Нана Рай
Секреты Лилии
Руслана смотрела, как над морем поднимается солнце, и чувствовала, что вместе с восходом она наполняется приятным волнением.
Прошлый вечер Лана провела в многочисленных попытках найти адрес мадам Тигровой. Сначала штурмовала интернет, затем отчаялась и позвонила в музей, но в девятом часу Юлианы уже не было на месте.
Руслана чуть не расплакалась, но вовремя взяла себя в руки. Возникла идея позвонить бабушке, но та точно не передумала насчет призраков прошлого. К тому же Лилия вряд ли жила по прежнему адресу. Скорее всего она переехала в семейное поместье мужа, ведь он был графом. Стоило этой мысли прийти в голову, как пальцы сами застучали по клавиатуре, и всемогущий интернет выдал ссылку с нужным адресом.
Графиня Маврос жила в старинном особняке на окраине Велидара. До него около получаса езды по петляющей дороге вдоль побережья, поэтому Руслана приготовилась к живописной поездке и со спокойной душой заснула.
Рассвет разбудил ее мягко, но настойчиво, и, полная энтузиазма, она начала день с пробежки по пляжу, затем охладилась в море и ближе к обеду вызвала таксиста Алексея. Когда он понял, куда они едут, то долго не мог успокоиться и заявил, что отвезет ее бесплатно в обмен на подробности встречи. Особого выбора у Русланы не было, так что она согласилась и принялась ждать, подогреваемая любопытством.
– Сегодня чудесный день для прогулок, – тоном гида рассказывал Алексей, пока Руслана, приклеившись к окну, разглядывала пейзаж. – Ясная погода, ни единого облачка, море необыкновенно теплое. Если вы посмотрите направо, то увидите утес Искупления. Свое имя он получил благодаря старинной легенде.
Руслана увидела скалистый выступ, нависающий над морем и поросший зеленой травой. С него наверняка открывался изумительный вид, и Лана решила сходить туда, к тому же от ее дома идти недалеко.
Но в целом утес ничем не привлекал внимания. Ничего примечательного, однако стоило Руслане посмотреть на него, как внутри разрослось знакомое чувство безысходности и снова заболела шея. Она отвернулась и прислушалась к словам Алексея, насильно заставляя себя отвлечься:
– Когда‑то в далекие времена, когда Русамия только отделилась от Киевской Руси после свержения татаро‑монгольского ига и начинала самостоятельный путь, на берегу Черного моря жила юная девушка Элаиза. Она была влюблена в сына князя Велидара, а он в нее. Но молодым было не суждено быть вместе, так как будущий князь уже был обручен с графиней из богатой семьи. В день их свадьбы Элаиза не выдержала расставания и сбросилась с утеса в морские пучины. Когда молодой человек узнал об этом, то был вне себя от горя, и приказал возвести на утесе памятник в честь Элаизы. И каждый год в день ее смерти он приходил туда и приносил цветы, пытаясь искупить свою вину. Сейчас на месте памятника остался лишь огромный камень, – торжественным голосом закончил Алексей.
– Красиво, банально, глупо, – цинично отозвалась Руслана и стиснула письмо Натана, которое покоилось в сумке.
– Руслана, Руслана. Когда вы полюбите, то узнаете, что из‑за любви люди готовы на любую глупость. Даже смертельную, – печально заметил таксист.
Лану передернуло, и она скривила губы.
«Нет. Любви мне определенно хватило».
– В любом случае я бы ни за что не покончила с собой из‑за мужчины, – резко заявила Руслана.
После ее слов перед глазами потемнело и в ушах раздался девичий крик, от которого волосы на руках встали дыбом. Она вздрогнула, но приступ почти сразу прошел.
Алексей как ни в чем не бывало вел машину, по радио играла романтичная мелодия. И только у Русланы сердце вырывалось из груди. Она глубоко задышала и прикрыла глаза. В следующий раз обязательно возьмет шляпу, а то от солнца начинались галлюцинации, из‑за которых становилось не по себе.
Поместье графини Маврос полностью соответствовало представлениям Русланы о старинных домах. За роскошными узорчатыми воротами располагался подъездной двор. К парадному входу вели две песчаные дороги, разделенные широким водоемом. Его покрывали кувшинки белых лилий, и от подобной красоты замирало дыхание. Три этажа высились над просторной зеленой лужайкой, а по краям особняка вверх улетали башенки со времен эпохи Ренессанса. Венецианские окна приветливо взирали на гостей и очень гармонично вплетались в фасад здания, отделанного серым камнем. А к широким арочным дверям с витражными вставками вели изношенные ступени, пережившие не одно поколение хозяев.
– Почему‑то у меня странное чувство, что меня не впустят. – Руслана с восхищением и тревогой разглядывала поместье графини.
Алексей так медленно вел машину, что слышался скрип песка под колесами.
– Глупости. Мадам Тигрова такой же человек, как и мы. Главное, не бояться, – пробормотал он, но было видно, что его тоже ошеломил вид особняка.
– Интересно, сколько здесь комнат? Сто, двести?
– Меня больше интересует, сколько людей здесь заблудились? И всех ли нашли?
Руслана засмеялась над забавными страхами Алексея. Мужчина остановил такси напротив входа.
– Ну, ни пуха ни пера, – самой себе пожелала Лана и тут же ответила: – К черту!
– Я жду вас здесь. Если меня прогонят, тогда найдете за воротами, – опасливо заявил Алексей. Его добродушное лицо растянулось в улыбке.
Руслана кивнула. Она вылезла из машины и нервно расправила черное кружевное платье до колен. Из ее вещей оно оказалось самым официальным, но красные сандалии разбавляли чопорность. Увы, кроссовки смотрелись бы еще смешнее.
Лана сжала ремешок сумки и поднялась по ступенькам. Она напомнила себе о пари и что не может позволить Марку выиграть. С этими мыслями Руслана нажала на современный звонок, который не вписывался в старинную атмосферу особняка.
Когда она уже приготовилась к долгому ожиданию, двери распахнулись, и Руслана увидела высокую полную женщину в черно‑белом платье горничной. Служанка возвышалась над Ланой, словно неприступная крепость, и она ощутила себя маленькой надоедливой мошкой.
– Здравствуйте, – пересилила себя Руслана и вежливо улыбнулась, – извините, что без приглашения, но могу ли я встретиться с Лилией Александровной? У меня есть вещь, которая, возможно, заинтересует ее.
– Журналистка?
Оценивающий взгляд пробежался по Лане, и она поежилась.
– Нет, я из России. Иностранка, – в который раз национальность служила оправданием. – Арендую дом в старой части Велидара и нашла письмо, адресованное Тигровой Лилии. – В качестве доказательства Руслана вытащила конверт и показала имя графини.
– Ее сиятельство не любит старые вещи, – пробурчала служанка и отступила в сторону. – Я проведу вас в приемную гостиную, но не обещаю, что графиня спустится. Ей семьдесят девять лет, и она не заводит новые знакомства.
– Я понимаю.
Руслана покорно последовала за женщиной по длинному коридору и вошла в уютную залу, уставленную пуфиками и мягкими винтажными креслами. Служанка ушла, и Лана устроилась на низкой софе, обтянутой зеленым бархатом. Перед ней открывались огромные окна. Пушистый бежевый ковер устилал пол, а в воздухе витал приятный запах мяты и мелиссы. Время неизбежно потекло вперед.
Лана успела перебрать в голове многочисленные вопросы, с которых бы хотела начать, и думала, как красивее оформить статью, чтобы у Марка не осталось шансов, но как только в гостиную вошла невысокая седовласая женщина с теплыми карими глазами, мысли улетучились в никуда.
Это была настоящая леди. И если раньше Руслане казалось, что ее бабушка выглядит как царица, то по сравнению с графиней Маврос образ Кристины Валерьевны бледнел и расплывался. Легкая поступь, убранные в пучок длинные волосы, безмятежное выражение лица, успешно скрывающее мысли.
– Здравствуйте, ваше сиятельство. – Руслана вскочила и незаметно вытерла вспотевшие ладони о платье. – Меня зовут Руслана Жигарева. Я…
Женщина подняла руку вверх, призывая к молчанию, и задумчиво остановилась. Она разглядывала Руслану так, словно перебирала ее косточки, открывала сокровенные тайны и придирчиво изучала биографию. И, видимо, она пришла к определенному выводу.
– Нам не о чем разговаривать, – ответила графиня и повернулась к выходу.
Вся радость от встречи рассыпалась, как разлетается бисером дешевый браслет.
– Мадам Тигрова, ваше сиятельство! – испуганно воскликнула Руслана. – У меня есть письмо от Натана Волкова, вы…
– Я знаю, зачем вы здесь. – Лилия обернулась и мягко улыбнулась разочарованной Лане. – Но еще не время. А раз не время, то и разговаривать не о чем.
– И вы даже не хотите взглянуть? – прошептала Руслана.
Поведение графини сбивало с толку. Но между ними повисло необъяснимое напряжение. Воздух потяжелел, и стало трудно дышать. Грудь сдавило, пульс участился. Женщина явно знала больше. Намного больше.
– Это ваш путь, не мой, – ответила ее светлость. – Свой я уже давно прошла.
Последние слова Лилии звенели в ушах Русланы, пока она шла за служанкой к парадному входу.
«Свой путь я уже давно прошла».
Она никак не могла понять, что крылось за этой фразой. А дрожащие пальцы сжимали отвергнутое письмо.
Руслана упала на заднее сиденье такси и увидела вопросительный взгляд Алексея. Она обреченно вздохнула:
– Это полный крах. Вместо ответов я получила очередную долю вопросов и окончательно запуталась.
– Ничего не вышло?
Она с сожалением мотнула головой.
На прощание Лана бросила взгляд на поместье и заметила одинокую женскую фигуру в окне второго этажа.
«Мой путь? И я должна пройти его сама? Слишком сложно. Зато Марк будет в восторге», – угрюмо подумала она.
Руслана шла по пляжу, понуро пиная песок, и уже издалека услышала смех и зажигательную музыку во дворе Марка.
«Вот абсолютно счастливый человек», – раздраженно решила она.
Лана представила его сияющее лицо, когда она скажет ему о своем провале. Ну и плевать. Найдет работу в другом месте. В конце концов, если сама мадам Тигрова отказывается с ней разговаривать, а бабушка молчит, как партизан, может, этой истории суждено быть погребенной под слоем времени? Возможно, и так, но никто не отменял ее собственное любопытство.
Она поднялась по склону и вошла через заднюю калитку, которую играючи раскачивал ветер. «Желтый домик», как назвал его Марк, был настоящим коттеджем.
Руслана даже мысленно распланировала его обстановку. На первом этаже личный спортзал, учитывая подтянутое тело парня, на втором – спальни, а на третьем – бильярд. Кухня ему точно не нужна.
Задний двор разительно отличался от скромного и заросшего двора Русланы. Посередине был внушительный бассейн, вокруг него стояли шезлонги, на которых лежали загорелые девушки. Возле них толклись молодые люди. В углу двора расположился диджей с аппаратурой и мини‑бар, откуда гости вытаскивали пиво в неограниченном количестве. Но, несмотря на сногсшибательных парней, любимчиком женщин, несомненно, оставался водолаз Марка – Кот. Пес радостно всех облизывал, а как только увидел Руслану, тут же помчался к ней.
– Привет, – Лана присела на корточки и почесала мини‑медвежонка за ухом, – ты один искренне мне рад, хотя знакомство у нас не заладилось.
Кот счастливо гавкнул, и Руслана засмеялась, но вовремя спохватилась, когда на нее стали посматривать с любопытством. А кто‑то и вовсе с подозрением.
В подобной компании Лана чувствовала себя лишней. Поэтому всегда избегала клубов и шумных вечеринок.
– Извините, где я могу найти Марка? – Руслана обратилась к девушке, которая оказалась ближе к ней.
Брюнетка в черном маленьком бикини посмотрела на нее поверх очков и горлышком бутылки указала на вход в дом.
В дверях стоял Марк. Узкие синие шорты подчеркивают рельефный живот, белая футболка перекинута через плечо, оголяя загорелый торс. Слишком идеальный. Слишком не для Русланы.
Марк заметил ее и приветливо помахал. В отличие от остальных он пил кока‑колу. В бутылку был даже вставлен розовый зонтик с трубочкой. Вполне в стиле парня.
Марк обошел бассейн и направился к Руслане. При этом почти все девушки хищно следили за ним.
Лана удивленно фыркнула. Неужели он не чувствует эти взгляды? Или ему нравится?
– Рад, что ты пришла. Но почему такая печальная и где статья? – Он посмотрел на ее пустые руки.
Руслана выпалила на одном дыхании:
– Интервью провалилось. Графиня оказалась весьма эксцентричной женщиной. Она посмотрела на меня и сказала, что нам не о чем разговаривать.
Марк поймал губами трубочку:
– Она решила, что ты – журналистка.
Руслана задумалась.
– Вряд ли, – она покачала головой, – мадам заявила, что еще не пришло время. Что она этим хотела сказать, черт знает.
Парень довольно хмыкнул:
– Значит, ты проиграла?
Их взгляды встретились, и Лана ощутила, как жара усилилась.
– Да, – короткое слово далось тяжело.
– Печально. А я уже свыкся с мыслью, что придется взять тебя на работу, – вполне искренне расстроился Марк.
– Пустяки, найду еще где‑нибудь.
«Или уеду домой».
– Знаешь, у меня все‑таки есть для тебя предложение. Ты можешь работать моей личной секретаршей, – Марк поиграл бровями, – все прилично и официально. Конечно, можно и неприлично. Но только с твоего позволения, – быстро добавил он.
Первым желанием было накричать на него, выплеснуть накопившееся разочарование, но потом Руслана взглянула на это под другим углом и… рассмеялась. Он озадаченно посмотрел на нее.
– Спасибо, я подумаю.
Конечно, она не согласится быть на побегушках у Марка, даже ради архива.
Руслана почувствовала на себе колкий взгляд и заметила, что брюнетка в бикини испепеляет ее. И это была не пустая ревность. А самая настоящая злость.
Лана вздрогнула и постаралась не смотреть в сторону девушки.
– Скажи, почему твои журналисты – все сплошь неформалы?
Марк хитро подмигнул:
– Хотел собрать компанию оторванных парней и девчонок, которые откопают любые секреты, и у меня получилось. Кстати, не хочешь пива или колы? – спохватился он.
– Нет, спасибо, – Лана увидела, что брюнетка идет к ним, – я уже ухожу, – но мягкий голос остановил ее:
– Марк, ты не познакомишь нас? Вы так долго разговариваете, что я даже ревную.
Брюнетка обняла мужчину за талию и положила ему голову на плечо. При этом внимательно изучая Лану.
– Диана, что за глупости ты говоришь? Ты не можешь меня ревновать ни к кому. Ты – самое очаровательное создание. – Марк ущипнул девушку за бедро, и та засмеялась.
Руслана мысленно скривилась.
– До свидания, – холодно попрощалась она и выскочила через калитку.
Лана быстро спустилась к морю и зашла в прохладную воду, чтобы остудиться. Охладить и тело, и чувства. Она сама не поняла, почему ее вдруг задело, что Марк обратил внимание на другую. Но поспешно убедила себя, что любой женщине будет неприятно, когда тебя игнорируют.
– Русалка!
Крик позади заставил Руслану тихо зарычать. Первым до нее добежал Кот, а следом и его хозяин.
– Мне пришлось оставить Диану одну. Когда я вернусь, меня ждут обиды на всю жизнь, – посетовал Марк и согнулся пополам, пытаясь отдышаться.
– Стареешь? – съехидничала Руслана.
– Нет. Тяжко бегать на полный желудок. Я не хотел тебя обидеть. – Марк стал неожиданно серьезным. – Просто Диана такой человек, что лучше ее не злить. Она бывает немного не в себе.
– Значит, тебе нравятся психопатки?
Злость на парня испарилась. И Руслана даже не пыталась отрицать, что ей польстило его извинение.
– Мне нравятся русалки, – честно признался он.
Они застыли друг напротив друга.
Марк на берегу, Руслана по колено в море. Кровь прилила к лицу, и даже прохладная вода не помогала.
– Не надо, Марк, – отчеканила Лана, выбралась на берег и направилась к дому.
– Что не надо? Подожди. – Парень схватил ее за руку, и сердце предательски дрогнуло.
Мужские жесткие пальцы, слегка шершавые. Она забыла подобное прикосновение. И тело отреагировала соответственно. Руслана резко вырвала руку и прижала к себе, словно обожглась. Грудь учащенно поднималась.
– Я обычно избегаю блондинок. Детская травма и все такое, – невнятно пробормотал Марк. – Но как познакомился с тобой, почему‑то не могу выкинуть из головы. Даже Диана не помогает. Постоянно думаю о твоих сердитых глазах. Или как ты смеешься. Меня впечатляет твоя настойчивость. А также искренность. Я давно не встречал таких искренних людей, как ты.
Руслана покачала головой:
– Не надо всего этого. Я уехала в Русамию, спасаясь от боли. Не хочу вновь это испытать. – Она повертела на руке золотые часики и сморгнула вдруг накатившие слезы. – Ко мне, как магнитом, притягивает проблемных парней, так что я боюсь ошибиться. А твое окружение… – Она запнулась.
Марк выглядел потерянным. Наверное, не привык, чтобы ему отказывали.
– Черт, не везет мне с блондинками, – засмеялся он. – Но почему‑то именно этот цвет меня манит, как свет мотылька.
Руслана натянуто улыбнулась.
– Я не буду у тебя работать, прости, – прошептала она и пошла домой.
Марк не окликнул ее, а она не обернулась. Так будет лучше. Вокруг него одни фотомодели, Лана не отвечает его вкусам. А то, что он себе придумал, глупости. Лучше остаться друзьями и не переступать опасную черту.
Только оказавшись в коттедже и захлопнув дверь, Руслана обнаружила, что истерла запястье часами в кровь. Злость накатила, как цунами. Она сняла несчастные часы и швырнула в угол зала. Стекло треснуло. А вместе с ним треснула броня Русланы.
Лана вытерла невольную слезинку и закрылась в спальне, так и не подняв с пола подарок Эдуарда. Морально тяжелый день навалился на нее в один момент. И едва она коснулась подушки, как глаза закрылись сами собой.
Руслана с трудом разлепила веки и со стоном потянулась. Спина онемела, шея затекла, и теперь каждое движение отзывалось болью. Она приподнялась и отцепила от щеки скомканный лист, который за ночь успел к ней приклеиться. Недоумение сменилось беспокойством.
Лана обнаружила, что лежит в мансарде. Она оглядела печатную машинку и море листов бумаги, разбросанных вокруг. На ней – ночная рубашка, в которой она заснула. А кончики пальцев сбиты в кровь, словно ими безжалостно стучали по клавишам. Голова закружилась, сердце заходило ходуном.
«Что происходит?»
Единственный вопрос так и не слетел с губ. Она не помнила, как поднималась в мансарду. Руслана вообще не помнила, чтобы просыпалась. И все же она здесь. И очень похоже, что всю ночь она печатала на машинке, для которой даже не удосужилась купить ленту.
Лана протянула руку и осторожно нажала на клавишу. Рычаг дернулся, но на бумаге не осталось следа. Краска высохла. Однако напечатанные листы, окружившие ее, словно стая полосатых птиц, доказывали обратное.
Руслана отодвинула стул и встала на онемевшие ноги. Кислорода не хватало. Она, как безумная, хватала ртом воздух, но не могла надышаться. Колени подогнулись, и Лана снова упала на пол. Дрожь сотрясала тело, от паники помутнел взгляд. Она подтащила к себе листы и нашла тот, где в углу стояла цифра 1.
Внутри ее догорало сердце. Слезы покатились по щекам, но Руслана читала, несмотря на боль и тоску, от которой хотелось кричать, пока не сорвешь голос. И буквы плясали перед глазами, воскрешая мертвую историю прошлого.
Любовь…
Любить позволено не каждому…
Глава 10. Печальная сказка
Русамия. Велидар. 1956 год
– Но почему?
Лилия не отрывала взгляда от брата, но он проигнорировал ее. Эдуард поправил темно‑синий галстук перед зеркалом и нахмурился отражению. Поставил белый воротник, пригладил уложенные волосы. И словно не замечал умоляющих глаз Лили.
– Эд! – воскликнула она.
– Что ты хочешь от меня услышать? – буркнул молодой человек.
– Почему ты отказываешься идти на ужин к Натану?
Лили нервно комкала бело‑синее платье и чувствовала, что слишком туго затянула корсет. Или же в спальне брата было чересчур душно. В любом случае ей катастрофически не хватало воздуха.
– Потому что я видел, как он обращается с тобой. Раз. Во‑вторых, после вчерашней истерики, которую ты устроила, родители вряд ли отпустят тебя из дома. К тому же на свидание с ним, – презрение пропитало слова Эдуарда.
– Я же объяснила, что в темноте спутала дерево с человеком, – запинаясь, сказала Лили.
– Зачем ты вообще туда пошла! Ах да. Теперь‑то я знаю. Натан! – Парень скептически взглянул на нее и добавил: – И твое оправдание звучит нелепо. Придумай другое.
– Эд, при чем здесь это? Натан пригласил нас на ужин, остальное не важно.
– Ты себя слышишь? Остальное не важно, – передразнил брат.
Лили прижала ладони к щекам и резко отвернулась. Жарко, очень жарко. Она подбежала к окну и распахнула его настежь. Свежий ветер хлынул в лицо, даря облегчение.
– Я очень хочу пойти, – отчаянно, но едва слышно прошептала Лилия. Эдуард ее услышал. – Вот увидишь, он изменился. Не знаю почему, но хочу узнать. А для этого надо, чтобы ты пошел со мной. – Она снова повернулась к брату.
Он покачал головой, словно не верил в ее слова.
– Господи, когда ты успела влюбиться в него так сильно?
– Я не… – начала было Лилия, но запнулась. И опустила взгляд.
«Что «не»? Не люблю? Тогда что это? Почему ради его улыбки я готова лгать родным и сбегать из дома? Сумасшедшая», – горько обозвала себя Лили.
– Допустим, – вкрадчиво произнес брат, и от неожиданности она вздрогнула, – допустим, я соглашусь. Что ты скажешь родителям, а в особенности отцу?
Фраза Эдуарда сбила Лили с толку. Первый порыв – броситься ему на шею, но последние слова убили всю радость от его почти что согласия.
– Я… мне нужно развеяться после вчерашнего стресса, и ты согласился свозить меня к морю, – неуверенно предложила она. – В какой‑то степени это правда.
Эдуард хмыкнул:
– Сдается мне, твоя истерия – не что иное, как гениально разыгранный спектакль, лишь бы улизнуть из дома. – Он засунул руки в карманы и покачался на пятках.
Лакированные туфли блестели, словно черные крылья ворона. Лилия поспешно отвела взгляд. Ей уже везде чудились предостережения.
– Если бы, – пробормотала она.
– Хорошо, – Эдуард схватил пиджак и направился к двери, – я вернусь к шести. Ты успеешь подготовить маму к тому, что решила прогуляться с любимым старшим братом, а я возьму на себя отца.
Лилия не верила собственному счастью. Больше всего она боялась, что брат предоставит ей лгать родителям самостоятельно.
Эдуард замер перед дверью и задумчиво оглянулся:
– Даже думать не хочу, что будет, если отец узнает. Лучше предупреди своего ненаглядного, чтобы не вздумал прилюдно выказывать тебе симпатию. – Неожиданно он улыбнулся. – Удивительно, почему я согласился тебе помочь?
Лилия не выдержала и засмеялась:
– Потому что там будет Кристина.
В ответ брат промолчал. Но, видимо, ответ Лили заставил его задуматься. И он вышел из комнаты.
Лилия упала на кровать Эдуарда и закинула руки за голову. Неужели она действительно уговорила его? И сегодня вечером увидит Натана?
Лили боялась верить себе. Потому что стоило на минуту стать счастливой, как появлялась причина для грусти. Она вспомнила вчерашнее видение, и по телу прошли судороги. Ее долго не могли успокоить. Очень долго…
Лили лежала на кровати, свернувшись калачиком. Шторы криво задернуты, дорогие туфли небрежно сброшены на пол. Она сжимала себя за плечи и дрожала, как будто через дрожь пыталась избавиться от тоски.
Брат нашел ее во дворе без сознания. Она очнулась у него на руках, когда он занес ее в спальню. Вцепилась в его пиджак, боялась, что он исчезнет. И зарыдала.
Потом ее сознание накрыл беспроглядный туман. Лилия видела перепуганные глаза служанки, бледное лицо матери, но ничего не понимала. Она никак не могла убежать от ужасного видения, которое несло с собой смерть и одиночество. Но если бы Лили еще понимала, что до нее хотят донести? Кроме страха, она ничего не чувствовала.
Постепенно сквозь гул в ушах пробился ласковый голос матери, и шок от пережитого поутих. Лили задышала ровнее и посмела улыбнуться, подозревая, что ее улыбка больше напоминает гримасу.
– Девочка моя, – Марина Андреевна приложила прохладную ладонь к горячему лбу Лили, – что же ты увидела такое?
– Ничего, – без сил прошептала она.
– Ничего? Значит, это было очень страшное «ничего».
Женщина укрыла ее одеялом и укутала, как в детстве. На душе стало спокойно и тепло. Напасти отступили, и вот Лили вновь десять лет, и самое ужасное, с чем она столкнулась в жизни, – это ободранная коленка. Она не знает, что ее ждет впереди. Не знает, что мама заболеет раком и все вдруг поменяется. Исчезнет беззаботность. Исчезнет детство. Останется только Лили и трудный выбор, который ей предстоит сделать.
– Я перепутала в темноте дерево с мужчиной и подумала, что это вор или убийца, – сбивчиво пробормотала Лилия.
Мама скептически на нее посмотрела. Неуверенно приоткрыла рот, словно хотела что‑то спросить, но передумала. Поджала губы. Зато ее взгляд сказал намного больше, чем осмелилась сказать она.
– Знаешь, – женщина скинула туфли и устроилась на краю кровати, – я расскажу тебе старую сказку.
Лили прижалась к ней, прислушиваясь к мерному стуку сердца, и блаженно вздохнула. Как же ей хотелось, чтобы время остановилось. Но оно неумолимо двигалось к точке невозврата. И Лилия знала – наступит момент, когда биение маминого сердца превратится в воспоминание.
– Однажды, – заговорила Марина Андреевна, – жила‑была маленькая девочка. Сильная и уверенная в себе. Она никогда не рассказывала о своих проблемах и решала их сама, как бы тяжело ей ни было. Девочка отказывалась от помощи близких людей, потому что хотела оградить их, и не замечала, что с каждым днем держать спину прямо становилось тяжелее и тяжелее. А гордый подбородок опускался ниже и ниже. И как‑то раз злая колдунья узнала, что она ничего не боится, и решила испытать ее силу. Колдунья сказала, что мама девочки умрет, если не отправиться в темный лес и не принести волшебный камень, который дарит власть над смертью. Девочка не испугалась и нашла этот камень, хотя ее путь был долог и тернист. Она принесла его колдунье, но та только рассмеялась ей в лицо. Сказала, что мама все равно умрет, ведь ничто на свете не может остановить смерть. Камень лишь продлил жизнь матери на год, и, когда пришло время, ангелы забрали ее на небеса. Но девочка не могла смириться со смертью матери и продолжала искать способ вернуть ее назад. Она искала и искала. Детство закончилось, жизнь протекала мимо, а девочка продолжала искать. И вот, когда она состарилась, к ней снова явилась колдунья. Печально посмотрела на нее и сказала: «Есть вещи, которые нельзя изменить. Их надо принять, иначе потеряешь намного больше. Потеряешь свою жизнь». Девочка до такой степени хотела вернуть маму, что не понимала – эта проблема не решится никогда. И она не смогла вовремя остановиться. Груз непосильной ноши сломил ее.
Голос Марины Андреевны затих.
Лилия медленно обдумывала печальную сказку матери, не решаясь сказать хоть слово, потому что боялась – голос ее выдаст. Неужели мама догадывалась о том, что пришлось сделать Лилии ради нее? Но как? Откуда? Или же материнское сердце подсказывало ей?
Лили зажмурилась. Губы дрожали, хотелось закричать во весь голос, признаться в страшном секрете, который она обречена хранить еще двадцать пять лет. День в день. Но она не могла. Лилия не была готова потерять мать. Она давно сделала свой выбор. И ни за что не откажется от него. Возможно, поэтому она так отчаянно цеплялась за Натана? Словно пыталась доказать себе, что проклятье ведьмы ничего не значит… и она свободна?
– Благодаря девочке мать прожила на один год дольше, – наконец прошептала Лилия.
– Верно. Только она этого не поняла. Не поняла, что и так сделала невозможное. Целый год – ведь это много. А девочке казалось, что нет. И она обрекла себя на вечные страдания.
– Она любила мать. Что в этом плохого? – Лили подняла голову и заглянула женщине в глаза.
Марина Андреевна улыбнулась и поцеловала ее в лоб:
– Ничего. Но девочка должна была помнить, что каждому дается лишь одна жизнь, и для матери – самое главное, чтобы ее дитя было счастливо. И не тащило на себе невыносимую тяжесть одиночества.
Лилия уткнулась носом в плечо Марины Андреевны, но не нашла что сказать. Она сделала свой выбор. И не откажется от него ни за что. Даже ради собственного счастья.
Лилия подошла к окну и прижалась щекой к холодному стеклу. Она не понимала, откуда мать догадывалась о причинах ее чудесного исцеления. Но вряд ли Марина Андреевна знала правду. Иначе расплатой бы послужила смерть. Но ее молчаливое предложение освободиться от проклятья потрясло Лили, и она отчаянно пыталась убедить себя, что мама просто не знает цену. А она слишком высока.
– Теперь пути назад нет, – прошелестела ведьма. – Последний штрих, и твое желание исполнится!
Лилия отдернула руку к себе и с силой сжала кровоточащий палец. Свеча снова вспыхнула разноцветным огнем. Она смотрела на него и чувствовала, как сознание уплывает. На тело накатило безволие.
Лили впала в транс и словно со стороны наблюдала, как ведьма подходит и протягивает к ней тонкую руку с длинными ногтями, как у кошки. Прижимает к ее груди, там, где бьется сердце, и не отводит темного взгляда от Лилии.
– Тридцать лет твоя мать будет жить, и тридцать лет ты будешь одинока. Для тебя запретны любовь и дружба. Никто, кроме семьи, не должен испытывать к тебе подобных чувств. Иначе… Проклятье не дремлет. Никогда! – Глаза ведьмы жадно заблестели. – И если ты нарушишь уговор, оно обрушит на тебя кару. Пресекай любую симпатию. Любые попытки. Тридцать лет. День в день. Неси обет молчания, и твоя мать будет жить.
Лили вдруг ощутила, как острые ногти колдуньи впились прямо в сердце, хотя ее рука не шевелилась. Она закричала и попыталась оттолкнуть женщину, но тело не подчинялось. Острая боль пронзила Лили насквозь. И когда она подумала, что больше не выдержит, ведьма оттолкнула девочку, и она без сил упала на пол.
Лилия чувствовала, как слезы катятся по щекам, в горле застыли рыдания. Она не понимала, что сделала, не понимала слов ведьмы. Ей было лишь четырнадцать лет. И Лили хотела вернуться домой к маме и обнять ее. И тогда все будет хорошо. Однако она ощущала странные перемены внутри себя и понимала. Все изменилось.
– Настанет время, и ты вновь придешь ко мне, – промурлыкала ведьма. – Но не забывай. Договор есть договор, юный цветок.
Лили сползла вдоль стены на пол и уткнулась в колени. Она не забыла. Но и не верила. Не хотела верить. Разве может такое прекрасное чувство, как любовь, навредить Натану? Нет, это невозможно. Невозможно!
Лили вскинула голову и решительно сжала кулаки. Она докажет этой ведьме, что проклятье не имеет над ней власти. Лилия сама распоряжается своей судьбой, и никакая магия не повлияет на нее. Ничто и никогда!
