митрополит Киккский и Тиллирийский Никифор (Киккотис)
Современный украинский вопрос и его разрешение согласно божественным и священным канонам
Православная автокефальная Кипрская Церковь обладает великой привилегией быть апостольской Церковью, с автокефалией, утвержденной Вселенским Собором, а именно 8-м правилом Третьего Вселенского Собора в Эфесе. Мы считаем полезным привести толкование этого правила, как оно изложено в Пидалионе, чтобы смысл канона был понятнее для читателей:
«Поскольку Кипр в гражданском управлении был подчинен дуке Антиохии, который и посылал туда военачальника, то епископ Антиохийский, подражая этому внешнему государственному принципу и закону, захотел подчинить себе тот же Кипр во внутреннем церковном управлении, рукополагая кипрских епископов за пределами своей юрисдикции и вопреки соответствующему древнему обычаю, что выходит за рамки правил Апост. 34 и 35. Итак, Собор, приняв Регина, архиепископа Констанции, которая в древности называлась Саламином, а теперь – Амохостом[109], и с ним епископов Зинона Курийского и Евагрия Солийского, возвестивших все это и письменно и устно, постановил настоящим правилом, чтобы, согласно канонам и древнему обычаю, митрополиты Кипра самостоятельно рукополагали кипрских епископов и не подвергались со стороны кого-либо другого притеснениям или принуждению»[110].
Упоминание о «древнем обычае», присутствующее как в каноническом тексте правила, так и в его толковании, используется святыми отцами Третьего Вселенского Собора, поскольку, как это отмечено преподобным Никодимом Святогорцем в примечании к этому правилу, «изначально, в силу древнего обычая, Кипр в церковном управлении был автокефальным. Эта привилегия была утверждена как императором Зиноном, так и Юстинианом Ринотмитом. Именно во времена Зинона, когда благоденствовали монофизиты евтихиане, а епископ Антиохийский Петр Гнафевс стремился подчинить киприотов под предлогом того, что они приняли христианскую веру от Антиохии, случилось, что епископом Амохоста Анфемием по откровению были обретены среди подземных корней одного рожкового дерева мощи св. апостола Варнавы с Евангелием от Матфея на груди, которое было написано по-гречески собственной рукой самого Варнавы. Это произошло по двум причинам: во-первых, чтобы этим Божественным Евангелием были посрамлены последователи Евтихия, поскольку оно утверждает истинное человечество Христа и две Его природы, а во-вторых, чтобы заградить уста притеснителю киприотов – Петру. Именно это божественный Варнава сказал Анфемию: “Если враги говорят, что престол Антиохии апостольский, то скажи им, что Кипр тоже апостольский, поскольку в своих краях имеет апостола”. Анфемий, взяв Евангелие, отправился в Константинополь к Зинону, который, увидев Евангелие, пришел в великую радость. Он сохранил его и распорядился читать его каждый год в Великую Пятницу, согласно хронике Иоиля. Зинон не только повелел Патриарху Акакию рассмотреть дело киприотов и антиохийцев (в ходе этого разбирательства Анфемий, сославшись на настоящее правило Третьего Вселенского Собора и слова апостола, посрамил антиохийцев), но и сделал Амохост архиепископией, свободной от притеснений антиохийцев, – об этом говорят монах Кирилл, Феодор Чтец и Свида. Юстиниан Ринотмит, восстановив во всей красе тот же Амохост, или Саламин, по словам Вальсамона, назвал его Новой Юстинианой»[111].
Как видим, вопрос административного подчинения Кипрской Церкви юрисдикции Антиохийского Патриарха неразрывно связывался с каноническим закреплением за ним компетенции рукополагать епископов Кипра. Третий Вселенский Собор своим 8-м правилом утверждает автокефальный статус Кипрской Церкви именно на том основании, что он отказался предоставить Антиохийскому Предстоятелю право рукополагать или, соответственно, судить епископов Кипра.
Право рукополагать епископов (jus ordinandi) и право судить епископов (jus jurandi) определяют, является ли Церковь автокефальной или она подчинена юрисдикции иной Церкви: это аксиома священных канонов. Иначе говоря, если Церковь обладает правом рукополагать и судить своих епископов, то она полностью автокефальная. Если же у нее нет этого права, то у нее нет и статуса автокефалии: она подчинена юрисдикции иной Церкви. Либо же, если у Церкви есть только одно из этих прав: либо право рукополагать своих епископов, либо право судить их – то ее автокефалия не является полной, она ущербна, сокращена в правах, несовершенна.
Исходя из этих оснований, становится очевидным, что если мы примем статью 81 Устава Кипрской Церкви, дающую епископам право апелляции ко Вселенскому Патриархату, и не исключим ее, то тем самым согласимся, что автокефалия Церкви апостола Варнавы не полна и имеет ограниченную форму: ведь право судить епископов в последней инстанции и без апелляций имеет не Священный Синод Кипрской Церкви, но Вселенский Патриархат Константинополя.
С одной стороны, новым Уставом нашей Церкви мы увеличили число архиерейских областей до десяти, а число членов Священного Синода – до 17, с тем, чтобы сохранить в полноте статус ее автокефалии. Теперь наша Церковь может судить епископов самостоятельно, и ей не нужно привлекать архиереев соседних Патриархатов, чтобы восполнить до 12 епископов состав, предусмотренный канонами для суда над епископом по значимому делу[112]. С другой, выглядит глубоко противоречивым, если мы одновременно сами ограничиваем эту автокефалию и урезаем ее права, голосуя за принятие статьи 81 Устава нашей святейшей Церкви. Эта статья дает епископам право апелляционного ходатайства ко Вселенскому Патриархату, и последнее слово остается за ним: ведь это его решения будут решениями высшей инстанции, окончательными и не подлежащими пересмотру.
Уверен, что если нынешний состав Священного Синода Церкви апостола Варнавы не отменит пресловутую антиканоническую статью и не уврачует, тем самым, ограниченность ее автокефалии, то это сделает следующий состав Священного Синода апостольской Кипрской Церкви.
Возвращаясь к нашему вопросу, в заключение хотелось бы подчеркнуть, что Священный Синод Вселенского Патриархата не только рассмотрел апелляционные ходатайства, не имея на то никакой компетенции, но и снял извержение из сана с Филарета (Денисенко) и его группы без необходимых для того условий, установленных такими священными канонами, как 8-е правило Первого, 3-е и 7-е правила Второго Вселенских Соборов. Эти правила определяют порядок принятия приходящих из ересей или, как в данном случае, расколов в церковное общение. Исходя из определенного ими, чтобы восстановление церковного общения с раскольниками было действительным, необходимо следующее:
1) выражение покаяния и признания вины со стороны раскольников;
2) готовность раскольников к возвращению в общение с Церковью, от которой они откололись, поскольку восстановление общения со всем Православием осуществляется через восстановление общения со своей Поместной Церковью. Такой подход не позволяет выказывать пренебрежение этой Поместной Церкви и подрывать базовый, фундаментальный принцип церковного Предания, согласно которому судебное решение по церковным преступлениям одной Поместной Церкви действительно во всей Вселенской Церкви;
3) бывшие раскольники должны подчиниться каноническим епископам, «чтобы не было в городе двух епископов» (I Всел. 8)[113].
Что же касается случая с группой Макария Малетича, который ведет свое «рукоположение» от нерукоположенных самосвятов, то разумно будет задать вопрос: каким образом было «уврачевано» священство самосвятов? Разве может Вселенский Патриарх единолично, одним лишь письменным актом, уврачевать отсутствие апостольского преемства? Разве не следует перерукоположить как Макария, так и его группу? После всего изложенного, «с какой совестью епископ может признавать такие “хиротонии”? Речь идет не о сомнении в нравственной чистоте некоторых лиц, но об онтологическом отсутствии самого, что ни на есть, внутреннего стержня архиерейства; мы на всеправославном уровне имеем дело не с “нравственным”, но с онтологическим “осквернением” корпуса епископата»[114].
Разрыв евхаристического общения между Православными Церквами
Еще одна проблема, которой нам нельзя не пояснить, это вопрос разрыва евхаристического общения между двумя Поместными Православными Церквами.
Некоторые обвиняют Московский Патриархат в том, что он поспешно, искусственно и с экклезиологической точки зрения безосновательно прервал евхаристическое общение со Вселенским Патриархатом Константинополя, а позднее и с примкнувшими к тому Элладской и Александрийской Церквами – или, по крайней мере, с теми из их епископов, кто согласился на сослужение с клириками раскольнических общин Украинской Церкви.
Те, кто спешит обвинить Московский Патриархат, не помнят или стараются не вспоминать, что первым учителем его в этом был сам Вселенский Патриарх Варфоломей. Никогда не забыть тот помпезный обряд на Фанаре – с телетрансляцией на весь мир – в котором участвовали, помимо Вселенского Патриарха, множество митрополитов Вселенского Престола, и на котором блаженной памяти Архиепископ Афинский Христодул был наказан расторжением общения[115]. И по одной-единственной причине: приснопамятный Архиепископ дерзнул созвать Собор иерархии Элладской Церкви, на котором без Патриаршего утверждения были избраны три новых митрополита в епархии так называемых Новых земель.
Новые земли – новые области, присоединенные к старому греческому государству вслед за Балканскими войнами[116] на основании Бухарестского договора от 28 июля 1913 г. Получили название Новых земель в отличие от старых территорий, составлявших греческое государство до Балканских войн. Новыми землями являются: Македония, часть Эпира, острова северной и восточной части Эгейского моря (Тасос, Самофраки, Лемнос, Лесбос, Хиос, Самос, Икария), а также Крит. После Малоазийской катастрофы[117] и формирования новой драматической ситуации, закрепленной Лозаннским договором в 1923 г.[118], турки приняли и издали пресловутый тескере[119] Константинопольского муниципалитета от 6 декабря 1923 г., определявший, что впредь как Патриарх, так и члены Патриаршего Синода должны быть турецкими подданными и проходить служение на турецкой территории[120]. Тем самым, согласно тескере, митрополиты Новых земель автоматически утрачивали возможность участвовать в Соборе и Синодальных органах Патриархата. Вселенский Патриархат, дабы избежать нежелательного развития событий (возможных сепаратистских тенденций среди митрополитов Новых земель), был вынужден разрешить вопрос Патриаршим и Синодальным актом 1928 г., которым Вселенский Патриархат предоставил Элладской Церкви «в форме опеки» (έπιτροπικώς) управление 36 митрополиями так называемых Новых земель и, на некоторых условиях, избрание их митрополитов, обеспечив таким образом их участие в Синоде Элладской Церкви[121].
В самом деле, кто из Предстоятелей или иных иерархов когда-либо осудил этот патриарший акт против блаженной памяти Архиепископа Афинского и всей Эллады Христодула? Разве в том случае разрыв евхаристического общения не был по вопросам власти и юрисдикции, а не по вероучительным, догматическим причинам? Тогда откуда такая снисходительность к первому случаю и такая щепетильность во втором? Не будем забывать и временного разрыва евхаристического общения Вселенского Патриархата с Иерусалимским Патриархатом[122]. Стоит упомянуть и продолжающийся, к сожалению, евхаристический разрыв между Антиохийским и Иерусалимским Патриархатами[123].
Мы вовсе не отрицаем, что природа и сущность Православной Церкви как всеобщей полноты – в участии в евхаристическом общении. Мы также полностью согласны, что таинство Божественной Евхаристии и общее участие в нем выражает видимое единство Тела Церкви и увенчивает собой общение братьев с братьями. Следовательно, Божественная Евхаристия, это величайшее Таинство Таинств, должна оставаться, насколько это возможно, вне любых споров, разумеется, если этот спор не вызван догматическими вопросами и общими вопросами веры. Вместе с тем разрыв евхаристического общения необходим и в случаях, когда нарушены священные каноны и наблюдается отклонение от вековой церковной практики и Предания, – до тех пор, пока причины, вызвавшие этот разрыв, не будут исправлены.
Московский Патриархат разорвал евхаристическое общение со Вселенским Патриархатом Константинополя на основании того, что последний нарушил священные каноны. А именно, как мы это доказали выше, Вселенский Патриарх в одностороннем порядке вторгся в дела Украинской Церкви, не являющейся его канонической территорией, и верхом этих нарушений стало неканоническое предоставление Томоса об автокефалии раскольническим структурам Украины. Прекращение евхаристического общения Московский Патриархат предпринял и в отношении Предстоятелей Элладской и Александрийской Церквей[124], поскольку они признали антиканонические деяния Вселенского Патриархата и приняли в общение нераскаянных украинских раскольников. Соответственно, единство Предстоятелей было разорвано не по каким-то пустым причинам националистического характера, как это говорили. Прекращение поминовения Вселенского Патриарха имело место не по причинам вторичного характера, а по требованиям церковно-правовой нормы.
Один из фундаментальных принципов канонического права Православной Церкви состоит в том, что принявший в евхаристическое общение того, кто чужд общения, сам становится чуждым общения. Священные каноны осуждают тех, кто принимает в молитвенное общение и сослужение изверженных из сана и чуждых общения. 10-е Апостольское правило гласит: «Если кто-либо с чуждым общения хотя бы даже в доме помолится, да будет отлучен»[125].
Также 11-е Апостольское правило гласит: «Если кто-нибудь, будучи клириком, помолится вместе с изверженным клириком, да будет и сам извержен»[126].
И 5-е правило Первого Вселенского Собора определяет, «чтобы тех, кого одни отлучили, другие не принимали»[127].
Также 2-е правило Антиохийского Собора, среди прочего, говорит: «Если же кто-либо из епископов, или пресвитеров, или диаконов, или кто-либо из клира будет в общении с отлученными, то да будет и сам вне общения как нарушающий церковное правило». Иначе говоря, «тот епископ, или пресвитер, или диакон, который вступит в общение с такими отлученными или в доме, или в церкви, должен быть и сам отлучен от прочих, потому что этим общением он нарушает и преступает церковные правила, выносящие определения об этом. Имеются в виду Апост. 10, 11»[128].
Таковы священные каноны, которые заставили Московский Патриархат разорвать евхаристическое общение как со Вселенским Патриархатом Константинополя, так и с Предстоятелями Элладской и Александрийской Православных Церквей, а равным образом с теми иерархами, кто принял в общение представителей украинских раскольников.
Следовательно, решение Московского Патриархата прервать евхаристическое общение с тремя вышеупомянутыми Церквами было правильным и оправданным: оно основано на священных канонах и согласуется с вековой церковной практикой.