Надежда Храмушина
Ледяные отражения
– Где ты соберешь зеркала? – Валентина Тарасовна кивнула на шифоньер Марии Кондратьевны, одна дверка которого была зеркальная – У меня тоже на шкафу такое же. Что, отдирать что ли?
– Отдирать! – Категорично сказал Иван Дмитриевич, и для убедительности ещё и стукнул по столу кулаком – Если жалко, то тогда вместе со шкафом его у тебя возьмём. Наташа, на обратном пути зайди к Ане Зиминой и Нине Ивановой, пусть тоже зеркала вытаскивают. У Нинки в каждой комнате по три штуки висит, на пять коридоров хватит. У меня тоже два зеркала есть.
Глава 5. Зеркальный коридор
Мы вчетвером – Сакатов, Илья, Дениска и я, поехали к провалу, чтобы подготовиться к встрече с Любавой – разложить поленья и ветки вдоль стен. Иван Дмитриевич нас уверил, что они и без нас справятся, соберут зеркала по деревне, и тоже приедут к провалу. Он нам дал две больших фляги, мы подъехали к колодцу и набрали в них воду. Илья поехал по лесу по следам, оставленным Газелькой Васи, проехал даже немного дальше, почти до самой поляны, где был провал.
– Не могу поверить, что за столько лет никто не смог закопать его! – Илья встал на краю провала и посмотрел вниз – Ну да, техника ломалась, но вокруг столько поваленных деревьев, их давно уже можно было туда столкнуть. Всё бы давно уже поросло травой.
– Вот, не смогли. – Я подошла и стала рядом – Это же не простой провал.
– Но вы же сюда как-то положили дрова? Целую поленницу. Значит, и деревья можно было сюда сбросить. А там, глядишь, сверху и землёй засыпать.
– Слушай, если Любава проходит через камень, значит, она бы смогла пройти и сквозь деревья. Они бы не стали для неё препятствием.
– Надо будет бензинчиком плеснуть на ветки, чтобы сразу весь круг занялся огнём. – Сказал Сакатов, когда мы разложили по всему периметру поленья, а сверху их забросали ветками – Ну и фейерверк тут будет, скажу я вам!
– Главное, грамотно зажечь, чтобы без барбекю обошлось. – Ответил Илья и посмотрел на меня – Оля, а ты что, внутри горящего круга будешь?
– Да, мне же надо будет заговор читать.
– Так тут же будет всё полыхать! Дым, огонь. Нет, надо как-то по-другому это дело организовать. Ты можешь эти слова и наверху сказать. Какая разница, погромче скажешь, чтобы та услышала.
– Нет, не буду рисковать. Как произнесу слова, сразу зальёте огонь водой, и я выйду.
– Мы можем тётю Олю водой намочить. – Подал голос Дениска – Насквозь.
– Нет, не хочу. – Отказалась я – Провал большой, костёр до середины и не дотянется. И дым кверху весь уйдёт, крыши ведь над ним нет.
– Не могу поверить, что я добровольно согласился на эту авантюру! – Проговорил Илья – Ведь уже сто раз себе слово давал, не участвовать в ваших вечеринках!
– Да, что только в мире не случается! – Сокрушённо вздохнул Сакатов – Теперь вот, чёрт те что собираемся строить для чёрт те кого!
– Это ваше единственное научное объяснение тому, что здесь происходит?
– Знаете, я тут вспомнил один случай. – Сакатов присел на бревно – Мы тогда с моим другом, Ромой Саницким, возвращались из Южноуральска, это в Челябинской области, из командировки. Осень была, холодно, а у нас с собой целый чемодан с бумагами, и две коробки с оборудованием. Нас на машине повезли в Челябинск, да по пути она сломалась, нас высадили рядом с какой-то деревушкой Кичигино, сказали, что через пару часов автобус пойдёт до Челябинска, на нём и доедем. Мы сели прямо на траву, возле дороги, ждём. Два часа прошло, три, темнеть начало, автобуса нет. Ромка пошёл в деревню, узнать про автобус, и если его не будет, то договориться с ночёвкой. Возвращается, говорит, что никто ничего про автобус не знает, вроде должен был прийти, но зато он договорился в одном доме о ночлеге. Там бабка с дедкой живут, они согласились нас пустить на ночь, только не в доме спать будем, а в конюшне. Делать нечего, конюшня так конюшня, не велик у нас выбор. Слава богу, что в конюшне не было ни коней, ни коров, ни какой другой живности. Запах, конечно, остался, но ничего, терпимо. Они нас за стол посадили, покормили, дед раньше работал учителем географии, культурный такой, а бабка всё больше молчала, накрыла на стол, потом появилась, когда мы поели и из-за стола уже выходили. Дед пошёл с нами в конюшню эту, там, на соломе, два матраса были брошены, чистыми простынями застелены, и подушки с одеялами хорошие, пуховые. Показал нам всё, а сам топчется, не уходит. Ну, мы тоже стоим, на небо звёздное любуемся. Он, наконец, нас шёпотом спрашивает: «Ребята, а вы в нечистую силу верите?» Мы, понятное дело, на него недоумённо смотрим, не знаем, что и ответить. Он продолжает: « У нас тут случай недавно произошёл, вон в том доме, через дорогу. У них во время свадьбы дочери раздор вышел, какая-то неприятная история с родителями жениха всплыла, и бабка жениха их прокляла. Все это слышали, при всех гостях она им это крикнула. Так вот, теперь каждую ночь у них крыша начинает гореть. Они уже замучились её тушить. Каждую ночь! Уже месяц». А я его спрашиваю: «А при чём тут нечистая сила, может та бабка им стрелы в крышу огненные пускает?» Дед помолчал и говорит: «Так та бабка жениха давно уже умерла. Как она на свадьбе очутилась, никто так и не понял, все пьяные были. А когда крыша начинает гореть, так дикий смех сразу слышно. На всю деревню. Так что, ребята, не пугайтесь». Мы с Ромкой переглянулись, в каждой деревне свои страшилки. Потом, когда дед ушёл в дом, мы с Ромкой, понятное дело, посмеялись над его рассказом. Да только ровно в полночь над деревней такой жуткий смех раздался, что мы с Ромкой соскочили со своих лежанок, как ошпаренные. И сквозь щели увидели, как заполыхал напротив сарая соседский дом. Когда мы выскочили во двор, там уже дед с ведром бежал к соседям. Горела крыша по всему периметру, языки поднимались выше трубы. Но хозяева, видать, были к этому уже готовы. Да и соседи к ним со всех домов на улице присоединились. Они быстро всё потушили, нам даже помогать им не пришлось. Но этот сумасшедший смех, я как сейчас помню. А утром, когда мы с Ромкой шли к автобусу, посмотрели на этот дом при свете. Вся крыша в подпалинах, где-то новыми досками сгоревшие уже заменены, а рубероид только возле конька остался. Видать, и вправду каждую ночь она горит.
– Ну, и к чему это ты нам рассказал? – спросил Илья – Чтобы поднять наш боевой дух?
– Вспомнил, что сумасшедшими бывают не только люди, но и нечистая сила. Мне кажется, это уже вдвойне страшней. Я к тому, что если Любава безумна, значит и непредсказуема. Значит, всё, что годится для нормальных обстоятельств, сейчас может и не сработать.
Я посмотрела наверх, на сосны, которые окружали провал. Над их ощетинившимися верхушками небо начало понемногу темнеть, прогоняя дальше к горизонту золотое светило. В лесу будто всё замерло, теряя дневные краски, всё затихло, затаилось. От этой ненормальной тишины я почувствовала тревогу. Я сама себе не могла поверить, никогда ещё мне лес не казался таким жутким, а ведь я вчера днём ещё здесь сидела и любовалась им! Сколько раз по ночному лесу ходили, но чтобы так, до лёгкой дрожи!
– Надо спешить. – Позади меня раздался голос Сакатова, он будто услышал мои мысли – Где там наши зеркала? Оля, ты ничего не чувствуешь? Что-то мне не по себе.
– Темнеет, оттого и тревога. – Успокоила я его, но саму себя я в этом не убедила.
– Пойду, вылезу из провала, позвоню Наталье Михайловне, что они так долго, скоро совсем темно будет. – Сакатов выбрался из провала.
Уже через минуту он тревожно крикнул сверху:
– Оля, они одно зеркало разбили. Большое. Иван Дмитриевич слегка поранился.
– Чёрт! И сколько осталось? На коридор хватит? – Забеспокоилась я.
– Да не в этом дело. Они расстроились. Плохая примета.
– У них всё плохая примета! То тапочки, то зеркало! – Сказала я, а сама подумала: «Ну всё одно к одному!»
– Давайте не будем сегодня коридор делать! – Сакатов спустился к нам – И Наталья Михайловна тоже так говорит. Не будем торопиться, подготовимся получше.
– А когда будем делать? – Спросила я – Если не будем сегодня, то мы домой уедем, и только до следующих выходных уже.
– Ну да, приедем на следующей неделе. В выходные. Ну? – Сакатов вопросительно посмотрел на меня – Давай, решай.
И тут, прямо из стены, на моих глазах, выкатился маленький камушек, потом ещё один. Я от неожиданности вскрикнула. Илья, стоявший спиной к стене, отпрыгнул от неё.
– Ты что? – Округлили он глаза, потом повернулся и посмотрел на стену – Что там ты увидела?
– Камень скатился.
– Всё, едем домой. Успокоишься за неделю, в субботу снова приедем. – Он подобрал свою курточку, которую скинул, когда раскладывали дрова – Напугала меня, я думал, что ваша Снегурочка уже вылазит.
– Может, всё-таки сегодня её вызовем? – Попробовал нас уговорить Дениска – Мне к экзаменам готовиться надо, я не смогу.
– Я как-то не привыкла сбегать, не доделав дела. – Сказала я – И Наталья Михайловна уедет, она же только на похороны осталась. Вдруг без неё Любава не выйдет?
– Договоримся на другое время. – Начал говорить Сакатов – Столько лет она там сидела…
В это время раздался громкий хлопок, будто что-то лопнуло, и в том месте, где скатился камень, снизу пошла по стене трещина. Тут уж не только Илья подпрыгнул, мы все побежали к спуску. Когда я очутилась наверху, то сразу посмотрела вниз. Трещина была небольшая, но из неё вывалилось немного песка, а края опять подёрнулись мелкими серебристыми кристалликами.
– Может это из-за того, что мы вчера здесь костёр жгли? – Предположил Сакатов.
– А что только сейчас треснуло? – Возразила я – Нет, там что-то происходит. Звони, пусть везут оставшиеся зеркала. А Наталья Михайловна пусть дома останется. Будем делать зеркальный коридор.
Сакатов молча набрал номер и коротко сказал:
– Везите, тут в провале трещать начало.
Спускаться вниз мне совсем не хотелось, и, похоже, другим тоже. Поэтому мы дождались машину с зеркалами наверху. Приехали Вася, Валентина Тарасовна и Иван Дмитриевич с перебинтованной рукой. Зеркал осталось пять. Да, ещё одно было бы не лишним.
Иван Дмитриевич сколотил из досок что-то наподобие мольбертов, мы их установили друг за другом, потом на них закрепили зеркала. Валентина Тарасовна стояла в начале нашего импровизированного коридора и командовала, а мы старались в точности по её распоряжениям повернуть зеркала. Но не тут-то было. Этот чёртов коридор у нас совсем не получался. Или Валентина Тарасовна за столько лет разучилась правильно их располагать, или не было ровной поверхности под стойками, но зеркала не хотели открывать нам этот самый магический коридор, ножки мольбертов то и дело проваливались в камни, мы еле успевали подхватывать зеркала. В результате всех манипуляций, мы ещё два зеркала испортили, но не разбили до конца, только края у них поломали, и по одному зеркалу прошла большая трещина, остановилась на середине, поэтому оно не рассыпалось.
Кругом была уже полная темнота, особенно здесь, внизу, в провале. К тому же ещё постоянно осыпались камни. Иван Дмитриевич на чём свет стоит костерил Валентину Тарасовну, та обвиняла его в том, что он человеческих слов не понимает, и когда она ему говорит, что повернуть зеркало налево, он поворачивает направо.
– Лебедь, рак и щука! – Вздохнул Илья, натаскавшись зеркал – Как сразу не задалось, так и пошло.
Потом мы всё-таки установили зеркала, хотя я, когда встала к тому месту, откуда Любава первый раз появилась, подумала, что не очень-то это правильный коридор. Но я себя увидела в каждом зеркале, окутанную полнейшей темнотой. Даже как-то страшно было смотреть.
– Всё, лучше уже не будет. – Махнула я рукой – Поднимайтесь наверх, и лейте воду на это место. Постарайтесь компактно лить. Чтобы она вышла именно там, где мы её ждём.
Я посмотрела на свои руки. Они дрожали. Я решила не обращать на это внимания. Нервы, это всё нервы. И бессонная ночь.
Два раза никого не пришлось уговаривать. Все поднялись из провала и разошлись по своим местам. Я зашла за последнее зеркало, чтобы мне было видно стену, но чтобы меня не сразу она разглядела. А лучше, чтобы совсем меня не видела.
Илья загремел крышкой фляги, и по стене полилась вода. Мы договорились, что они выльют только одну флягу, а остальную воду, на всякий случай, мы оставим, если очень разгорится костёр, и я не смогу выйти к спуску. Я прислушалась, всё тихо. Всё очень тихо. Наверху вполголоса что-то говорил Сакатов, больше никого не слышно. Я крутилась во все стороны, чтобы не прозевать появление Любавы. Но тёмных пятен на стенах не появлялось. Я видела, как сверху по очереди выглядывают то Сакатов, то Дениска. Я достала телефон и посмотрела на часы. Без четверти двенадцать. Скоро начнётся. Если начнётся. Я вспомнила про Наталью Михайловну и позвонила ей. Она сразу же ответила.
– Наталья Михайловна, мы зеркала установили, но у меня какие-то нехорошие предчувствия. Не выходите из дома.
– Спасибо, я и так не выхожу. Со мной Аня сегодня осталась. Если что, она меня не пустит во двор. У вас получился зеркальный коридор?
– Вроде, получился. Но кругом темнота, пока не засветится пятно, этого коридора не видно.
Немного успокоившись, что Наталья Михайловна не одна, я снова затаилась за своим ненадёжным укрытием. Потом нащупала оберег в кармане и сжала его в руке. Через некоторое время я опять отчётливо услышала звон колокола. Ближайшее ко мне зеркало мелко затряслось. Я схватила его обеими руками. Затряслось следующее зеркало, потом, по этому же ряду, задрожало последнее зеркало. На весь лес раздалось громкое карканье. Я подняла голову и увидела несколько ворон, которые рассаживались по веткам. Совсем не время для ворон, уже темно, они давно уже должны были сидеть по своим гнёздам. Не к добру это.
Пока я крутила головой, высматривая ворон, я уловила краем глаза лёгкое свечение, появившееся возле самого спуска. Там уже появилось тёмное пятно, которое я сразу не увидела, потому как смотрела только на часть стены, которую мы намочили. Я быстро развернула зеркало, возле которого стояла, прямо с мольбертом, и поставила его напротив пятна, где уже появился силуэт Любавы, с горящими, как уголья, глазами. Она завизжала так, что я от неожиданности чуть не отпустила зеркало. Как я поняла, она увидела своё отражение. Зеркало покачнулось, и припало на один бок, уйдя одной ножкой мольберта в камни. Я слышала, как сыпался песок со стен, раздавались какие-то звуки, похожие на свист. Но самое главное – тёмное пятно со стены исчезло.
– Она испугалась своего отражения. – Вслух сказала я.
– Странно, – тут же ответил мне Сакатов – её окружают страшные кошмары, а себя она испугалась. Может она не изображения испугалась?
– А чего тогда?
– Не надо было зеркало прямо перед ней ставить! – Раздался голос Ильи – Тебе же говорили про зеркальный коридор, а ты прямо в лоб ей его направила.
Я увидела, что на стене, в том месте, где мы облили её водой, снова проступает тёмное пятно. Я развернула своё зеркало, снова поставив его на место, стараясь попасть ножками мольберта в те же самые места, где мы его установили вначале. Свечение в пятне было намного слабее, но зеркала, поймав свет, многократно отразили его, и вся стена оказалась в светлых пятнах. Я отчётливо видела над входом в тоннель, появившийся каменный барельеф, напоминающий цифру восемь, в верхнем овале которой выступило лицо с почти квадратным подбородком и с глубоко посаженными глазами. Зеркала с моей стороны продолжали мелко дрожать, и казалось, что изображение или разговаривает, или кривится. Посреди мерцания в проходе появилось совершенно тёмное пятно, размером не более яблока. Потом оно резко выдвинулось из стены, и я поняла, что это чёрная лапа с зажатым кулаком, потому что в следующее мгновение кулак разжался, лапа ещё больше удлинилась, и со всей силой уткнулось в зеркало. Зеркало задрожало, но устояло. Лапа долго скользила по глади зеркала, потом нащупала его край, и потащила его к пятну. Но зеркало повалилось и упало на пол, расколовшись со звоном на несколько больших кусков. Лапа метнулась обратно в стену, и снова замерла тёмным пятном. Позади пятна появился силуэт Любавы. Её растрёпанные волосы спадали на узкие плечи, одно плечо было чуть приподнято, тщедушная фигурка в длинном балахоне неуверенно продвигалась к границе её владений, зато отсвет от её горящих злобных глаз многократно повторялся на стене вокруг входа, отразившись от зеркал. Я уже не представляла, что теперь это за коридор, так как зеркала сдвинулись с места, а на противоположной от меня стороне осталось всего одно зеркало. Зато я почувствовала, как наверху тревожно начали переговариваться вороны. Именно переговариваться, а не каркать. Они уже не летали, но то, что они собрались возле провала, не сулило ничего хорошего. Любава не выходила из своего убежища, зато опять из-за её спины к зеркалам потянулись чёрные лапы. Они словно пытались нащупать что-то, и я было уверена, что они ищут зеркала. Терять мне уже было нечего, я понимала, что остальные зеркала вскоре тоже будут разбиты, и я сказала:
– Любава, они разобьют наш подарок тебе. Это зеркала. Они теперь твои.
Чёрные лапы замерли, но в стену обратно не ушли. Любава подняла свои руки, и, словно раздвинув шторы, откинула с прохода завесу светящегося тумана. Она долго так стояла, немигающие её глаза скользили по зеркалам, словно ощупывали их, потом она выкрикнула:
– Мне не нужно подарков от тебя, Меланья, уходи. – Красные глаза её гневно блеснули, а чёрные лапы сразу же задёргались и потянулись к зеркалам.
– Здесь нет Меланьи. – В отчаянии крикнула я, понимая, что Любава не выйдет в коридор.
И в это время на одинокое зеркало напротив меня спланировала большой ворон. Он со скрежетом вцепился в зеркало, но не удержался на нём, и оно повалилось на землю, тут же разлетевшись на осколки. Сверху закричали Сакатов и Илья, чтобы я поднималась к ним. Ворон замахал крыльями и перелетел на зеркало рядом со мной, к нему тут же подлетел ещё один ворон, и тоже сел рядом с ней. Перед моими глазами мелькнул острый клюв, блеснули хищные антрацитовые глаза, и я в испуге отшатнулась. Оба ворона повалили на землю зеркало, и громко каркая, порхали над ним. Со всех сторон в провал полетели птицы. Их крылья и клювы замелькали передо мной, я отпрыгнула от зеркала. Что тут началось! Кругом карканье, звон разбитого стекла, визг Любавы. Я присела, закрыв голову руками. Послышались быстрые шаги.
– Пошли вон, пошли отсюда! – Рядом со мной оказался Илья, который размахивал своей курткой, отгоняя птиц.
Он схватил меня за руку и потащил к спуску. Я взглянула на стену. Тёмное пятно с чёрными лапами исчезло. Когда мы с Ильёй очутились наверху, птицы из провала уже улетели, но шумной стаей кружились над нашими головами. Я заглянула вниз. На дне провала, словно в бездонном тёмном омуте, отражались звёзды в сотнях осколках зеркал.
– Ну и ну! – К нам подошёл Иван Дмитриевич – Это что ещё за нападение? Чем им зеркала не понравились? И откуда сюда вороны налетели?
– Это не воро́ны. У ворон чёрно-серое оперение. – Поправил его Сакатов – Это во́роны. Это не их место гнездовий, вчера вечером их здесь не было. Такая большая стая. Похоже, их кто-то собрал вместе и на нас натравил. Зачем только?
– Значит ещё кто-то, кроме нас, следит за этим провалом. – Сказал Илья и повернулся ко мне – Ты как? Что сразу не побежала к нам, мы же тебя звали!
– Они никуда не улетают, опять расселись. – Сакатов показал рукой наверх – Нет, это определённо не их обычное поведение. Дело в том, что в тёплое время года во́роны не собираются в большие стаи, только в холодную погоду. И собираются они только перед тем, как расположиться на ночлег, и делают это они засветло. А здесь налицо аномальное их поведение. Дело в том, что во́роны не видят в темноте.
– А может, их собрал вожак, которому лет триста, или их вожак вообще колдун? – Дениска посмотрел на меня – Они ведь умные птицы, ты сама говорила, что они живут столько же, сколько и человек, и за это время они очень эффективно обучаются мудрости жизни. Вот и нашёлся среди них особенно мудрый, который почувствовал опасность от провала. И они вовсе не на нас охотились, они из провала монстров не выпускали.
Мы все задрали головы и посмотрели наверх. Птицы расселись по верхним веткам берёз, их было хорошо видать на фоне звёздного неба и выплывшей из-за тучи луны. Они и не собирались улетать, махали возбуждённо крыльями, громко каркали, перелетали с ветки на ветку.
– Птичий базар. – Сказал Илья – В темноте они, может и не видят, да только зеркала они грамотно побили.
Я повернулась к Валентине Тарасовне. Она шла к нам по краю провала, опасливо заглядывая в него.
– Валентина Тарасовна, это, случайно, не ваши птички тут разлетались?
Она подошла к нам, тяжело вздохнула и проговорила, не глядя на меня:
– Испугались, бедные! Что с них взять!
– Бедные? – Иван Дмитриевич всплеснул руками – Ты что, Валентина, специально, что ли, их приманила? Как так?
– Зачем вы это сделали? – Я смотрела на Валентину Тарасовну, но она поджала губы и отвернулась от нас – Я не могу поверить! Вы колдуете?
Иван Дмитриевич присвистнул от удивления, а остальные притихли, ожидая реакции Валентины Тарасовны на мои слова. Наконец-то она повернулась ко мне и сердито ответила:
– Не придумывай, давай! Нашли колдунью!
– Но ведь птиц Вы вызвали? Я видела у вас дома чёрные перья, связанные с вашими волосами.
– Видела она! А ты случайно не видела, что зеркало напротив кровати, где ты спала, отображает всё наоборот?
Я от неожиданности замерла и начала вспоминать зеркало, куда я гляделась после сна. Нет, ничего я не могу вспомнить, даже если это так, то я не обратила на это внимания.
– Что вы хотите этим сказать? – Спросил Сакатов – Как такое вообще может быть? И вообще, какое отношение имеет ваше зеркало к этим птицам?
– Валентина, ты давай чепуху не молоти, а отвечай! Причём тут твоё зеркало? – Снова напустился на Валентину Тарасовну Иван Дмитриевич – Это ты нам тут так подсобила?
– И какие такие перья у вас там дома связанные с волосами лежат? – Заинтересовался Сакатов – Это попахивает уже полноценным ведьминским обрядом.
– Может, это именно Вы тут провал сторожите? – Спросил Илья – Оля, как ты так пропустила такое колдовство, ты же должна была его почувствовать!
– Так, стоп. – Я подняла вверх руку – Валентина Тарасовна, Вам надо всё объяснить, и поскорее, пока мы не достигли точки кипения.
– Ну что ж, когда-то всё равно вы это бы узнали, шила в мешке не утаишь. – Валентина Тарасовна кивнула в сторону деревни и сказала – Пошли, дома всё объясню, не будем больше беспокоить Гаврана.
Она повернулась и зашагала к деревне.
– Гаврана? – Я посмотрела на Сакатова.
– Ничего не понимаю! – Иван Дмитриевич выглядел растерянным – Я ведь её не первый год знаю. Можно сказать, всю свою жизнь. Ну какая она ведьма!
– А что, вы думаете, ведьмы только на метле летают? – Сакатов усмехнулся – Они с виду приличные женщины, и нет у них костяных ног, и бородавок на носу тоже нет.
– Да подожди ты! – Остановила я его – Ну на самом деле не похожа она на колдунью, и если бы она какие мерзости творила, её соседи давно бы уже на чистую воду вывели. Она же не переезжает с места на место, а живёт в Шумилова уже восемьдесят лет. Это тоже о чём-то говорит. Пошли, выслушаем её.
– Эх, жалко, все труды наши насмарку! – Иван Дмитриевич плюнул в провал – Девки мне не простят! Все зеркала поколотили эти проклятые птицы.
– Мне кажется, Гавраном она назвала главного ворона. – Сказал Дениска, и мы все повернулись к нему – И ещё мне кажется, что это как-то связано с её погибшим братом. Он ведь тоже, как и Вера, принёс камень домой, и тоже после этого сам погиб.
– Гавран – это ворон, только это очень старое его название. – Подсказал Сакатов – И ещё, коли тут всплыло старославянское название ворона, то хочу сказать, что Гавран в русских мифах и былинах всегда являлся помощником Лиха одноглазого. Лихо одноглазое – это воплощение тяжёлой крестьянской доли, всех их бед, нищеты и несчастий. И если уж оно к кому привяжется, то отделаться от этого было очень сложно, и для этого прибегали к услугам ведунов и колдунов. А ещё Лихо можно было хитростью передать соседу, или купить его расположение дорогим подарком. Сейчас вы, конечно, вознегодуете на меня, но одним из самых популярных способов избавиться от Лиха было отдать ему новорождённое дитё. Так сказать, принести ему малую жертву, сохранив, тем самым, остальных детей.
– Ладно, пошлите выслушивать очередную историю об этом провале. Что-то мы про него не знали. Сейчас узнаем. – Сказала я и тоже пошла вслед за Валентиной Тарасовной в деревню.
– Ну почему не рассказать было об этом, когда мы только собирались сюда ехать! – Не унимался Иван Дмитриевич – До чего противная баба! А что вы пошли пешком, поехали на Илье!
– Чёрт бы их побрал! – Раздался негодующий крик Ильи – Всю машину мне уделали!
Мы догнали Валентину Тарасовну и вместе с ней зашагали к деревне. Нас обогнал Илья и посигналил нам, но мы не стали к нему садиться.
Показалась деревня. Свет горел во всех домах. Люди не ложились спать, ждали, когда мы вернёмся с провала. Первыми вышли из дома Наталья Михайловна и её подруга Аня, увидев нас из окна. Взглянув на наши расстроенные лица, Наталья Михайловна ничего не стала спрашивать. Сакатов ей сказал:
– У нас тут вскрылись новые обстоятельства. Так сказать, форс-мажор. Сейчас нам о них расскажет Валентина Тарасовна.
