meulinpaishes
Hey Kids
– Спасибо… Да, я написала стих… Мальчик с голубыми волосами, оживившись, слегка приподнял голову, ожидая, что она скажет дальше:
– Вот, держи, надеюсь, ты не подумаешь ничего такого… Я правда не хочу выглядеть как-то нелепо – Мэйшес, не став акцентировать внимание на том, что она не хочет выглядеть глупо именно перед Азриэлем, протянула ему кусочек бумажки, предвкушая какую-либо (хотелось бы положительную) реакцию.
– Благодарю, – он слегка поклонился, положив руку на сердце и снова перевёл взгляд на неё – Мне прочесть это сейчас?
– Извините, что прерываю, друзья, мне нужно ненадолго удалиться – нехотя перебила их маленькая носительница винтажа, – я пойду поищу что-нибудь перекусить, может у нянек удастся что-нибудь свистнуть, простите меня и мои проблемы с желудком – с этими словами Меррелейн, объяснившись и сделав реверанс, аккуратной походкой удалилась, уйдя на кухню. После этого Азриэль снова переспросил у Мэйшес разрешения, можно ли ему прочесть то, что она ему написала:
«ASRIEL»
Ты некрасив, ты некрасив
Твержу себе одно и то же
Твои глаза как соль на рану
Из тысячи чужих прохожих.
Ты некрасив отнюдь собой
Себя терял и свой рассудок
Так раз за разом повторял
На протяжении целых суток.
Что ты урод, а я дурак
Сыскал глаза для ориентира:
Один – цвет подлинных сапфиров
Другой – цвет свежих яблок.
Красиво, мне нравится – положив бумажку в карман, он снова взглянул на Мэйшес, иногда всё равно на короткое время отводя взгляд, вспоминая про прошлый зрительный контакт с ней, смущающий его при знакомстве с группой. Да и сейчас она всё равно немного пугала этим. Мэйшес, полагая, что ответ будет глубже, не отводила от него распахнутых глаз:
– Про что там?
– Про мои разные глаза? – он, казалось, был менее равнодушен, чем в первый раз, когда оценил её небольшую, но (честно-честно) от всего искреннего сердца работу. По-прежнему находясь возле Азриэля, смотрящего в находящиеся на окна напротив, уже как-то более неловко себя чувствовала. То ли от это было от его "холода", то ли от того, чего она уже успела на придумывать себе в укор, и, кажется, уже жалея о том, что стоит здесь.
В её голове было много разнообразных мыслей: от "Он такой… холодный?.. Сейчас?.." и "Я сделала что-то из ряда вон выходящее? " до "Возможно, с Меррелейн, как и в принципе они сторонники гораздо серьёзных и высоких произведений, а потому таким их не удивишь? " и "А может в прошлом детском саду ему тоже преподносили что-то подобное? " Да, надо же.
Мэйшес, не желая подавать виду и тоже посматривая на природу снаружи, старалась успокоить себя тем, что она всё себе навыдумывала, приказывая перестать изъедать себя сомнениями. "Кому вообще придёт в голову читать меня как раскрытую книгу и волноваться о моей чувствительности, когда вокруг достаточно забот? " – проносилось в её маленькой голове – "Нужно, на благо себе же, научиться, наверное, быть менее чувствительной…".
Азриэль в отличии от своей замолкнувшей и появившейся минут тридцать назад подружки не особо любил подолгу находиться в такой малость стесняющей и внезапно образовавшейся тишине.
Ничем не занимаясь, он чувствовал себя, как правило, не в своей тарелке, отчего ему скорее перенести фокус внимания на что-нибудь, что было бы этого, по его мнению, достойно:
– Слушай, мне не совсем, честно говоря, комфортно находиться, на одном месте, я…
Их беседу пресекла хлопнувшая снаружи входная дверь. Довольно громкий и убедительный приближающийся топот туфель, за утро выученный детьми и вот уже распахнувши двери в группу, мисс Антуанэтта с разгневанным лицом стояла посередине большой комнаты:
– Кто из вас курит или что-то принимает, паршивцы? Вы в своём уме? Невооружённым глазом маленьким проказникам и тем, кому было не за что бояться сразу стало понятно, что Аннтуанэта находилась в полнейшей ярости. Не вербально детсадовцы узнавали от друг друга сигналы того, что лучше сейчас стараться не делать лишних движений: кто-то на кого-то смотрел с серьёзным лицом или переглядывался с собеседником, некоторые указывали друг другу жестом пальца у губ, как бы пытаясь заставить другого ребёнка замолчать. Сжимая обе руки в кулак, мисс Машрум и в ум не могло прийти, что, казалось, такие примерные дети могут пронести в группу что-то хоть отдалённо напоминающее сигареты.
– Мне всё уже про вас рассказал наш дворник во дворе, никому из вас не отвертеться. Молитесь на то, что у мистера Тедди никудышное зрение! – оглядывая всех, она пыталась найти какие-то внешние признаки у детей, облегчающие ей работу и указывающие на виновников торжества – Я мигом надеру жопу тому, кого вычислю, явка с повинным приветствуется!
Само собой, Антуанэтта не была человеком, любящим принимать такие крайние меры, но когда было необходимо вычислить, мягко говоря, сорванца, который натворил такой мерзопакостный поступок, ставя под удар не только своё, но и здоровье окружающих детей, то подобные пуганья являлись единственным вариантом.
– Это та дрянь сделала – громко донёсся девчачий и в какой-то степени даже насмешливый голосок из кухни – я видела, как Винни со своим дружком тусили возле окон, портя воздух дымом.
Мэйшес принялась мигом оглядываться, где конкретно был слышен голос, а когда завидела подругу у приоткрытого окошечка, выглядывающего на кухню, то сразу стало понятно. Все ребята пристально и молча уставились на обвиняющую Винни девочку. У большинства был небольшой шок от её поступка так как хулиганка уже успела заиметь себе определённую репутацию, иногда толкаясь в туалете у умывальников и угрожая некоторым ребятам, если те высказывали ей что-то в ответ. Меррелейн, соскочив со шкафа, на котором стояла, выкрикивая обвинения, закрыла ведущую на "кашеварню" дверь за собой и, слегка приподняв подбородок, вышла в группу. Не спеша и под всеобщую тишину и взгляды, девочка, поправляя юбку, чуть ли не вприпрыжку шла к воспитательнице. Вид у неё был плутоватый, а в руках она держала зелёное откусанное яблоко. Подойдя к Антуанэтте, она аккуратно отдёрнула её за подол платья:
– Честное слово, мисс Машрум! Её, будто смотрящие сквозь всё твоё внутреннее, лучистые добрые глаза, детская доброжелательность и милая улыбка располагали к себе взрослых людей и не поверить, даже если это являлось бы ложью, было просто невозможно. Затем Меррелейн, продолжая жевать яблоко, подошла к своим друзьям:
– Что ты делаешь? Она же агрессивная и невменяемая!
Мэйшес смотрела на Меррелейн, оглядываясь на Винни и широко распахнув глаза и совершенно не понимая, что та задумала.
– А ты что предлагаешь? Чтоб нас самих спалили с какими-то вряд ли знакомыми воспитательнице веществами? Если бы это высказал кто-то из вас, то она бы захотела что-нибудь сделать.
Меня она не тронет, её семья знакома с моей и знает о влиятельности моего папы, я не боюсь за себя – объясняла с озадаченным выражением лица Меррелейн, размахивая руками на уровне грудной клетки собеседницы – Пусть эта истеричка делает, что хочет, но в пределах своей головы.
Мэйшес перевела взгляд на Азриэля, затем на детей: первый всё также был равнодушен к происходящему, словно выжидая пока весь этот переполох закончится. Он не паниковал, он будто был… отстранён от всех? По внешнему виду девочки было видно, что ей действительно всё равно и она не боялась никаких бессовестных хабалок:
– К тому же я обоими ушами слышала, как эта, да простят меня родители, сvка нелестно высказывалась об Азриэле и о тебе, кстати, в том числе.
Мальчик с разными глазами, устав стоять в стороне, присоединился к их диалогу ещё находясь под влиянием пилюль:
– Её высказывания про то, какой я разноцветный урод не услышал только глухой, не обессудь – на пару секунд Азриэль взглянул на Винни, немного прикуся нижнюю губу, вероятно, от стрессовой обстановки и мельком продолжил оглядывать остальных членов группы – я бы ей объяснил может чего, но на счёт невменяемой ты права – с ней бесполезно строить диалог, а рук на девочек я не поднимаю. Пока они что-то обсуждали, а Азриэль, несмотря на беспокойство вокруг, с виду всё также казался выражающим полное безразличие, остальные дети всё-таки как-то следили за тем, что в конце концов произойдёт, тут же смотря на потрясённую известием и воспитательницу, которая совершенно не знала, как реагировать. Подобный случай на практике у неё произошёл в первый раз. Антуанэтта надеялась, что мистеру Тедди, возможно, всё-таки привиделось и он наговаривает на детей ввиду своей незрячести. Ну кто в возрасте четырёх-шести лет понесёт какие-то сигареты в детский сад?
Едва ли она успела договорить с Мэйшес, произнося последнюю фразу почти шёпотом, как откуда-то с взвизгом и злостью донеслось:
– Ах вы, трое убогих неудачников, обделённые вниманием родителей, вы у меня сейчас поймёте, кто из вас дрянь! Взбешённая внезапным обвинением фигура ребёнка молниеносно двинулся на стоящих втроём детей и кинулась на самого близ стоящего:
– Ты не в себе или таблетки от шизы забыла принять? – Винни, обездвижив Мэйшес, гордо взгромоздилась на место чуть ниже живота и наносила удары по лицу, иногда придушивая её.
– Пожалуйста, прекрати – скрещивая руки и откашливаясь, Мэйшес плакала, пытаясь закрывать от неё лицо и как-то по возможности скинуть с себя девочку, но бой был, ввиду плотного телосложения Винни, явно не на равных – вы же не раз надругались над моей душой в прошлой группе, высмеивая меня.
– И ты решила куда-то удрать, надеясь, что сбежишь от публичных насмешек и собственного убожества? – устроившая драку в одного, Винни с дикой улыбкой довольно восседала, про себя размышляя, будучи уверенной в выводах о том, как детям страшно, должно быть, наблюдать подобное зрелище. Избивая сейчас, чего никогда прежде не случалось, она будто потеряла рассудок, а вены на её висках легонько пульсировали. В какой-то момент уже сам мозг, расценив раннее несвойственную для Винни и происходящую чудовищность и серьёзность ситуации, приказывал перестать начать контролировать свои руки и эмоции. И пусть девочка любит поизвить и заняться сквернословием, до подобных драк у Винни никогда не доходило. В прошлой группе её можно было охарактеризовать как полную противоположность тому, что она творит сейчас, назвав девочку Мисс Серьёзностью. Винни не была любительницей выражать то, что она чувствует. Или если и делая это, то только с самыми близкими ей друзьями, которых больше двух подле неё, по обыкновению, отродясь не находилось. По крайней мере, так можно было сказать, если соотносить происходящее в настоящее время с происходившим раннее. Порою, хулиганка держала всё в себе от слова совсем, что совершенно не шло ей на пользу: бесконечно исполняя срывы дома, она иногда позволяла поднять себе руку на мать и параллельно винила её в смерти отца, поддавшемуся на искушения азартных игр и самому избивающего супругу, о чём Винни, конечно же, не знала. Мать, несмотря на иногда проявлявшуюся жестокость от Винни, не хотела травмировать ребёнка и пришла к решению оставить количество знаний о собственной семье таким, каким он будет при всех реалиях наиболее безопасен для психики дочери. Она продолжала наносить удары, не взирая на крики и просьбы Мэйшес перестать, она оставляла ей ссадины на носу и щеках беззащитной девочки. Горячими струйками хлынула алая субстанция из носа, и Мэйшес, брызнув кровью, испачкала оравшую и размахивавшую руками Винни вместе с её одеждой:
– Ты гvвно ебvное, ты в жизни ни сойдешься с кем-то, кто тебя вылечит! Всё происходило молниеносно, пока воспитательница с криками на Винни и другие дети пытались оттянуть ни на чьи возгласы нереагирующего и озлобленного ребёнка, от Мэйшес, на лице которой, казалось, уже не осталось живого места:
– Хватит, Винни, иначе мы отправим тебя в больницу – о существовании психоневрологических диспансеров здесь мало кто знал из малышей, к счастью, не сталкиваясь с этим опытом лично.
Азриэль и Меррелейн с остальными детьми пытались разнять девочек и вцепившуюся мёртвой хваткой Винни в частности, в то время как мисс Машрум пытаясь помочь им, одновременно решала что будет сделать: звонить маме ребёнка, которую она не хотела лишний раз трогать, зная, что происходило у них в семье так как она знала и поддерживала связь почти со всеми родителями: во-первых, потому что это её долговременная работа и она успела побывать во многих детсадах города, во-вторых – садиков в этом районе было не так много и запомнить большинство родителей не приходилось для неё трудным. Но тем самым она, скорее всего, подставляла себя под удар – мало-ли маме проказницы придёт в ум ввести в курс случившегося начальство, в этот раз всё-таки забрав дочь, чего она совершенно не хотела. Во всяком случае, остаться из-за несчастного ребёнка без работы. Или как-то попытаться успокоить девочек, заставив зачинщицу драки пойти на мир:
– Юная леди, – взяв едва ослабившуюся Винни за шиворот, Аннтуанэта старалась произнести это как можно наиболее спокойным и равнодушным голосом, принуждая ребёнка прийти в себя, я оповещу ваших родителей о том, что вы курите и вынужденных мерах обговорить ваше поведение между вами и психологом в близко находящейся клинике. До тех пор, вы будете вынужденно находиться рядом со мной, пока вы не натворили ещё что-нибудь.
Винни, приоткрыв рот, обернулась на неё и посмотрела на воспитательницу с оторопелым выражением лица. Заслушав речь мисс Машрум, нынче её вид вряд ли можно назвать уверенным.
Не ожидая того, что Антуанэтта решит принять такие меры она была несколько напугана: иногда мама угрожала ей отправить её на лечение, только вот куда – никогда не говорила, а потому Винни даже не воспринимала её попытки. Даже подслушав как-то раз мамин разговор по телефону, когда та рассказывала историю кому-то о том, как её подругу по работе врачи убили в какой-то клинике, творили ещё что-нибудь. Винни, приоткрыв рот, обернулась на неё и посмотрела на воспитательницу с оторопелым выражением лица. Заслушав речь мисс Машрум, нынче её вид вряд ли можно назвать уверенным. Не ожидая того, что Антуанэтта решит принять такие меры она была несколько напугана: иногда мама угрожала ей отправить её на лечение, только вот куда – никогда не говорила, а потому Винни даже не воспринимала её попытки. Даже подслушав как-то раз мамин разговор по телефону, когда та рассказывала историю кому-то о том, как её подругу по работе врачи убили в какой-то клинике, заразив чем-то через иглу с целью попытаться отобрать у той имущество и о том, что в этой клинике три судмедэксперта, вот только у её мамы по телефону постоянно возникал вопрос – зачем их там трое? Теперь, когда воспитательница собиралась отправить её куда-то, а уставшая от её выходок мать, скорее всего, даст согласие на предложение Антуанэтты, с растрёпанной копной волос девочка была напугана, и оставив Мэйшес в покое, она сидела на ней, но уже с выпученными глазами, отображающими страх, иногда поглядывая в ужасе на избитую Мэйшес, а после на Азриэля и Меррелейн, находящихся в шоке, но одновременно испытывающих к Винни неподдельное и абсолютное отвращение, яро ненавидя насилие. Остальные также всё ещё пребывали в недоумении от происходящего, соответствующе смотря на хулиганку и переговариваясь между собой, иногда что-то шепча на ухо друг другу.
Глава 5. «HEART FOR THE LITTLE MONSTER»
Меж деревьев на опушке колыхались клочья небольшого тумана, и когда их озаряли солнечные лучи, они превращались в золотистую дымку. Для того, чтобы охватить территорию детского сада он был слишком бессилен – никак не удавалось дотянуться. От тихого шелеста, стоя внизу, чувствовалось ощущение лёгкого полёта вместе с колышущимися ветвями. К полудню бледновато-голубое небо заволокло заблудившимся в нём лёгкими облачками, которые время от времени едва-ли закрывали собой изливающееся неудержимым светом солнце. Детский гул прорезал атмосферу, наполненную внутренней задремавшей напряжённостью.
– Думаете насколько её заберут? – говоря вполголоса Меррелейн, наблюдала вместе с Азриэлем и заплаканной Мэйшес, которой стояла с ваткой в носу и пришедшей десять минут назад воспитательницы которая обеззараживала раны, и бережно клеила пластыри на участки с кровавыми подтёками, за тем, как врачи забирают немного повозмущавшуюся, но притихшую сейчас Винни, прячущую испуг за маской осанистой безучастности и смело смотревшими, казалось, только вперёд своими тёмными как почерневший от языков пламени уголь, глазами. Пара санитаров, бережно держа её за внутреннюю сторону плеча, посадили её в машину скорой помощи, сойдясь на том, что один из них поедет возле неё, дав второму возможность сидеть за рулём. Двери скорой помощи закрылись и через пару минут машина неторопливо уехала, гудя сиреной, чтобы наблюдавшая за всем толпа детей и работников детского сада расступилась. Азриэль, время от времени спрашивая Мэйшес всё ли у неё в порядке и иногда легонько обдувая её шрамы, рассуждал с ней и Меррелейн о произошедшем:
– У этой особы какой-то прирождённый талант делать безмятежную мину при плохой игре.
– А почему она так разговаривала вообще с тобой? – Меррелейн слегка сдвинула брови и озадаченно уставилась на Мэйшес, – Вы знакомы?
– Мы были хорошими друзьями в прошлой группе, мне казалось, она была одинока и мне захотелось как-то осчастливить её…– в пол голоса сказала Мэйшес, удерживая слёзы.
Меррелейн и Азриэль, переглянувшись друг с другом, с соответствующим лицом ожидали продолжения рассказа, глядя на подругу. Они отошли в сторону чтобы не радовать лишние уши возможностью создать новые сплетни и не мешать желающим расходиться:
– Ну, и что в итоге? – решился спросить Азриэль первым, вытягивая из Мэйшес дальнейшие подробности истории.
– У нас сначала были небольшие разлады, но она просто всячески обзывала меня и мой подбородок.. – она остановилась, отведя в глаза в сторону и с грустным видом опустила голову – Через какое-то время Винни подловила меня у окна и предложила какой-то косячок, после мы долго общались, даже ходили как-то к ней домой готовить торт, она неожиданно начала мне говорить о том, какая я замечательная и лучше меня у неё друга в жизни не будет, постепенно она втянулась и рассказывая взахлёб, Мэйшес старалась ничего не упустить – она относилась ко мне порою лучше, чем к собственной матери, а потом.. Мэйшес осеклась. Было видно, что она не совсем хочет говорить на эту тему. Её выражение лица стало чуть более печальным, чем было до этого, а глаза, кажется, снова начали намокать, выпуская маленькие капли солёной воды…
– Перестань, ты можешь не рассказывать – Меррелейн остановила её и положила руку на плечо, смотря на неё понимающим взглядом и успокаивая её, пока Азриэль пытался платком, достанным из кармана, вытереть ей слезы.
– Мне не грустно, – Мэйшес приподняла голову, смотря на ребят – я просто не понимаю, почему она начала вдруг так по-дуратски себя вести.
– Если ты чувствуешь себя в порядке для этого разговора, то ты можешь продолжить, – Азриэль, гладя её по голове, обеспокоенно и расстроенно смотрели с Меррелейн на Мэйшес, старающуюся не хныкать и плакать, но слабо и тепло улыбающуюся, вероятно, наблюдая заботу ребят – нет нужды лить слёзы из-за какой-то бестолковой сvки, за воспитанием которой не следили родители.
– Ах, – она немного откинула голову назад, взглянув на небо и пытаясь собраться с мыслями сформулировать то, что она хочет сказать – этот маленький нарцисс с какими-то знакомыми ребятами сожгла мои подарки под какую-то песню о том, как парень сжигает фото другой девушки.
Меррелейн на пару секунд удивилась, прикрыв рот рукой, вероятно, ожидая услышать что-то другое:
– Какой-то ужас, но от таких людей, наверное, ничего другого не ожидаешь – замолчав на какое-то время, она на всякий случай оглянула толпу детей, которые ждали мисс Машрум и не расходились, так же обсуждая что-то между собой – Я не виню тебя, со всеми бывает.
Она перевела взгляд с Мэйшес на Азриэля, будто ожидая услышать его реакцию на это:
– Сюр, но я не удивлён, – он достал какую-то таблетку из кармана и предложив Меррелейн, которая в этот раз почему-то отказалась, в одиночку употребил пилюлю – Дай бог, чтоб эту сvку закрыли в дурке.
– Её не закроют, перестаньте говорить чушь. – сказал негромко внезапно проходящий отстранённо, и, приподняв голову, Вавильян, до этого выглядящий невзрачно и краем уха подслушивая их диалог.
– Пошёл вон – вырвалось у Азриэля, желая кинуться на него, но от мигом удравшего в толпу Вилли уже будто и след простыл.
– Подсос – с надменным и высмеивающим видом, Меррелейн бросила ему вскользь. Поправляя платье Мэйшес, девочка заправила ей прядь волос за ухо и глубоко вздохнула:
– Ладно, и рада бы ещё повозмущаться над существованием всяких товарищей, но вынуждена вас покинуть.
– Куда ты? – поинтересовалась Мэйшес, не хотя, чтобы та оставляла их. Ей только удалось вспомнить, как выглядит какая-то забота и поддержка от друзей, как тут же они почему-то её оставляют в такой момент.
– Не переживай, она ненадолго – Азриэль с лёгкой улыбкой посмотрел на неё и вновь погладил по голове – ей нужно забрать книги у одной девочки из группы, она ей пообещала.
– Да, я собираю коллекцию, – объясняла Меррелейн, пытаясь утешить Мэйшес, – не беспокойтесь, я не сильно задержусь, если там не будет какого-нибудь антиквариата конечно же – девочка негромко рассмеялась и вновь сделала реверанс ребятам, затем скрылась в толпе детей, так и не сказав каких-нибудь прощальных слов.
– Дети, с Винни всё будет в порядке, ей просто нужно немного времени с психологом! – хлопала в ладоши и крутилась по сторонам мисс Антуанэтта, пытаясь привлечь внимание детей и заодно отправляя взрослых вернуться к работе – прогулка закончилась, заходим обратно и никого не теряйте!
Она, стараясь как можно скорее собрать детей, построив их в пары и считая их, параллельно приходя в ум от произошедшего и успокаивая напуганных ребят, неспешно направилась с ними по дорожке обратно в группу. Под детский гул и наконец нормально сдвинувшись с места, мисс Машрум приказывала никому не отставать.
– Помниться, у стены я предлагал тебе сменить локацию, сказал Азриэль, идя рядом, вполголоса и потрогав девушку за плечо, – ты не хочешь отстать от них и сбежать?
Мэйшес, слегка выпучив глаза, не совсем понимая, почему он предлагает ей подобное сейчас:
– Тебе интересно со мной? – на миг замерев, она немного смутилась от его предложения и посмотрела на вперёд идущую группу и воспитательницу, которая шла вперёд и иногда оборачиваясь, проверяла детей, а затем снова ему в глаза.
– Если честно, я минут пять или десять сейчас размышлял для чего мне это, – Азриэль, сохраняя обычный безучастный вид ненадолго отвёл взгляд. Рассматривая природу вокруг детского сада и немного щуря глаза от солнечных лучей, мальчик, как и прежде, когда знакомился с ребятами, несколько стеснялся вновь её сосредоточенного на нём взгляда.
– Ты вообще умеешь моргать? – после недолгой паузы, неловко возникшей между детьми, продолжил он. Мэйшес, едва приоткрыв рот и не произнеся ни звука, растерялась, казалось бы, от его вопроса, показавшейся ей нагловатым. Захотелось уйти от него или сказать ему, что он грубо себя ведёт, но это чувство быстро ускользнуло, уступив место апатии. Да и обременять его тем, что она там почувствовала ей совершенно не хотелось, уже сто раз посчитав его холодным. Тем более она сама ведь, вроде как, не уходит?..
– Я не против сбежать – выпалила Мэйшес – куда ты хочешь?
– Предлагаю туда. – Азриэль указал глазами на лес, скрывающийся за детским садом – только нам нужно сделать это со всех ног чтобы воспитательница нас не заметила.
– Идём… – еле слышно согласилась девочка. Дети побежали без оглядки прочь от детского сада, по пути прячась на корточках за забором от возможности быть замеченными детьми и мисс Машрум. В конце концов они оказались на краю леса и увидели незнакомые им, но манящие своей красотой места.
Глава 6. «PROMENADA IN THE FOREST»
Лёгкая прохлада пронизывала воздух, из-за деревьев и со стороны опушки леса расползались лёгкие тени. Дети не спеша гуляли по лесу. Ласковый солнечный свет, пробивающийся сквозь деревья, мягко играл переливами, заливая весь лес приятными солнечными лучами.
– Расскажи мне что-нибудь? – упавшим голосом сказала Мэйшес, глядя внутрь леса и медленно идя по тропинке слева и чуть сзади от Азриэля.
– Спроси что-нибудь. – он с безразличным выражением лица наблюдал то за ней, то про себя восхищался окружающей средой, изредка смотря себе под ноги.
– Ты знаешь свой тип фигуры? – поинтересовалась девочка, осматривая своего друга, пока тот шёл, пробираясь и раздвигая ветки деревьев. Стайка мелких птичек, смирно сидевших до этого на ветках, тревожно щебеча, сорвалась с них и перелетела на другое место. Шаги, соприкасаясь с сухой травой, над которой порхали крошечные насекомые, были почти беззвучными.
– Пивное пузо? – попробовал пошутить Азриэль.
– Ты что, пьёшь в свои пять лет?.. – обратилась к нему Мэйшес с немного ехидным, но в то же время нежелающим зла лицом, наблюдая за тем, как он уверенно ступал по траве – Вообще я имела в виду, что твой тип фигуры похож на яблоко.
– Что это значит? – мальчик усмехнулся, смешно наморщив лоб и слегка демонстративно вскинув брови, с интересом осматриваясь по сторонам и с упоением прислушиваясь к лесным звукам.
– Это значит, что если у тебя тоненькие ручки и маленькие ножки, – не желая обидеть Азриэля объясняла Мэйшес, ступая по траве и в глубине души радуясь тому, что мальчик улыбнулся, изредка наблюдая его радостное лицо – которые чуть-чуть меньше животика, то ты как-бы яблоко.
– Ну, значит я яблоко. – на пару секунд опустив задумчиво голову и, всё ещё немного улыбаясь, отвесил Азриэль.
Компания детей продолжала идти по тропинке минут двадцать.
Наконец они вышли на какую-то зеленеющую полянку, прогретую падающими солнечными лучами, в которых местами плавали какие-то мелкие пушинки. Пройдя практически в центр лужайки, дети поудобнее уселись почти друг на против друга. В присутствии Азриэля Мэйшес время от времени испытывала лёгкое волнение, стараясь ничем его не выдать, ведь он всё время казался отчуждённым от мира вокруг, будто всё происходящее его не касается, отчего его ровеснице не всегда понимающей его иной раз становилось грустно.
– Ты была здесь когда-нибудь? – спокойно сказал Азриэль, изучающе заглядывая ей в глаза.
– Нет, я тут первый раз, – выразилась Мэйшес, пристально смотря на него, хоть и получалось неважно. Она хотела сказать ему что-то, что могло бы порадовать его или спросить о пилюлях, которые он глотает, но не решалась, боясь произнести лишнее.
Она осматривала его сверху донизу в очередной раз любуясь совокупностью внешних черт, – а ты?
– Я переехал в Софтберк года три назад, вместе с родителями, но здешний лес так же вижу в первый раз – отвечал Азриэль, иногда поднимая голову то вверх, сидя на тёплой траве и смотря на плывущие в вечернем небе облака, то вниз на изредка суетящихся на земле букашек. Лес казался таким спокойным, в нём царила сонная атмосфера, а воздух отчасти наполнялся сладкой дремотой. Азриэль подождал продолжения, догадываясь, что она хочет сказать.
– Я чувствую себя как-то неугомонно, но в то же время мне комфортно сейчас.. – Мэйшес перевела взгляд в сторону, затем снова на Азриэля – не подумай, что я стесняюсь.
– Я и не думал, – мальчик тихо выдохнул – но ты меня немножко пугаешь, если честно.
Мэйшес кивнула, не совсем ожидая подобного, в какой-то мере смелого ответа. Девочка, делая вид, что ничего не случилось, сидела молча в печальном раздумье, будучи погружённой в мысли о том, что она, быть может, выглядит как-то глупо и рассматривая здешние окрестности. Сидя в тишине, дети прислушивались к шелесту веток и чириканью птиц, разглядывая золотистые блики на деревьях и иногда смотря на друг друга.
– Ты знаешь, я боюсь умереть, – не выдержав и немного улыбнувшись, прервал тишину мальчик, глотая очередную пилюлю, – думаю, в какую религию окунуться, если случись со мной что-то.
– Не думаю, что ты умрёшь завтра, чтобы задаваться таким вопросом – сначала про себя удивившись, а затем в пол тона искренне возразила Мэйшес, про себя немного переживая за то, что он задаётся таким вопросом в пять лет.
Небо на глазах меняло цвет с пастельно-голубого на бледно-синеватый оттенок с примесью лавандового, пока солнце слегка тускнело, а воздух становился чуть свежее и прохладнее. Время от времени Мэйшес на пару секунд дотрагивалась до тыльных сторон рук Азриэля, как-то собранных и положенных на носки ног.
– У меня руки тёплые, а у тебя холодные. – Азриэль, немного улыбаясь, сделал подобное умозаключение.
Мэйшес молчит, но снова кивает, не вербально соглашаясь с ним, не зная, что ответить, ещё отходя от его недавних размышлений. Он, смотря на неё, так и не дождавшись ответа, решает снова быть инициатором, прерывающим молчание:
– Это хорошо или плохо?
– Это хорошо. – девочка принялась утешать его, порою отвлечённо смотря на лес и вдаль.
Честно говоря, время от времени ей нравилось, что люди могут подмечать такие, вроде как, мелкие детали. Конечно всё зависит от человека и насколько сердечно эта деталь, казалось бы, незначительна другим, но может быть кому-то как-то важна. Мэйшес было приятно, казалось бы, редкое внимание и наблюдательность к мелочам, касающимся её сейчас. Про себя она размышляла, стал бы человек в принципе, если бы был совсем равнодушен к другому человеку, то замечать чьи-то там холодные руки. И забеспокоился бы, не зная, что конечности того в целом всегда холодные? Когда Азриэль придал значение её в данный момент немного продрогшим рукам, она вспомнила, как мама каждый раз то ругалась, то шутила, что Мэйшес ноги вытащила будто из морозильника. А когда она замерзала, то сразу бежала прижимать к ней собственные холодные то руки, то ноги.