Тори Майрон
Заберу тебя себе
Глава 11
Когда я вхожу в ресторан, мама уже ждёт меня. Она, как всегда, одета с иголочки. Элегантная и лощённая. Кажется, себя я такой ощущала не две с половиной недели назад, а в прошлой жизни. Сглатываю ком в горле и направляюсь к ней.
– Алиночка, – заметив меня, выдыхает мама.
Меня всю теплом переполняет, к глазам подступают слёзы, когда я оказываюсь в её объятиях.
– Я так скучала. Ещё больше, чем думала изначально, – тихо шепчу, вдыхая любимый мамин запах.
– Я тоже по тебе скучала, детка. Целыми днями думала о тебе. Переживала, всё ли с тобой в порядке.
– Не стоило. Мы же каждый день созванивались.
– И ни разу не виделись, – в родном голосе сквозит упрёк. И я полностью его заслуживаю.
Две с лишним недели я не только не появлялась дома, но и с мамой встреч избегала, потому что опасалась папиной охраны, неустанно следующей за мамой. Правда, сейчас я почему-то не замечаю поблизости ни одного охранника. И на улице никого не видела. Странно.
– Присаживайся, Алин. Я здесь одна. Можешь не волноваться. Я же сказала: когда надо, я тоже умею выбираться из дома незамеченной, – успокаивает мама, но я лишь наоборот напрягаюсь сильнее.
– Почему папе не сказала о нашей встрече? – с подозрением спрашиваю и сажусь на стул.
– Не хотела его лишний раз нервировать. Он и так из-за тебя последние недели места себе не находил. А сейчас ему особенно противопоказано нервничать.
– Что ты имеешь в виду? Папа нездоров?
Мама с грустью вздыхает.
– Да, детка. Ты же знаешь, что у него давно уже проблемы с сердцем, а сейчас на почве стресса он всё чаще жалуется на плохое самочувствие.
– Боже! Почему ты мне раньше об этом не говорила?
– А в чём смысл? Хочешь сказать, узнав о папином недомогании, ты тут же вернулась бы домой? – резко помрачневший тон мамы поражает, а вот её вопросы нисколько.
Конечно, я волнуюсь за здоровье папы, но вряд ли прибежала бы домой и стала бы плясать под дудку того, кто жаждет продать, как вещь, только потому, что ему плохо. Тем более я знаю отца. Он тот ещё притворщик. Ради своих целей на всё готов пойти.
– Не делай из меня монстра, мама. В нашей семье эта роль досталась не мне.
– Неправда, Алина. Твой папа не монстр. Он всего лишь хочет, чтобы наша с тобой жизнь оставалась прежней.
– Ага. Я это уже раз сто слышала, – цежу, скрещивая руки на груди. – Только хочет он этого добиться с моей помощью.
– Потому что других вариантов нет.
– Назар говорит, что варианты есть всегда.
– Назар говорит? – мама резко меняется в лице. – Потому-то твой драгоценный Назар такой успешный и богатый, да? И то-то ты сейчас выглядишь такой бесконечно счастливой, – вспыхнув как спичка, выплёвывает она. – Думаешь, я не поняла, почему ты захотела встретиться? Устала от нищей жизни и решила маме пожаловаться? Думаешь, я не знала, что именно этим всё и закончится, когда разрешила тебе остаться у него жить?
– Что?
– Что-что? Одно дело разрешить тебе сходить на свидание, чтобы ты оторвалась по полной перед замужеством, и совсем другое – позволить своей единственной дочери жить с малознакомым нищим мужиком. Неужели ты действительно настолько наивная, Алина, раз поверила, что я так просто дам согласие на этот беспредел?
– О чём ты, мама? Я думала, Назар сумел тебя убедить, – недоумённо хмурюсь.
– Ну, конечно. Я, по-твоему, вчера родилась, чтобы верить каждому слову какого-то разгильдяя и оставлять с ним свою дочь одну?
– Я ничего не понимаю.
– Так я тебе всё объясню. Я специально разрешила тебе остаться у него, а после уговорила твоего отца не мешать твоему абсурдному желанию завязать отношения неизвестно с кем. Почему ты думаешь, он не выследил тебя по телефону и насильно не вернул домой? Только благодаря мне. Я убедила твоего папу воспользоваться подвернувшимся шансом дать тебе самой прочувствовать на себе, каково это – жить в нищете. Естественно, за тобой постоянно наблюдали папины люди. Если бы тебе угрожала опасность, они пришли бы на подмогу. Но, радует, что хоть в этом твой Назар меня не обманул. Ты жива и невредима. Однако я вижу, что тебе двух с половиной недель с лихвой хватило, чтобы убедиться, что такая жизнь не для тебя, Алин. Ты заслуживаешь большего. Гораздо-гораздо большего, и Эмир Доган сможет тебе всё это дать, в отличие от этого автомеханика, который ничего из себя не представляет, – с налётом надменности выдаёт мама, в равной степени шокируя меня и раздражая.
– Не говори так о Назаре, – цежу я, всем нутром желая встать на защиту любимого. – Назар потрясающий художник. И у него всё впереди. Когда-нибудь он обязательно станет богатым и успешным, и я заживу ничуть не хуже, чем жила с вами.
– Господи, Алина, – мама закатывает глаза. – Ты действительно такая дура или просто прикидываешься? Неужели ты веришь в то, что говоришь?
Конечно не верю, к моему глубочайшему сожалению. Но я не могу открыто признаться в этом маме. Не могу – и всё тут. Однако в этом нет необходимости. Мама и так всё понимает. Должно быть, у меня на лбу написано, что я только что сморозила чепуху.
– Я так и думала, – с неким удовлетворением произносит мама и чуть смягчает голос: – Детка, послушай меня, пожалуйста. И послушай внимательно. Я знаю тебя как облупленную. Мы с тобой во многом очень похожи, поэтому я уверена на сто процентов, что ты не будешь счастлива с Назаром и с любым другим мужчиной, который не сможет обеспечить тебя всем, к чему ты привыкла. Возможно, вначале тебе и будет казаться, что ты счастлива и можешь смириться со всеми неудобствами ради любви, но это не так. Любовь – это не вся жизнь. Уж поверь мне. Со временем чувства поутихнут, страсть перестанет быть столь яркой, и останется только быт, в котором тебе придётся жить ежедневно. И я могу сразу тебе сказать насчёт твоего Назара. Если мужчина к тридцати годам ничего не добился, то не добьётся и после. Просто потому, что, по всей видимости, его устраивает такая жалкая жизнь. В бедности, в убогой квартире и на грязной работе. Вот к чему он привык, и это не изменится. Никогда. И если ты продолжишь тратить своё время на Назара вместо того, чтобы согласиться на свадьбу с Доганом, то нас всех ждёт то же самое, если не хуже. У папы огромные долги, детка. Даже продажа особняка их не покроет. Нам всем придётся работать на нескольких работах, чтобы помочь справиться с ними. И то не факт, что это поможет. Понимаешь? Поэтому умоляю тебя, одумайся. А лучше подумай, как следует, и ответь самой себе на один вопрос – какой ты хочешь себя видеть через пять лет? Женой миллиардера, который окружит тебя роскошью и огромными средствами, что дадут тебе возможность путешествовать, развлекаться, покупать всё, что тебе заблагорассудится? Или бедной, потрёпанной, уставшей и вечно считающей копейки женой неудачника, к которому вся твоя любовь рано или поздно сменится презрением? Выбор за тобой, – голос мамы срывается, она крепко сжимает мою руку своей, а у меня слезливый ком в горле застревает, перекрывая дыхание.
Потому что я понимаю.
Теперь я понимаю, о чём именно говорит мама и так часто говорил мне папа. Я не смогу жить в нищете и не хочу этого, как бы я ни любила Назара.
Любовь – это не вся жизнь.
Мама права. Во всём. А в этих словах так особенно. Хотя сейчас каждый атом моего тела истошно воет об обратном. Но я должна приглушить этот внутренний вой и больше не слушать сердце, которое две с лишним недели назад по глупости привело меня в мир бедности.
Я должна сделать правильный выбор. Правильный не для нас с Назаром, а для моей семьи, меня и моего беззаботного будущего.
И я сделаю его, чего бы мне это ни стоило.
Глава 12
Солнечный свет заливает комнату, превращая моё отражение во что-то нереальное, сказочное, мифическое. Только вот не сказка меня ждёт, а жизнь с нелюбимым и отвратительным мне мужчиной. Стариком.
Завтра я выхожу замуж. Назад дороги нет. Я сама спалила пути к отступлению. На церемонию съедутся все сливки Москвы, приглашена пресса. Мероприятие намечается грандиозное. А я – в центре этого хаоса…
Сминаю пальцами белоснежную ткань платья и прогоняю навернувшиеся на глаза слёзы. Думала, я все их выплакала, но они льются и льются, стоит вспомнить Назара и наш маленький недолгий рай в шалаше. Да, потом всё пошло наперекосяк, однако сначала мы были счастливы. Я была счастлива рядом с ним, но сбежала, испугавшись непосильного быта и нищеты.
Правильно ли я поступила? Не сглупила ли, уступив маме и поверив её словам о том, что мой рай рано или поздно окончательно превратится в ад, что я возненавижу Назара и буду корить себя за то, что выбрала жизнь с нищим? А что, если Назар сможет выбиться в люди? Он ведь очень талантлив, я видела его работы. Прекрасные картины. Среди них теперь есть и моя…
Боже, я так по нему скучаю! У меня внутри горит всё. Не знала, что так бывает. Когда ты натурально не можешь жить без человека. Когда он мерещится всюду, ты озираешься, оглядываешься и лишь спустя несколько секунд понимаешь, что это всего-навсего игра больного разума. Когда дерёт на куски от боли, но ты улыбаешься. Сквозь слёзы и невыносимую, разрушающую тебя тоску. Когда хочется кричать и биться в истерике, но ты сохраняешь невозмутимый вид. Когда кажется, что хуже уже быть не может, но с каждым днём дышать становится всё труднее. Когда так хочется к нему, и ты впиваешься ногтями в ладони, чтобы перебить душевную боль физической. Но не помогает… Не помогает ни черта.
Все эти дни Назар названивал мне, писал сообщения, волновался, беспокоился, спрашивал, как я, всё ли в порядке, а я игнорила его. Знала, что если отвечу, то не смогу не сорваться.
Стоит мне только услышать голос Назара, я наплюю и на свой долг, и на обещания, данные маме, и на угрозы отца. И даже на то, что жить в шалаше я, как оказалось, не могу. Плевать на его финансовое положение. Я скучаю. Ещё немного – и я вернусь туда, где была счастлива. Туда, где осталось моё сердце. Ведь всё, чего я хочу – это вновь оказаться в объятиях Назара, вдохнуть его запах, зарыться пальцами в тёмные волосы, прижаться к мускулистому сильному телу и любить его. Страстно, нежно, до трепета в сердце.
Сейчас моё сердце разорвано в клочья. Думала, я смогу уйти и не оглядываться. Мама так живописно всё расписала, да и я успела распробовать вкус жизни в бедности, поэтому у меня и сомнений не осталось в правильности своего выбора. Но чем больше проходит времени, тем острее становится тоска по нему.
Назар… он… въелся под кожу и забрался в мысли. Я не могу выкинуть его из головы, как бы ни старалась. Он снится мне. Каждую ночь я провожу с ним, умирая и возрождаясь в его руках. Наш секс во сне такой же прекрасный. Но просыпаюсь я вся в слезах, потому что Назара рядом нет. И никогда не будет. Мы не увидимся больше.
Я хочу его. Хочу быть с ним и только с ним. Так какого чёрта я сейчас стою в этом роскошном платье и улыбаюсь своему отражению в зеркале?! Мне омерзительно всё это. Я задыхаюсь. Мне нужно к нему. Я должна, я…
Трясущимися пальцами тяну шнуровку корсета, но она не поддаётся. Хочу рвануть её в сторону, и в этот момент тёплые ладони накрывают мои ледяные руки.
– Алина, детка, что такое? – мягко спрашивает мама, приобнимая меня за талию. – Почему ты плачешь?
И правда – плачу. Слёзы застилают обзор, и моё отражение из прекрасного становится отвратительным.
– Помоги снять, пожалуйста.
– Не нравится? – разочарование и тревога в её голосе обрушиваются на меня оглушительным чувством вины. – Но ты же была от него в восторге. Что случилось, детка? Опять об этом неудачнике вспомнила, да?
– Он не неудачник, мама, – всхлипываю и прикрываю лицо руками, портя идеальный макияж, но сейчас мне на это наплевать.
– Ох, милая моя. Если мужчина к тридцати годам не состоялся в жизни, он инфантильный мальчик, альфонс или иждивенец. Мужчина, который не в состоянии обеспечить свою семью – это не мужчина. Мы же говорили об этом. Присядь.
Мама тянет меня к дивану и усаживает на него. Берёт салфетку, стирает дорожки от слёз, поправляет макияж и подцепляет пальцами мой подборок, заставляя смотреть ей в глаза.
– Ну давай представим, что ты к нему вернулась. Где вы будете жить?
– У него же есть квартира.
– Задрипанная однушка в далеко не самом престижном районе, откуда ты сбежала, сломя голову?
– Она не задрипанная, просто маленькая. Там вполне уютно.
– Ну, допустим. Хотя если там так уютно, то чего ж ты не осталась? – мама хмыкает. – А на что вы будете жить?
– У него есть работа. Даже две.
– Да, ты говорила. Автомеханик. Художник. Картины пока продаются плохо, но, возможно, когда-нибудь… – мама вздыхает и закатывает глаза. – Алин, ты понимаешь, что это «когда-нибудь» может и не наступить? А разве ему есть что предложить тебе уже сейчас? Неужели ты хочешь всю жизнь прожить в нищете? А если через месяц ты забеременеешь, что тогда? Тебе всего девятнадцать, у тебя вся жизнь впереди. Не губи своё будущее, детка, прошу тебя. Завтра ты выходишь замуж за достойного человека. Он даст тебе всё.
– Я не люблю его.
– Любить сейчас и не обязательно. Уважение – вот что важно. Подумай сама, будешь ли ты уважать Назара, допустим, через три года, если он не сможет обеспечить тебя? Страсть проходит, а без уважения не может быть любви. Но любовь может вырасти из уважения, из привязанности.
– Я понимаю, мам. Просто мне… очень плохо.
– Ну-ну, – она притягивает меня к себя и гладит по голове. – Всё пройдёт, девочка моя, вот увидишь. Поедешь в свадебное путешествие и думать забудешь о своём нищем художнике. У тебя будет всё. Буквально всё. Твой будущий муж очень богат и влиятелен, у него миллиарды долларов на счету, сделки по всему миру, надёжный бизнес в России и Турции. Видишь, из-за чересчур загруженного графика он даже не смог вырваться из Стамбула на денёк, чтобы познакомиться с тобой ближе до свадьбы. Прилетит только в день бракосочетания. Он очень много работает, чтобы ты жила как королева, не нуждаясь ни в чём. Готова ли ты променять все блага мира на мимолётную страсть? Да, знаю, сейчас тебе кажется, что ты нашла любовь всей жизни. Поверь, и у меня так было. Я была молода, глупа и влюблена. Чуть не связала свою жизнь с нищим оборванцем. Если бы я вовремя не встретила твоего отца, то совершила бы самую ужасную ошибку в своей жизни.
– Ты была влюблена? – спрашиваю, хлюпая носом, и отстраняюсь от неё.
– Да, была. Очень яркий и страстный летний роман. Мы познакомились в Крыму, два месяца не отлипали друг от друга.
– И что потом?
– А потом я вернулась в Москву. Поначалу мне было очень плохо без него, но постепенно, благодаря твоему папе всё пришло в норму.
– И вы больше не виделись? С тем парнем.
– Ни разу. Он быстро забыл обо мне, не звонил, не писал. Через пару недель после возвращения я встретила твоего отца. Это и спасло меня от безрассудного поступка, – мама усмехается. – Глупая ведь была, чуть чемоданы не начала собирать.
– Каким папа был? Тогда.
– Молодым и чертовски сексуальным, – мама смеётся. – Наглым. Сразу взял меня в оборот. Ухаживал долго и красиво и всё-таки добился взаимности. Через три месяца отношений уже просил благословения у моих родителей. Свадьба была роскошной. А твоя будет ещё лучше, – она заправляет мне за ухо локон. – Алиночка, послушай меня. Нет никаких гарантий, что у вас с Назаром всё сложится замечательно. Возможно, он тебя даже не любит, а лишь нашёл себе вариант поиграться. Не губи из-за него свою жизнь. Умоляю. Ты такая красивая. И достойна самого лучшего. Ну, давай, – мама берёт меня за руки, заставляя встать с дивана, и подводит к зеркалу. – Скажи. Нравится?
Смотрю на своё отражение и невольно улыбаюсь. Даже зарёванное лицо не портит картинку. Корсет подчёркивает тонкую талию и выгодно приподнимает грудь, пышная юбка в пол расходится волнами, а тысячи маленьких камушков сверкают в лучах солнца. Настоящие бриллианты. Это платье – подарок жениха. Как и комплект украшений: изящное колье с россыпью камней и подходящие к нему серьги. Мне очень идёт. Видно, что стоит целое состояние, но при этом не смотрится пошло.
Локоны в причёске идеальны – мягкие, в меру крупные. Под стать настоящей принцессе. Жаль, макияж теперь испорчен, но завтра мне сделают такой же. Или даже лучше.
– Нравится, – киваю, и моя улыбка становится увереннее. – Мне очень нравится.
– Он уже завалил тебя подарками, – довольно констатирует мама. – А это ведь только начало. Детка, ты даже не представляешь, насколько Доган богат. Твой отец очень благодарен тебе. Радуется как ребёнок. У нас всё наладилось. Благодаря тебе. Ты – наша спасительница. И ты приняла верное решение, даже не сомневайся.
Вздыхаю. Я и сама всё это знаю. Я же попробовала приспособиться. У меня не получилось. Поэтому я и вернулась домой. Никто силой не уводил меня от Назара.
– Поможешь снять?
– Конечно, – мама заходит мне за спину и расшнуровывает корсет. – Иди к себе и отдыхай. Ни о чём не волнуйся. Завтра ты будешь самой красивой невестой. Готова поспорить, все гости рты пооткрывают, а жених будет сражён наповал.
– Я думала, для регистрации брака нужно прийти в ЗАГС, – пожимаю плечами. – Почему мы не едем туда?
– ЗАГС сам к вам приедет, – мама усмехается. – Прямо на церемонию. Говорю же: ты в надёжных руках, Алина. Твой будущий муж очень влиятельный человек.
Плакать больше не хочется. У мамы вновь получилось меня успокоить. Благодарю её, обещаю, что постараюсь впредь не срываться и выхожу в коридор. Когда я оказываюсь в своей комнате, сразу валюсь на кровать. Мысли о Назаре забрали все силы. Но ведь мама права. Назар ничего не может дать мне. Кроме любви. Да и сможет ли? Любит ли он меня по-настоящему?
