Мигель Severo
Планета Афон. Крестный Ход
Однако они, как посланные Свыше в помощь преподобному при созидании киновии, не преставали умолять его, чтобы он оставил их хотя бы на несколько дней при себе.
– А если будешь недоволен нами, – говорили они, – тогда вышлешь нас отсюда.
Такая усиленная их мольба не могла не тронуть блаженного: он принял их, облёк в ангельский образ, причастил Святых Христовых Тайн. Только тогда, как своим братьям по духу, он открыл им о Божественном видении, повторявшемся неоднократно над соседней скалой, взяв с них обет, молчать об этом чуде до тех пор, пока он жив.
Братья, выслушав его, с любовью предложили преподобному всё свое богатство для устроения киновии и, по благословению его, занялись приготовлением всего нужного к этому столь важному и богоугодному делу.
Вскоре явились мастера, были подготовлены необходимые стройматериалы, оставалось только обозначить место, где положить камень в основание будущей обители.
Но когда преподобный Симон указал мастерам место, где строить церковь и другие здания, строители ужаснулись, видя отвесную скалу, которая должна была служить основанием. Работать на такой высоте было крайне сложно – акрофобия существовала и тысячу лет назад.
– Шутишь ты, авва, – говорили они ему, – или говоришь правду? Посмотри, можно ли приняться за дело, когда эта скала может быть опасна для строителей, а тем более для тех, кто будет жить здесь? Как хочешь, а мы не хотим напрасной смерти.
Дело, таким образом, осталось нерешённым. Строители, напуганные глубиной пропасти, всерьёз считали, что попытки их безнадежны, и поэтому решили уйти.
Между тем святой Симон, видя, что не может убедить их приступить к постройке, велел приготовить трапезу.
Когда они вкушали её, один из учеников преподобного, Исаия, поднося вино, по зависти демонской запнулся и упал со скалы вниз, в страшную пропасть, держа в одной руке сосуд, а в другой – налитый стакан вина. Как раз на то самое место, где ныне расположена монастырская пристань.
Блаженный Симеон, глубоко скорбя по произошедшему, попросил братию спуститься за телом келейника. Поражённые случившимся, мастера строго заметили преподобному:
– Видишь, авва, начатки убийственных следствий твоего неосновательного предприятия! Сколько бы могло быть подобных случаев смертоубийства, решись мы строить здесь обитель!
Святой ничего не отвечал им, а между тем втайне молился Владычице Богородице. Да не постыдился он, ожидая заступничества Ея. Столь неизреченны чудеса Твои, Владычица, и кто может восхвалить величие Твоё!
Не прошло и получаса, как брат, неосторожно упавший в пропасть, вышел из неё с противоположной стороны не только совершенно здоровый и невредимый заступничеством Пресвятой Богородицы, но даже с неразбившимися стаканом и сосудом в руках, так и вина не было пролито ни единой капли!
Такое чудо привело мастеров в трепет и ужас; они пали к ногам святого и, прося прощения, молвили: «Теперь мы узнали, отче, что ты точно человек Божий».
И по усердному их желанию все они были приняты преподобным в число братии, и вскоре удостоены ангельского образа.
Увидев в этом Божие знамение, строители убедились, что Сама Богородица помогает им. А место это с тех пор стали назвать «Симонопетра» в память о твёрдой вере основателя обители.
Под непосредственным наблюдением и по распоряжениям самого преподобного Симона ученики его, бывшие ранее мастеровыми, приступили к возведению монастыря.
Но так как им нужно было, прежде всего, положить в основание огромной величины камень, то святой им указал на один, находившийся вблизи, и велел перенести его. А они, забыв про чудо и видя, что нельзя не только донести эту тяжесть общими силами до назначенного места, но даже и сдвинуть её, стояли в недоумении и не знали, что им делать.
Видя это, святой подошёл к ним, и, запечатлев на том камне знамение животворящего креста, без посторонней помощи поднял его на плечи, перенёс и положил там, где нужно.
Таким образом, он на деле доказал истину слов, которые Господь сказал апостолам: «Истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдёт» [Мф. 17: 20].
Человек, совершенно иссохший от постнических трудов и подвижнической жизни, поднял тяжесть, превышающую человеческие силы. Не видно ли из этого, что преподобный стал очевидным орудием всемогущей десницы Всевышнего, что подтверждается и следующим чудом.
Когда монастырь, которому из-за явившейся над ним звезды святой Симон дал имя Нового Вифлеема, был устроен, и братство его умножилось, у монастырской пристани показались хищные сарацины, желающие разграбить обитель.
Заметив неприязненные их действия, святой в сопровождении некоторых своих учеников, спустился к пристани и поднёс им хлеб и плоды. Сарацины взяли приношение, но, желая расхитить монастырские сокровища, приступили к преподобному и требовали, чтобы он показал им начальника обители.
Святой кротко отвечал им, что смиренный настоятель её – он сам и что, кроме вынесенных к ним даров, у них ничего нет.
Разбойники, недовольные таким ответом, бросились с неистовством на святого, как дикие звери, а один даже обнажил меч, чтобы убить его.
Но Всевидящий Бог не допустил этого: рука дерзкого убийцы внезапно иссохла, а прочие сарацины поражены были слепотой. Вразумлённые таким Небесным гневом, злодеи в один голос закричали: «Аллах, аллах», – и, заливаясь слезами, смиренно начали просить святого об исцелении. «Умилосердись над нами, авва, – вопияли они, – и исцели нас; мы даём слово отныне и вовеки быть христианами!» И тотчас исцелились.
В 1363 году монастырь получил щедрое пожертвование от сербского государя Иоанна Углиеша Мрнявчевича. Благодаря обильным дарам в монастыре начался период расцвета.
На эти пожертвования были построены новые здания и приобретены несколько земельных участков. Всвязи с этим монахи Симонопетры почитают Иоанна Углиеша в качестве второго основателя монастыря. Его дочь получила исцеление по молитвам преподобного Симона, а сам Иоанн впоследствии принял постриг и монашествовал в Симонопетре.
По причине случившегося здесь в 1570 году пожара, когда исчезли бесценные документы, в частности связанные с византийским периодом жизни обители, нам не известны точные даты истории монастыря и навсегда сокрыты от нас многие факты. В 1581 году Симонопетра снова пострадал от страшного пожара, уничтожившего множество построек, часть библиотеки и другие святыни. Обитель была покинута монахами на некоторое время, которые переселились в соседний монастырь Ксенофонт, но продолжали труждаться над восстановлением обители.
К середине XV века число малых обителей на Афоне фактически сошло на нет, и монашеская жизнь переместилась в крупные монастыри – с конца XVI века и доныне их двадцать.
Тогда же на смену общежитийному уставу, установленному ещё в Х веке святым Афанасием Афонским по образцу устава святого Василия Великого, пришло и получило широкое распространение новое для Афона устройство – идиоритм, то есть особый, своеобразный. Это устройство, подобно уставам древних лавр, позволяло инокам самостоятельно распределять силы и время на труд и молитву. Каждому разрешалось иметь собственность и даже землю для обеспечения себя всем необходимым. Общее богослужение, трапеза и послушание хотя и сохранялись, как в общежитии, но не носили безусловно обязательного характера.
Игумен в таких монастырях избирался лишь номинально, обителью сообща руководили проэстосы, то есть старейшие монахи. Сами монастыри в это время, благодаря обилию разнообразных построек, напоминали города в миниатюре и содержались за счёт огромных вкладов извне от доходных имений, пожалованных императорами и другими благодетелями.
Однако, несмотря на преимущества такого строя жизни, его можно было реализовать лишь там, где уже была достигнута высокая степень духовного совершенства и личной ответственности. При её отсутствии идиоритм оказывался просто уклонением от «слишком строгого» общежительного устава, «плотской» жизнью в монашеской одежде.
И то, что духовный уровень большинства иноков оказался не соответствующим возможностям идиоритма, с особой остротой проявилось во время турецкого владычества.
Завоевание Византии в 1453 году турками-мусульманами в жизни Афона на первых порах почти ничего не изменило, да и затем изменения выразились лишь в необходимости платить подати. Но отсутствие материальной поддержки от государства, уже ставшей привычной, требовало мобилизации всех личных усилий при полном единстве братии. И постепенно открылась картина крайнего духовного упадка, потому что в своеволии таится корень зла.
Ныне общежительный монастырь не разрешается превращать в идиоритм, но особножительный преобразуется в общежительный по требованию большинства старших братий, чей постриг превышает шесть лет. Решение о преобразовании монастыря в киновиальный принимается Священным Кинотом и доводится до Константинопольского Патриарха на предмет издания соответствующего сигиллия – Патриаршего указа (статья 85).
В годы испытаний идиоритмическое устройство оказалось инокам непосильным и практически способствовало не углублению, а ослаблению аскезы. Само слово «идиоритм» в эту эпоху приобрело негативный оттенок «своежитие» и стало как бы обозначением плотского своеволия.
В XVIII–XIX веках в одиннадцати афонских монастырях вновь было учреждено киновиальное устройство с запрещением обратного перехода к идиоритму. А девять афонских монастырей даже в 1960 году всё ещё оставались особножительными, но с 1992 года все перешли на киновиальное устройство.
Обитель Симонопетра, которая в XVII веке также имела идиоритмическое устройство, вернулась к киновиальному с 1801 года.
В результате изменилась роль устава. В общежитии видели уже не столько путь к достижению высоты богопознания, сколько практическое средство уберечься хотя бы от самых пагубных пороков. Главным в духовном делании теперь считалось послушание, безпрекословное подчинение, всвязи с чем особенно подчеркивается роль игумена.
Русский учёный-паломник архимандрит Антонин (Капустин) отмечал, что полное подчинение игумену возможно лишь там, где игумен есть достойный представитель единой воли, подобный святому Афанасию и другим. Однако же, где нет игуменства делом, игумена-отца, а есть только игумен именем, игумен-господин, там и в общежитии представляются камни преткновения, не меньшие, чем в своежитии.
В 1622 году в обители случился очередной пожар повредивший собрание монастырских летописей. Вскоре монастырь был восстановлен, но в 1626 году горел вновь, что привело к полнейшему упадку, и обитель надолго опустела.
В 1762 году сюда прибыл иеромонах Паисий Величковский, оказавший монастырю серьёзную помощь.
В конце XVIII века усилиями святителя Иоасафа Митиленского, епископа Белгородского, обитель вновь ожила. Известный церковный деятель выкупил для монастыря часть подворий и нетленную десницу Марии Магдалины.
Монастырь Симонопетра благодаря своей неповторимой архитектуре никогда не подвергался пиратским набегам. Трудным временем для него был лишь период борьбы Греции за независимость, когда турки наложили налог на монастырь, вследствие чего монахи оставили обитель. В 1821 году большинство монахов покинули Асимопетру (как стала называться обитель в период турецкого гнёта) как и многие другие монастыри.
Во время греческой революции монастырь был захвачен 60-ю оттоманскими солдатами, и оказался полностью заброшенным. Монахи не могли содержать оккупантов, и были вынуждены разрушить обитель. До этого они уже сожгли этажи, иконы, книги и разобрали свинцовую крышу храма. Однако через 4 года иноки вернулись и восстановили монастырь.
Многие древние реликвии были уничтожены пожаром 1891 года, в котором выгорело большинство зданий, собор, сгорела библиотека, были утрачены многие реликвии.
Огонь охватил фактически все помещения монастыря, уничтожил старые постройки и монастырские драгоценности. Насельники чудом смогли спастись и вынести некоторые святыни, многие из которых пострадали от другого большого пожара, случившегося в августе 1990 года.
В 1902 году обитель восстановил руководитель монастыря архимандрит Неофит. Он несколько раз ездил в Россию, где и собрал необходимые деньги не только на восстановление монастыря, но и на присоединение новых владений. Реставрация стала возможной лишь благодаря поддержке со стороны русских верующих, оказавших монастырю щедрую помощь.
Главный соборный храм монастыря, небольшой и основательный, ведёт свою историю с 1600 года. Но нынешнюю форму обрёл лишь в 1891 году после восстановительных работ, и до сих пор не расписан. От первоначального сооружения остались лишь элементы фундамента, чему виной несколько разрушительных пожаров, охвативших монастырь с XVI по XIX век.
Освящён собор в честь Рождества Спасителя, поэтому престольный праздник в монастыре 25 декабря/7 января – Рождество Христово. Также особо почитаем день памяти Преподобного Симона Мироточивого, основателя монастыря 28 декабря/10 января, и день памяти Святой равноапостольной Марии Магдалины 22 июля/4 августа.
Стоит обратить внимание на богато украшенный иконостас, старинные иконы и серебряные сосуды для святых даров.
Всего на территории монастыря помимо Соборного храма расположены 4 церкви: Марии Магдалины, святого Харалампия, святого Георгия Победоносца и святых Архангелов.
За пределами обители находятся восемь храмов: Успения Пресвятой Богородицы; Святителя Николая Чудотворца; святого Апостола Иоанна Богослова; святого великомученика Димитрия; святой мученицы Мины; преподобного Симона и другие.
Также монастырь имеет восемь часовен на своей территории и четыре вне его; четыре каливы, в которых в одиночестве живут монахи-отшельники, и семь келий в Карее, из которых келья Всех Святых является его представительством, а также другие здания в Карее и Дафни.
Кроме того, за пределами Афона монастырь располагает следующими подворьями: Вознесенским в Афинах, Святого Харлампия в Салониках, Преображенским в Ормилии на Халкидике, Святого Артемия и Святого Антипа на Сифносе и Богородицы Триги на Лемносе.
Среди особо почитаемых икон обители: «Успение Пресвятой Богородицы», образ Божьей Матери «Надежда отчаявшихся» и чудотворная икона «Элеовритисса» («Елеоточивая»), находящаяся рядом с помещением, где хранится оливковое масло.
С этим образом связано множество чудес.
В 1974 году был случай, когда монастырь посетила Своей милостью Пресвятая Богородица. Это чудо, случившееся через год после возвращения иноков в Симонопетру, было знамением, что Богородительница благословляет возрождение обители.
В канун великого праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы монах, которого послали осмотреть огромные канистры перед заготовкой нового урожая, сказал, что две ёмкости, которые за день до этого были совершенно пустыми, полны масла. Причём иноки не обращались с мольбой к Божией Матери и не ведали, зачем Богородица послала им масло: они абсолютно в нём не нуждались, да и могли бы купить его.
В 1989 году чудо повторилось. А летом следующего года на Афоне был страшный пожар. Он начался на западном побережье, в Ивероне, и охватил почти весь полуостров.
Вокруг Симонопетры огонь бушевал со всех сторон, но чудесным образом сама обитель от пожара практически не пострадала. Снаружи весь монастырь был охвачен стеной огня, пожарные приказали монахам эвакуироваться, все бегали из стороны в сторону, пытаясь выносить какие-то вещи. И лишь архимандрит Эмилиан спокойно отправил всех по кельям – молиться.
Только когда пожар был полностью потушен, игумен поведал братии, что накануне ему являлась Божья Матерь и сказала, что огонь обойдёт монастырь стороной. Но старец никому ничего не открыл, дабы проверить силу веры у подопечных. Это чудо стало предзнаменованием расцвета монастыря.
Наиболее почитаемая реликвия монастыря – нетленная кисть десницы святой равноапостольной Марии Магдалины, которая, согласно преданию, коснулась Самого Христа и поклониться которой приходят множество паломников со всего света. Она более двух тысячелетий чудесно сохраняет тепло человеческого тела: это ощущает каждый, прикладывающийся к ней.
Также здесь хранятся: фрагмент Честного Древа Животворящего Креста Господня; стопа святого мученика Кирика; честная глава Святого Павла Исповедника, патриарха Константинопольского; глава святого Модеста, патриарха Иерусалимского; лик святого мученика Сергия, на котором виден шрам, оставшийся от удара во время его мучений; кровь святого Димитрия Солунского; правая рука святого Дионисия Ареопагита.
Частицы мощей Иоанна Крестителя; святого Харалампия; святой Феодоры Александрийской; святого Симеона Столпника; преподобного Дионисия Закинфского; святых безсребреников Космы и Дамиана; святого великомученика Пантелеимона; великомученицы Параскевы; преподобного пророка Наума и многих других святых.
В отдельных церквях покоятся: часть руки преподобномученицы Евдокии и часть руки великомученицы Варвары.
Гордость монастыря составляет обширная библиотека. Среди манускриптов на греческом, турецком и румынском языках огромное количество печатных книг, певческие манускрипты и уникальные старинные ноты церковных песнопений.
В сгоревшей библиотеке монастыря хранились 42 кодекса X–XIV веков, написанных на пергаменте, и 210 кодексов XIV–XIX веков, написанных на бумаге.
В сокровищнице Симонопетры хранятся иконы, печати, гравюры церковные одеяния и головные уборы, серебряные изделия, антиминсы, клейми, а в костнице – многочисленные черепа и кости монахов. Стоит отметить, что весь сохранившийся материал является поствизантийского происхождения.
Раньше монастырь на плодородных землях имел большое количество подворий с фермами, самым старым из которых является Петриотико в Ситонии. На сегодняшний день подворья обители находятся в Халкидиках, Фессалониках, Афинах, а также за рубежом: в Румынии и во Франции.
Симонопетра по ряду причин является одним из самых известных монастырей Святой горы. Жизнь здесь действительно кипит. В 1973 году здесь поселились два десятка иноков, покинувших Метеоры, и с тех пор постоянная братия обители насчитывает пятьдесят монахов.
Они с одинаковым рвением молятся Всевышнему и возделывают монастырские угодья, совмещая свои прямые обязанности с прекрасным.
По всему мiру известен хор монастыря, который заслуженно считается одним из лучших на планете и регулярно радует меломанов новыми альбомами.
Игумен Симонопетры – архимандрит Елисей.
* * *
…Надежда как была с двумя тарелками в руках, так и застыла в этой позе, пока душевный порыв Алексея не угас, подобно зарнице, и не дал ей возможность продолжить хозяйственные хлопоты. Хотя сердце её продолжало колотиться с той же неимоверной частотой, холодный дождь разума уже остудил страстные порывы и неторопливым потоком закрутил жернова мельницы благочестия.
«Семёна жди, молись за него ежедневно, и я молиться буду. Вернётся Семён, ты только жди», – слова отца Амвросия снова рефреном отчеканились в её мозгу.
К ним на пару припомнились ещё и другие: «Сама скоро убедишься, сколь жаден и завистлив безбожный человек».
К чему бы это? Ведь прозорлив батюшка, зря всякую чепуху глаголить не станет. Значит, есть у него на то основание, значит, предчувствует он скорую беду…
Алексей уже вернулся в естественное состояние, хмель улетучился, зато уверенности было не отнять, что все страхи позади, что Надежда никогда его не предаст и не оставит без защиты и попечения, не бросит на произвол судьбы. В этом он мог не сомневаться совершенно.
Пока она убирала со стола и готовила всё к чаепитию, Алексей не отводил зачарованного взгляда от переливчатого мерцания пламени на хрустальном узоре графина, словно это было волшебное северное сияние.
Но вот разлитый по чашкам духмяный напиток защекотал ноздри, свежеиспечённый пирог порадовал очи, а взгляд полных доброты и заботы глаз Надежды снова вселил уверенность в завтрашнем дне. Говорить уже как-то ни о чём не хотелось, всё, что тяготило душу, он уже успел высказать, поэтому чаепитие протекало в тишине, лишь потрескивали поленца в печи.
– Давай ещё налью, – предложила она, чтобы разрядить затянувшееся молчание.
– С удовольствием, – тут же поддержал Алексей, хотя на сегодня уже вполне выполнил норму принятия жидкости.
Но уж очень ему не хотелось прерывать эти посиделки, так сладок был ему этот разговор, что хотелось продолжать его до безконечности несмотря ни на что.
Все переживания и пересуды вчерашнего дня, всё услышанное из уст как Надежды, так и Виктора он успел переварить и, насколько это оказалось возможным, поменять мiровоззрение.
Однако не нужно обольщаться, что сию минуту Алексей был готов стать великомучеником за Христа, но всё же православная чаша весов в его сознании явно брала первенство. Смерти не боятся только блаженные и младенцы несмышлёные, а вот вера в счастливый финал укрепилась в нём паче известковой стяжки после многолетней карбонизации.
Восхищённо приняв из рук Надежды дымящийся ароматом эликсир, он с нескрываемым блаженством принялся отводить душу, будто на исповеди. Когда у человека наступает мир в душе, тогда и всё человеческое в нём уже не прячется за призрачный фасад застенчивости. И не отягощается грузом животного страха за ближайшее будущее. А что ждёт нас в отдалённом будущем, то знает лишь Господь Бог. Главное – безраздельно доверять Ему.
– Слушай, – Алексей вдруг встрепенулся, будто пробудился от кошмарного сна. – А что, ты говорила, тебе последнее поведал батюшка перед тем, как вы расстались?
– Он намекнул, что мне вскоре воочию предстоит убедиться, насколько жаден и завистлив безбожный человек, что зависть людская похлеще змеиного укуса будет. «Аще бы толико ума имел, сколико молвил, толико не молвил бы», – дословно им сказано.
– А к чему он это сказал, ты не знаешь? – Алексея снова не на шутку пронзил страх.
– Во всяком случае, думаю, не про нас с тобой. Тогда бы он не стал уверять меня ничего не бояться, а наоборот, предупредил бы о надвигающейся беде. Так что не переживай.
Спокойный её тон и доброжелательная улыбка почти убедили Алексея в правильности слов Надежды, но мы помним из Священного Писания, что даже апостол Пётр засомневался, когда начал тонуть в Галилейском море [Мф. 14, 30-32]. Что уж говорить о человеке, который едва-едва возвратился к вере православной, будучи столько лет воинствующим атеистом?
Неторопливо, глоток за глотком, он продолжал наслаждаться ароматным чаем вприкуску с малиновым вареньем.
Но хрупкий мир в душе снова подвергся испытанию на прочность и не сумел это испытание преодолеть. Надежда попыталась, было, перевести разговор в бытовое русло, но, словно мембраной, постоянно улавливала ту непреодолимую настороженность в его глазах, которая, подобно масляному пятну на воде, вроде бы и незаметна, но и не даёт покоя.
– А ещё отец Амвросий сказал мне напоследок, чтобы я Семёна ждала. Несмотря ни на что ждала. Что вернётся Семён, обязательно вернётся. Но вот когда не сказал.
– А сама как думаешь: это он сказал ради утешения или действительно предполагает?
– Думаю, чтобы верила, – Надежда в упор посмотрела в его очи. – По вере и сбудется! Для Господа нет ничего невозможного, только верить нужно, отбросив всяческие сомнения.
– Счастливая ты, – вдруг неожиданно констатировал Алексей, сам того испугавшись. – Вот бы мне хоть толику твоей уверенности. А то места себе не нахожу.
– А ты найди в молитве место своё, – произнесла она так, как произносят напутствие на дальнюю дорогу. – Сейчас тебе как раз самое время к Богу возвратиться, подобно блудному сыну. Господь прощает раскаявшихся грешников и даже помогает при жизненных невзгодах.
– Хм-м, на словах оно легко получается, – Алексей допил последний глоток и поставил чашку на стол. – А лишь вспомню, как в подвале сидел и что успел перечувствовать за каких-то полчаса. Особливо когда ты за рассолом полезла… А полицай зыркать начал…
– Зато теперь знаешь, если что, то тебя никто не найдёт. И никто никогда не выдаст. Когда придёт твой черёд, тогда и ангелы тебя понесут, и не заметишь, как дома окажешься.
– Знаешь, о чём я подумал? Даже не подумал, а просто чисто по-человечески позавидовал Семёну. Иметь такую опору в жизни, такую жену, у которой вера крепче гранита, разве можно желать большего счастья? Ты – Семёнов камень, – и Алексей улыбнулся во второй раз.
Надя не стала ничего говорить, лишь ответила такой же затаённой улыбкой.
К чему слова, если и так всё понятно без слов. Сейчас, когда опасность поджидала в любой момент, таилась за каждым углом, она была счастливее многократно, чем когда изнывала от одиночества и не знала о судьбе любимого мужа.
«Семёнов камень», – продолжала она повторять вновь и вновь, и приходила в неописуемый восторг, будто гимназистка, прочитавшая «на отлично» стихи Пушкина на экзамене.
Позже её вновь захватило мiрское попечение – домашние заботы никуда не делись. Но она уже не только не чувствовала усталости, а наоборот, справившись с очередным делом, ощущала каждый раз новый прилив сил.
Вот уже и сумерки дожевали последний лучик солнца, потихоньку на потемневший небосвод выкатилась луна, обозначив своим присутствием, что очередной день стал достоянием истории. И что «Семёнов камень» далеко не каменная, а состоит из плоти и крови, и только Божией благодатию, непоколебимой верой и безграничным милосердием она ещё держится на ногах и помогает спастись рабу Божиему Алексею. Аминь!
