Мигель Severo
Планета Афон. Крестный Ход
То, что лжепатриарх Филарет и прочие называют себя православными – это ложь, игра. Настоящая задача – вытеснение Православия, как основы нашей русской православной цивилизации, так как без неё и цивилизации-то нет!
После государственного переворота на Україне ни одна область не избавлена от уничтожения и пожара церквей, от гибели монахов, монахинь, священников, даже в Киеве.
Эти действия являются прямым проявлением борьбы между Западной и Русской цивилизацией. Псевдопатриарх Филарет немедленно записывает отпадающие приходы в свою епархию, и, как четыреста лет назад, идёт продвижение западников!
На Западе любят повторять, что «мы – цивилизация», но забывают, какая цивилизация. Цивилизации без Православия не может быть в принципе. Без веры цивилизаций нет!
Линия Запада – использовать настоящий момент для окончательного разгрома Православия в Грузии, на Україне, для истребления, запугивания православных. К сожалению, в какой-то степени для этого появились условия.
Українская Православная Церковь Московского Патриархата заняла скользкую позицию – не все, конечно, но очень многие – «давайте жить дружно!» И в какой-то степени, такой отклик появился и в России – «давайте замиримся!»
Проявилось непонимание целей той стороны, за которой притаились сатанинские силы, и у них не стоит задача примириться, у них есть только одна задача – уничтожить. Поэтому у истинно православных христиан есть только один выбор – это нести свой крест, исповедовать Христа до конца!
Это заблуждение – «можно замириться», «можно договориться», «давайте жить дружно», «давайте вместе помолимся» – не работает, потому что у той стороны абсолютно нет такой задачи. У них задача убить, уничтожить, в лучшем случае, выгнать! Здесь и кроются причины некоторого отступления, некоторых неудач, но Господь поругаем не бывает!
Основная масса верующих УПЦ Московского Патриархата, стойко защищают Христа и твёрдо стоят на позициях Православия. Они Бога не предадут! Они и есть та единственная реальная сила на той части киевской Украины, которая сопротивляется. Иногда, может быть, молча, иногда не на Майдане и на баррикадах, а в стойкости в вере, но сопротивляется!
И за ними всё равно, безусловно будет победа.
Но российские православные верующие должны исходить из того, что мир с той частью Україны невозможен. Пока братья-малороссы не перестанут быть зомбированными монстрами, их хозяева в США будут воевать чужими руками до победы».
Батюшка сделал паузу, глубоко вздохнул, будто проделал крестный ход из Киева до Афона. Когда-то этот путь, только в обратную сторону, проделал преподобный Антоний, основатель Киево-Печерской лавры. С той поры минуло почти тысячелетие, но брань на этой священной земле продолжается по сей день. Просто за время безбожия люди утратили понятие, что самое важное на свете – человеческая жизнь, культура идёт потом.
Люди живут и создают свой язык, свою культуру независимо от желания политиков. Но когда политики начинают чего-то предъявлять, то возникают реальные конфликты.
Госграницы рисуют на бумаге, чтобы разделить сферы влияния налоговых ведомств. А у культуры другие границы – более настоящие и более важные.
Воевать за какую-то условную линию лично я считаю верхом идиотизма. А вот воевать за свою веру, за свой язык, за свою культуру – это дело чести.
Государство Україна (вернее будет сказать недогосударство и геополитическое убожество) появилось на свет только потому, что банда старых комунизтических алкашей собрались в белорусском лесу сообразить на троих и раздать друг другу титулы президентов вместо старых партийных. Они поделили одну шестую часть суши под названием СССР по границам, проведённым на карте Российской империи «великим супостатом» по (партийной) кличке Ленин.
И всё бы ничего, но самый продвинутый прирезал к своим владениям исконно русские земли, не спрося на то желания миллионов испокон века проживающих на них людей. Все его последователи были такими же тщеславными упырями и с подачи заокеанских кураторов объявили Незалэжную «единой и неделимой». А с людьми можно и не считаться – они кто есть?
И вот, когда политика доморощенных князьков завела страну в тупик, если не сказать на край пропасти, очумевшая от нищеты, коррупции и произвола молодёжь страстно захотела в Европу. Но они никогда там не жили и не знают, что это такое. Невозможно понять, что такое Европа, не попробовав её al diente, «на зубок». Это всё равно что судить о работе продавца или грузчика в супермаркете по роскошной его витрине.
Помню, в советские времена максимум, куда можно было поехать простому смертному по турпутёвке это в Болгарию или Польшу. О странах Запада советские люди знали только по кинофильмам.
И тогда возникло удивительное течение – стиляги.
Они стали носить длинные, специально обстриженные волосы, одевались модно и крикливо, считая, что так одеваются в Европе и Америке. Но это было советское представление о Западе, там такого не было…
«Я недавно встречался со старцем М-м и беседовал с ним, – продолжал авва А-й свою проповедь. – Сам он по национальности грек, но возглавляет сербскую келью недалеко от Кареи. Небольшая усадьбочка, почти у вершины горы, две церкви, монахи, послушники. Он мне сказал, что не нужно воспринимать всерьёз пророчества Ионы об Україне, переданные через десятые уста. Если нет возможности услышать его лично, лучше отыскать в Сети первоисточники. По крайней мере, в них есть хотя бы доля истины.
Он говорит, что Україна как государство может состояться только при двух условиях.
Во-первых, население должно стать единой нацией, что невозможно в принципе. В тех же США попытались «переплавить» все национальности в единую американскую нацию, и ничего не вышло: каждая диаспора живёт обособленно, исповедует свою культуру, религию, нравы.
А если говорить о федерации, тогда зачем они добивались незалэжности от Москвы? Жили бы себе в удовольствие и проблем не знали. Так не же… потянуло на старые грабли.
Если греки в начале XIX века восстали против турецкого ига, то они встали на борьбу все как один. На Україне такого ждать не приходится. Скорее произойдёт второй Майдан, чем они захотят воевать за идею. За деньги ещё, куда ни шло, а за родину – не дождётесь. Притом у каждой нации там своя родина, так что если и будет война, то гражданская.
Вторым условием старец Иона назвал покаяние народа и власти. То есть признание старых ошибок и прегрешений, которые православный обязуется не повторять. Старцы Афона предупредили нынешнего, что без покаяния (изменений) он не продержится на посту президента до окончания срока полномочий. Но он понял «покаяние» по своему: стал прилюдно молиться, передавать Церкви многочисленные здания и сооружения приезжал за благословением к старцу Ионе в Одессу. Так можно обмануть себя, а не Господа. Покаяние – это реформы.
Про покаяние народа вообще говорить смешно.
Сколько я перевидал приезжающих сюда, на Афон українцев, православие в них даже не теплится. Как были вольными казаками, так и остались ими, хотя сменилось с десяток поколений. О чём можно говорить, если у них только считающих себя православными три церкви? А сколько других конфессий?
Причём греко-католики – это вообще униаты, и нашим, и вашим. А это у них основная конфессия!
Подвизался у нас один схимник, Царствие ему Небесное, – батюшка перекрестился на монастырскую усыпальницу. – Так он ещё в прошлом веке поведал мне: когда Западную Україну присоединили в 1939-м, стали проводить необходимое переустройство, связанное с госструктурами. Поменяли чиновников, которые раньше, естественно, были сплошь поляки.
Новые советские служащие, воспитанные при Советской власти, были шокированы, когда при каждом удобном случае западенцы старались чмокнуть ручку «пана начальника». Благодарили они его за что-либо, просили о чём… Кое-кто и на колени становился, и «каты-комуняки» его спешно бросались поднимать: такое самоуничижение им было видеть просто дико.
Кстати, в Западной Белоруссии подобных случаев даже близко не было. Но и резни поляков, подобной Волынской, белорусы тоже не устраивали. Где, скажи, тут ждать покаяния?»
– Да о чём тут можно говорить… – начал ВПС лишь для того, чтобы тут же замолкнуть.
«Также он рассказал, что дивизия «Галичина» из українских добровольцев была разбита в боях, не сложившие оружие повстанцы уничтожены. Но часть смогли уехать в США и Канаду, сохранив в эмиграции националистические взгляды. В молодости даже супруга предыдущего президента Україны – гражданка Америки, – участвовала в неонацистской группировке.
Во время холодной войны всех их использовали для работы на Україну против СССР. Хотя українские националисты, привыкшие хитрить и выкручиваться, чувствовали себя вполне комфортно и под немцами, и на Западе, и в советской Україне.
Покаяние для українцев – это отказ от русофобского советского мышления и осознание того, что корень українской проблемы – идея українской нации. Нет иного пути, чем прийти к единственно правильному выводу, что українский, откровенно русофобский эксперимент пора заканчивать, признать всех желающих того українцев русскими и начать строить одно государство, а не мифическую незалэжную Україну или очередную советскую конфедерацию «братских народов». Пока такое, истинно русское понимание вопроса не созреет в массах…
Никто не против прирастания России землями, если речь об исторических русских землях. Но в каком виде? От этого ключевого вопроса зависит вся дальнейшая судьба Империи.
Какой она будет – Русской или очередным мертворождённым неосоветским проектом?
Запад может реально махнуть Україну, скажем, на Сирию или Иран. Возникнет опасность возрождения пророссийской Україны. Для этого есть всё необходимое: советские идеологи в российской власти, «пророссийские» управленцы и миллионы постсоветского населения в России, готового проглотить любую советскую басню.
Они не научены думать по-русски и до сих пор не могут понять, что главная проблема Україны – сама Україна, українская идея как таковая. Это и нужно втолковать сознательным русским гражданам, не растерявшим своё национальное чувство за XX век и понимание собственных национальных интересов.
Если бы русский народ, сегодня не был «электоратом» в результате большевистского эксперимента, власть никогда бы на это не пошла. Она сама была бы русской, осознающей интерес России в данном вопросе. К сожалению, вы живёте в эпоху отсутствия в России русской нации и сознательного национально-гражданского русского общества. Если завтра власть скажет «давайте снова станем братьями?!», что ответят «дарагие расеяне»? «Давайте! ура! даёшь Советский Союз!»
Пока сознание людей в українском вопросе не поменяется от советского в сторону русского национального, говорить о чём-то серьёзном не приходится. Если вам снова посадят на шею «братскую Україну», вы проглотите, и будете ждать новое Гуляй-поле, новую Хатынь, оплачивая за счёт русского народа восстановление українской самостийности.
На Україне обязательно прозреют – куда денутся, – ибо жить там скоро станет просто невозможно. Когда они окончательно ошалеют от нищеты, криминала и полного отсутствия надежды, созреют, тогда-то вам и подсунут «единую, пророссийскую и братскую» Україну.
Её жители не осознали всех своих ошибок, просто разочаровались в своей власти и в патриотах, которые загнали страну в пропасть. А ненависть к русским в целом и вашему президенту в частности, всё также бушует в их чёрных душонках и будет бушевать ещё не одно десятилетие.
Увидишь, лет через десять сбудется пророчество схиархимандрита Ионы, который говорил: «Что вы за этим долларом гоняетесь? Посмотришь, их как листья осенью ветер гнать по дороге будет, никто за ними не наклонится, будут дешевле бумаги, на которой напечатаны. И вот тогда гастарбайтерам из обнищавшей Америки вместе с западенцами и поляками выпадет честь лечиться от русофобии на стройках Великой России».
Когда авва А-й закончил, наконец, свою проповедь, солнце уже прочно вошло в клинч с едва различимой луной. Моя фигура в сей момент зѣло борзо напоминала памятник Дюку-де-Ришелье на Потёмкинской лестнице в городе-герое Одессе. Только вместо грамоты I’m застыл с лотком для сорняков.
Авва с улыбкой оглядел меня с головы до пят и тронул за локоть, приводя в чувство.
Очнувшись от оцепенения, азъ проворный отнёс последнюю порцию «послушания» в компост и, стряхнув с себя усталость, зашагал в сторону Покровского собора.
Глава VI. «Казнь»
– Вы кузнец? – голос за спиной раздался так неожиданно, что Василий даже вздрогнул. К тому же он не слышал, чтобы дверь в мастерскую открывалась и кто-то заходил вовнутрь.
– А стучаться не пробовали? – грубо ответил он, слегка разозлившись и на себя, и на проворного клиента.
– Стучаться? Хм… Не пробовала, – ответил голос.
Василий схватил ветошь и, вытирая натруженные руки, медленно обернулся, прокручивая в голове отповедь, которую он сейчас собирался выдать в лицо этого незнакомца.
Но слова так и остались где-то в его голове, потому что клиент стоявший перед ним, был весьма необычный.
– Вы не могли бы выправить мне косу? – женским, но слегка хрипловатым голосом спросила гостья.
– Всё, да? Конец? – отбросив тряпку куда-то в угол, вздохнул кузнец.
– Ещё не всё, но гораздо хуже, чем раньше, – ответила Смерть.
– Логично, – согласился Василий, – не поспоришь. Что мне теперь нужно делать?
– Выправить косу, – терпеливо повторила Смерть.
– А потом?
– А потом наточить, если это возможно.
Василий бросил взгляд на косу. И действительно, на лезвии были заметны несколько выщербин, да и само лезвие уже пошло волной.
– Это понятно, – кивнул он, – а мне-то что делать? Молиться или вещи собирать? Я просто в первый раз, так сказать…
– А-а-а… Вы об этом, – плечи Смерти затряслись в беззвучном смехе, – нет, я не за вами. Мне просто косу нужно подправить. Сможете?
– Так я не умер? – незаметно ощупывая себя, спросил кузнец.
– Вам виднее. Как вы себя чувствуете? Нет тошноты, головокружения, болей?
– Н-нет, – прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, неуверенно произнес кузнец.
– В таком случае, вам не о чем беспокоиться, – ответила Смерть и протянула ему косу.
Взяв косу в моментально одеревеневшие руки, Василий принялся её осматривать с разных сторон. Дел там было на полчаса, но осознание того, кто будет сидеть за спиной и ждать окончания работы, автоматически продляло срок, как минимум, на пару часов. Переступая ватными ногами, кузнец подошёл к наковальне и взял в руки молоток.
– Вы это… Присаживайтесь. Не будете же вы стоять?! – вложив в свой голос всё своё гостеприимство и доброжелательность, предложил Василий.
Смерть кивнула и уселась на скамейку. Работа уже подходила к концу, когда выпрямив лезвие, насколько это было возможно, кузнец, взяв в руку точило, посмотрел на свою гостью.
– Вы меня простите за откровенность, но я просто не могу поверить в то, что держу в руках предмет, с помощью которого было угроблено столько жизней! Ни одно оружие в мiре не сможет сравниться с ним. Это поистине невероятно.
Смерть, непринуждённо сидевшая на скамейке и разглядывавшая интерьер мастерской, как-то заметно напряглась. Тёмный овал капюшона медленно повернулся в сторону кузнеца.
– Что вы сказали? – тихо произнесла она.
– Я сказал, что мне не верится в то, что держу в руках оружие, которое…
– Оружие? Вы сказали оружие?
– Может я не так выразился, просто…
Василий не успел договорить. Смерть, молниеносным движением вскочив с места, через мгновение оказалась прямо перед лицом кузнеца. Края капюшона слегка подрагивали.
– Как ты думаешь, сколько человек я убила? – прошипела она сквозь зубы.
– Я… не знаю, – опустив глаза в пол, выдавил из себя Василий.
– Отвечай! – Смерть схватила его за подбородок и подняла голову вверх. – Сколько? – выкрикнула она прямо в лицо кузнецу.
– Да откуда я знаю, сколько их было? – пытаясь отвести взгляд, не своим голосом пропищал кузнец. Смерть отпустила подбородок и на несколько секунд замолчала. Затем, сгорбившись, она вернулась к скамейке и, тяжело вздохнув, села.
– Значит, ты не знаешь, сколько их было? – тихо произнесла она и, не дождавшись ответа, продолжила, – а что, если я скажу тебе, что я никогда, слышишь!?! Никогда не убила ни одного человека! Что ты на это скажешь?
– Но… А как же?…
– Я никогда не убивала людей. Зачем мне это, если вы сами прекрасно справляетесь с этой миссией? Вы сами убиваете друг друга. Вы! Вы можете убить ради бумажек, ради вашей злости и ненависти, вы даже можете убить просто так, ради развлечения. А когда вам становится этого мало, вы устраиваете войны и убиваете друг друга сотнями и тысячами.
Вам просто это нравится. Вы зависимы от чужой крови. И знаешь, что самое противное во всём этом? Вы не можете себе в этом признаться! Вам проще обвинить во всём меня.
Она ненадолго замолчала.
– Ты знаешь, какой я была раньше? Красивой девушкой, встречала души людей с цветами и провожала их до того места, где им суждено пребывать. Я улыбалась им и помогала забыть о том, что с ними произошло. Это было очень давно… Посмотри, что со мной стало! – Последние слова она почти выкрикнула и, вскочив со скамейки, сбросила с головы капюшон.
Перед глазами Василия предстало, испещрённое морщинами, лицо глубокой старухи. Редкие седые волосы висели спутанными прядями, уголки потрескавшихся губ были неестественно опущены вниз, обнажая нижние зубы, кривыми осколками выглядывающие из-под губы.
Но самыми страшными были глаза. Абсолютно выцветшие, ничего не выражающие глаза, уставились на кузнеца.
– Посмотри в кого я превратилась! А знаешь почему? – она сделала шаг в его сторону.
– Нет, – сжавшись под её пристальным взглядом, мотнул он головой.
– Конечно, не знаешь, – ухмыльнулась она, – это вы сделали меня такой! Я видела, как мать убивает своих детей, я видела, как брат убивает брата, я видела, как человек за один день может убить сто, двести, триста других человек!..
Я рыдала, смотря на это, я выла от непонимания, от невозможности происходящего, я кричала от ужаса…
Глаза Смерти заблестели.
– Я поменяла своё прекрасное платье на эти черные одежды, чтобы на нём не было видно крови людей, которых я провожала. Я надела капюшон, чтобы люди не видели моих слёз. Я больше не дарю им цветы.
Вы превратили меня в монстра. А потом обвинили меня во всех грехах. Конечно, это же так просто… – она уставилась на кузнеца немигающим взглядом, – я провожаю вас, я показываю дорогу, я не убиваю людей… Отдай мне мою косу, дурак!
Вырвав из рук кузнеца своё орудие, Смерть развернулась и направилась к выходу.
– Можно один вопрос? – послышалось сзади.
– Ты хочешь спросить, зачем мне тогда нужна коса? – остановившись у открытой двери, но не оборачиваясь, спросила она. – Дорога в Рай… Она уже давно заросла травой…
* * *
В середине XI века разногласия между Константинопольским патриархом и Папой римским в вопросах догматического, канонического и литургического характера достигли своего апогея, что привело в 1054 году к разделению Единой Христианской Церкви на западную и восточную.
Непосредственным поводом явилось закрытие годом ранее по распоряжению патриарха Михаила Кирулария латинских церквей в Константинополе. В ответ на это Папа Лев IX направил патриарху послание с обоснованием притязаний на полноту власти в Церкви, содержавшего извлечения из поддельного документа, известного как Дарственная Константина, настаивая на его подлинности.
Патриарх отверг притязания Папы на верховенство. Тогда Лев IX в том же году послал в Константинополь для улаживания спора легатов во главе с кардиналом Гумбертом. Но догматические разногласия были второстепенны, главной задачей папского посольства было стремление получить от византийского императора военную помощь в борьбе с норманнами.
Уже после смерти самого Папы Льва IX, 16 июля 1054 года в Константинополе, в соборе Святой Софии папские легаты объявили о низложении Кирулария и его отлучении от Церкви.
В ответ патриарх предал легатов анафеме.
Спустя полтора столетия в 1204 году Константинополь был захвачен крестоносцами и с тех пор так и оставался в руках католиков-латинян. Империей в то время правил Иоанн III из династии Ласкарисов.
Великим доместиком при нём был Андроник Палеолог, внук императора Алексея Ангела, отец Михаила VIII Палеолога.
Род Палеологов был богатый и знатный.
Дед Михаила, женившись на дочери императора Алексея Ангела, получил титул деспота. Михаил с юности мечтал о византийском престоле, обладание которым, по слухам, было обещано ему многими пророчествами. О предсказании неким образом стало известно императорам из правившей тогда династии. Иоанн III в 1252 году заставил Михаила торжественно поклясться перед патриархом в том, что он не замышляет никакой неверности, и не будет искать престола.
Тем не менее, в 1256 году Феодор II, сменивший к этому времени на престоле Иоанна, отдал приказ схватить его. Михаилу ничего другого не оставалось, как бежать к туркам.
Иконийский султан в это время вёл войну с монголами, и поелико у него было много ромейских пленных, он составил из них особый полк и поставил Михаила Палеолога командующим над ними. В бою этот полк добился успеха, но в битве всё равно победили монголы.
Тем временем Феодор отправил к Палеологу письмо, уверяя, что произошло недоразумение, и предложил ему вернуться. Михаил возвратился и получил сан великого коноставла (регента).
Однако его во второй раз принудили принести клятвы, что он останется верен императору, никогда не выйдет из границ повиновения и не станет домогаться верховной власти. Михаил всё послушно обещал, но через короткое время был схвачен, закован в кандалы и брошен в темницу по обвинению в колдовстве.
Вскоре Феодор разобрал его дело, не нашёл никакой вины и вернул ему свои милости. Так Михаил Палеолог трижды избежал страшной опасности.
В 1258 году Феодор II умер. После него остались три дочери и малолетний сын Иоанн IV, которому шёл только девятый год. Регентами при нём были назначены протовестарий Георгий Музалон и патриарх Арсений. Верховную власть над империей до совершеннолетия Иоанна исполнял Музалон.
Но уже через три дня после похорон во время панихиды в Сосандрском монастыре заговорщики убили регента и двух его братьев, после чего было решено передать попечение об императоре Михаилу Палеологу как великому коноставлю.
Михаил отличался приятной наружностью, весёлым нравом, а также великой щедростью, поэтому хорошо умел расположить в свою пользу любого человека. Очаровав всех, он стал постепенно прибирать к рукам верховную власть.
Вскоре члены совета попросили императора пожаловать Палеологу титул великого дукса с правом заботиться об общественных делах. Эта должность позволяла ему иметь доступ к императорской казне, и с этого времени многих лиц благородного происхождения под благовидными предлогами Михаил вознаграждал царскими деньгами, но для себя демонстративно абсолютно ничего не брал.
Расположенные его угодливостью и подарками, патриарх, его архиереи и госчиновники решили, что отныне Палеолог будет именоваться деспотом и отцом императора. Он принял и то и другое и с той поры мог уже без сомнения и смело раздавать дары и привлекать нужных людей на свою сторону.
Своего брата он сделал великим доместиком, расставил своих людей на все важные посты, а тех, кто был ему опасен, под разными предлогами удалил из столицы. Наконец, подкупив и обольстив всех, он стал домогаться императорской власти.
В это время началась война с эпирским деспотом Михаилом и его союзниками. В сражении у Пеларгонии брат Михаила, великий доместик Иоанн, наголову разбил врагов и захватил в плен князя Ахайи. Дабы получить свободу, с него потребовали передать ромеям несколько важных крепостей на Пелопоннесе.
Эта победа побудила некоторых вельмож, знатных родом и личными заслугами, посадить Михаила Палеолога на щит и провозгласить императором.
Патриарх Арсений, проживавший тогда в Никее, был поражен этой вестью. В страхе за малолетнего Иоанна он хотел подвергнуть отлучению как провозглашённого императора, так и всех провозгласивших, но сдержал себя и рассудил, что лучше связать их клятвами. И сам Палеолог, и его сторонники обещали не посягать на жизнь наследника и на его царские права.
Только оговорив такие условия, патриарх венчал Михаила на царство в начале 1259 года, но не навсегда, а только до совершеннолетия Иоанна, после чего тот должен был добровольно уступить трон законному наследнику престола.
И снова были принесены страшные клятвы.
Сделавшись императором, Михаил назначил воинам постоянный продовольственный паёк, который выдавался им даже на детей, чем возбудил в солдатах готовность с рвением служить ему. Чтобы услужить народу, он отворил темницы и выпустил невольников, снял с должников казённые недоимки, а особо нуждающимся щедро раздавал милостыню. Но такой «благотворительностью» он в короткий срок до зѣла расточил казну.
Иоанна он отправил проводить жизнь в детских забавах, а сам постоянно появлялся перед народом, кормил людей обещаниями и бесконечно одаривал золотом.
В то же время, Михаил заложил основу для дальнейшего ослабления своей страны. Найдя опору в аристократии, он отвернулся от простого народа, что в дальнейшем вылилось в две гражданские войны. Кроме этого, император перестал поддерживать местную торговлю и ремесло, что позволило итальянским торговым республикам укрепить свои позиции в стране.
Чтобы окончательно утвердить на престоле династию Палеологов, Михаилу нужно было совершить нечто такое, что своим блеском затмило бы деяния прежних государей.
Поелико Константинополь всё ещё оставался в руках крестоносцев, Палеолог сосредоточил все усилия на овладении им. В 1260 году с первой попытки столицу взять не удалось. Но император укрепил крепости, лежащие перед Константинополем, и оставил в них воинов, приказав им делать частые набеги и вылазки против латинян, чтобы не позволять им даже выглядывать за стены. Поэтому для отопления жилищ зимой латиняне были вынуждены разобрать на дрова множество зданий.
На следующий год император послал на запад Стратигопула Алексея, дав ему отряд в 800 воинов. Так как дорога шла недалеко от Константинополя, поручил заодно сделать нападение на город, чтобы попугать его жителей.
По счастливому стечению обстоятельств всё войско и флот крестоносцев находились в то время в походе против жителей острова Дафнусия. В городе оставались только женщины и дети, да сам император Балдуин с небольшим отрядом. Воины Алексея быстро и без проблем овладели стенами города, открыли ворота и в считанные часы, против всякого ожидания, Константинополь был возвращен ромеям.
В августе 1261 года Михаил торжественно въехал в столицу, которая представляла картину полного разрушения. Первым делом нужно было очистить город от обломков и развалин и возвратить ему по возможности его прежнее благолепие, а также возобновить ещё не совсем разрушенные храмы и заселить лишённые обитателей дома.
В последующие годы Византийская империя продолжала усиливаться за счёт завоевания земель у соседних европейских стран. Почувствовав это, турки также возобновили опустошительные набеги на восточные границы империи.
После овладения столицей мысль императора совершенно остановилась на единодержавии. Иоанн даже формально был устранён от управления, его лишили знаков царской власти, а вскоре Палеолог велел ослепить его и заключить в крепость. Всех его сестёр он выдал замуж за незнатных людей и, таким образом, упрочил за собой преемство верховной власти.
Арсений, услыхав об ослеплении Иоанна, призвал все кары на голову клятвопреступника и подверг Михаила церковному отлучению. Император поначалу долго и безропотно сносил наказание, но поскольку его надежды на разрешение епитимьи так и не сбылись, самозванец решил отомстить патриарху.
Собрав собор архиереев, он приказал им рассмотреть некоторые возводимые на Арсения обвинения. По указке Палеолога собор в 1265 году низложил патриарха, хотя обвинения против него были смешны и нелепы. Многие священники и монахи не признали его низложения, из-за чего в церкви произошёл раскол, и начались смуты. С годами они ещё более усилились.
Новый патриарх Герман также не захотел вернуть императора к церковному общению и добровольно покинул святительский престол. Его место в 1266 году занял Иосиф. Он разрешил Палеолога от греха клятвопреступления и жестокости, но вскоре между ними возникли новые неразрешимые противоречия.
Дело в том, что последний латинский император Балдуин передал права на Константинопольский престол Карлу Анжуйскому, а тот стал готовить новый крестовый поход. Михаил приложил все старания, чтобы помешать этому: поправил ветхие стены города, заручился поддержкой Испании и Венеции.
В 1274 году якобы по роковой неизбежности он отправил послов к папе, чая от него спасения уже небольшого слабого государства своего, которое громили турки, сербы и болгары. В этом чаянии Михаил решился соединить Церкви Восточную и Западную так, чтобы первая подчинилась второй в лице папы, как главы всего христианского мiра. Папа поддержал это желание, и на соборе в Лионе уния состоялась. Но патриарх Иосиф её не принял и отказался от патриаршества.
Ошибочно полагая, что только в этом соединении он найдёт спасение, Михаил с ревностью старался привлечь к своему безумному плану своих подданных и убеждениями, и крутыми насильственными мерами. Однако он неожиданно встретил сильное сопротивление со стороны своего народа и клира, а наипаче монастырей Святой Горы Афонской, потому что пренебрёг святоотеческой мудростью: «Даже если ты крайне нуждаешься в помощи, не обращайся за этим к дьяволу!»
Палеолог сначала попытался завлечь умы словами и ласками, но не добившись этим ничего, только усугубив положение, решается употребить кнут: вельмож лишал состояния, ссылал в тюрьмы, ослеплял, отсекал руки. На патриарший престол Михаил возвёл Иоанна Векка, который с большим рвением взялся приводить в исполнение унию с католиками.
Соединение православной церкви с латинянами при главенстве Папы римского вызвало всеобщее недовольство в стране, и в 1278 году император издал указ вводить унию в Византии хотя бы даже и насильственными мерами.
Святая Афонская Гора твёрдо противостояла унии.
Святогорские отцы все сообща отправили к нему своё послание, в котором основательно доказали, что ни первенство и главенство папы, ни поминовение его в церквах, ни служение евхаристии на опресноках, ни прибавление к Символу веры «и от Сына», не могут быть терпимы.
