Надежда Верещагина
Гори оно ясным пламенем
8
– Женщина в красном! – объявляет Костя, энергично завязывая галстук абсолютно непостижимым узлом. – Обалдеть.
Уже почти свободно шевелит оперированной рукой. И когда этот его костюм успел переехать ко мне в квартиру, интересно? Конечно, шкаф здесь всегда полупустой и в него логично начала вытесняться новая реальность…
Разглядываю себя сзади и одновременно трогаю лоб. Температура у меня спала на второй день, но Эрик сказал, что это может быть ненадолго и не стоит расслабляться.
– Костя, слушай… это платье висело без дела лет пять… Мне оно… уже, может, не по возрасту?
Вижу в зеркале, как он искоса окидывает меня взглядом, качает головой и диагностирует:
– Предменструальный синдром. Не страшно.
– Лечится шоколадками? – воодушевляюсь я.
– Вообще-то нет… Пойдём уже!
И в его интонации, выражении лица и позе – столько обезоруживающей брутальности… Не той, что сносит всё на своём пути, – из какого-нибудь фильма, снятого мужчинами для мужчин. А брутальности, размешанной с приличной долей инь. Такой, какая только и может существовать на границе контакта между нами. Чтобы восприниматься, чтобы откликаться, но – отличаться тоже.
А у меня, если совсем уж честно признаться, всегда была фоновая потребность делать что-то вроде… стирать планеты с лица Вселенной. И не было человека, который, если бы уж я дорвалась, действительно смог бы меня остановить. Кажется, теперь он появился. Вдохновляющее равновесие. И неизвестность впереди. Главное – не забыть козу.
С усилием запихиваю всё нужное в маленькую сумочку.
– Так… Эрик мне ничего не рассказал. Куда мы идём? Не развлекаться же?
– Отчётное мероприятие благотворительного фонда «Мост спасения». На деле это ключевая ячейка всей сети на нашей территории.
– О… а… какой нашей?
– Российской Федерации. Не страшно. Мы хорошо подготовились.
И направляется к выходу из квартиры.
– Костя! Стой. Подготовились к чему?!
– К плану Б. Мы опаздываем. Пойдём, пожалуйста.
***
Из машины Эрика мы выпадаем прямо в холл. Шикарный отель в самом центре – с чёрными мраморными колоннами, светильниками из дворца, огромными картинами, расписанным потолком и растениями в позолоченных кадках.
– Пе-трос… – читает по слогам девушка на ресепшен. – А, вы от армянского культурного центра?
– Петерс! – возмущается Эрик. – Я что – похож на армянина?
И под извиняющееся блеянье в ответ мы целеустремлённо движемся к лифту.
В ресторане – множество столов, диванов, неизвестно куда ведущих изящно декорированных дверей и оживлённых людей с торжественными лицами. Прищуриваюсь. Очки к платью не идут, а линзы я так ни разу и не пробовала носить. Напротив входа – изогнутый поп-ап-стенд с логотипом: рука сжимает каменный мост. Будто собирается его выкручивать, как мокрую простыню. В глубине зала стоит какая-то античная статуя. Пялюсь на неё и пытаюсь почесать себе ухо. Костя хватает меня за локоть и не отпускает.
Эрик приглашает нас за столик.
– Танцы-то будут? – спрашиваю у него. – Это же бал? Я хочу танцы.
Поднимаю с тарелки скрученную сервировочную салфетку, верчу её между пальцами и бросаю на край стола.
– Будут, – подмигивает Эрик. – Я уж устрою.
На небольшую сцену у противоположной стены зала выходит высоченный мужик. На экран позади него транслируется презентация достижений «Моста спасения». Возрастающие графики и слова, которые мне отсюда не прочитать. Мужик назидательно размахивает ручищами и проповедует о миллионах и миллиардах.
Официанты разносят по залу закуски. Я принимаюсь за салат – какой-то рыбный. Костя молча раскладывает салфетку у меня на коленях. Чёрт, надеюсь, я правильно держу вилку или что там ещё надо делать…
Страстную речь спикера временами прорезают синхронные аплодисменты.
Публика ведёт себя довольно жутко: дежурно улыбается, жуёт, перекидывается парой слов. Никто оживлённо не беседует друг с другом.
В голову лезут навязчивые мысли: так ли вели себя все те, кого я знала и кто оказался ими. Они даже не перемещаются по залу, ни один. Да ну на фиг!
Отодвигаю тарелку, поднимаюсь, роняю салфетку и озираюсь в поисках выхода.
– Вернёшься через десять минут! Или я мигом тебя отправлю в офис к Вовке! – реагирует на моё настроение Эрик.
Между столиками пробираюсь в коридор.
За мраморным поворотом нахожу туалет. Над прямоугольной раковиной долго держу ладони под льющейся водой. Свежая рана неестественно быстро зажила. Что-то недоговаривает Эрик о своих снадобьях. На тыльной стороне кисти уже созревший шрам – очертаниями как Индийский полуостров. Смотрюсь в зеркало, стираю крошки туши со щеки.
Что будет с ними, если план провалится и меня засосёт в сеть? Неужели я не смогу что-нибудь сделать оттуда? Неужели я исчезну как личность? За два дня ничего от них не добилась, кроме «всё будет хорошо». Только Владимир вчера прислал сообщение: «Допрыгаешься – не надейся, что кто-то загнётся следом. Я не дам». Что бы он ни имел в виду, это звучит как утешение. Кто-то с трезвой головой позаботится о тех, кому я подпортила жизнь своим безрассудством.
Костя… Вчерашняя ночь… В самом деле, как ему только хватает самообладания?! Буду ли я помнить хотя бы это?.. Господи…
Дышу глубоко. Убираю руки. Вода перестаёт. Из крана падает увесистая капля.
Выныриваю обратно наружу.
Почти у входа в ресторан меня догоняет женщина лет пятидесяти:
– Добрый вечер! Вы новенькая? У вас такое приятное лицо! Не хотите присоединиться к моему проекту? Нам не хватает рук для рекорда по сборам! И вся помощь – только самым маленьким деткам! Вы же понимаете, как это важно? Понимаете?
Кончики пальцев у меня становятся раскалёнными, а ладони покалывает.
– Увы. Я просто пришла с друзьями…
Женщина поправляет чёрное кружевное болеро и растягивает губы в широченной улыбке.
В проёме вырисовывается Эрик, хватает меня за локоть и без комментариев волочёт за стол.
Там я рассматриваю узор на розовой скатерти и пытаюсь вспомнить, как он называется.
На сцене появляется некто в белой рубашке в двойную вертикальную полоску – золотисто-бежевую. Берёт гитару, перекидывает ремень через голову и начинает наигрывать Imagine и петь…
– Таня! – откуда-то издалека тормошит меня Костя.
Never mind. Или как это по-русски…
– Вот чёрт! – прямо в ухо кипятится Эрик. – Таня, выйди из транса!
Нет сил ничего ответить.
Костя, кажется, кладёт на стол планшет – голова у меня не поворачивается – и говорит:
– Поле два эйч. Их слишком много. Мне не пересчитать защитную сетку.
– Я исправлю, – Эрик наполовину проваливается под стол, возится с полминуты и шёпотом сообщает оттуда:
– Шиш вам!
Выпрыгивает обратно, сияет и заталкивает козу в карман.
Я вдруг вспоминаю, что могу не вписаться в дедлайн по последнему рабочему заказу. Пальцы становятся ледяными.
Камчатная скатерть – вот как называется эта ткань с узорами.
– Просто нажимаешь правую верхнюю панель, два раза, – трясёт меня за плечо Эрик. – Из сумки козу не вынимай, ага! Если слышишь «помогите», «войдите в моё положение», «понимаете?» – нажимаешь правую верхнюю панель два раза. Всё.
Как, оказывается, просто. Как просто решается моя вечная проблема. Не надо тратить столько сил – только нажать кнопку. Два раза.
***
После торжественной части гости начинают понемногу рассредоточиваться. На фоне играет навязчивый джаз. Эрик бегает по залу, жмёт руки, подсаживается за столики и с каждым собеседником махом хлопает по рюмке. От этого зрелища меня начинает подташнивать – из солидарности.
– Он в своём уме? – спрашиваю у Кости.
Тот не отвечает, но бросает выкладывать из зубочисток замысловатую звезду, берёт меня за руку и отворачивается.
Где-то после седьмого диалога Эрик танцующей походкой возвращается к нам, придерживается за спинку стула и весело предлагает:
– Пойдёмте на балкон!
По дороге Костя зачем-то останавливается у крайнего, безлюдного, столика. Я иду по пятам за Эриком, чтобы не потерять его. На балконе очень холодно и никого, кроме нас, нет. Плетёные кресла, открыточный вид.
– Так… – говорит он, хватаясь за решётку, увешанную пустыми цветочными вазонами, – информацию я собрал. И вроде бы теперь… это… но не совсем…
Костя догоняет нас и суёт мне в руки ведёрко со льдом из-под шампанского. Выгребает оттуда несколько кубиков – в каждом заморожен крошечный розовый бутон. Оглядывается. Разворачивает Эрика к себе и – без предисловий, но прочувствованно – хватает за волосы и растирает ему щёки льдом. Выбрасывает остатки за решётку балкона. Спрашивает совершенно спокойно:
– Лучше? Или тебя тряхануть как следует?
Эрик не пытается сопротивляться вообще. А под конец – выглядит абсолютно безмятежно. Капли воды скатываются с подбородка и впитываются в голубую рубашку.
– Не-не, нормально… Ага!
Утирается тыльной стороной ладони. Роется в кармане. Добывает ключ от машины, впихивает его Косте. И поворачивается ко мне:
– Танечка… Так вот… Ты ведь поняла? Добро захватывает мир! Ага… Говорят, кстати, оно победит. Тогда нам конец. Я должен тебе кое-что сказать…
– Незачем… – пытается перебить Костя, но Эрик останавливает его лихим взмахом руки, или, скорее, взмахом всего корпуса:
– Знаю… но должен. Если я отменю план, Таня, тебе на деле ничего не грозит. Просто подключится сеть. И перейдёшь на ту сторону. Это совсем не то же самое… Веришь не веришь, но ты ничего не забудешь. Просто появятся… добавочные органы чувств. Интересно даже, ага! Ты же хотела чип? А это ещё круче! Они никого не трогают. Если играть по их правилам. И вы сможете с Костей… всё так же. Я всё устрою. Предполагаю, вы сможете даже влиять на саму сеть и… Да и почему мы решили, что именно они неправильные, а не мы?
Я швыряю ведёрко на ближайший столик. Оставшийся лёд подпрыгивает и с шорохом осыпается обратно.
Костя накидывает мне на спину свой пиджак. Тяжёлый.
Выдыхаю:
– Эрик, давай протрезвей уже совсем!
Он хмурится:
– М…
– Ты сам себе противоречишь. Если мы станем ими – нам конец. Как ты сразу и сказал.
– Танечка…
– Я – не перейду на ту сторону. Если это вообще надо произносить вслух. Что нам нужно делать?
Кивает:
– Я уничтожу сеть. Сейчас. И ты… так и знал, что…
– Эрик Юрьевич, хватит! – перебивает Костя. – Рулите кораблём! Пожалуйста. У нас мало времени.
9
Мы сидим в пустой переговорной комнате этажом ниже ресторана. Реализуем план. Большинство присутствующих в здании сейчас – не люди. В отеле сняли номера в основном члены правления фонда, приехавшие в город на время мероприятия. Но какое-то количество обслуживающего персонала, приглашённых гостей и рядовых сотрудников «Моста спасения» – обычные люди. Фонд построен как секта – засасывает всех. И многих трансформировало в сеть. Выбраться почти нереально: душу перетряхнут так, что к прежней жизни не вернёшься. А внутри – невозможно оставаться собой, даже если не затянет совсем. Конфликты и негативные эмоции здесь полностью запрещены. «Гуманистический концлагерь» – так называет эту систему Эрик. Откуда его в лицо знают многие из фонда и зачем он на самом деле пил с ними водку, я предпочитаю не спрашивать.
Сейчас он спасает людей из здания – разослал большинству фейковые уведомления о каких-то неотложных делах. Некоторые даже от имени правления «Моста». Выманить наружу удалось почти всех. Кроме тех, кто отключил телефон. Ими мы сейчас и займёмся.
– Осталось… Так, здесь три женщины. Ладно, их я беру на себя. И… съёмочная группа с телевидения. Во! – Эрик разворачивает экран планшета к нам. – Костя, разберёшься?
Двое в коридоре, около чёрной мраморной колонны. Оператор регулирует штатив. Второго камера наблюдения, видео с которой мы сейчас смотрим, показывает спиной. И вся его фигура, осанка, манера гладить себя по затылку, слушая собеседника… Другого такого быть не может. Если бы не плешь… Но… если мне сорок один, то и ему тоже. А значит, у него уже вполне может быть плешь… Точно!
– Это Комаров! – детектирую я.
Мне отвечают одновременно:
– А, который дурак? – говорит Костя.
– Чудесно! – говорит Эрик. – Иди к нему. Догоню через минуту.
Вылетаю за дверь в радости. Ещё бы! Почти единственный реальный человек из прошлого. Рядом лестница – взмываю по гладким ступенькам. Два пролёта. Пять шагов.
– Серёжа!
Он оборачивается медленно, постепенно начинает верить ушам – расплывается в улыбке и набрасывается меня обнять:
– Танька! Ух ты! Танька! Откуда ты здесь?
И стискивает до хруста в позвоночнике.
– Не-не, не бойся, – натужно пищу, – я не из этих…
Наконец отпускает. Показывает на оператора:
– Это Андрюха. Мастер заднего плана… – смеётся. – Кстати… так и не сказал тебе: я же вспомнил Гусева! Он всё приговаривал: «Алё, приём!» И у него ещё родинка такая на подбородке была, на паука похожая! Но странно, что…
Вот только этого нам не хватало… Оглядываюсь – Эрик успел подойти и, судя по азарту в глазах, всё слышал.
– Сергей, да? – приветствует он и хватает Комарова за плечо. – Отпусти оператора домой, у меня есть для тебя дело.
Серёжка раза три переводит взгляд с меня на Эрика. Мы не виделись лет двадцать, но его мысли я читаю без труда: недоумевает, с чего вдруг этот нетрезвый человек командует посторонними. Но решает, раз уж я с Эриком, выдать ему доверия авансом.
А вслух говорит:
– Нам сегодня ещё репортаж готовить…
– Да что там готовить! – встреваю я. – Вы все эти дурацкие банкеты пускаете только в утренний эфир! Времени вагон.
– Не знаю, что у вас происходит, – подаёт голос Андрей. – Но я как раз успел бы заехать переснять… то, о чём утром говорили.
– Ладно, – сдаётся Комаров. – Я тут ненадолго.
***
Прошагав обратный путь в скомканных чувствах, я прямо с порога переговорки огорошиваю Костю:
– Вот! Это Серёжа. И он помнит Гусева. Но без бороды!
– Оу! – выразительно артикулирует Костя, складывает руки на груди и откидывается на спинку стула.
Кажется, понимаю. Это значит, что он был прав: идея сразиться с лучами врукопашную оказалась в итоге провальной.
Но Эрика это не волнует – он пытается впечатлить Комарова:
– У меня для тебя будет кое-что поинтереснее благотворительных банкетов. Ага! Событие с шикарным видеорядом.
– Ну супер! И как я это сниму без Андрюхи?
– Камера армейского дрона тебя устроит?
– Идёт. А что будет-то?
Костя ставит локти на стол и обхватывает голову руками. Я окапываюсь в ближайшем кресле.
– Мы сожжём здание! – хвастается Эрик.
– Это же памятник архитектуры! – протестует Комаров.
– А зачем – тебя не интересует? Ха-ха. Нет, не это – вон тот павильон. – Показывает пальцем в окно, выходящее во двор. – Ладно, я пошёл, у нас ещё три человека затесались здесь. Ага. Костя, запускай таймер на полчаса. Через десять минут жди меня в ресторане. А вы двое сидите пока здесь.
Его шаги пружинят по паркету. Дверь плавно закрывается.
Я смотрю на Комарова, тот – на Костю. Спрашивает:
– Ребят, что у вас тут творится?
Костя вздыхает, а я – нахожу слова:
– Помнишь, ты ведь тоже говорил, что некоторые люди будто ненастоящие? Оказалось, они реально ненастоящие. И мы собрались с ними покончить. Я не успею тебе сейчас наглядно ничего доказать, поэтому… можешь мне поверить?
– Конечно, я верю, – без тени скепсиса произносит Комаров. – А чем я должен вам помочь?
– Ничем. Мой шеф – провокатор. – Костя встаёт из-за стола. – Но раз уж ты здесь – последи пока, чтобы Таня не бросилась… ты знаешь: спасать кого-нибудь.
***
Отматываю четвёртый круг по периметру комнаты. Комаров тупо таращится на стены. Что ли, он действительно дурак? Хоть бы выспрашивать начал…
– Я так поняла… они собираются какой-то вирус в сеть запустить. Ну, там система этих монстров – она как сеть. Это вынудит их всех собраться в том павильончике… Людям ничего не угрожает, но мы на всякий случай убрали их отсюда. Кстати, если видишь вдруг луч – ну, такой, как полоса света… держись от него подальше. Блин, наверное, тебе кажется, что мы все не в себе? Тебя ничего не удивляет?!
– Уже забыла? Журналисты не удивляются, а ищут, как подать сюжет. «Мощный пожар разгорелся на Невском проспекте. По предварительным данным, пострадавших среди людей нет».
