Надежда Калинина
Причуды чуда
Глава 11 Когда наступает точка невозврата
Визит Вадима Олеговича странным образом успокоил Юлию Павловну, в эту ночь она спала хорошо. И даже ночной выход в тёмный коридор дался ей совершенно буднично, без каких-либо страхов. Более того, лишь лёжа уже в кровати, после того как вернулась обратно в постель, Юлия Павловна вообще вспомнила, как не смогла дойти до туалета в прошлую ночь. И в сон она нырнула очень быстро. Снились женщине опять цветные шары, только на этот раз плыли они где-то высоко над головой. Юлия Павловна во сне силилась разглядеть их получше, но никак не могла поднять взгляд в нужную точку, картинка неизменно расплывалась, шары теряли форму и цвет, обращаясь в переливчатую дымку. И эта дымка уходила куда-то ввысь, растекалась как гладь невесомой воды, пока не превратилась внезапно в зеркало Новодевичьего пруда. Юлия Павловна боялась смотреть туда, чувствуя, как из воды на неё неотрывно глядят чьи-то глаза, но не могла отвести взор. Она с ужасом подумала, вот сейчас увидит бледное лицо Людмилы Сергеевны, но вместо этого поняла, что смотрит из глубины пруда на неё… Максим. И не просто смотрит, а ещё и подмигивает.
Накануне поездки на кладбище Юлия Павловна попросила у своего начальника очередной день за свой счет. И выслушав в ответ раздражённую тираду, – «а кто работать за тебя будет? Пора бы и честь знать! В общем так, больше до конца года никаких отлучек и больничных», – тем не менее, настояла на своём. Ей к этому моменту было всё равно, что подумают начальство, коллеги. Где-то в глубине души женщина уже знала, что скоро уволится, это лишь вопрос времени. Но сейчас Юлия Павловна была к этому готова.
В среду с утра она отправилась на могилу к Людмиле Сергеевне. Купила корзинку с первоцветами, свечку в форме фонаря и вызвала такси. Настроение женщины было нормальным, можно даже сказать хорошим, но пребывание на кладбище его изрядно подпортило, и этот негатив сохранился у Юлии Павловны на весь оставшийся день. Вроде надо поторопиться, сходить в магазин, приготовить ужин к приходу Вадима Олеговича, а она все время зависает как старый компьютер. То присядет на стул, о чем-то коротко задумается, потом посмотрит на часы – прошло целых сорок минут. Или посуду моет, опять о чем-то думает, очнется – посуда так и не помыта, а время бежит и бежит. Но всё же к пяти часам у неё всё было готово.
«Может давление у меня низкое? – думала Юлия Павловна, пытаясь собраться с мыслями. – А вдруг Вадим Олегович и не придет вовсе? Ну и ладно, что приготовила, то и приготовила, нет сил никаких». И она опять бухнулась на стул, разглядывая накрытый стол. В холодильнике так и остались лежать – лимон, который она хотела порезать, банка тунца для бутербродов, красная рыба и еще какие-то вкусности.
Мысли, уносившие женщину Бог весть куда, внезапно прервал звонок в дверь. Позвонили два раза, настойчиво и длинно. Юлия Павловна – и откуда только взялись силы! -мгновенно соскочила со стула, и мелко перебирая ногами, побежала открывать. На пороге стоял Вадим Олегович, в одной руке он держал роскошные хризантемы, которые важно покачивали своими гигантскими белыми шапками, а в другой четырехгранную бутылку дорогого виски.
– Добрый вечер, Юлия Павловна, вот пришел, как обещал. Цветы в память о Людмиле Сергеевне, ну и немного алкоголя, – он протянул женщине букет и шагнул в квартиру, заставляя хозяйку пятиться назад, чтобы освободить достаточно места его большому телу.
– Как хорошо, что вы нашли время прийти! А то я сижу и все думаю: придете, не придете. Проходите, туда, на кухню. – Юлия Павловна засуетилась вокруг гостя, чувствуя своё стеснение и любым способом стараясь его скрыть.
– Как вы съездили на кладбище? – спросил Вадим Олегович, уверенно пройдя на кухню и усаживаясь за стол.
– Да неплохо, только вот вернулась без сил совсем. Не люблю кладбища, они меня опустошают, поэтому редко там бываю. Не обязательно ездить на могилу, можно и так своих близких вспоминать. А там атмосфера какая-то удручающая: ходишь мимо надгробий, волей-неволей рассматриваешь фотографии, думаешь обо всех, о них. Чем занимались, почему умерли, и тут же сердце щемить начинает, в общем, не помещается во мне вся эта боль, – слова фонтанировали из Юлии Павловны, она никак не могла остановиться, всё говорила и говорила, – я после кладбища будто сама умираю, ни сил, ни эмоций, да и вообще – тормоз какой-то. Вот вернулась никакая, кое-как на стол собрала, половина продуктов в холодильнике так и остались лежать. Поэтому, не сердитесь, если что не так.
– Давайте по рюмочке выпьем, вспомним Людмилу Сергеевну, царство ей небесное, – оборвала себя женщина, потому что ей почудилось, по лицу собеседника мелькнула тень.
Вадим Олегович без лишних церемоний откупорил бутылку, наполнил стаканы янтарным напитком, бросил несколько льдинок, один стакан пододвинул Юлии Павловне, из другого сделал пару глотков, подождал, когда хозяйка тоже отхлебнет и только тогда поставил свой стакан обратно на стол.
– Ну что ж, угощайте, Юлия Павловна, а то я голодный до чертиков. Не удалось сегодня пообедать, а у вас на кухне так пахнет вкусно,– заговорил Вадим Олегович, потирая ладони от предвкушения ужина, – я, признаться, уважаю домашнюю еду – простую, добротную, сытную, а не эту диетическую ерунду, после которой через полчаса опять есть хочется.
– А у меня как раз все по-простому: винегрет с селедкой, супчик куриный и картошечка с мясом, – Юлия Павловна была само радушие. Уж очень она обрадовалась гостю.
– Винегрет я уже пробую, а вы супчик наливайте, не люблю очень горячий, – шутливо скомандовал Вадим Олегович, было заметно, чувствует он здесь себя как дома, – и себе не забудьте, будем вас лечить от хандры. Потихоньку, не спеша, с каждой ложечкой силы будут возвращаться. А плохое настроение на кладбище надо оставлять, это большая ошибка с собой его оттуда забирать!
Некоторое время на кухне раздавались лишь звяканье ложек, жевание и глотание. Сидящие за столом были полностью поглощены приёмом пищи. Вадим Олегович быстро расправился с салатом, зато суп ел медленно, боясь обжечься, но ждать когда остынет, не стал, видимо сказалось отсутствие в расписании обеда. Потом он съел немного картошки с мясом и довольный откинулся на спинку стула. Лицо его разгладилось, зрачки довольно заблестели. Сытый Вадим Олегович мало походил на прежнего, голодного – в его движениях появилась плавность и лёгкая вальяжность, а в словах начала проскакивать ироничная нотка.
– Ну вот, теперь стало хорошо. Спасибо, очень вкусно, как я люблю! Знаете вы, Юлия Павловна, с какой стороны подойти к гостям мужского пола. Мне моя мама всегда говорила, что заполучила своего мужа – моего отца – не через постель, а через обед. Поверьте, еда действует гораздо сильнее… – поняв по лицу густо покрасневшей Юлии Павловны, что комплимент получился весьма сомнительным, Вадим Олегович, явно намеревавшийся продолжить эту тему, резко прервал свою речь и взял в руки бутылку с виски.
Покрутил её в руках какое-то время, поставил на стол, снова схватил, посмотрел на женщину и снова хотел было поставить бутылку, но вдруг улыбнулся как нашкодивший школьник. Юлия Павловна поспешила улыбнуться в ответ, чтобы сгладить неловкость.
Вадим Олегович обновил напиток в рюмках и стал ждать, когда Юлия Павловна закончит свою трапезу. Потом они еще немного выпили, не чокаясь, как положено в таких случаях, но разговор теперь почему-то не клеился.
Юлия Павловна, вспоминая о прошлой встрече и своей бесконечной болтовне, решила немного прикусить язычок и не задавать гостю неудобные вопросы. А то человек подумает о ней Бог весть что. Юлия Павловна, правда, ещё не придумала, что такого гость может о ней помыслить, но заранее знала – все это не правда, и она совсем не такая, как он может себе представить. Она в сто раз лучше, чем кажется. Поэтому женщина благоразумно помалкивала, да и Вадим Олегович после недавнего конфуза события тоже не форсировал.
Но чем больше Юлия Павловна старалась вести себя «правильно», тем хуже ей это удавалось. Мысли путались, слова вылетали не те, она не знала, куда девать свои руки. Но с каждой очередной рюмкой алкоголь гуще заволакивал голову, притупляя бдительность и лишал возможности фильтровать сказанное. От выпитого и съеденного ее, наконец, расслабило настолько, что женщина напрочь забыла обо всех былых установках, и сама начала беседу. Разговор сразу же потек непринужденно, легко и в том русле, какой интересовал её более всего.
– Вадим Олегович, и все же, о чём это вы разговаривали на повышенных тонах в кабинете со своей женой? Вы так и не ответили мне в прошлый раз. Ну, если это не секрет, конечно. Мне просто интересно, – Юлия Павловна вернулась к теме личной жизни Вадима Олеговича, которая притягивала ее как магнит.
Этот странный человек отныне занимал все её мысли, хотя она пока боялась признаться в этом даже себе самой.
– Да ни о чём таком! О ерунде разной,– Вадим Олегович слегка улыбнулся. Казалось, ему нравится непосредственность хозяйки дома, и он рад, что разговор вернулся к прошлой теме, будто только и ждал этот момент, будто пришел именно за этим.
– Мы вообще редко ведем длинные разговоры с Марусей, обычно она болтает о пустяках, всяких глупостях, а я слушаю или чаще делаю вид, что слушаю, – пояснил он.
– А чем ваша Маруся занимается? Учится или работает?
– Ей не надо работать, у нас я работаю! А учиться начинала, и не один раз, да так и не закончила. Усидчивости не хватает, а я не настаиваю – не хочет учиться, пусть дома сидит. Поэтому она только и делает, что тусуется с подругами: фитнес, СПА, какие-то салоны красоты. Я не очень в это вникаю.
– Может, у неё хобби какое-то есть? Должен же человек чем-то интересоваться! Может, она книги читает?
– Я в ее руках только журналы модные видел. Читать она в принципе не любит.
– Мне кажется, что ваша Маруся – это такая красивая птичка в золотой клетке. Ни забот, ни обязанностей, ни проблем. Вот только, боюсь, скучно станет скоро от такой жизни, и не только ей. Даже милые котята или цыплята когда-то вырастают. Закон жизни таков, не может человек всю жизнь быть хорошеньким несмышленышем, всё равно повзрослеет рано или поздно. Но взрослеют ведь не только руки и ноги, в голове тоже должно что-то прибавляться. Гармоничное развитие должно быть, если вы меня понимаете. Или я не права?
– Да успеет еще! Ну, пусть побудет ребенком немного. Мне это нравится, я ни о чем серьезном с ней не говорю, не гружу ее.
– Вы меня извините, но это на растление малолетних смахивает. Сексом заниматься – так она взрослая, а думать и говорить о серьезных вещах, так мала еще?! Вы уж определитесь!
– Да не знаю я, как правильно! Как выходит, так и ладно. Что ж я ее, ломать буду? И без этого в последнее время она всем недовольна, всё не то и не так.
– Наверное, клетка мала стала.
– Может, быть вы и правы. Но я привык, точнее, мы с ней привыкли, всё всегда для неё делаю я. Правда, и это уже не помогает – в последний год Маруся всё равно находит повод быть недовольной, и порой мне кажется, она сама не знает, что хочет.
– Она-то может и не знает, что хочет. Зато наверняка знает, чего не хочет. Не пробовали её об этом спросить? Когда у человека в жизни нет трудностей, он начинает сам себе их создавать, потому что всё в этом мире познается в сравнении. Если хорошее не с чем сравнить, то через время это хорошее станет обыденным, будничным, не возбуждающим более – словом, приедается. Все знают, когда человек входит в алкогольную зависимость, ему со временем нужны всё большие дозы, чтобы получить удовлетворение. Малые же дозы вообще не действуют. Так и с Марусей. Вы зарабатываете деньги, для вас они имеют немалую цену, вы ее заплатили. А Марусе вашей кажется, эти ваши усилия, деньги – так, безделица, пустяк, ничего особенного. И для того чтобы сохранять позитивный настрой, ей всякий раз надо больше. Больше чем прежде, больше чем было даже вчера. Это опасная дорога, так как не имеет конца, длится бесконечно, но все время по нарастающей. Вы готовы к такому темпу?
Вадим Олегович внезапно поднялся со стула и заходил по комнате, нервно жестикулируя в такт словам:
– Я что ли виноват, что она такая? Вижу, все вижу, и даже без вас… Думаете остолоп совсем что ли? Ну конечно, еще в прошлый раз мы стали с вами говорить про неё, я все прокручиваю в голове, прокручиваю… – на этой фразе Вадим Олегович замолчал, почесал затылок, пытаясь подобрать нужные слова.
– Короче, мне раньше не приходило в голову, что об этом надо поразмыслить. Мне казалось, всё ерунда, рассосется как-нибудь само собой. Но вот сейчас говорю с вами и понимаю – далеко не ерунда, я же сам её в эту пропасть толкаю. Давно уже стал замечать, что аппетиты Маруськины все возрастают, и не только тряпки и побрякушки ей теперь нужны.
– Неужели алкоголь?
– Не уверен, что только алкоголь. Промелькнула однажды у меня другая мысль, такое легкое подозрение, но я углубляться тогда не стал, а надо было, – Вадим Олегович невесело усмехнулся.
– Видимо, даже себе самому я боялся признаться, что Маруське со мной плохо. Все время допинг подавай. И я с ней несчастлив. Никто из нас несчастлив. Мне нравилось убеждать себя, что все у нас хорошо, не желал признаваться себе в обратном. – тут мужчина надолго затих, не стала продолжать разговор и хозяйка дома.
Какое-то время Вадим Олегович и Юлия Павловна провели в молчании. Мужчина, вероятно, думал о своей жене, а женщина думала о нём, своём госте. Глядя на напряженное и слегка отстраненное лицо Вадима Олеговича, Юлия Павловна поняла – надо переменить тему.
– А у вас есть хобби? Чем вы любите заниматься в свободное время, где отпуск проводите? – Юлия Павловна изо всех сил старалась отвлечь, переключить внимание собеседника, одарив его неуверенной улыбкой.
Вадим Олегович перевел взгляд на женщину и тоже слегка улыбнулся.
– Вы так всё хорошо про меня понимаете. Может, сами угадаете? Есть предположение, хоть какое-нибудь? – Вадим Олегович добавил в рюмки виски и лед, закинул ногу на ногу и приготовился слушать.
– Ну, хорошо, давайте попробуем, – Юлия Павловна обрадовалась, что ей так легко удалось сменить тему разговора.
Не сводя глаз со своей рюмки, чтобы не раскраснеться от смущения под пристальным взглядом мужчины, она принялась импровизировать:
– Начнем с отпуска. Я думаю, немного зная про вас и вашу жену, что часть отпуска вы непременно проводите на склонах Альп. Горные лыжи – это сейчас так модно. Ну, знаете, на светских вечеринках всегда можно завести разговор с сильными мира сего – про погоду, про экипировку, поделиться знаниями про марки лыж и смазок. Марусе вашей это должно льстить, она наверняка хочет быть своей среди знаменитостей. Хотя это только мои домыслы, конечно, сама я на горные лыжи никогда не вставала. Потом, как мне кажется, надо обязательно каждый год на подобное мероприятие иметь новый выходной костюм от известного дизайнера, плюс кучу всяких сопутствующих прибамбасов и разных безделушек.
– Покупке всех этих вещей приходится уделить достаточно времени и сил. Во-первых, сначала добыть информацию о новинках, – тут Юлия Павловна, спохватившись, взглянула на Вадима Олеговича, не утомился ли он от этой болтовни. Вадим Олегович благосклонно кивнул в ответ, глаза его блестели. Он явно наслаждался моментом. Приободренная Юлия Павловна вновь перевела взор на рюмку, и порой стреляя глазами в сторону собеседника, продолжила:
– Во-вторых, подобрать под себя экипировку, в-третьих, заказать то, что нужно всем членам семьи. Я явственно это себе представляю – вы в магазине пробуете большим пальцем, насколько хорошо защёлкивается крепление на лыже, и вид у вас таинственный как у дипломата и такой же непроницаемый. А ваша Маруся вертится перед зеркалом, примеряя самые крутые очки в пол-лица с радужным переливом. И говорит продавцу, растягивая каждую гласную как жевательную резинку: «ну-у-у, не зна-а-аю. Та-а-ак на прошло-о-огоднюю колле-е-кцию сма-а-ахивает!» А перед отпуском вы бросаетесь докупить недостающее – ну, не со старыми же ботинками появляться в обществе продвинутых горнолыжников! Маруся это не переживёт! А новые, заказанные через интернет, почему-то не пришли вовремя. Затем вы упаковываете всё это великолепие так, чтобы без проблем сдать багаж при посадке в самолет. А может быть это делает ваша секретарша?
Увлёкшись, Юлия Павловна стала тихонько хихикать после каждой сказанной ею фразы. Вадим Олегович принял игру, он вдохновлённо поглядывал на собеседницу и растягивал губы всё шире.
– А потом, – продолжала приободрённая Юлия Павловна, – потом трансфер до отеля, небольшой отдых перед первым стартом. И вот наконец долгожданный склон, а там самое смешное.
– И что же смешного на горнолыжном склоне?
– А там, скатившись один раз с самого пологого спуска, вы подворачиваете ногу. У вас ломается лыжа. И отныне остаток своего сказочно дорого европейского уикенда вы просиживаете на террасе – весь в бинтах, а может даже в гипсе. Маруся где-то зависает с подругами, ей явно не по душе одинокие страдальцы. Зато по возвращении в рассказах на работе и в кругу друзей – у вас сплошь покорённые крутые склоны, бешеный ветер в лицо и виртуозное прохождение трассы. Ну и еще какие-нибудь специфические подробности успешного отпуска. А лёгкая хромота – скажете, что премьер-министр какого-нибудь Лихтенштейна вам её отдавил на праздничном балу в последний день. Я могу, конечно, ошибаться, но мне кажется хоть раз с вами такое, да было.
– Юлия Павловна, вы напрасно скромничаете. Ваши познания в горнолыжном спорте весьма велики. Такие подробности даже мне интересны, так ясно себя с поломанными лыжами представил. А у меня перелом был или без него обошлось? – довольным голосом отреагировал на этот рассказ Вадим Олегович, который откровенно наслаждался моментом.
И оба тут же расхохотались, забыв на время, по какому поводу собрались.
Вадиму Олеговичу предложенная игра явно понравилась, он принял предложенный хозяйкой дома шутливый тон и просил добавку.
– Ну, с отпуском вы не очень попали, хотя было занятно. Может, перейдем к хобби, а, Юлия Павловна?
Женщина не заставила себя ждать, выпитый виски приятно кружил голову, лицо Вадима Олеговича было так близко, а оставаться одной очень не хотелось:
– Вы какой-то не типичный бизнесмен, у меня даже мыслей по поводу сферы ваших внеофисных интересов нет. Одно только могу сказать – своим хобби вы занимаетесь дома, в кабинете, и засиживаетесь там допоздна. Думаю, это марки или книги какие-то. То есть, вы или собираете что-то, или читаете что-то специфическое. Например, книги про перелётных птиц.
– А вот здесь в самую точку попали, вы очень наблюдательны, Юлия Павловна! -воскликнул Вадим Олегович, – я ведь действительно собираю и читаю старинные книги. Только не про птиц, а географические. Те, в которых есть древние карты. Обожаю атласы. Часами могу просиживать над ними с лупой, мне интересно, как открывались новые земли, как эти открытия получили отражение в атласах и на картах, как прокладывались морские пути. Карты могут поведать, что заставляло первопроходцев отправляться в неведомое, что ими двигало, ведь не всегда была у них надежда вернуться обратно. Представляю себе, что они чувствовали, когда проходили точку невозврата, когда запасов воды и пищи очень мало и на путь обратный домой их точно не хватит. Меня с детства интересовало, что ощущает капитан корабля, понимающий – провизии осталось всего на десять дней, вокруг пустыня океана, а до этого они плыли две недели. Что делать?
На этих словах Вадим Олегович глубоко вздохнул, будто представляя себе описанную им картину, потом спохватился, глянул на Юлию Павловну. Он явно смутился, что так сильно увлекся.
– Эти книги и карты – для меня самый лучший отдых. – признался Вадим Олегович, говоривший теперь с какими-то детскими интонациями. совсем не похожими на те, которыми он приправлял свою офисную речь, – У меня огромная коллекция книг, атласов, я могу не один раз перечитывать понравившиеся мне истории. А еще фильмы смотрю про открытия и путешествия – исторические, документальные или художественные, а иногда и с элементами фантастики. У меня целая фильмотека подобрана. Это моя стихия!
Вадим Олегович умолк, явно ожидая комментарии от Юлии Павловны. Юлия Павловна поняла, что хочет её собеседник – проявление неподдельного интереса или даже одобрения, и поспешила это выразить:
– Вы несказанно меня удивили, просто нет слов. Картинка в голове моей, правда, до сих пор не складывается. Вы, с виду такой практичный, земной – настоящий успешный бизнесмен, и вдруг эта страсть к романтике, к чему-то абсолютно отвлечённому. Интересно, а как Маруся к этому вашему хобби относится? Проявляет любопытство, смотрит фильмы с вами? Вы должно быть рассказчик прекрасный…
– Да она вообще ненавидит мой кабинет и мое хобби ей не интересно! – с горечью ответил Вадим Олегович.
– Маруська на редкость приземленная натура, способна воспринимать, только то, что лежит на поверхности. Эфемерное и абстрактное ее не волнует, воображение слабое, – добавил он, еле заметно скривив рот.
– О чем же вы спорите с ней по вечерам в кабинете? Неужели не по поводу вашего увлечения?
– Она вечно заснуть без меня не может, вот и капризничает. А я часто увлекаюсь… В общем, слово за слово… Понимаете, я вечно сержусь, если меня отвлекают. У меня, знаете, как у водолаза – полное погружение в процесс. И любое внешнее воздействие, когда я с картами, воспринимается мною как раздражитель, я с пол-оборота завожусь, беда просто!
– Но ведь она наверняка понимает, что вас не надо отвлекать в такие минуты. Зачем же лезет на скандал?
– Хотя, позвольте, я угадаю, – Юлия Павловна перебила Вадима Олеговича, готового вставить свое слово, потому что не хотела выпускать инициативу из своих рук, – она любит чувствовать себя обиженной. Ведь перед сном или в крайнем случае наутро вы, конечно, заглаживаете свою вину за резкость, за слезы этой сладкой девочки. Которая, разумеется, именно так и реагирует на подобные инциденты. И наверняка очень часто ваши извинения подкрепляются кругленькой суммой. Иначе ваша девушка никак не может успокоиться.
– Банально, не правда ли? – медленно проговорил Вадим Олегович и сделал глоток из своего бокала.
– Не понимаю, зачем вам все это нужно, маята какая-то, – Юлия Павловна была в запале и не старалась выбирать выражения, но вид Вадима Олеговича, втянувшего голову в плечи и как-то сгорбившегося, отрезвил ее.
Женщина не могла не пожалеть этого, очевидно страдающего человека, и попыталась немного сгладить сказанное:
– Возможно, я учитываю не все стороны, и плюсы у подобного брака все же есть. Впрочем, не мое это дело.
Они опять ненадолго замолчали.
– А знаете, Вадим Олегович, совсем забыла, ведь я хотела обратиться к вам за помощью, – Юлия Павловна в очередной раз сменила тему. – я ремонт надумала сделать в комнатах и в коридоре. Можно попросить вашу бригаду ремонтников? У вас же есть такая бригада? И дизайнер мне бы не помешал, я ничего в ремонте не понимаю.
Судя по изменившемуся выражению лица, Вадим Олегович был рад, когда разговор перетек в новое русло. По тому, как исчезли, разгладились резкие складки около губ, Юлии Павловне стало понятно, с каким облегчением он воспринял тот факт, что ему не нужно более обсуждать свою личную жизнь.
– Конечно, Юлия Павловна, для вас мы найдем время, тем более у вас, я понимаю, чистая «косметика». Или мебель тоже будем мы подбирать? –Вадим Олегович заговорил профессиональным, деловитым тоном, отчего мгновенно сделался отстранённым и даже чужим.
– Я бы весь комплекс хотела заказать. Под ключ, что называется. Только вот вещи Людмилы Сергеевны – личные вещи… В общем, я пока не решила, что с ними делать.
– А много этих вещей?
– Не знаю, я в шкафы еще не заглядывала, боюсь немного, чувствую неловкость – все-таки это чужие вещи, интимные. Не знаю, как и приступить.
– Вы что, до сих пор так и не видели полученное наследство?! – громко удивился Вадим Олегович.
Юлия Павловна отрицательно покачала головой.
– Хотите, я вам помогу? Можем прямо сейчас пойти и вместе посмотреть. Хотите?
– Очень хочу.
Боясь, как бы гость не передумал, Юлия Павловна поспешила в комнаты Людмилы Сергеевны, по дороге отхлебнув для храбрости немного из своей рюмки. Вадим Олегович следовал за ней по пятам. Они зашли в первую комнату, включили свет, остановились посередине, оглядываясь, с чего бы начать. Вадим Олегович решительно направился к первому от двери шкафу, и по очереди стал открывать его дверцы. Потом недоуменно оглянулся на Юлию Павловну, которая тоже пребывала в крайнем изумлении. На полках шкафа было абсолютно пусто. Вадим Олегович и Юлия Павловна, не сговариваясь, одновременно направились в спальню. Там они начали: Вадим Олегович открывать дверцы шкафа, а Юлия Павловна выдвигать ящики комода. Везде было пусто, только в верхнем ящике комода одиноко лежал ключ от сейфа. Они потрясённо присели на кровать, Юлия Павловна отогнула покрывало, под ним был лишь голый матрас, ни белья, ни одеяла, ни подушек.
«Боже мой, – подумала про себя Юлия Павловна. – Сколько же времени и сил понадобилось умирающей женщине, чтобы собрать и вынести из квартиры огромное количество вещей, нажитых за всю жизнь? Неужели она сделала это в одиночку или кого-то нанимала? И когда? Наверно, когда я была на работе. Я ничего не заметила, даже. Но зачем?»
И Юлия Павловна внезапно представила, как щепетильная Людмила Сергеевна, зная ее чувствительность и ранимость ко всему, что ассоциируется со смертью, грязью, болью, постаралась избавить единственного близкого ей человека от любых страданий, связанных с разбором вещей, копанием в прошлом, ушедшем навсегда. Женщина отчетливо вспомнила, что однажды рассказала Людмиле Сергеевне, как долгие дни боялась разбирать вещи умершего Саши, чтобы отнести их на помойку. Как неделями не могла заставить себя прикоснуться к его ящикам в комоде, как целый месяц не выбрасывала зубную щетку Саши, стоявшую рядом с ее собственной в одном стакане, будто это было предательством его памяти, словно надеясь, что муж еще вернется…
Тут Юлия Павловна не выдержала, плечи ее мелко задрожали, слезы в два ручья хлынули из глаз, она прикрыла рот ладонью, чтобы заглушить всхлип, рвущийся из груди. Вадим Олегович одной рукой обнял ее за плечи и притянул легонько к себе, не зная чем помочь, как успокоить, ведь сам был поражен и ошарашен увиденным. Представить подобное было трудно даже ему. Так и просидели они в обнимку, ни слова не говоря друг другу, некоторое время, только Юлия Павловна тихонько вздрагивала от слез и никак не могла успокоиться.
– Ну ладно вам, Юлия Павловна, будет уже, – наконец выговорил Вадим Олегович, ласково похлопывая женщину по плечу. – Постарайтесь понять Людмилу Сергеевну, она ведь предполагала, вам будет трудно перебирать её вещи и заранее позаботилась, чтобы избавить вас от неудобств. Просто примите всё, как есть.
Он встал с кровати, подошел к окну и отодвинул штору.
– Смотрите, Юлия Павловна! Смотрите, что она вам оставила, – воскликнул изумлённый Вадим Олегович и сделал шаг в сторону. На подоконнике стояла одинокая фотография в рамке, с неё радостно улыбались, она, Юлия Павловна, и Людмила Сергеевна на фоне Новодевичьего монастыря.
Юлия Павловна через силу улыбнулась изображению, утирая слезы тыльной стороной ладони. Наверное, вид у нее был удручающий, потому что Вадим Олегович подошел к ней, взял женщину под локоток и повел к ванной комнате.
– Идите, умойтесь. Потом проводите меня, а завтра я пришлю к вам дизайнера и прораба. Вечерком, чтоб вы дома были, – распорядился он безапелляционным тоном.
Юлия Павловна покорно кивнула и поплелась умываться.
