Тори Майрон
Заберу тебя себе
Глава 9
И он действительно забрал, а я позволила.
Назар отпирает дверь, и у меня в голове крутится только одна мысль: что я творю? Мама отпустила меня на день. Я дала ей обещание, что вернусь сегодня же, а теперь собираюсь остаться с Назаром на ночь. Возможно, даже больше, чем на одну ночь. Я умом тронулась! Не иначе.
Он пропускает меня внутрь, и я осматриваю квартиру. Мебель выглядит дёшево, но здесь чисто и относительно уютно. Светло-серые стены, белые высокие потолки, большие окна. Напольное покрытие имитирует светлое дерево, но на самом деле это далеко не первоклассный линолеум.
Простенько, но жить можно. Наверное. Не знаю, не пробовала. Однако обстановка не вызывает отторжения. Главным образом потому, что здесь царит чистота и отсутствуют неприятные запахи. В остальном тут… нууу… не очень. По крайней мере, для меня. Но я не подаю виду и с улыбкой нахваливаю жилище Назара.
Главная достопримечательность квартиры – спальня, она же студия. В углу стоит шкаф, рядом двухместная, идеально застеленная кровать, чуть поодаль – стол и два стула, а остальное пространство занято картинами, мольбертом и художественными принадлежностями.
– Ты что, ещё и художник? – несказанно изумляюсь я.
– Да.
– И это всё ты нарисовал? – указываю на десятки картин, заполонивших почти все стены. Нужно признать, рисует Назар отлично. Картины яркие, цепляющие, словно заглядывают в душу.
– Да. Удивлена?
– Очень. Не думала, что ты рисуешь. Это и есть твоя вторая работа?
– Она самая. А ты что думала?
– Не знаю. Наверное, что ты занимаешься чем-то более брутальным. Играешь в рок-группе, фитнес-тренером подрабатываешь или… ну… Может, вообще чем-то незаконным промышляешь.
Опёршись плечом об дверной косяк, Назар прищуривается.
– Это ты по внешности моей такие выводы сделала?
От неловкости отвожу взгляд в сторону и отвечаю:
– Честно? Да.
– И этим ты меня удивляешь, Катюш.
– Почему?
– Потому что кому, как не тебе, должно быть известно, что внешность бывает очень обманчивой, – нейтральным тоном произносит Назар, но у меня складывается ощущение, будто он только что меня отчитал.
Однако это ощущение исчезает сразу, как Назар растягивает губы в мягкой улыбке и зовёт меня пойти на кухню.
Следую за ним и наблюдаю, как он заваривает чай, ставит на стол печенье, конфеты и сухофрукты. Отмечаю про себя, как ловко он всё делает. В его движениях нет скованности или неуверенности. Ещё раз убеждаюсь, что с самооценкой у Назара всё в полном порядке. Поразительно. Если бы я жила в подобном месте, точно не ощущала бы себя королевой. Хотя… кто знает.
Поток моих мыслей прерывает вибрация телефона. Извиняюсь и спешу скрыться в ванной комнате.
– Алина! – раздаётся в трубке взволнованный мамин голос. – С тобой всё в порядке? Ты скоро приедешь?
– Со мной всё хорошо, мам, – скрещиваю пальцы на свободной руке и выпаливаю: – Я не приеду сегодня.
На том конце повисает молчание, а через пару секунд мама сдавленно произносит:
– То есть как не приедешь?
Сглатываю, набираюсь смелости и отвечаю:
– Я останусь у Назара.
– В смысле ты у него останешься?! – мамин голос резко повышается на несколько октав. – У него – это где?! Что вообще происходит?! Алина, ты в своём уме?! А ну быстро домой! Ты же мне обещала!
– Да, мам, знаю. Обещала. Но пожалуйста… Я ведь уже взрослая. Ничего страшного не случится, если я переночую не дома.
– Ты хоть представляешь, чего мне стоило утихомирить твоего отца?
– Да, я всё понимаю. Но и ты меня пойми.
Начинаю приводить разумные доводы, но на маму не действует ничего. Я уже пообещала, что позвоню с утра, описала квартиру, поклялась, что это не наркопритон, даже сфотографировала сияющую чистотой ванную и отправила снимок маме – ноль реакции. Она требует, чтобы я вернулась домой, и я от отчаяния даже повышаю голос.
– Кать, всё в порядке? – доносится из-за двери, и я прикусываю губу.
В следующую секунду Назар заходит и смотрит на меня, нахмурившись. Видимо, слышал мои последние не особо вежливые высказывания.
Он протягивает руку, и тут наступает моя очередь изумляться.
– Дай я сам поговорю с ней, – поясняет Назар свой жест. – Как к ней обращаться?
– Светлана Николаевна, – шепчу, всё ещё выслушивая нескончаемый поток маминых причитаний.
Она волнуется, я понимаю, но моё терпение на исходе, поэтому я просто передаю телефон Назару. Сама я с мамой сейчас договориться не смогу. Она просто-напросто отказывается воспринимать меня всерьёз. В то, что Назар сможет её убедить, я тоже не верю. Но попытка не пытка, так ведь?
Насчёт несостыковки имён я не волнуюсь, потому что говорила маме о том, что представилась Назару Катей. Маму это лишь успокоило. Она обрадовалась тому, что я додумалась скрыть свои настоящие имя и фамилию, а также сказала, что отношения, начавшиеся со лжи, обречены. А сейчас вот мама опять распереживалась. Но это понятно. Я ведь дала ей обещание. Как давала его и себе, запрещая даже мысли допускать об отношениях с Назаром. Но я оба их нарушила. Вот так просто.
Я всерьёз думаю об этом. И я правда намерена остаться здесь. И если до звонка мамы я планировала провести с Назаром пару ночей, то сейчас склоняюсь к тому, чтобы задержаться на неделю. А что? Тут не так уж и страшно.
Ой! А если мама назло мне расскажет Назару обо всём? Я же обманула его, скрыла правду. Ох, боже мой…
На цыпочках выхожу из ванной и крадусь к спальне, куда Назар ушёл, чтобы поговорить с моей мамой вдали от моих любопытных ушей.
– Конечно, Светлана Николаевна, – произносит Назар, стоя спиной ко мне, но я прям вижу, как он улыбается в этот момент. – Она будет звонить вам по несколько раз в день, – он слушает маму и вновь берёт слово: – Разумеется, вы можете приехать сюда. Катя скинет вам адрес. Мои двери для вас всегда открыты, – и снова секундная пауза, затем ответ Назара: – Нет, ей ничего не угрожает. Даю слово, что она будет в безопасности рядом со мной.
Мои щёки заливаются румянцем. Неужели мама разрешила мне остаться?
– И вам доброго вечера. Катя позвонит с утра, я проконтролирую.
Он поворачивается, и я вспыхиваю ещё больше, понимая, что поймана с поличным.
– Подслушивать нехорошо, Катюш.
– Извини. Как тебе удалось уговорить её?
– Я мастер убеждения, – самодовольно улыбается он.
– И всё же?
– Давай, это останется между мной и твоей мамой. А ты расслабься и ни о чём больше не переживай.
Назар кладёт телефон на стол, приближается ко мне, проводит ладонями по моим плечам. Его взгляд загорается азартом и даже какой-то толикой одержимости.
– Хочу написать тебя.
Дважды моргаю, прежде чем до меня доходит смысл этих слов.
– В смысле мой портрет?
– Не совсем. Платье нужно будет снять.
– Но…
– Никаких «но», Кать, – его пальцы присборивают ткань, тянут платье вверх. – И бельё тоже, – подцепляют застёжку бюстгальтера, расстёгивают. – Волосы чуть растрепать, – ныряют в русую копну и слегка придают ей объём. – Ты восхитительна, – шепчет Назар, оголяя меня по пояс. – Горячая девочка.
Он очерчивает заострённые соски, скользит ладонями вниз и стягивает с меня трусики. Надо ли говорить, что его прикосновения вызывают дрожь во всём теле и томление между бёдер? Ожидаю продолжения спонтанной прелюдии, однако Назар разворачивает меня, отвешивает смачный шлепок по заднице и подталкивает к окну.
– Прислонись к подоконнику, лицом ко мне.
Тембр его голоса действует на меня словно гипноз. Я вообще сейчас слабо отдаю себе отчёт в том, что делаю, лишь завороженно спрашиваю:
– А что с руками? Куда их деть?
– Прими естественную позу. Ты должна быть расслаблена.
Облокачиваюсь на подоконник и наблюдаю, как Назар передвигает мольберт, раскладывает на столе баночки с красками, кисточки и ещё что-то. В спальне царит полумрак, Назар не включил свет, и вся эта атмосфера кажется мне немного нереальной. Интересно, а что ощущала Роза, когда Джек рисовал её обнажённой? Назар ещё не приступил к работе, но у меня уже немного покалывает пальцы, а сердце колотится так, что опережает бег мыслей.
Волнительно. И восхитительно.
Как я рада, что мама разрешила мне остаться! Не знаю, что именно Назар сказал ей, но он смог её убедить. Это главное.
Улыбаюсь, предвкушая, как проведу с ним несколько дней или даже недель, и медленно накручиваю на палец прядь волос.
– Отлично, – доносится негромкое. – Так и стой.
Украдкой поглядываю на Назара. Такой серьёзный, сосредоточенный, но в то же время вдохновлённый. По нему видно, насколько процесс его увлёк. Глаза возбуждённо сверкают, волосы взлохмачены, рот приоткрыт, а взгляд такой голодный, что, когда Назар смотрит на меня, я аж вся вспыхиваю. Раз за разом, стоит ему задержать на мне внимание, внутри меня разрывается сноп искр.
Спустя довольно продолжительное время поясница начинает молить о пощаде, шею ломит, руки затекают, а ноги и вовсе сводит судорогой. Не думала, что работа натурщиц настолько сложная. Казалось бы, замереть в одной позе много ума не надо, но, как говорится, пока не попробуешь сам, не узнаешь.
– Готово, – наконец произносит Назар, и я с облегчением отлипаю от подоконника, разминаю затёкшее тело, потягиваюсь.
– Можно взглянуть? – спрашиваю, когда кровоток восстанавливается.
– Конечно.
Подхожу к холсту, ожидая увидеть просто девушку у окна, но то, что открывается моему взору, поистине прекрасно.
По краям полотна преобладают тёмные тона. Они гармонично перетекают в более светлые и становятся ещё светлее в самом центре. Мягкий свет, льющийся из окна, обтекает женскую фигуру, струится в волосах, ласкает кожу. Или это девушка светится изнутри, озаряя своим сиянием всё вокруг? Она такая изящная, трогательная, воздушная, но при этом в ней видна решимость и внутренняя сила. И у этой девушки моё лицо. Так меня видит Назар. Поразительно.
Я не могу описать всю прелесть этой картины, но ощущения от её созерцания захлёстывают меня полностью и прорываются наружу. Но плачу я не потому, что мне плохо. Наоборот. Что-то очень большое, яркое, светлое и доброе растёт внутри, и я будто очищаюсь в этот миг. Эта картина – словно откровение. Признание в любви. Или даже сама любовь.
– Ты плачешь, – Назар стирает пальцем дорожки от слёз. – Настолько ужасно?
– Что ты! Нет! Нет. Это прекрасно, Назар, – поворачиваюсь к нему и заглядываю в глаза. – У тебя правда талант.
Он улыбается, берёт моё лицо в ладони, наклоняется и оставляет на губах лёгкий, едва ощутимый поцелуй. Его глаза сейчас такие добрые. Умные. В них отражается красота всего мира. А ещё в них отражаюсь я.
– Ещё, – шепчу, положив руки ему на талию. – Поцелуй меня, Назар.
Он не набрасывается на мои губы, не завладевает ртом, подчиняя себе, а целует нежно, трепетно, словно впервые пробует на вкус. Это не физический контакт, это нечто большее. Я ощущаю так остро. За спиной не распускаются крылья, но, клянусь, я готова взлететь. Мне никогда ещё не было так спокойно и волнительно одновременно. Я на своём месте – в его руках.
Отрываюсь от губ Назара и отступаю на шаг. Если до этого я просто смотрела на него, то сейчас наконец-то увидела. Разглядела то, что скрыто за внешней оболочкой. Банально рассуждать о родстве душ, однако именно это я ощущаю. Назар всё такой же красивый, сексуальный и притягательный. Но есть и кое-что новое. Теперь он мой.
– Я хочу быть с тобой. Всегда, – шепчу одними губами, но он понимает.
Лёгкая улыбка трогает его губы, а затем Назар прижимает меня к себе и вновь целует. На этот раз со всей страстью, на которую только способен. А он очень страстный мужчина. И мне всё равно, что других я не знаю. Я не хочу знать других. Может, я заболела, не знаю. Но одно понимаю точно: этот мужчина вскружил мне голову и спутал все карты. Я готова ради него на многое. Даже на рай в шалаше.
Глава 10
Верчу в руках купюру и хмыкаю. Что вообще можно купить на тысячу рублей? Ну, если отовариваться в ближайшем супермаркете, то много чего, однако качество этих продуктов оставляет желать лучшего. Вот только других вариантов нет.
Я не могу заказать доставку из любимого ресторана или пойти туда пообедать, потому что у меня нет на это денег. Папа заблокировал мои карты, а Назар, мягко говоря, небогат.
Да какой небогат! Он нищий, будем честными. За эти две с лишним недели, что я у него живу, я успела по полной прочувствовать весь колорит бедности.
Во-первых, одежда. Вещи из дома я по понятной причине привезти не могу, поэтому мне приходится носить тряпки, купленные в дешёвом масс-маркете, да ещё и по скидке. А они, чтоб вы знали, колются, воняют, не пропускают воздух и выглядят просто отвратительно!
Во-вторых, отсутствие привычных средств гигиены и косметических средств. С собой у меня была только расчёска, салфетки, зеркальце и гигиеническая помада. Все мои крема, шампуни и всё остальное осталось дома. Разумеется, купить что-то приличное я не смогла. Назар выдал мне деньги и продолжает их давать, но для меня это капля в море. А пользоваться некачественной косметикой я ни за что не буду.
В-третьих, опять же, еда. Мало того, что дешёвая, так ещё и готовить я должна сама. Умею ли я? Ну теперь да. Пришлось научиться не сжигать мясо, яичницу и котлеты, отваривать пельмени, гречку и макароны до готовности, а не до склизкой массы, а также резать хлеб, овощи, сыр и колбасу, не отрубая себе при этом пальцы.
В-четвёртых, уборка. Она тоже легла на мои плечи. Надо ли говорить, что после того, как я впервые познакомилась с тряпкой и шваброй, в квартире стало только грязнее? А стирка? Ох, это беда. Когда я попробовала включить стиральную машину, она чуть не ускакала на другой конец света! Пришлось в прямом смысле оседлать её, чтобы угомонить обезумевшую кобылу. А когда я более-менее прибила её своим весом к полу, та пеной меня всю с головы до ног оплевала. Сколько ей лет? И на какой мусорной свалке Назар её откопал?
И, наконец, в-пятых, отсутствие досуга. Раньше я и подумать не могла, что так сложно найти себе интересное занятие. У меня все дни были расписаны. Шоппинг, танцы и силовые тренировки с инструктором, тусовки с подругами, уход за собой, посещение мероприятий с родителями и много чего ещё. Я на просмотр фильма или чтение даже не всегда время находила, а тут мне просто нечем заняться. Вся библиотека Назара состоит из шести книг, а ноутбука и вовсе нет. Не ломать же глаза, пялясь в экран телефона.
Назар тут выдал мне на днях, что я могу тоже найти себе работу, чтобы чем-то себя занять, пока он не дома. У меня чуть глаза на лоб не вылезли. Я? Работать?! Да он издевается! Я никогда этого не делала и не собираюсь. Даже если буду умирать со скуки.
А я ведь действительно умираю. С подругами не встретиться, потому что мне стыдно появляться перед ними без укладки и с несвежим маникюром. Одна в город выбираться не хочу, потому что боюсь общественного транспорта как огня, а гулять по округе не особо в радость. Район не отличается ухоженностью. Неподалёку есть парк, но его я уже исходила вдоль и поперёк. Как итог: без Назара мне делать абсолютно нечего. Если, конечно, не брать в расчёт драки со шваброй, скачки на стиральной машине и сражения с плитой и ножами.
Я целыми днями пытаюсь быть образцовой Золушкой в ожидании Назара. Готовлю ему, кое-как поддерживаю порядок и встречаю Назара с работы. Приходит он поздно. Уставший и голодный. Назар теперь берёт двойные смены. И не только потому, что расходы увеличились, но и потому, что всю первую неделю моего пребывания здесь Назар провёл со мной, попросив напарника подменить его.
Да, первая неделя с Назаром была волшебной. Мы гуляли по городу, Назар показал мне столько интересных мест, которые я никогда прежде не видела. Занимались сексом по несколько раз в день. Выезжали за город на пикник. И просто валялись в кровати и болтали о разном.
Но потом Назар вышел на работу в автосалон и пропадает там с утра до ночи уже полторы недели, ведь пока только эта работа приносит ему деньги. Кстати, на днях Назар сказал мне, что свой мотоцикл он собрал сам. Бррр. Больше никогда не сяду на эту колымагу. Знала бы раньше, что этот кусок металла собран из деталей, найденных на помойках или сданных в утиль, ни за что бы не села на него.
В общем, не о такой жизни я мечтала. Шалаш уже не кажется мне раем, а Назар – принцем. Раздражает каждая мелочь. Вчера стиралка окончательно сломалась. Я, на свой страх и риск, решила попытать счастье второй раз, но проиграла эту бойню прямо на старте. Машинка умерла, не только изрыгнув облако пены, но и залив весь пол водой. И тогда мои нервы окончательно сдали.
Едва я начала устранять последствия потопа, пришли соседи снизу и устроили истерику, грозясь накатать на меня заявление за порчу имущества. Потом вроде чуть остыли, но всё равно требовали, чтобы я вызвонила мастера по ремонту этого стирального монстра. Даже кучу номеров надавали. Однако оказалось, что это не так просто – найти кого-то за ту сумму, которая была в моём распоряжении. Дозвониться до Назара я не смогла и взбесилась не на шутку. Вишенкой на торте стало то, что все вещи пришлось полоскать вручную. Жуть, просто жуть!
Так и не закончив устранять последствия стирального бедствия, я начала срываться на Назара с первой же секунды, как он вернулся домой с работы. Сначала он молча выслушивал мои крики, потом пытался успокоить, а когда я всё равно продолжила вываливать на него весь скопившейся за день негатив, Назар не сдержался и накричал в ответ, назвав меня капризной разбалованной девочкой, которая ноет при первой же трудности.
Я уже собиралась послать его и убежать в слезах домой, но Назар не позволил мне сделать это. Нет, он не стал держать меня силой или перекрывать мне путь к выходу. Ему хватило резко дёрнуть меня на себя, приподнять лицо за подбородок и впечататься в мой рот поцелуем, сменив моё негодование дикой похотью. Я не смогла ему отказать. Тело вмиг растаяло, отказавшись меня слушать, а сердце ликовало, тянулось к нему.
Места в ванной комнате было мало, пол был скользкий от мыльной воды, потому что я забила на его мытьё, но это не помешало нам, как обезумевшим животным, заняться сексом прямо там. После сотен поцелуев и оргазма я значительно успокоилась. Назар – тоже. Отдышавшись, он извинился за то, что вспылил в ответ на мою истерику, а также пообещал, что в ближайшее время всё непременно станет лучше, ведь Назар наконец нашёл покупателя для нескольких своих картин. Однако меня эта новость радовала недолго. Как только Назар сообщил сумму гонорара, я поняла – лучше не станет. По крайней мере, для меня.
Для нас с Назаром понятие «хорошо жить» имеет совершенно разное значение. На те деньги, которые он получит со своих работ, я даже одно платье купить не смогу. Что уж там говорить о чём-то большем?
Нам ничто не по карману. Ни новое жильё, ни нормальная одежда, ни люксовая косметика, ни возможность проводить досуг так, как я привыкла.
Вчера я не стала больше ничего говорить Назару о своём подавленном состоянии, заверив его, что очень рада грядущим продажам его картин и что моё настроение нормализовалось. Но это не так. Далеко не так. Да, я до жути не хочу расставаться с Назаром. Мне больно от мысли о том, чтобы проводить ночи пусть и на шёлковых простынях, но не в его объятиях. Однако мои сильные чувства к нему не отменяют факта, что мне морально плохо от всего, что меня здесь окружает. А ещё я очень скучаю по маме. Мы никогда так надолго не расставались.
Будучи в расстроенных чувствах, я швыряю купюру на стол, достаю из кармана телефон и набираю мамин номер. Она разговаривает со мной довольно сдержано. И только когда я говорю, что хочу её видеть прямо сейчас, мамин тон заметно смягчается. Она предлагает оплатить мне такси и встретиться в одном из наших любимых ресторанов. Я благодарю её, радуясь шансу избежать поездки в пугающем меня метро, и нажимаю «отбой».
Машина прибудет через десять минут, нужно поторапливаться. Для начала переодеваюсь в свою одежду. В тех тряпках, которые мне купил Назар, меня просто не пустят в этот ресторан. Затем расчёсываю волосы, беру телефон и уже хочу на всех парах ринуться к выходу из квартиры, как мой взгляд цепляется за картину. За мою картину.
Сердце начинает трепетать, а в памяти всплывает момент, когда я впервые увидела себя глазами Назара. Это потрясающе. Ни с чем не сравнимо. Как и каждая проведённая с Назаром секунда.
Я ещё ни разу ему не признавалась и вряд ли признаюсь первой, но я люблю его всем сердцем. Так сильно, что и самой временами страшно становится. Однако я настолько запуталась, что не в силах самостоятельно разобраться со всей паутиной мыслей. Как никогда прежде, мне нужна поддержка мамы. Она, без сомнений, поможет. Даст совет и подскажет, как быть дальше.
