Надежда Храмушина
Лазутчик
Глава 8. Ночная битва.
Утром я проснулась поздно, почти в десять часов. Ещё немного полежала, не открывая глаз. Окно у моего изголовья было открыто, лёгкий ветерок раскачивал прозрачную занавеску, и было так тихо, словно в мире не осталось ни одного звука.
Фрида Анатольевна мне сразу сообщила, что Дениска унёсся в восемь утра, чтобы дежурить у клетки с Лазутчиком. Молодец какой! Она накормила меня ароматными ватрушками с творогом, а я ей рассказала со всеми подробностями про нашу ночную охоту на Лазутчика. Она только охала и ругала его на чём свет стоит.
Я вышла на улицу, радуясь свежему ветерку, и пошла к дому Радика. Возле магазина толпился народ. Тема одна – таинственный чёрт, который сейчас сидит в железной клетке. Какая-то бабка трясла костылём и кричала, что надо в церковь его везти, и там его пусть батюшка изгоняет обратно, туда, откуда он пришёл. Я поздоровалась, и ко мне полетели вопросы о дальнейшей судьбе пленника. Что я могла сказать! Мы даже не знаем кто он, так что я только разводила руками и говорила, что это всё мы будем выяснять сегодня. Только я завернула на улицу, где живёт Радик, меня окликнула Татьяна. Я дождалась её, и мы пошли вместе.
– Оля, я сегодня так и не уснула, всё думала, почему он здесь оказался. – В её голосе чувствовалась тревога – Как будто что-то не давало мне покоя, какая-то деталь, которую я упустила. А потом не выдержала, встала среди ночи, и снова перебрала письма от моих деда с бабкой. Ну, тех, которые раньше, ещё до войны, здесь на Одине жили, а потом уехали в Абрамово. И вот что я нашла в одном из писем. Мой дед был охотником, настоящим следопытом, как и все его братья. Время было голодное, семья у него была большая, кормить как-то всех надо было, вот и приходилось охотиться. Зверь по ближайшим окрестностям был уже распуган, вот и уходили дня на три-четыре дальше, на север. Так вот, как-то поздней осенью настреляли они уток, да его брат ногу подвернул, а идти далеко, поэтому решили остаться на ночь в лесу, чтоб по темну не блудить. Развели костёр, дед веток наломал, лежанки сделал. Сидят возле огня, разговаривают. Вдруг слышат, кто-то тихим голосом поёт. Прислушались. Голос чистый, то ли женский, то ли детский. И песня такая грустная, не песня, а плач. Дед соскочил, огляделся, потом крикнул. Песня сразу пропала, оборванная на полуслове. Они подумали, что может местный кто по лесу ходил, а они его спугнули. А уже темнота кругом, видно только то, что костёр освещает, только небольшой пяточек между деревьями. Брат ещё говорит моему деду, так, смехом, не лесная ли нечисть тут вокруг ходит, людей пугает. Но моя бабка без оберегов никогда никого в лес не пускала, поэтому дед не боялся заплутать, и вообще он ничего не боялся. Отмахнулся он от этих слов, и тоже лёг на ветки, да спать собрался. А ночью его словно кто в бок толкнул. Открыл он глаза, костёр еле тлеет, холодно уже. Приподнялся он, нет никого, и опять эта песня тихая звучит. Сон пропал, он ещё веток подкинул в костёр, лежит, смотрит, как костёр потихоньку разгорается. И вдруг увидел, что между деревьями пламя их костра в чём-то блестящем отражается. Ему вставать неохота, но любопытство взяло верх, и он пошёл на отблеск. Идёт на свет, а тот как будто уступает дальше в лес. Он ещё прошёл немного, деревья реже стали, потом и совсем расступились, вышел он на большую поляну. Внезапно появившаяся в небе луна осветила её. Он ступил на поляну и вскрикнул. Вся поляна была усеяна костями людей, лошадей, кругом валялись доспехи ржавые, копья сломанные. Он сделал вперёд ещё несколько шагов, и стало ему ясно, что за побоище тут было. Воинов, чьи кости были здесь разбросаны, будто рвал кто-то на части. Кольчуги, пластинчатые доспехи, даже щиты были разорваны, будто не из металла вовсе они были сделаны, а сшиты из тряпок. Оглядел дед печальную картину эту, снял свою шапку, помолился за упокой воинов, принявших такую ужасную смерть. И снова услышал он тонкий голос, продолжавший петь свою грустную песню. Теперь он различал слова в этой песне. Скорбела вдова о том, что не вернулся муж её из похода, что заманил доблестных воинов хитрый враг, наслал на них душегубца коварного, исчадие ада, и погубил всех, и теперь даже могилы не найти их, не похоронить достойно. Слушал дед песню, и сердце его сжималось от великой несправедливости, которая когда-то свершилась здесь. Он нагнулся и поднял небольшое звено от кольчуги. Песня прекратилась, и сразу же растаяли в воздухе все останки побоища, как их и не бывало, только трава и кусты остались перед его взором. Он смотрит – а в руке нет больше того звена, которое он на поляне подобрал. Утром дед рассказал брату о павших воинах и повёл его к той поляне. А найти её не может, нет больше той поляны. А дед хорошо запомнил ночью, откуда он вышел к костру, даже тонкую ветку скрутил узлом, чтобы направление не перепутать. Поискали, поискали, да и отступились. Решили, что деду всё приснилось, навеянное печальной песней, которую он слышал в лесу. Да только дед, когда домой пришёл, и снял заплечный мешок, обнаружил в нём звено, которое он подобрал на поляне. Было оно с налипшей грязью, ржавчина до дыр изъела место, где оно должно было сцепляться с другим звеном. Много раз он ещё прошёл по тому лесу, искал ту поляну, да так и не нашёл её. А бабка ему сразу сказала, что это место кому надо будет, тому и откроется, видать дед случайно туда попал.
– Боже, какая грустная история. – Вздохнула я – Но не было ведь поляны!
– Не было поляны, верно, так ведь и времени с битвы той прошло не мало. Может двести, может триста лет. Заросло всё лесом. Не верю я, что ему это приснилось. И опять же звено, откуда оно у него? Мне бабка писала, что дед очень часто вспоминал этот случай, сокрушался, что не похоронены воины. Часто сидел, задумавшись, и звено это в руках держал. Я к чему тебе это рассказала, в песне были слова о враге, как об исчадии ада. И знаешь Оля, что-то мне подсказывает, что не просто так деду та поляна попалась.
– Да, надо будет рассказать Сакатову и Анне. Теперь и мне интересно, что за сражение было там, и когда. Только боюсь, что трудно будет найти в исторических хрониках описание этих событий, так как мы даже приблизительно не знаем год, когда это произошло. А так как останки не захоронены, значит их не нашли, так как никого не осталось в живых.
Мы подошли к Уазику. В кабине сидели Петров Виталий Александрович с Дениской. Мотор работал. На лавочке возле ворот сидели несколько бабушек, а на завалинке соседнего дома сидела молодёжь, шумно обсуждавшая Лазутчика.
– Где остальные? – Спросила я Дениску.
– Спят. Радик в доме, а папа, Алексей Александрович и Сергей в гостевом домике. Разбудить?
– Не надо, пусть отдыхают. А что машину завели? Этот скребётся? – Кивнула я на клетку.
– Каждые полчаса включаем. – Ответил Виталий Александрович – Только выключишь мотор, проходит пара минут, и снова начинает по железу царапать. Неугомонный.
– Может ему там нечем дышать? – Снова спросила я.
– Уже есть чем. – Ответил Дениска – Он отогнул в двух местах железо. Доски тоже грызёт, слышно было, как в одном месте отломил что-то. Хрустнуло так, что я подумал, что это дно машины провалилось. Хотел даже папу будить.
– Может, пока к Рите сходим? – Спросила я Татьяну – Мы хотели поговорить с ней о Фёдоре Викторовиче, чтобы она позвонила ему. Или если он появится здесь, она бы знала, что делать.
– Пошли, сходим. Хотя, если он появится здесь, мы и так его увидим. Это же не город, незнакомцу у нас не спрятаться. Только одному Лазутчику удавалось тайно где-то в деревне жить.
Рита сидела возле дома Людмилы Терентьевны на лавочке. Глаза у неё были заплаканными, на голове был повязан платок. Рядом стояла лейка.
– Полилась с утра. – Сказала она, поймав мой взгляд – Она, наверное, там вся извелась, что за её садом не ухаживают! – Рита горько усмехнулась – Вы, говорят, поймали это зверя ночью?
– Да, поймали, только теперь не знаем, что с ним делать. – Ответила я, присаживаясь рядом с ней. – Рита, вспомните, Вам больше ничего не говорил Фёдор Викторович про этого зверя? Нам бы хоть какую-нибудь информацию о нём.
– Что думать об этом, просто застрелите его! – Зло ответила Рита – Он убил мою сестру, какой ещё довод нужен! Это же не человек, это не понятно кто!
– Его пули не берут, ни одной дырки от выстрелов на нём не осталось. – Ответила я – И потом, вдруг, после того, как мы его уничтожим, он будет всходить каждую весну снова и снова? Да ещё и в разных местах? Надо, в любом случае, попытаться исключить все негативные последствия, которые он может после себя оставить. Поэтому мы хотели Вас попросить помочь нам. – Она никак не отреагировала, и я продолжила – Рита, Вы не могли бы позвонить Фёдору Викторовичу и сказать, что его творение исчезло, и что вы не успели запечатлеть на нём медальон?
– И подписать себе смертный приговор? – Она уставилась на меня, не мигая – Они же меня с этой Назой разорвут на мелкие клочья!
– Они рано или поздно об этом всё равно узнают. Но пока Вы здесь, Вы не одни, и мы будем защищать Вас. А если вы уедите, то там мы не сможем Вам помочь. А они Вас обязательно найдут.
Она задумалась.
– У меня нет его номера телефона. – Сказала она – Он сам всегда меня находил.
– У нас есть его телефон. Даже три.
– А откуда я их взяла? Что я ему скажу, если он спросит?
– У вас мог сохраниться его номер ещё со времени работы в гостинице. Столько лет прошло, он может и не вспомнить, давал он Вам свой номер телефона, или нет.
– Не знаю. Подумаю. – Она отвернулась к палисаднику, показывая всем видом, что разговор закончен.
– Рита, – вдруг обратилась к ней Татьяна – они ничью жизнь не ценят, и сестра Ваша тому подтверждение. Пока он на свободе, пока эта Наза где-то рядом летает, Вы не будете в безопасности. И никто не будет в безопасности. Надо помогать друг другу, на этом вся жизнь наша стоит. Если будет каждый сам за себя, ни к чему доброму это не приведёт.
Мы с Татьяной пошли обратно к дому Радика, а Рита так и осталась сидеть на лавочке, глядя в одну точку.
В гостевом домике все уже проснулись, и потянулись в огород к большой бочке умываться. Я, воспользовавшись моментом, зашла в домик и вызвала Анну. После того, как мы все снова собрались, я попросила повторить Татьяну её рассказ о таинственной битве, прошедшей где-то здесь недалеко. Как и следовало ожидать, никто никогда об этом ничего не слышал и не читал. Сакатов сразу же начал искать в архивах любое упоминание о ней. Анна тоже задумалась, а потом заспешила поискать о ней в своих источниках, поэтому мы с ней снова разъединили связные камни.
Лена Егорова пригласила всех на обед, они с Настей Петровой накрыли стол в гостиной, чтобы за один раз накормить всю нашу многочисленную братию. Мы с Татьяной отказались, и остались дежурить возле Уазика, пока все обедали. Лазутчик, как только заглушили мотор, через несколько минут снова начал свои попытки взломать свою тюрьму.
– Смотри, кто к нам идёт!– Сказала Татьяна.
Я обернулась и увидела, как к нам по дороге шла Рита. Платок она сняла, макияж подправила, шла бодро, словно и не была она ещё недавно в подавленном состоянии.
– Я позвоню ему, – решительно сказала она – может, он уже догадывается, что всё пошло не так, как он хотел. А может уже где-то рядом. Давайте его номер.
– Рита, давайте сначала проговорим, что Вы должны ему сказать. – Сказала я и она согласно кивнула – Во-первых, когда вы приехали, Лазутчика уже не было на грядке. Куда он делся, Вы не знаете. Пока гостите у сестры. Ждёте, когда Фёдор Викторович приедет, чтобы отдать ему медальон. Никто Лазутчика не видел, и даже не догадывается о нём. Ни в коем случае не говорите, что за ним охотились и поймали. Иначе он никогда здесь не появится, если узнает, что Лазутчик натворил.– Я протянула ей листок с телефонными номерами. – Позвонить можно только по одному из них, иначе его насторожит. Первый номер самый востребованный, по нему больше всего проходит звонков.
Она набрала первый номер. Никто не ответил. Мы подождали ещё минут пять, и Рита снова набрала. Опять никто не ответил.
– Вечером ещё раз наберу. – Сказала Рита.
Но у неё в это время зазвонил телефон. Она показала мне номер, это был Фёдор Викторович. Она ответила.
– Да, я. Здравствуйте Фёдор Викторович! – Начала она елейным голосом – У меня тут проблема. Что? В смысле, откуда. Нет-нет, Вы же сами мне его дали тогда, когда мы в библиотеку собирались, или в заповедник, я уже точно и не помню. – В трубке слышался монотонный голос, Рита напряжённо слушала, потом ответила – Да, всё правильно поняли. Так получилось, что я не смогла вовремя уехать из санатория, поэтому, когда приехала к сестре, его уже не было на грядке. Нет, она ничего не знает, сама удивилась. Мы думаем, что его кто-то выкопал. Да, конечно у меня. Я из-за него и звоню Вам. Я собираюсь ещё недельку здесь пожить, можете за ним сюда приехать. Когда? Хорошо, звоните. – Она положила трубку и посмотрела на меня – Он говорит, что ничего не знал о том, что медальон не сработал. И сказал, что подумает, как и когда забрать у меня медальон.
– Странно, – задумалась я – медальон не приложили, трансформации зверя не произошло, а это даже никто не заметил! Что-то тут не складывается.
– Может, он только Рите так сказал, чтобы себя не выдавать. – Предположила Татьяна – Вполне вероятно, что он уже где-то рядом. А может даже знает, что мы всей деревней гонялись за его зверем.
– Да, тогда у него, определённо уже есть свой план. – Согласилась я – И нам надо быть сейчас настороже. Рита, мы к Вам приставим охранника. Да, именно охранника.
Рита пожала плечами. Она подошла к Уазику и прислушалась:
– Это он?
– Да, не оставляет попытки сбежать. Всю ночь скрёбся. Такое впечатление, что совсем не спит.
– А если его сжечь?
– А если от этого он ещё неуязвимей будет? – Раздался позади нас голос Сакатова – Доброе утро, Рита. Дело в том, что если это гость действительно издалека, как мы и подозреваем, нам лучше не экспериментировать с его талантами. То, что плохо одному, другому может быть как благо. Мы с Ольгой Ивановной один раз видели, как из огромного костра выбиралась дьявольская тварь. И поверьте, зрелище это было настолько незабываемое, что я теперь вспоминаю ту клыкастую пасть даже тогда, когда просто зажигаю спичку.
– Что я натворила! – Рита опустила голову – Но я даже представить себе не могла, что из-за какого-то зёрнышка может получиться целая трагедия!
– Хотел бы Вас утешить, что это пустяк, но это не пустяк. И нам всем надо хорошенько постараться, чтобы всё это исправить. А вы нам поможете в этом. – Сакатов повернулся ко мне – Оля, нам надо съездить, поискать то место, про которое нам рассказала Татьяна. И Иван со мной согласен.
– А как быть с клеткой? Его же останавливает только звук работающего мотора, не с собой же её везти!
– А Радик предложил довольно оригинальный выход из этой ситуации. – Сакатов похлопал по клетке – Мы её поставим на циркулярную пилу. Она покою Лазутчику не даст. Тот ведь боится таких механических звуков. Как тебе?
– Не знаю, наверно это правильное решение. Попробуйте. И как мы найдём ту поляну? – Спросила я – Ты представляешь, куда ехать? Мы знаем только направление, север. А севером отсюда может считаться всё, вплоть до Северного полюса.
– Иван знает несколько мест, где на уток охотятся местные. Плюс-минус. Надо попытаться. Хоть какая-то зацепка. Может тогда поймём, почему именно здесь должен был взойти Лазутчик. И ещё смотри, у нас у всех стойкое чувство, что эти истории как-то связаны. Ты ведь тоже это чувствуешь!
– Анну вызовем. С ней я чувствую себя увереннее. – Сказала я.
– Я тоже с вами поеду. – Татьяна встала – Пойду, соберусь. И возьму с собой письма. По пути ещё раз их посмотрим.
Из дома вышла вся наша команда, сытая и довольная. Я подумала о Лазутчике. Голодный уже вторые сутки, как бы от голода ещё какая его черта характера не выявилась. Я поделилась своими мыслями с Иваном. Он посмотрел на меня, потом сказал Сергею:
– Серёга, а ведь Ольга права. Давай ему туда курицу закинем, он, может тогда успокоится, в сон его потянет. У него же одна забота – пожрать. А то не ровен час, какое-нибудь волшебство сообразит, чтобы насытиться.
Мнения опять разделились. Одни были за то, чтобы Лазутчика покормить, другие – за то, чтобы он сидел голодом. Илья больше всех возмущался, что мы собрались его кормить.
– Да что вы за люди такие! Зло должно быть наказано! Сытое брюхо к ученью глухо! Сколько волка не корми, он в лес смотрит! – Сыпал он народной мудростью.
– Папа, доброе слово лечит, а злое калечит! Худо тому, кто добра не делает никому! – Дениска был за то, чтобы покормить Лазутчика, и очень хотел склонить весы народного правосудия в свою сторону.
Так и не придя к согласию, оставили вопрос этот открытым до вечера. Радик открыл свой сарай, притащил из огорода несколько ровных брусков и сколотил устойчивую подставку для клетки прямо над циркулярной пилой. Когда стали вытаскивать клетку из Уазика, Лазутчик с удвоенной силой начал грызть деревянные прутья внутри. Клетку установили на подставку, и сразу же заскрежетало железо, а в щели показался длинный коготь Лазутчика. Только включили станок, как царапанье сразу же прекратилось. Радуясь, что нашли альтернативу машине, мы выбрали дежурных, чтобы не оставлять Лазутчика в одиночестве.
Риту разместили у Егоровых в летнем домике. Сергей взял руководство над всеми дежурствами в свои руки. А мы вшестером – Иван, Илья, Сакатов, Дениска, Татьяна и я, сели на Уазик и поехали искать то, не знаем что. Вернее, нас поехало семеро, ещё Полкан, который радостно забрался на своё место и делился своими слюнями и с Татьяной и с Дениской, которые сидели с ним рядом. Анну я решила вызвать уже в лесу, чтобы не привлекать к ней излишнее внимание в деревне. Иван погрузил в багажник канистру с питьевой водой, а Татьяна взяла с собой пирожков, сказала, что в лесу мы обязательно проголодаемся.
День был хорош. По небу медленно плыли облака, поэтому солнце не успевало нагреть металлическую крышу Уазика, и сделать из него печку. Свежий ветерок носился по зелёным полям, заглядывая под каждую травинку, словно тоже, как и мы, что-то потерял. С более-менее хорошей дороги мы свернули на лесную узкую дорогу, которая пошла в гору. А потом дорога спустилась к речке Вьюшке, и побежала с ней рядом, то приближаясь к ней, то отбегая от неё, словно играя в догонялки. Потом мы снова выехали на открытую грунтовую дорогу и около часа ехали вдоль кромки леса. Мы с Татьяной перебирали письма от её деда и бабки, потом к нам подключился Дениска, а потом и Сакатов. Но никакого больше упоминания о ночном происшествии деда мы не нашли. Хотя письма были очень интересные. Такие милые сердцу. Заботливые, обстоятельные. Бабушка писала ровным почерком, буквы были почти печатные, и читались её письма легко. Зато у её деда почерк был, как у врача. Не знаю, как Татьяна понимала то, о чём он писал!
– У нас всего пара мест, где осенью можно пострелять в уток. – Сказал Иван – Через шесть километров будет лесное озерцо небольшое, почти болото, со всех сторон заросшее камышом и ряской. Там утки садятся и активно кормятся, поэтому сюда многие приезжают поохотиться. Скорее всего, именно здесь дед Татьянин с братом и были. И ещё, там лес кругом. И остатки старой, очень старой дороги. Когда я мальцом был, отец мне показывал там последний сохранившийся верстовой столб. Сейчас его уже там нет, сгнил, упал. Я жалею, что место, где он стоял, не запомнил.
Проехав до развилки, от которой уходили во все стороны четыре дороги, мы повернули в хвойный лес, который встретил нас свое сумрачной торжественностью. До озера было не проехать на машине, поэтому Уазик Иван поставил у большого камня, покрытого седым мхом. Он налил в две фляжки воды, протянул одну фляжку Дениске, другую оставил у себя. Мы, побрызгавшись из баллончика средством от комаров, пошли вглубь леса. Лесные звуки окружили нас, а мелькание солнца где-то вверху, между густыми кронами сосен, дополнило чудесное ощущение радости от встречи с лесом, живущим в мире, где нет ничего суетливого, ненужного, а есть только вечная неторопливая красота природы.
Под ногами стали попадать кочки, говорящие о близости болота. Запахло речной водой с примесью тины. Идти стало труднее, приходилось выбирать место, куда поставить ногу. Мы вытянулись цепочкой друг за другом, и первым шёл Иван. Деревья вокруг стали мелкими и чахлыми. Зато трава доходила до плеча, закрывая обзор и мешая видеть путь, куда идёшь. Мы вышли к большому озеру, правда к самому берегу было не подойти, так как между кочками хлюпала вода, поэтому мы вернулись на высокое место, с которого видно было всё озеро и его окрестности. Иван развернул карту.
– Вот озеро. – Показал он на карте – Если они уже настреляли уток, и собирались идти обратно, а деревня у нас вот здесь, – он провёл пальцем в конец карты – то мы должны обследовать юго-восточное направление, как наиболее вероятный обратный их путь.
Иван быстро зашагал в указанном направлении, и мы старались от него не отставать. Мы вышли с другой стороны озера. Лес здесь был старым, некоторые сосны были толщиной в обхват, а то и ещё толще. Он располагался на небольших холмах, поэтому мы постоянно поднимались на небольшие горки или опускались с них. Полное безветрие, словно лес вокруг нас насторожился. Потом стали попадать среди сосен редкие ёлки, раскинувшие свои мохнатые лапы до самой земли. Ещё подальше от озера начали попадаться и берёзки с осинами, и даже кое-где трава, а не только ковёр из иголок под ногами. Встречалось много огромных валунов, некоторые были тёмными и мрачными, а некоторые – светлыми. Светлые валуны были похожи на застывших загадочных гигантов, припавших к земле, и ждущих момента, когда их разбудят от долгой спячки. Если здесь и проходила раньше дорога, то теперь не было даже и малейшего намёка на это. Мы прошли километра три, а может и больше. Полкан радостно бегал от одного к другому, и в отличие от нас, готов был пробежать ещё ни один километр. Мы решили сделать привал. Тем более, мы вышли к земляничнику. Ягоды были крупные, красные, ароматные, мы сразу же начали их срывать и есть. Я встала на колени и сорвала алую ягоду. Только я поднесла её ко рту, как увидела, что это вовсе не ягода, а крупная капля крови. Где-то надо мной тихо зазвучала песня. Я испуганно отдёрнула руку и подняла глаза.
Я стояла на коленях посреди поляны, сплошь покрытой телами мёртвых воинов. Они были растерзаны, раздавлены и переломаны. Прямо передо мной лежало тело молодого воина, у которого была оторвана рука у самого плеча, а голова, с проломленным шлемом, была запрокинута назад так, что шея разорвалась и видны были белые кости. На груди у него, на порванной кольчуге, был прикреплен герб, на котором на зеленом фоне были выбиты две серебряные горы. А надо мной всё громче и отчётливей слышалась песня. Хор высоких женских голосов. Вдовий плач.
Укатилося красное солнышко
За горы оно да за высокия,
За лесушка оно да за дремучи,
За облачка оно да за ходячии,
За часты звезды да подвосточныя!
Вокруг меня становилось темнее, только поляна светилась жутким неживым светом посреди мрака. Тела мёртвых воинов исчезли с поляны. Песня стихла. Хлоп, хлоп, откуда-то сзади донеслось хлопанье больших крыльев. А где-то далеко впереди, между деревьями, показался свет многочисленных факелов, послышались хрипы лошадей, звяканье оружия и доспехов. А потом я стала различать контуры всадников, они ехали не спеша, и их огромные кони вплыли на поляну, словно с картины Васнецова. Сзади меня что-то сорвалось с дерева, и я увидела, как надо мной пролетело огромное существо, с восемью лапами и с кожаными узкими крыльями. Восьмилапый всей своей громадной тушей врезался в тех, кто ехал первыми, подмяв под себя и могучих воинов, и коней под ними. Зверь рычал, хватая всеми своими лапами людей, кого-то разрывал и откидывал, а кого-то толкал себе в пасть. Остальные воины его окружили, строй ощетинился пиками, но удары копий не наносили никакого вреда восьмилапому, он даже не повернулся к ним, пока не разделался со всеми, кто был перед ним. Он снова взмыл вверх и кинулся ещё на одну группу людей, и так же крушил их, словно это были не воины в кольчугах, а муравьи. Я стояла, похолодев от страха, не в силах сдвинуться с места. Я ощущала на себе ветер от взмаха крыльев восьмилапого, я слышала каждый крик и стон воинов. А восьмилапый всё крушил и крушил людей. Вот уже от сотни всадников осталось всего пять, потом один, потом никого. Восьмилапый опустился на землю и начал разрывать тех, кто ещё шевелился. Потом он поднял свою длинную голову и раздался трубный рёв. Где-то послышался протяжный свист. Восьмилапый замер. Свист повторился. Восьмилапый взмахнул крыльями и тяжело поднялся над лесом. Он сделал круг над поляной и полетел на свист. В свете луны кожа его отливала голубоватым металлическим блеском. И вся поляна тоже окрасилась зловещим голубым светом. И снова сверху раздался вдовий плач. Из земли стал подниматься туман, окутывая павших воинов, и серая его дымка становилась всё плотнее и плотнее. Полная темнота упала с небес на чёрную землю. Тёмные фигуры мёртвых воинов начали подниматься. Они висели в темноте безжизненные, бледные, а вокруг них сгущалась темнота. Холодная, колючая темнота. И имя её – забвение.
Я открыла глаза. Надо мной снова темнота, звёзды в небе.
– Слава богу! Оля! – Услышала я голос Татьяны – Ты с нами, мы все здесь.
Я огляделась. Вокруг меня испуганные лица моих друзей.
– Я была там. – Тихо сказала я – И видела восьмилапого. Это произошло здесь. Мы нашли это место. Надо вызвать Анну.
Я никогда ещё не видела такую огромную и яркую луну, словно огромное сияющее зеркало она смотрела на нас сверху. Она как-то нереально низко висела над нами. Мы все сидели вокруг костра, и была уже глубокая ночь, когда я закончила свой рассказ о битве, посреди которой я оказалась.
– Это не битва была, а побоище! – Вздохнул Иван. – Конечно, если у него такая же толстая шкура, как у Лазутчика, то какие копья его пробьют. От Лазутчика даже пули отлетали. И силища, наверное, была огромная. Опять же, вспомню нашего Лазутчика. Маленький, щупленький, а куча мужиков еле с ним справилась!
– И что это за герб с двумя серебряными горами? – Спросил Дениска.
– Это герб Кургана! – Сказал Сакатов – На зелёном поле два серебряных кургана. В пятнадцатых – шестнадцатых веках много велось междоусобных войн, ничего в том не было удивительного. В ту пору время такое было, смутное. Я что-то припоминаю, в хрониках Кургана есть упоминание о том, что к князю Василию прибыл гонец, привёз письмо с просьбой о помощи от брата. Князь вместе со своей дружиной поехал помогать ему. Но пропали в лесах. Осталось тайной, что с ними случилось, даже следов их не нашли. А потом выяснилось, письмо было подмётное, и брат его не просил о помощи. Про это предательство, кстати, есть упоминание в песне, которую слышал дед Татьяны. Сейчас вам прямо найду, что написано про князя Василия. – Он надел очки и начал листать в телефоне – Вот. Отправился Василий со своей дружиной на помощь брату Феодору и сгинул по пути. Искали людно. Княжица указала расследовать. Оказалось, Феодор не засылал гонца, и войну никакую не вел. А написано письмо было мирянином Косеем, который сознался на дыбе, что заплатили ему золотом, не знает кто. И, кстати, это всё случилось в конце шестнадцатого века.
– И ещё, этот свист. – Сказала я – Так же свистит наш Лазутчик.
– Свист, это не показатель, – покачала головой Анна – многие нечистые свистят.
Мы все молчали. От костра вверх уносились искры и гасли, так и не коснувшись звёзд.
– Предлагаю отпилить Лазутчику башку циркулярной пилой, на которую его поставили. – Сказал Илья – От греха подальше. Все они так свистят, не все, потом разберёмся.
– А что за существо такое, восьмилапый? – Спросил Иван – Дракон, что ли?
– Я думаю, что это демон Книаян, тот самый привратник ада, чей медальон у нас сейчас находится. – Сказала Анна – Его изображений нигде нет, но есть его описание. Огромный, гладкий, два кожаных узких крыла, восемь лап с длинными когтями, длинная морда, как у крокодила, на лбу один рог.
– Фу, гадость какая! – Сморщилась Татьяна.
– Но ведь он не отходит от ворот ада? – спросила я Анну.
– Ну да. Наверно кто-то очень постарался, чтобы он здесь появился. А меня заинтересовало то, что воины стали подниматься, после того, как восьмилапый улетел, над этим надо подумать, как-то всё это странно. Зачем восьмилапому было убивать Василия с дружиной? Сокровищ с собой они не везли, никакого пленника, чтобы его отбить, у них не было. Значит, что-то здесь ещё есть, что мы пока не знаем.
– Знаете, после того, как мы разберёмся с Лазутчиком, предлагаю захоронить воинов, которые пали здесь. Соберём нашу молодёжь, раскопаем поляну, и похороним их по-христиански. – Сказал Иван – И крест поставим.
Мы все поддержали его.
– Ехать в деревню надо, первый час. – Иван поднялся – Нас уже потеряли. Я нанёс на карту эту поляну, и мы сюда обязательно вернёмся.
– Значит, я видела погибшего князя Василия, у которого был герб на груди? – Спросила я.
– Скорее всего, это был один из его дружинников, а не он сам. – Ответил Сакатов – Ты говоришь, что тот воин был молодой. А Князь Василий к тому времени был уже в годах, потому что после него остались два взрослых сына.
– Да, совсем ещё мальчишка. – Согласилась я – Как страшно это было! И бессмысленно.
– Может это была борьба за власть. И кто-то прибегнул к услугам колдуна, чтобы достичь своей цели. – Анна вздохнула – Вся история человечества, это борьба за власть. Бесконечные войны, ни одно поколение на земле ещё мирно не жило!
Мы затушили костёр и пошли к озеру. При луне оно блестело, как зеркало. В его спокойных водах отражалось небо, и луна со звёздами смотрели из глубины его на своих небесных двойников. У Ивана был с собой фонарь, но мы всё равно ещё и телефонами подсвечивали себе дорогу, когда пробирались по лесу. Ночной лес тоже не молчал, как и дневной. Его жизнь так же продолжалась, дневных обитателей сменили ночные, которых мы не видели, но слышали. То хлопали крылья, то щёлкали невидимые клювы, то срывались сверху сломанные ветки.
Мы приехали в деревню в три часа ночи. На этот раз деревня спала. Зато шум от работающего станка мы услышали сразу же, как только повернули на улицу к дому Радика. Дежурили Сергей и Саша.
