Михаил Андреев
Честь Императора
Глава 9
Император Йестин сидел в покоях своего дворца у стены, выполненной из нефритового стекла. Через неё ему открывался прекрасный вид на город.
День был солнечный. Лучи грели, но не обжигали. Ветер дул с северного Андалийского моря, принося в огромную, задыхающуюся от собственного смрада столицу, свежесть.
Император не слышал хрипения коней и рабов, гула толпы на рыночной площади и бесконечного хлопания рук в величественном цирке. Бил колокол в белой башне, собирая народ в храм девяти божеств. Прихожане, будь то знать или простолюдины, облекались в бесформенные балахоны перед тем, как зайти в храм. Когда же они приходили к статуе божества, которую сами выбирали, то полностью раздевались. Таким образом, они открывали перед богами душу и тело.
Император смотрел, как суетится народ внизу и мысленно сравнивал чернь с копошащимися в высокой траве мелкими жучками.
«Ничего им не нужно». – с тоскою на душе думал он. – «Всем им лишь бы пожрать, напиться, провести ночь в борделе! А почему бы и нет, если потом можно просто зайти в храм, помолиться, принести жертву богам!.. Зачем о чём-то думать, если за тебя уже всё придумали боги?»
Он долго размышлял над тем, почему у него ничего не получается на войне и почему все от него отвернулись. Йестин винил не только пассивный народ, который не рвётся в борьбу с мятежниками, но и знать, не желающую налаживать торговые отношения и плести интриги в стане врага.
«Все они до того глупы, что аж тошно!»
Только один лишь Берг Анберс внял его предложению и согласился пойти на сделку. В его письме император прочёл, что он согласен признать сына Гензо Безжалостного законным императором Эдейской империи и готов выступить на его стороне в войне с Пустынным Царством. Более того, он даже отправлял письма правителям провинций Болотного Союза, но те не вняли его предложению – они до того держатся за власть, что не признают никаких императоров. Граф также написал, что отправил императорского гонца в земли Линдрии. Он приказал ему вернуться, как только тот передаст предложение двум другим правителям – Отто и Асхане, но его нет уже две недели.
«Значит, мятежники решили расправиться с моим гонцом. Гонцом, который являлся гражданином империи…» – подумал Йестин и тут же обрадовался тонкому ходу, который созрел в его голове. Одной смерти гонца достаточно, чтобы развязать войну. К тому же, эдейцы никогда не любили южан-трибов.
«Волнение среди народа возрастает; отсутствие побед империи угнетает умы граждан. Если напасть на Болотный Союз, чего так ждут верные подданые державы, то дела могут пойти на лад…»
Раздумывая об этом, император почёсывал свою бородку и смотрел на столицу. Сзади к нему бесшумно подобрался его близкий советник, глава тайного ордена ассасинов «Клинки Ночи» по имени Искат, которого император вызвал через своего слугу. Должность главы в этом ордене называлась «Лунный Клинок».
Искат был пятидесятилетним мужчиной с поджарым телом, налитым синими венами. Лицо его изрезано шрамами и морщинами. Его правый стеклянный глаз выглядит практически настоящим. У него есть странная и пугающая особенность, которую до сих пор никто не разгадал: стеклянный глаз движется в ту же сторону, куда движется и настоящий. Даже император побаивался спросить об этом Иската.
Лунный Клинок был облачён в длинный плащ, выполненный из тёмного бархата. На плаще вышита синеватая луна. Снизу, в нескольких сантиметрах, вышиты перекрещённые кленки, лезвия которых такие же синие, как и цвет луны. Под плащом глава ассасинов носит кожаный жилет, застёгивающийся на металлические заклёпки. На ногах у него тёмные штаны из плотной ткани, которые не издают звуков при движении, как и сапоги с высоким голенищем, внутри которых сделаны потайные карманы.
Искат любил носит перчатки из тонкой оленьей кожи и в этот день он не изменил своим привычкам. «Ядовитая игла, спрятанная в перчатке, закончит битву ещё до её начала». – так обычно учил Лунный Клинок своих учеников. К императору он по обыкновению явился со снятым с головы капюшоном, хотя за пределами дворца он неизменно скрывал своё лицо.
– Звали, ваша милость?.. – шепнул он императору.
Император дёрнулся на стуле, опомнившись от тяжёлых дум и мечтаний. Слова Иската словно отогнали от него сон.
Йестин покосился на Иската, который стоял, слегка пригнувшись у его правого плеча. Сначала взгляд императора скользнул на лысую голову советника, которую пересекают несколько вертикальных шрамов. Затем – на стеклянный глаз, который выглядит вполне человеческим и, всё же, вызывает в теле императора дрожь.
– Я хочу провернуть одно дельце, которое, как мне кажется, поможет нам расширить владения империи.
– Какое же?.. – спросил Искат, снисходительно улыбаясь. В характере главы ассасинов было знать больше, чем кто-либо другой. Однако он не предпринимал поспешных решений и не перетягивал одеяло на себя. Лунный Клинок был в меру мудр и потому знал, что большинство людей убивают себя своими же руками.
– Мы лишим земли Линдрии правителя, чем вызовем суматоху среди варваров. Воспользовавшись поддержкой правителя Хемта, нам не составит труда раздавить обезглавленное войско южан. А после, другой мой, объединившись с Хемтом и используя ресурсы Линдрии, мы вынудим сдаться земли Квадра, которыми правит девчонка-потаскуха. Таким образом, Болотный Союз падёт и юг вновь воссоединится с империей!
– Прекрасный план, Ваше Величество. Так с чего прикажете начать?
– Правитель Линдрии… Не знаю, как там его кличут…
– Отто.
– Точно! Пусть у этого предателя застрянет кусок хлеба поперёк горла!
Искат с сомнением глянул на разгорячённого собственной идеей императора.
– Ваше Величество, но ведь у нас совсем не осталось доверенных людей в Линдрии… Вы сами знаете, что произошло после смерти вашего отца. Всех, кто ему служил в тех местах, повесили.
– Да… И когда-нибудь я обязательно отплачу этим варварам той же монетой! – император повернулся к советнику, задумчиво глядя в сторону. – Пошли на это дело Ангилла. Его способности… должны помочь в нашем деле.
– Будет исполнено, Ваше Величество. – советник поклонился и вышел из покоев императора.
***
Ангилл – паренёк двадцати пяти лет, помощник хозяина трактира в дыре под названием «Ржавый Якорь». Этим вечером он ходил меж столов, за которыми сидели отбросы всех мастей – отпущенники, ростовщики, контрабандисты и менестрели.
Один из бродячих поэтов стоял на сцене – небольшой деревянной площадке, не занятой столами. Он бренчал на лютне и пел хвалебные оды императору:
«Наш славный владыка всему голова
Годик, два и народ хлебнёт чашу счастья сполна!..»
Публика в таверне насвистывала, бросая в менестреля рыбьими костями и обглоданными куриными ножками.
– Да заткнись ты, лизоблюд!.. – кричали ему.
Ангилл разносил кружки с пивом, как вдруг в проходе его остановил рыцарь в блестящих доспехах. Этим рыцарем был сэр Регис Денский.
Беглым взглядом они осмотрели друг друга. Сэр Регис увидел перед собой паренька небольшого роста и среднего сложения, на круглом лице которого выделяются голубые глаза. Ангилл же увидел рослого мужчину лет тридцати с длинными чёрными волосами, зачёсанными назад. Доспех сидит ладно на его фигуре и не имеет ни единой царапины.
– Я тут ищу, кому бы поведать о своих подвигах. Ты, малец, кажешься мне подходящим по двум причинам: у тебя искренние глаза и ты работаешь в трактире.
Ангилл прошёл мимо него, продолжая раскладывать кружки на столах посетителей. Рыцарь не сказал ничего, а лишь уселся за свободный столик. Когда Ангилл собрал пустые кружки и начал мыть их у барной стойки, сэр Денский подошёл к нему ближе и облокотился локтем на край стойки.
– Представь! – сказал он, приглаживая гребешком свои волосы назад. – Что есть на свете рыцарь, который побывал практически везде! Я объездил на своём верном коне весь Невирр! Я убивал орды гоблинов, что прячутся в пещерах и прячут добро, сворованное у крестьян! Кого только я не убивал, приятель. Вот послушай…
Сэр Регис глянул на парня, который даже не поднимал на него глаза. Ангилл спокойно обмывал деревянные кружки.
– Недавно я сразился с чудищем размером с дом! Удивительно, оно даже выдавало человеческие фразы! Правда, говорило глуповато, прямо как дикари из Митры! Вот так потеха!
Ангилл и бровью не повёл. Сэр Регис не смог стерпеть равнодушия:
– Я увернулся от размашистого удара его лапы, но второй удар меня задел! Мне почудилось, будто он сломал мне рёбра! Но потом я одним махом снёс ему голову!
Парень и здесь промолчал. Он слушал рассказ сэра Региса и сразу понял, что описанное им чудище – горный тролль. Однако создание это настолько сильное, что после встречи с ним мало кто выживает.
Покосившись на доспех сэра Денского, Ангилл не увидел ни вмятин, ни потёртостей. Значит, недавно он не мог получить удар от такого монстра, ибо такие доспехи едва ли найдешь у торговцев. Их надо заказывать у кузнеца. Да и если бы сэр Денский почувствовал на себе, что такое удар лапой тролля, то блестящий доспех его превратился бы в сплюснутое корыто вместе с ним.
– Неужто тебя это не удивляет? Разве ты не читал в детстве о приключениях рыцарей? – удивился сэр Регис.
Ангилл улыбнулся, припоминая рассказ рыцаря. Прорубить толстую шею огра одним ударом? Такие сказки даже детям не рассказывают.
В это время в трактир вошёл мужчина в чёрной мантии, лицо которого скрывал капюшон. Никто не обратил на него внимания. Он был незаметен, словно тень.
– Слушай, паренёк, тебе бы поучиться манерам! С тобой говорит славный сэр Регис Денский, который, к тому же, старше тебя! Если уж тебя не удивляет мой знатный титул, то хотя бы из вежливости ты должен выслушать меня!
– А я разве вас не выслушал? – внезапно ответил Ангилл, закончив с кружками.
– Выслушал… но…
– Но не удивился, не восхитился и не стал всем вокруг рассказывать о ваших подвигах? Вы не к тому обратились, сэр Регис. Хотя бы из вежливости я никому не скажу, что все ваши подвиги – подлые враки.
– Ах ты гад, простолюдин! – голос сэра Региса сорвался и стал писклявым.
Мужчина в чёрной мантии, стоя позади, хлопнул два раза по круглому наплечнику рыцаря.
Сэр Регис повернулся и закричал:
– А тебе чего?!
– Иди-ка ты отсюда. Мне надо поговорить с этим парнем. – путник указал пальцем на Ангилла.
– Как ты смеешь приказывать славному рыцарю Денскому?! У тебя нет ни титула, ни чести, ни меча! И ты ещё смеешь что-то говорить великому борцу с чудовищами?!
– Доставай свой меч. – сказал мужчина в мантии. – Болтать ты умеешь. Посмотрим, как обращаешься с оружием.
Сэр Денский ответил сквозь зубы:
– Я не буду биться с безоружным! Это запрещает закон чести!
Мужчина усмехнулся, глянул на рядом стоящий стул и ударом ноги отломил его ножку. Он взял её в руки и сказал.
– Ну вот. Я с оружием. Готов ты биться, рыцарь?
Сэр Денский вне себя от злости достал полуторный меч из ножен.
– Идите драться на улицу. Не хватало ещё, чтобы мне за вами кровь пришлось оттирать.
Мужчина в мантии улыбнулся.
– Не хочешь ли ты посмотреть на битву, Ангилл?
– Только одним глазком. – усмехнулся помощник трактирщика. Ответом он дал понять путнику, что раскрыл его личность.
Трое вышли из таверны. Ангилл облокотился на деревянные перила у крыльца, сложив руки на груди, а рыцарь встал в переулке напротив мужчины в мантии.
Обхватив рукоять меча обеими руками, сэр Денский побежал на своего противника. Путник легко уворачивался от каждого его удара, а потом, когда сэр Денский запыхался и вложил все силы в широкий взмах, подставил ему подножку и заставил рыцаря упасть на спину.
Путник встал рядом с лежащим на земле рыцарем, который не мог подняться из-за своих доспехов.
– Ну вот. Ты загнал себя сам. Мне и оружия не понадобилось. – сказав это, путник влепил ножкой стула по лбу рыцаря, заставив того опрокинуть голову на землю и потерять сознание.
– Как и всегда, любая схватка с тобой – ценный урок. – улыбнулся Ангилл.
– И тебе привет, молодёжь. – путник и Ангилл взялись за предплечья друг друга в знак приветствия. Путник снял капюшон и наконец показал своё изрезанное шрамами лицо. Стеклянный глаз Иската блестел при свете, исходящем из окна таверны. Он вытащил из кармана мантии холщовый мешочек, подвязанный бечевкой, и незаметно передал его в руку Ангилла. – Отто из Линдрии. Ему надо получше выбирать себе поваров.
Помощник трактирщика кивнул. На этом они и расстались.
На утро Ангилл сказал Томасу – трактирщику, что уезжает на неделю. Тот ответил: «Вечно ты куда-то пропадаешь. Не жалуйся потом, что медяков ты потом получишь на треть меньше!»
На такой исход Ангилл был вполне согласен, ведь на самом-то деле деньги его не волновали. Он достал из комода в своей комнате на втором этаже трактира десять империалов на непредвиденные расходы; из-под кровати вытащил абордажный крюк, вокруг которого скрючена верёвка и положил его в сумку.
Ангилл надел длинную рубаху, что велика ему на пару размеров, широкие льняные штаны и тканевые башками; поверх накинул плащ.
Округу заволок утренний туман. На травинках блестели капли росы, отражая лучи утренней зари. Шумели повозки, бороздящие улицы Эдея – то были торговцы, следующие на рынок и в знатные дома, а также крестьяне, привозящие от своих помещиков съестной налог в казну империи.
Ангилл вышел из трактира и увидел в переулке кучку спящих пьяниц. В их руках видны части блестящих доспехов сэра Региса.
«Должно быть, разобрали нашего рыцаря!» – подумал он, горько усмехнувшись. Любой порок Ангилл списывал на человеческую природу, а потому и не считал сэра Региса плохим человеком. Да, он болтлив, но таковым качеством наградили его боги – считал он.
Ангилл вышел из города к постоялому двору, где заплатил за лошадь, снарядил её и отправился верхом на юг. Солнце поднималось всё выше, а туман понемногу рассеивался. По обе стороны от дороги был густой лес, из которого доносилось пение птиц.
Долго Ангилл брёл, вспоминая о своей прошлой жизни и анализируя жизнь нынешнюю. Бойцовый нрав достался ему отца и едва ли он мог бы долго прозябать в рабстве, в которое его забрали имперцы.
Он горевал о смерти своих родителей, но ещё больше проливал слёзы о судьбе своей маленькой сестры. Её, должно быть, тоже забрали в рабство, ведь красивых девушек просто так не убивают. На тот момент ей было где-то десять или одиннадцать лет… Совсем ещё ребёнок. Где она? Что ей пришлось пережить? Жива ли она?
Оставив мрачные мысли, Ангилл всё же решил вспомнить о своей собственной судьбе. Восемь лет назад произошёл тот ужасный случай, когда реки в его деревне покраснели от крови.
Когда большинство людей изрубили, к Ангиллу подошёл рыцарь в доспехах и с развевающимся сзади красным плащом, на котором была вышита голова рычащего медведя. Рыцарь пощупал бицепсы Ангилла и сказал на эдейском языке, что за этого раба неплохо заплатят. Как переводилась та фраза Ангилл понял много позже.
На шею ему надели железный ошейник. Кони шли вереницей, а на ногах всадников были продеты кольца от цепи, ведущей к ошейникам плетущихся позади рабов. Многие тогда упали замертво. Ангилл же боролся за свою жизнь до конца.
Партию рабов привезли прямо в Эдей. Насчёт судьбы Ангилла никто не сомневался – его отправили долбить камень на руднике близ города. Там он провёл несколько лет, предприняв при этом десять попыток сбежать. За каждую попытку его нещадно секли кнутом и сверх меры нагружали работой.
Здесь Ангилл понял суть выражения «рабская роскошь». Спал он на деревянном настиле, укрывшись столетней тряпкой. Этой роскоши он лишался после каждой попытки побега на месяц. Муки продолжались до тех пор, пока удивительная сила в теле Ангилла не дала о себе знать.
Совсем отчаявшись, раб начал каждый день читать молитву Кувычару. В один из таких дней он лежал внутри хода рудника, где у него была выдолблена отдельная комната. Как и обычно, он укрылся тряпкой и предавался мечтаниям о свободной жизни, чередуя их с молитвами.
В этот момент в комнату зашёл надзиратель. Взглянув по сторонам, он злобно прошипел:
– Опять сбежал, мерзавец! – и тут же выбежал из шахты, чтобы поднять тревогу. Ангилл удивился этому. Он скинул с себя тряпку, встал с настила и посмотрел вниз. Никаких ног! Лишь набедренная повязка висит на поясе. Тогда он поднёс руки к лицу и убедился – и их нет!
В пару секунд раб понял, что боги услышали его молитвы. Некая сила проникла в его тело, а, быть может, и всегда в нём сидела.
Ангилл скинул с себя повязку, оглядел своё тело и понял, что он полностью невидимый.
Его одиннадцатый побег удался. Он без труда убежал с рудника, брёл через лес, потом дошёл до деревни, что была у самых городских ворот Эдея и тут-то его счастью пришёл конец.
Когда Ангилл вошёл в деревню, все начали над ним смеяться и показывать пальцем. Сбежавший раб глянул на своё тело и понял, что стал видимым, а деревенские смеются над его наготой. Он бежал куда подальше, прочь, чтобы его никто не видел и таким образом достиг постоялого двора. Рядом с открытым конским загоном был стог сена, в который и нырнул Ангилл.
Укрывшись, он вдруг почувствовал сильную усталость и сразу уснул. Проснулся Ангилл под вечер. Постоялый двор находился у самых городских ворот. Он подумал, что укрыться в городе – лучшая идея, ибо сбежавшего раба там никогда не будут искать, ведь тот никогда не проберётся незамеченным мимо городской стражи.
Ангилл решил повторить свой фокус. Он воздал мысленную мольбу Кувычару, сконцентрировался и высунул руку из стога сена. Перед ним было лишь невидимое пятно, на котором лежали сухие колосья.
Ангилл вылез из стога, попрыгал на месте, скинув с себя шелуху и спокойно побрёл за проезжающей мимо повозкой, что направлялась в город. Он спокойно прошёл за ней, дождался, пока откроют ворота и вошёл в Эдей.
В городе он довольно быстро разжился одеждой и деньгами – просто зашёл в ближайший дом и забрал оттуда всё, что нужно. Когда же его сила закончилась, он сумел убедить трактирщика «Ржавого Якоря» монетами, чтобы тот позволил ему жить внутри. Со временем Ангилл и трактирщик сдружились, и паренёк стал подрабатывать вместе с ним.
В один из дней в трактире прибывал странного вида господин в чёрной мантии. У него был стеклянный глаз.
Он подошёл к Ангиллу. Странным образом покрытый шрамами одноглазый мужчина заставил Ангилла довериться ему и принять предложение. «Если ты не согласишься». – говорил он. – «На руки тебе наденут антимагические браслеты, которые не позволят становиться невидимым, и отправят обратно на рудники. Глаза твои снова привыкнут ко тьме, ноздри и уши забьются пылью, а кости изо дня в день будут всё сильнее болеть. В какой-нибудь скале ты найдешь свою смерть, так и не познав радостей жизни».
Так сбежавший раб оказался в рядах клинков ночи.
Глава 10
Столица Пустынного Царства Дар-Хам напоминала улей, в котором жужжат тысячи ос. Не удивительно, ведь саардинцы всегда полагались на торговлю и потому в столицу из часа в час приезжали всё новые навьюченные товарами верблюды. Золото, драгоценные камни, артефакты древности – любые ценности здесь текли рекой, если ты обладал предпринимательской жилкой и готов был расплатиться кровью за обман. Таков старый саардинский обычай: «Убийство лжеца не считается преступлением, однако обмануть неверного на благо себе и державе – высокая почесть».
Обеспечивал жизнь этому месту оазис, вокруг которого и был построен город. По бокам извилистых улочек Дар-Хама, вымощенных плиткой, сделаны кюветы, по которым вода курсировала из оазиса по всему городу. По трём путям-выходам кюветы переходили в реки, которые также были созданы искусственно. Таким образом, оазис питал и столицу, и рядом стоящие деревни, появившиеся у русел рек.
Если смотреть сверху, устройство столицы напоминало толстые годичные кольца внутри стволов деревьев. Когда-то давно Дар-Хам насчитывал всего одно маленькое кольцо – небольшое поселение с самым примитивным устройством, но с течением времени и притоком людей появились новые каменные дома, которые образовывали всё новые и новые кольца вокруг старых.
Сама столица окружена бескрайними песчаными дюнами и скалистыми холмами. Здесь царит жаркий климат, но благодаря оазису и искусственным водоёмам, в городе растут пальмы и другие растения, создающие тень и свежесть. Улицы узкие и извивающиеся, мощёные широкими плитами, а дома построены из местного обожжённого кирпича, что придаёт им землистый оттенок.
В Дар-Хаме есть несколько сияющих жемчужин: дворец Пустынного Царя и Великий рынок Горячих Ветров.
Рынок назван так в честь двух братьев-основателей столицы. По преданию, они были настолько стойкими и матёрыми, что выживали в любую песчаную бурю и неизменно находили нужный путь.
Внешне рынок – куполообразный каменный шар с закрытыми навесами по бокам, в которых порой обустраиваются торговцы помельче, и квадратными резными окнами сверху. Вход в него – огромный портал, через который могли быть зайти, стоя друг на друге, десять верблюдов.
Когда же путник заходил внутрь, он попадал в мир оживлённой торговли, где песок и солнце остаются лишь воспоминанием. Рынок освещён мягким светом магических кристаллов, которые вставлены в стены через пять метров на каждом из уровней рынка. Воздух здесь напоен ароматами экзотических специй, редких трав и едким потом торговцев, которые торопятся сюда с дороги, чтобы успеть к выгодной сделке.
Великий Рынок состоит из четырёх уровней: «Базар Бедуинов», «Зал Древних Артефактов», «Диковинки», «Сад Оазиса».
Наземный уровень – это сборище палаток бедуинов. Они продают базовые товары – утварь, шелка, ковры, ткани, масла, оружия, доспехи и прочие принятые в оборот предметы. Это самый грязный уровень и чаще всего здесь случается поножовщина.
На втором уровне продаются магические амулеты, книги заклинаний и различные оружия, в которые вставлены энергетические руны.
На третьем торгуют особенно удачливые коммерсанты, у которых есть связи в двух других державах. Они представляют покупателям товары из дальних краёв: шкуры редких животных, ресурсы, которых нет в пустыне, книги и прочие диковинки.
Четвёртый уровень представляет из себя огромный сад. Кроме растений и семян здесь продают зелья, изготовленные из местных трав и необыкновенно вкусные чаи.
Даже если путник был беден, попав в столицу он первым делом пытался зайти в Великий Рынок, чтобы увидеть, насколько разнообразны могут быть ценности нашего мира. Путь ему преграждали нумиты – профессиональные стражи, орудующие алебардами и рубильщиками, которые смотрят за порядком на рынке. Они решают особенно отчаянные споры между торговцами, предотвращают поножовщину и убивают обманщиков. Кроме того, они не пускают внутрь людей без товара, либо же тех, у кого нет денег.
Но что же касается второй жемчужины?
Дворец царя – прямоугольная башня из розового камня, которая поднималась к самому небу. К ней были пристроены башни помельче, на крышах которых журчали бассейны, окружённые пышными садами. С них каскадно спускались водопады от самой высокой башни к самой низшей, а потом сливались в один большой бассейн с величественными фонтанами, что раскинулся за дворцом.
Крыльцо, увенчанное двумя мраморными лестницами с резными перилами, приглашало войти в мир роскоши. На колоннах величественно стояли статуи пустынных ящеров; их каменные глаза, казалось, следили за каждым шагом гостей.
Крыша главной башни была выполнена в форме купола из витражного стекла. Сверху – сделанная из такого же стекла статуя дракона с золотыми рубильщиками в лапах.
Внутри купола, в которой солнечный свет проникал разными цветами, проводились массовые оргии, но чаще это было обычным местом отдыха царя и высшей знати.
Как раз в таком месте и возлежал на красном шёлковом диване в этот день Хариф. На нём была накинута полупрозрачная туника. Обнажённые наложницы отгоняли от него жару опахалами. По правую руку от царя стоял изысканный столик с полным графином вина, чашей с виноградом и фарфоровым дымящимся кальяном.
Хариф наслаждался представлением нагих танцовщиц – самых прекрасных девушек из разных народов: саардинского, трибового, фаворского и даже вымершего миртянского. В конце вечера он выберет себе самую прелестную, а возможно, если хватит сил, то и всех сразу.
Повсюду журчали мини-водопады, выставленные прямо внутри купола. В них переливалось красное вино. Играла восточная музыка – представление сопровождалось выступлением лучших музыкантов.
Однако Хариф, несмотря на его внешнюю весёлость, был глубоко озабочен. Уже какой месяц он ищет ответы на свои вопросы, но получает лишь новые вопросы.
По лестнице в купол поднялся учёный по имени Амрак. Он одет в фиолетовую тунику с красным треугольником на животе. Как и у всех саардинцев, у него смуглая кожа и тонкий нос с горбинкой. У Амрака худощавое лицо, на котором выделяются чёрные волоски, растущие, как им вздумается. Старику не повезло с ростом волос на бороде: на щеках у него проплешины, а на подбородке довольно густая борода.
Он подошёл к царю ближе и спросил:
– Мой царь, похоже, мы смогли расшифровать одну из табличек.
– Да ну? Валяй, старче! – усмехнулся Хариф и схватил за задницу одну из танцовщиц, что была поближе.
– Там говорится, что наследство Урхагана внимательный странник, верующий всем сердцем, найдет северо-восточнее от рунного портала.
– Отлично! – Хариф хлопнул танцовщицу по попе, и она продолжила танцевать. – Значит, скоро я найду, что так долго ищу. Ты ведь уже отправил людей?
– Там уже начались раскопки. Мой царь, могу я спросить?..
– На закате лет ты стал удивительно любопытным… Спрашивай быстрее, а то будет поздно! – царь рассмеялся, прикладываясь губами к чаше вина.
– Не кажется ли вам, что вся эта история с наследством Урхагана – глупый вымысел и миф?.. Не поймите меня неправильно, порой сказки кажутся невероятно реальными… но, быть может, не в этом случае?
Хариф ухмыльнулся:
– Вот посмотри на себя. Ты старик. Дряхлый немощный старик, который всю жизнь корпел над своими великими трудами, так и не познав жизнь. Тебе семьдесят. Что будет дальше, как думаешь? Твои книжки, что ты изо дня в день строчишь, с течением веков превратятся в песок, что нас окружает. А я собираюсь овладеть вечной жизнью!.. Воля Урхагана во мне!
– Но как вы собираетесь добиться этого наследства?.. Ведь бессмертие инхагъяре!
В речи саардинских стариков всё ещё проскальзывали слова из их родного языка, хотя и основная часть Царства за годы рабства привыкла к эдейскому языку. Инхагъяре с саардинского переводится, как невозможно.
– В этом мире возможно всё! И забудь ты уже про свой варварский язык! Я желаю, чтобы тут все говорили на моём родном языке! – возмутился царь.
Внезапно по лестнице в купол забежал управитель рабов в широкой тунике, с бусами на руках и шее. Он упал, коснулся лбом ноги царя, и сказал:
– Мы нашли ещё один храм!
***
Смотритель мантии Эндорф быстро шагал от дворца императора к башне Ордена. Щёки его горели. Десять минут назад император отчитал его за то, что он упустил ученицу Алайну из своих рук и теперь, если он облажается, то потеряет свой пост.
Нарушение слова императора – большое преступление и такой никто не мог спустить архимагу с рук. Между Хиззардом и Йестином началась дуэль авторитетов. Выиграет тот, кто навяжет свою волю противнику.
«Эта потаскуха мне заплатит!» – думал смотритель, припоминая, что с ним сделала Ортанна. Он всё ещё не осознавал, как это произошло, но припомнил самое главное – тяжёлый взгляд Ортанны придавил его к земле. Значит, достаточно не смотреть ей в глаза – думал Эндорф.
За спиной у смотрителя была свита в двадцать императорских стражей – тяжеловооруженных солдат, отобранных из Стальной Академии. Каждый из них обладал чистой репутацией, каждый водил когда-то легионы, пока не был отозван императором на дворцовую службу. Латы их обрамляли золотистые язычки пламени. На головах они носили яйцевидные стальные шлемы с прорезями для глаз и с дырками в районе носа. Сверху шлем окантовывала золотистая полоска.
Подойдя к крыльцу башни, смотритель встретил двух бичевателей-стражников, одетых в красное одеяние с золотыми наплечниками. Они перекрестили свои палицы, запрещая вход смотрителю.
Эндорф зверски взглянул на людей в капюшонах:
– Как вы смеете?! Я смотритель мантии, и я обязан надзирать за Орденом! Быстро пропустите меня!
– Вам запрещён вход в башню. – в один равнодушный, безжизненный голос ответили бичеватели.
– Запрещён?! – смотритель взглянул на них так, будто не поверил своим ушам. – Вы понимаете, что сейчас я вернусь ко дворцу и император отдаст приказ штурмовать башню?! Вы препятствуете священному слову Его Величества!
Бичеватели промолчали. Эндорф тяжело вздохнул, раздумывая, что ему делать.
– Передайте архимагу, что я жду его здесь. Нам с ним серьёзно нужно поговорить.
– Архимага нет в башне. Приказ отдала Чёрная Рука.
– Чёрная Рука?.. – тихо повторил смотритель и в его голове начали строиться догадки:
«Быть может, Ортанна поступает по своему усмотрению?.. Или же… Она захватила власть в башне?»
Смотритель не мог поверить, что архимаг, которого довольно легко держать на поводке, может так своевольничать. Сделав выводы, Эндорф повернулся к своей свите и крикнул:
– В атаку, императорская гвардия! Башня Ордена захвачена мятежниками!
Два солдата императорской стражи, вооружённые мечами и щитами, выбежали к крыльцу. Бичеватели успели раз пару раз ударить по их щитам палицами, после чего полуторные мечи солдат без проблем разрубили плоть бичевателей. Смотритель со свитой ворвались в башню. Их тут же встретили два мага, которые выставили руки на прорвавшихся нарушителей.
Огненный поток сорвался с их пальцев на солдат императора. Щитовики выбежали вперед и прикрыли строй. Пламя ничего не смогло противопоставить толстым щитам.
Строй медленно подходил всё ближе, держа оборонительную позицию. Когда маги выдохлись, а пламя погасло, щиты разомкнулись, и из глубины строя вынырнули копейщики. Острые наконечники проткнули хилые тела магов; они остались висеть на копьях, обливаясь кровью.
– Быстро! В крипту! – скомандовал смотритель.
***
– Потерпи… – мягко сказал Пурион, гладя золотистые волосы Алайны. Девушка лежала у него на руках. Из ранок на её руках скатывались капли крови. Сердце Пуриона трепетало. Он смотрел в её прекрасное лицо и не мог налюбоваться. – Я отправил птицу с посланием в императорский дворец. Скоро должен прибыть смотритель. Он освободит тебя…
Алайна его не слышала. Она лежала без сознания. Пульс её становился всё слабее, но девушка продолжала жить.
– Встань, сын. – внезапно по коридору крипты эхом прошёлся стальной голос архимага. Пурион испугался и поднял голову. Его отец стоял над ним, сведя густые седые брови.
