Надежда Храмушина
Сундук с секретом
– Давно кузница заброшена? – Спросила я Сашу.
– По-моему, после войны она недолго работала. Сколько я помню, она всегда такая стояла, разваленная. Последний кузнец, про которого я слышала, был Витя беспалый, и он умер задолго до моего рождения.
– Витя беспалый? – Переспросила я – Кузнец был без пальцев?
– Ну, может, не всех пальцев у него не было, не знаю, надо спросить у Дамира. Дамир тут пытался вот эту наковальню домой перетащить, да видно, ничего у него не получилось. И вообще, он один сюда только ходил. Не знаю, зачем Оксана сюда пошла. – Саша подошла к высокому ящику – Здесь ещё сохранились разные железки, правда, все ржавые.
Я тоже подошла к ящику и заглянула внутрь. Треть ящика занимали сырые непонятные детальки, которые уже проросли друг в друга слоем ржавчины. Я дотянулась до одной из них, но она сломалась, как только я оторвала её из общей массы. А может и не сломалась, а сразу была такой. Похожа она была на скобяную петлю для двери, только длиннее обычной. Я отбросила её, взяла не большую палку, валяющуюся на полу, и снова заглянула в ящик. Я начала тихонько откидывать палкой верхние детали, внимательно разглядывая их и пытаясь понять, что они из себя представляют. Саша тоже склонилась над ящиком рядом со мной. Она доставала откинутые детали из него и выбрасывала их на пол, так мы дошли до самого дна, где стояла ржавая вода. Саша нашла какой-то худой черпак, и начала потихоньку черпать воду со дна. Вдруг что-то стукнуло по черпаку, когда она достала очередную порцию воды, и мы увидели на дне черпака мелкий ржавый гвоздик, и обе потянулись к нему. Я достала носовой платок и тщательно промокнула гвоздик. Хоть он и был ржавым и кривым, но на шляпке его отчётливо проступило солнышко, совсем такое же, как и на гвоздиках нашего сундука.
– Так значит, именно в этой кузне был сделан сундук? – Спросила Саша, когда мы вышли из кузни на свет.
– Похоже на то. – Согласилась я – По крайней мере, гвозди, которыми он оббит, были здесь изготовлены. Знаешь, сундук ведь мог быть обыкновенным, пока на него не нанесли магические руны, и кузнец мог и не знать о загадочных его свойствах. Теперь мы точно знаем лишь одно – сундук этот местный, деревенский, ни из каких заморских краёв его не привезли. Значит, и волшебным он стал здесь. Саша, а твоя бабушка была…. Ну, она, например, гадала на картах?
– Нет, у нас и карт не было в доме. Лото было. Вы думаете, что это она нанесла магические знаки?
– Не знаю. Или она, или тот, кто у неё гостил, или кто-то из её близких друзей в деревне.
– Не могу даже представить, кто это. – Покачала головой Саша – Все, кого я в деревне знаю, такие обыкновенные, на колдунов не похожи. И в родне у нас, вроде, таких нет. Давайте ещё пороемся в кузне.
Мы снова зашли в полумрак кузни. Саша стала обследовать пол, а я опять склонилась над ящиком. На самом дне я ещё нашла два таких же гвоздика с солнцем. Саша нашла пустой спичечный коробок, и мы положили гвоздики туда. Я тоже прошла по кузнице, заглядывая в каждый угол, но больше ничего интересного не нашла. Из кузницы мы пошли по тропинке, которая проходила возле самой стены. За кузницей была свалка старых кирпичей, поломанных брёвен, какого-то хлама, даже остатки стульев и полок, но никаких предметов из сундука нигде не было. Мы с Сашей вышли на дорогу, и пошли обратно к дому. Навстречу нам попалась Катерина Николаевна, которая несла пустые трёхлитровые банки.
– Гуляете? – Спросила она нас, и мы обе кивнули ей в ответ – А я вон Лизе банки хотела отдать, да её дома нет. В лес ходили?
– Да просто так прошли по деревне, в кузницу заглянули. – Ответила Саша – Катерина Николаевна, а Вы не помните, кузнец тут раньше жил, Витя беспалый, я слышала, что он как-то странно помер.
– Как не помню! – Катерина Николаевна оглянулась, будто проверив, не подслушивает ли нас кто – Он ведь пить начал под конец, не просыхал, бедняга. Иногда неделями не появлялся в кузне. А потом ещё рассорился с приезжими шабашниками, они на него разозлились, забрались в кузню, забрали клещи, кувалду, ещё там что-то и в заброшенный колодец всё выкинули. Ладно ещё ребята местные всё это видели, Вите и сказали. Он когда пропился, полез в тот колодец, а он уже лет пятьдесят как был заброшен, поскользнулся там, еле вылез. Инструменты он так и не смог достать, хоть и воды там немного было. Вот после того и заболел, то ли простыл, то ли воды гнилой наглотался, да только худеть начал, болеть. Так и помер, бедняга.
– А где этот заброшенный колодец находится? – Спросила я.
– Возле Тубаровых. – Ответила она – Только его засыпали потом. И сруб давно пал. Про него и так нехорошие разговоры всё ходили, старики плевались в него, когда мимо проходили.
– А что с ним было не так? – Снова спросила я.
– Так дед Тубаровых, Матвей Георгиевич, царство ему небесное, ещё это до революции было, работника своего там утопил. Сбросил в колодец, а потом жердиной его тыкал, пока совсем не утопил. Ох, и лютый был! Всю деревню в страхе держал! Жену свою до смерти избил.
– И что, управы на него не было? – Спросила Саша.
– Не было, у него в городе брат в жандармах был. Такая же сволочь. Как приедет к Матвею в гости, всё, считай, напьются и отходят кого-нибудь обязательно до полусмерти.
– А работника-то своего, за что он утопил в колодце? – Напомнила я.
– Так у Матвея Георгиевича была дочка на выданье, Сима, говорят, красавица была, глаз не отвести. Вот и влюбился парень в неё, и она тоже на него запала. Отец бы её ни за что не отдал замуж за бедняка, вот они и хотели сбежать вместе. Как уж Матвей Георгиевич про то прознал, один бог ведает, да только парня того он ухамаздал сначала до крови, а потом в колодец сбросил, и мужики пытались его отбить, да не смогли.
– Ужас какой. – Проговорила Саша – И что? Его не наказали?
– Никто его не наказал. Приехали жандармы, Матвей Георгиевич им сказал, что парень сам напился, да упал в колодец. А остальным Матвей Георгиевич пригрозил, чтобы языки не распускали, иначе вслед за парнем в колодец отправит. Вот все и молчали. Такие вот дела. Колодец-то очистили после того, вычерпали, да, видать, мало его было почистить. Долго из него воду не брали. Сначала только скотину поили, так, на хозяйственные дела воду брали. А потом Лукерья Собакина пошла утром к колодцу, крышку откинула, а там как будто пелена натянута, а в ней прожилки кровяные! Сколько после того чистили колодец – там пелена всё так же и появлялась. Даже батюшку звали, чтобы он почитал над колодцем, так батюшка чуть сам богу душу не отдал – закашлялся, за горло схватился. Так и забросили колодец.
– А пелена? – Спросила я – Она так там и была?
– Нет, потом пропала. Но колодцем уж более не пользовались. Говорили, что проклят он.
– А та девушка? Ну, дочка Матвея Георгиевича? Что с ней было? – Спросила Саша.
– Сима-то? А что с ней! Поплакала она, поплакала, да и смирилась. А потом революция нагрянула. С утра белые, вечером красные, еле успевали в подвалах прятаться. Матвея Георгиевича с его бандитами большевики расстреляли, за то, что они обозы с хлебом пожгли. А Сима замуж вышла за красноармейца. Дочек двух родила. Тоня, ну, Антонида Петровна, приходится внучкой старшей Симиной дочке.
– Ничего себе! – Выдохнула Саша – Я и не знала, что у нас в деревне такие страсти бушевали.
– Да, милая, – покачала головой Катерина Николаевна – всё было, всё пережили.
Глава 3. Первые тайны Поленово
Катерина Николаевна подняла пакет с банками, и отправилась по тропинке на соседнюю улицу, а мы с Сашей остались приходить в себя от совсем несмешной истории, которая приключилась с деревенским кузнецом Витей Беспаловым, и ещё, в довершение к этому, и про колодец проклятый узнали.
– Что, может, к колодцу сходим? – Неуверенно спросила Саша.
– Да, наверное, надо сходить, посмотреть на него. С другой стороны, не буди лиха, пока оно тихо. Сундук, по крайней мере, не связан пока ни с какой такой вот кровопролитной историей. Фу! – Меня всю передёрнуло, когда я вспомнила о какой-то там плёнке с кровяными прожилками – Зачем нам чужое проклятие будить!
– А вдруг они между собой связаны? – Саша задумалась – Мне бабушка никогда не рассказывала про тот колодец.
– Ещё бы! Кто в полном уме будет рассказывать детям такие страшилки! Пошли, там Алексей Александрович, наверное, уже что-нибудь откопал интересненькое про символы.
– Ольга Ивановна, а может у Антониды Петровны напрямую спросить о сундуке?
– Давай сначала его внимательно изучим. Спросить всегда успеем. По моему опыту знаю, люди гораздо охотнее про себя рассказывают, когда ты уже какую-нибудь их тайну знаешь.
Мы с ней решили обойти деревню по кромке леса. Сначала мы шли вдоль березовой рощи, потом прошли по выкошенной поляне, посреди которой стоял смётанный стог сена. Рядом стоял мотоцикл с коляской, Саша сказала, что это мотоцикл Дамира, но его рядом не было видно. Так тихо кругом! Я сорвала высокий цветок пижмы, и сразу окунулась в его неповторимый аромат, который заглушил запах свежескошенной травы. Чтобы попасть на улицу, нам пришлось пробираться по не выкошенному ещё лугу, трава там стояла по пояс, была мокрой, и мы вышли к дороге тоже все мокрые, с налипшими на нас семенами.
Сакатов вышел на крыльцо, встречая нас, лицо его было довольное, видимо, дела с расшифровкой продвигаются хорошо. Мы сели на ступеньки, и он сразу перешёл к делу:
– Если условно разделить все колдовские символы, то можно выделить два главных направления – это охранные знаки всех мастей и символы, изменяющие суть предметов. С охранными нам всё понятно, даже не буду углубляться в объяснения, и сразу скажу, на сундуке не охранные символы. Изменяющие суть предметов тоже можно разделить на два направления – символы, воздействующие на какого-либо человека, или на группу лиц, и символы, вызывающие третью силу, чтобы тоже совершить с помощью её определенные действия, или прекратить их. Они достаточно сложны, требуют от человека, проводящего ритуал, очень много сил. И такие символы иногда бывают созданы только в одном экземпляре, то есть их создаёт сам колдун, впоследствии он их может записать в книгу заклинаний, или никогда никому о них не говорить, и это становится только его силой. Вот такие символы, если можно так сказать, и двигают прогресс колдовства. Они создаются порой методом проб и ошибок, иногда при создании таких символов может пострадать и лицо, которое создаёт их.
– А попроще нельзя? Прямо, как протокол зачитал. – Оборвала я его красноречие – Ты понял, что там за символы?
– Оля, я понял, что это за символы, но они сборные, сконструированы из различных простых заклинаний. А некоторые даже каким-то образом преобразованы, добавлены в них мелкие штришки, и это меняет общую картину цели этих заклинаний. Смотрите. – Он раскрыл блокнот, весь исписанный различными закорючками – Если взять за основу письмо, которым мы все пользуемся, то есть читать слева направо, то первые два знака означают символ огня, который должен поддерживать мужскую энергию. Но вот тут между ними стоит символ трансформации. Но он, как бы, не дорисован. То есть трансформация в процессе, не законченная. Не знаю, что это значит. Следующий символ – чаша негатива. Это моё название, сейчас прямо придумал, так как по-другому не могу никак это назвать. То есть, есть какой-то сосуд, или человек, или какая другая сущность, которая аккумулирует негативную энергию, но никому её не посылает, держит при себе. Смысл тоже пока не понятен. Третий, четвёртый, пятый и шестой символы вообще означают наблюдение, или подглядывание, или слежение, оно тоже растянуто по времени. Причём предмет наблюдения не понятен, так как седьмой символ просто означает перекрёсток дорог, или перепутье какое-то, может перепутье не дорог, а судьбы. Восьмой знак тоже ничего нам не проясняет, а ещё более нас запутывает, так как он является затворником ритуала, так сказать, его заключительным аккордом, но после него ещё два символа – и они означают связь вчерашнего дня и сегодняшнего, или какое-то важное письмо, или документ, или знаковый предмет.
– Просто какой-то набор символов. – Я взяла блокнот и тоже начала разглядывать знаки – Получается, что сила, которая питает мужчину, трансформирует его во что-то, чему не суждено в полной мере развиться. И рядом с ним находится злая сила, копящая эту самую свою злую силу, и за всем этим что-то или кто-то наблюдает. От этого наблюдателя зависит, когда всё это закончится, и тогда всё срастётся, прошлое и настоящее, или в процессе родится какой-то важный документ.
– Ну, если так примитивно разложить, то похоже на истину. – Пожал плечами Сакатов.
– А может просто человека заколдовали? – Высказала Саша свою версию разгадки символов – Держат его в плену, рядом с ним необычный страж, может даже сам чёрт. А заколдовали его потому, что хотят от него чего-то добиться, а он не сдаётся, а они его, может, даже мучают, а он терпит. И если он какое-то определённое время перетерпит эти муки, то они не смогут его и дальше держать, а отпустят на все четыре стороны. И он снова будет прежним, так сказать, жизнь его восстановится.
– И ему вернут какой-то документ. – Закончил мысль Сакатов.
– Например, паспорт. – Подсказала я – Короче, это как ребус из картинок, как истолкуешь, так и будет казаться правильным.
– Знаете, я тут предвосхитил события, не стал вас дожидаться, а положил в сундук краюшку хлеба, какое-то маленькое детское одеяльце и написал послание. – Сакатов перелистнул страницу в блокноте и показал мне – Вот, себе копию оставил.
На странице было написано крупными печатными буквами: «Хозяйки дома больше нет. Если вам нужна помощь, пошлите нам знак, или напишите. Ваши друзья».
– И карандаш туда тоже положил. – Добавил он – Если он грамотный, то прочитает и ответит нам. Если не грамотный, то всё равно поймёт, что мы ему пытаемся что-то сказать.
– Друзья? Ваши друзья? – Я посмотрела на него с усмешкой – А если на той стороне сундука друзья из преисподни?
– Оля, сия фраза на нас не накладывает абсолютно никаких обязательств. – Он кивнул в сторону темного чулана головой – Если мне не изменяет память, ты вообще хотела в него залезть.
– Послушайте, – прервала нас Саша – эти символы ведь могут и не в таком порядке читаться! А если у человека прервали связь между его прошлым и будущим, и он сам выбрал дорогу к чаше зла?
– Саша, вариантов может быть много. – Согласился Сакатов – И только тот, кто совершил ритуал с помощью этих знаков, может знать истинную сущность их. Нам всё это говорит только о том, что сундук является магическим предметом, и что нам надо разобраться в этом, не навлекая на себя гнев того, у кого чаша негатива. Вот.
– Чаша негатива… – Мне вдруг пришла в голову неожиданная мысль – А ведь такой чашей негатива вполне может быть заброшенный колодец! Очень похоже! – Я рассказала Сакатову о колодце и о кузнеце.
– Вот! – Торжествующе вскричал он – Я всегда знал, что как только мы начинаем расследовать очередное дело, как к нам в руки сами плывут факты. Да, ты можешь оказаться права! Тот всплеск злобы, который сопровождал убийство молодого человека, вполне мог запустить целый клубок событий, тем более, что убийца не наказан. Надо сходить к колодцу.
– Сакатов, мы не будем его раскапывать! – Твёрдо сказала я.
– Не будем. – Согласился он – Но ты должна определить, там есть колдовской след, или нет. Саша, ты знаешь, где находится этот колодец?
– Нет. – Помотала головой Саша – Нам Катерина Николаевна сказала только, что возле дома Тубаровых.
– Тех самых Тубаровых, один из которых потопил своего работника в колодце?
– Да, получается, что тех самых. Это бывшие их склады. – Ответила Саша – Только они давно уже пустуют. По привычке этот дом называют домом Тубаровых. Склады капитальные такие, из толстых брёвен скатаны. Дореволюционные ещё. Подо что только их не пробовали приспособить! Раньше дорога в деревню в другом месте проходила, вот они на самом въезде и стояли. Пошлите, сходим, посмотрим. Только там всё травой заросло и кустами, мы сами не найдём остатки колодца. Надо кого-то с собой позвать, кто помнит, где этот колодец стоял.
– Может, Дамира позвать? – Спросила я – Боюсь, что никто из бабушек нам не захочет показывать то место. Раз все плевались, когда мимо проходили. Побоятся, что мы захотим разворошить его.
– А давайте сначала всё-таки одни сходим, не будем тревожить местное население. – Возразил Сакатов – Я не думаю, что невозможно найти место, где когда-то был колодец, и что местные растащили брёвна с его сруба.
Мы с Сашей согласились, но решили сначала перекусить, вдруг там найдём что-то, что потом отобьет нам аппетит. Мы достали наши контейнеры, вскипятили электрический чайник, и пока ели, Сакатов нас просветил насчёт заброшенных колодцев:
– Колодец в народе всегда считался сакральным местом. Что только народ не рассказывал про колодцы! И то, что это вход в другой мир, в потусторонний, тайный, который не открывается любому и каждому, а только избранным. Колодец олицетворяет собой и смерть, и возрождение, такой двойственный и непредсказуемый для простого ума объект. В колодцы бросали подношения для задабривания подземных и подводных обитателей. Вода, которая наполняет колодцы, приходит из земли, значит, является живой водой, доброй. Но если уж заведётся какая нечисть в колодце, всё, считай, покоя не будет никому, кто пьёт эту воду. Существует много ритуалов очистки колодца. Знаешь, Саша, мы недавно с Ольгой Ивановной уже сталкивались с одним из таких ритуалов.
– Если быть точнее, то мы столкнулись с предметом, который закладывали в колодец, чтобы уберечься от всякой нечисти, которая может там появиться. – Добавила я – Странный такой предмет, деревянная рука с зажатым кулаком. Если рука всплывала, и пальцы её были разжаты, значит, колодец облюбовала злобная сущность.
– Интересно. – Сказала Саша.
– Да, посмотрели мы на такую руку с разжатыми пальцами. – Кивнул Сакатов – И ещё я читал, что в некоторых местах рядом с колодцем располагали камень с углублением, и женщины садились в такое углубление, и просили мать-землю о ребёночке.
– И помогало? – Спросила Саша.
– Конечно, ведь не так просто появляются народные приметы, надо внимательно к ним относиться. Так вот, про колодцы. В старые времена в деревнях строили обычно не один колодец, а два. Один располагался в центре села, а другой – на околице. И из того, что находился на околице, воду брали только по редкой нужде, так как он предназначался для задабривания лесных духов. У нас в краеведческом музее, где я недолго работал, в загашнике я нашёл одну занятную книжицу, которая была издана ещё в одна тысяча восемьсот шестьдесят первом году, автора мне не вспомнить, но название говорит само за себя: « Полезные советы при устройстве нового дома». И там я прочитал про одного крестьянина, по-моему, из Тульской области, Трифона, если память мне не изменяет. Так вот, этот Трифон по какой-то там причине уехал со всей своей семьёй из своей родной деревни, и обосновался в одном небольшом поселении, недалеко от маленького городишка. В том поселении было всего два дома, и колодец у них стоял почти возле самого леса, далеко ходить к нему было, поэтому Трифон вырыл колодец рядом со своим новым домом. Вода там хорошая была, мягкая, стояла высоко, удобно брать её было. Через это поселение проходил тракт в город, и всяк, кто проезжал мимо, обязательно останавливался возле колодца, чтобы испить водицы. И вот однажды, поздно вечером, когда все домашние уже спали, возле его двора остановилась богатая карета, из неё выбежал подросток и начал стучать в ворота. Трифон вышел, открыл, а подросток со слезами на глазах говорит ему, что в карете лежит при смерти его мать, которую ранил ножом их кучер. Оказывается, они с матерью поехали к новому месту службы его отца, а он был военным человеком, поспешили, и наняли нового кучера, не проверив его рекомендации. Только они выехали из города и углубились в лес, как кучер остановил лошадей, распряг одного жеребца, а потом распахнул карету и велел отдать ему все деньги и драгоценности, которые были у матери. Она закричала, а кучер выхватил нож из-за пояса и рассёк им плечо женщины. Подросток попытался защитить свою мать, но кучер ударил его кулаком по голове, и парень потерял сознание. Когда он очнулся, было уже темно, мать вся в крови сползла на пол кареты, и не открывала глаза. Подросток испугался, вскочил на козлы и погнал вперёд, пока не увидел поселение. Трифон разбудил своих домашних, они перенесли женщину в избу, он послал старшего сына в город за доктором. А с Трифоном жила его мать, совсем древняя, еле ходила уже. Она заставила принести из колодца студёной воды, намочила полотенце, поплевала на него, пошептала что-то и положила на рану. Три раза она мочила в воде полотенца, а под утро заставила перенести женщину к колодцу, и положить её прямо на траву, да ещё и чтобы все ушли в дом, чтоб никого рядом не было. А врач так и не приехал ни ночью, ни утром, ни днём, только следующим вечером приехал. Оказывается, он был на свадьбе брата, и сын Трифона сутки просидел возле его двери, всё ждал, когда он вернётся. Только к следующему вечеру врач и не нужен был, рана у женщины затянулась, была чистая, женщина пришла в себя. Ну, всё благополучно закончилось, женщина потом уехала совершенно здоровая, а крестьянин спрашивает свою мать, что это она там шептала. А та и говорит ему: « А ты что, не заметил, что когда ты вырыл колодец и первую воду сменил, я каждое утро на уступочек ложила яичко в берёзовых листочках?» Крестьянин посмеялся над матерью, он хоть сам и не грамотный был, да только во всякие суеверия не верил. А она опять ему: « Смотри, сколько мы тут живём, а никто из детей не болеет, скотина не падала ни разу, и сам ты в полной силе, что, думаешь просто так это? Нет, это нам земля-матушка помогает, водичку здоровую нам даёт». Подошло время, мать того крестьянина умирает, и наказывает ему: « Не будет меня, ты к колодцу по всем праздникам угощение носи, да с уважением обращайся к нему, чтобы принял он дары твои, и будет у тебя и твоих детей здоровье. Ко всему, сынок, надо относиться с добром, у всего есть душа». Да только слова те материнские крестьянин не стал выполнять, посчитал это неважным. И вот однажды, когда он со своими сыновьями разгружал телегу с дровами, подвернул он ногу, да так сильно, до хруста. Нога вспухла, посинела, пальцы он перестал чувствовать. Вот тогда он и вспомнил слова матери, велел принести воды из колодца, намочить полотенца и наложить ему на ногу. Ничего не помогало, нога уже чернеть начала, увезли его в город в больницу. А там с такими бедняками разговор короткий был, отрезали ему ногу, почти под корень, он недели две там пролежал, и домой его обратно отправили, живой, и, слава богу, нечего место казённое занимать. А у него боли не проходят, он по всей ночи мается, сон не идёт ему. Вот как-то бессонной ночью он вышел во двор, прыгает на костылях, всё не может ни сесть удобно, ни встать. За ворота допрыгал, стоит на дороге, молится, у самого из глаз слёзы катятся, зубы сжимает, чтобы в голос не разрыдаться. Вдруг ему на плечо кто-то руку положил. Он от неожиданности дёрнулся, да не удержался на ногах, и упал на дорогу. Склоняется над ним незнакомый мужичонок. Голова у мужичка лысая, глаза какие-то водянистые, нос широкий, а по лысине и рукам большие веснушки рассыпаны. Мужичок положил на его лоб свою холодную ладонь и говорит: «Привет тебе хочу передать от матушки твоей». Трифон похолодел весь и говорит: «Так она уже умерла». «Конечно, умерла» – кивнул мужичок и добавил: « Ухожу я, теперь сам управляйся с умётками, как сможешь, иначе не дадут тебе они никакой жизни». Потом распрямился и на колодец рукой показывает. А над колодцем журавель вдруг стал крениться вбок, как будто усох, и ведро, стукнувшись о сруб, свалилось на землю. После этого мужичок встал и пошёл по дороге. Трифон смотрит ему вслед, над словами его задумался. Мужичок идёт по дороге к лесу, и в это время луна полная из-за туч выглянула. Мужичок задрал голову свою лысую, посмотрел на неё, потом с дороги свернул, подошёл к канаве, которая стояла с водой, шагнул в неё, и прямо в воздухе перевернулся лягушкой и нырнул в воду. Трифон дополз до дома, и рухнул обессиленный возле ступенек, так и ночевал на крыльце, прислонившись к косяку. А утром жена его пошла к колодцу, откинула крышку и заголосила, перепугав всех соседей. Вода в колодце ушла метра на два вниз. И оголились брёвна, все гнилые да в зелени, будто колодцу уже не один век. И вода свой вкус потеряла, стала затхлой и горькой. Мучились они, мучились, и потом новый колодец вырыли. Да только после этого уже не забывали приносить приношения матушке земле, которая им водичку даёт.
– Ну, у них хоть пелены с прожилками не появилось! – Отозвалась Саша – А в нашей деревне пострашнее дела были.
Мы убрали в маленький холодильничек остатки продуктов, и отправились к дому Тубаровых. По дороге мы никого не встретили, прошли по соседней короткой улице и, обойдя заросли черёмухи, вышли на большую поляну, посередине которой стоял высокий бревенчатый сарай. Если бы я не знала, что это сарай, я бы подумала, что это старинная крепость. Толстые коричневые брёвна, хоть и потрескались от старости, но выглядели очень внушительно. Сарай был высокий, длиной метров двадцать, стоял он на таких же толстых деревянных сваях, и пол в сарае возвышался над землей метра на полтора. Трое ворот, всё ещё крепко висевших на массивных петлях, были распахнуты, и внутри сарая стоял пыльный полумрак. Крыша тоже была ещё крепкая, судя по тому, что ни одна щель не освещала внутренние помещения. Вдоль длинной стороны, где находились ворота, был сколочен настил, шириной чуть больше метра, как балкончик, и к нему были пристроены три пологих широких спуска, видимо, на него заезжали телеги для разгрузки или погрузки товара. Никаких дорог к сараю не осталось, кругом была трава по пояс.
– Ну что, посмотрим, что там внутри? – Спросил Сакатов.
– Можно, для расширения кругозора. – Согласилась я.
Сакатов ступил на деревянный пандус и доски под ним жалобно заскрипели.
– Не нравится им, что тревожат. – Сказал он и махнул рукой мне – Иди, они ещё крепкие, по ним и на машине можно ездить. На века строили.
– Вам что там надо? – Раздался позади нас сердитый окрик, и мы обернулись.
На дороге, по которой мы только что пришли к складу, стояла румяная бабушка в белом платочке и сердито смотрела на нас.
– Что вы там забыли? Это вам что, театр что ли? – Она решительно направилась к нам – Откуда вы?
– Тётя Нина, это я, Саша, Веры Тимофеевны внучка. – Саша сделала навстречу к ней несколько шагов – Приехали отдохнуть сюда, вот, решили погулять. – Саша повернулась к нам – Это мои друзья, Ольга Ивановна и Алексей Александрович. А это Нина Семёновна.
Нина Семёновна пыл поубавила, и пригляделась к Саше.
– А, Саша, я тебя не узнала, думаю, кто тут ползает! Всякие ведь ходят, кто просто посмотрит, а кто безобразничает. Ты что, без матери приехала?
Пока Саша говорила с Ниной Семёновной, мы с Сакатовым вошли в средние ворота и оказались в тёмном длинном помещении, пол которого был покрыт толстым слоем пыли, соломы, сгнивших мешков, кусков веревок, и валявшихся везде разломанных ящиков. Пахло мукой, мышами, плесенью и ещё сотней других неприятных запахов.
– Да, точно на века строили. – Ещё раз повторил Сакатов – Ты как, чувствуешь что-то необычное?
– Нет, вроде. Склад как склад.
Наверху, на потолочных балках, были развешаны толстые брезентовые ленты.
– Это от сбруй лошадиных, вожжи. – Пояснил Сакатов – Такое хорошее строение, жалко, что им не пользуются, как надо.
Он пошёл вдоль стен, внимательно разглядывая их. Я потянула за одну из брезентовых лент, и она упала мне в руки. На одном из концов была выбита буква «Т». Я откинула её и подошла к сломанному ящику, который доверху был наполнен деревянными круглыми болванками. Видимо, заготовки чего-то, все пронумерованы. Рядом с ящиком я заметила полуистлевшую толстую тетрадь.
– Оля, смотри, на стене какие-то таблицы нарисованы, наверное, графики подвоза товара, хотя нет, имена тут какие-то. – Сакатов подошёл к правой стене, на которую падал свет из открытых ворот – Так-так, тут целая информационная доска. Посмотрим, как шли дела у крепкого дореволюционного торговца, или это уже в советское время писали.
Я подняла с пола тетрадь, но все записи там были сделаны простым карандашом, поэтому прочитать выцветшие слова было невозможно, только некоторые обрывки. Зато в ней были вложены старые советские деньги – два бумажных рубля, все затёртые в буквальном смысле до дыр, с жирным налётом, уголок одного рубля был изгрызен мышами. Я уже хотела её выбросить, когда увидела, что на задней стороне обложки есть чёткий рисунок, чем-то напоминающий розу ветров, только лучи у неё были загнуты все в левую сторону, и в центре круга была нарисована спираль, которая заканчивалась стрелой.
– Слушай, имена какие-то странные: « Пиман, Затерка, Нимен, Четерия». – Продолжал Сакатов, пока я рассматривала странный рисунок – А дальше вообще, что это? Полный бред: « Подо земли ненастно, вокруг не троп, не поворот, заметено шешки, затихи ветеры, затихи сонцы. Дадны бери да подознат». Что? Да, да, раз, два, – он перешёл на шёпот и хихикнул – одну беру, раз, последки из одной руки перекладываю. – Я услышала чавканье, снова хихиканье – Да, два, слушаю, быстренько раз, два. Ха-ха, у них жабры.
Раздалось какое-то шипение, похожее на шум пара, вылетающего под давлением из котла. Я в изумлении повернулась к нему, почувствовав неладное, и увидела, что он вытаскивает мох, который торчал между брёвен, и засовывает его себе в рот, при этом хихикает и кивает головой. Я моментально подскочила к нему и успела схватить за руку, в которой был ещё один клочок сухого мха. Он сердито вырвал свою руку и засунул мох в рот. Я вцепилась обеими руками ему в руку, до крови поцарапав его запястье, он меня попытался оттолкнуть, сердито сверкая на меня глазами и приговаривая: « Да, раз, два, беру, одной рукой, последки передаю». Этот бред он повторял с набитым мхом ртом, стараясь быстрее проглотить его. Я со всей силы оттолкнула его от стены, и он повалился на пол. Не ожидая от меня такой прыти, он стукнулся головой о грязный пол, но зато изо рта у него вывалилась кусок ещё непережёванного мха. Я стала одним коленом ему на руку, в которой он держал мох, а другой рукой попыталась залезть ему в рот, чтобы вытащить оттуда остатки мха.
