись. – Упустил все ответы, хотя они были прямо перед носом. Вряд ли я и в самом деле смогу хоть что-то изменить…

Чуть помедлив, он добавил:

– Но попытаться ведь стоит, правда?

Ответом ему был только ветер, поющий в парусах фрегата.