– Нет, серьёзно, зачем уделять столько внимания одному ребёнку, если у нашей няньки помимо новоиспечённого ребёнка ещё двенадцать.
Её лицо сохраняло всё то же пренебрежительное выражение с желанием продемонстрировать любому ребёнку, кто посмотрит на неё свою то ли непреклонность, то ли безразличие к окружающему. Она верно думала, что если человек не заинтересован в том, что происходит вокруг него, то значит никто и ничто поблизости не сможет его задеть.
Вавильяна в свою очередь за приёмом пищи такие мысли заботили мало, и он решился обратиться к собеседнице:
– Винни, будь, пожалуйста, тише, иначе из-за твоей любви к философии нас наверняка в отместку оставят без обеда.
Девочка посмотрела на него, сморщив брови и с презрением удивилась тому, что сказал её сосед.
– Ты сейчас попытался пошутить? Нас обязаны кормить, мы же не в Богом забытом интернате, здесь не хотят нести ответственность за чью-то смерть. Тем-более с голоду, дурачок.
Не став дослушивать его, Винни, встав из-за стола, и не желая благодарить соседа по столу за "интересный" диалог, взяла посуду и понесла на кухню.
Глава 3. «YOU'RE NOT SICK OF ME… YET?»
В группе наступило спокойствие, нарушаемое лишь негромким тиканьем часов на каминной полке. К тому времени, когда все позавтракали и убрали за собой, воспитательница уже стояла в группе и попросила вновь всех присесть на свои за столиками места.
Мэйшес что-то обсуждала за третьей партой со своим соседом. В процессе беседы она для себя выяснила, что его зовут Гилберт, а он, в свою очередь, узнал и её имя. За время отсутствия воспитателя и во время того, как их диалог с Гилбертом прерывался, она даже написала стих для покойной матери:
«MilkyMummy»
Её мягкие руки кутали мою шею,
И волосы накручены были в напряжённую руку
С целью швырнуть меня в угол.
Раны из губ кровоточат, а тело укутано в одеяло
Одеяло в крови от кровоточащих губ.
Такая забота…
Я скучаю по ней и лью вёдрами воду можно создать страну слёз.
Только спит она крепко-крепко всерьёз
И сейчас ей не важен тот факт, что могли бы быть всё ещё с ней.
Возникает вопрос:
Если б выбор бы твой не пал в сторону спирта
Где бы был бы наш, мам, сейчас домик из грёз?
Мэйшес хотелось показать стих кому-нибудь, кто хоть что-то бы знал в ней что-то. Она подумала, что это могла бы быть воспитательница, но ещё было бы здорово, если это была бы Меррелейн. Но Мэйшес совершенно не знала, как она отреагирует. Она слышала, что та настоящий ценитель всего, что касается книг, и пока она не спешила с выбором в её сторону дабы не выглядеть глупо.
– Вот бы она сама заметила и поинтересовалась, – перебирая пальцы и пытаясь спрятать за чёлкой глаза, размышляла Мэйшес.
Она смотрела Меррелейн в затылок, которая в свою очередь что-то читала за первым столом в их третьем ряду.
Винни отвлечённо смотрела на часы и мимолётом что-то говорила Вавильяну, пока тот пытался вновь завести с ней диалог, несмотря на то, как повела себя его собеседница за завтраком.
– Я буду звать тебя Вилли, твоё имя слишком долгое и занимает много времени, чтобы произносить его полностью.
В достаточной мере нагловато отвернувшись, она положила локоть на стол, и, подперев щеку рукой, продолжила смотреть на циферблат. Их пара сидела слева от Мэйшес и Гилберта. Завидев это зрелище, Мэйшес стало жалко мальчика, и она подумала о том, как же всё-таки эгоистично и до какой степени бестактно и неприлично сидеть затылком к человеку, когда он тебе с такой заинтересованностью что-то рассказывает. Но озвучивать не стала, это было бы ещё более неприличным вот так вот влезать в чей-то диалог, а потому она отвернулась и ушла в только ей одной известные мысли. "Вилли" невольно замолчал. Внутри что-то неприятно сжалось. Он не понимал, как он должен чувствовать себя после сказанного Винни в свой адрес и от того испытывал смешанные ощущения. Но, в любом случае, мальчик не хотел демонстрировать то, что ему не нравится, ведь если, как ему казалось, Винни обнаружит в нём недовольство, то она тут же обидится и безвозвратно от него отвернётся. А потому, не обращая внимания на её нрав, Вавильян был рад малейшему вниманию с её стороны и тому, что она его хоть и краем уха, но слушает. А может, ему просто хотелось так думать. Так что не теряя времени он согласился с ней:
– Если тебе так нравится, то думаю, мне понравится тоже… Едва слышно сказал он ей в ответ, и, закрывая глаза на небольшую затаившуюся в его детском сердце обиду, Вилли решил продолжить рассказывать девочке, чей взор всё так же был устремлён на часы, по всей видимости, важные ему вещи, – А меня пару дней назад меня наказали родители за то, что я не сказал им о том, что вышел из дома, а было раннее утро. Они отправили меня гулять с Ирис, она так смешно пыталась ловить уток.
Меррелейн же каким-то образом уже успела сбегать до той маленькой библиотеки и взять оттуда книгу. Утопая в чтении, она совсем не была в сведении происходящего. Большинство других детей также были заняты обсуждением личных дел, а потому равным некоторым образом не заметили, как мисс Машрум вернулась к ним.
– Ребята, – она похлопала в ладоши стремясь обратить на себя их внимание – я попрошу вас быть тише.
После её просьбы дети, как ни странно, в предвкушении информации уставились на воспитательницу: даже Винни наконец-то оторвала взгляд от ненаглядных часов, чему Вилли непроизвольно и неловко улыбнулся, желая скорее немного скрыть радость, появившуюся на его лице от такой, вероятно, мелочи и пытался вобрать ту серьёзность, которая была в выражении лица его соседки. Все приготовились слушать Аннтуанэту:
– Я бы хотела обсудить с вами некоторые режимные моменты, а для этого мне нужна от вас тишина. Большое спасибо.
Мальчик, которого только что привели, уже переодевшись ждал мисс Машрум в коридоре за дверью группы. Воспитательница после того, как его отец ушёл, попросила его на пару минут посидеть там под предлогом того, что ей нужно убрать за некоторыми детьми посуду, после чего она сразу вернётся к нему помочь при возникновении каких-либо проблем.
– Итак, – перед этим на несколько секунд она отвела глаза в сторону и вновь задумалась, рассуждая еще раз над тем, что она собиралась обсудить с детьми и не пожалеет ли она о своём весомом для себя как педагога решении.
– Дети, вы должно быть замечали различия между нами людьми: от черт лица до одежды. Это от того, что все мы разные, на пару секунд она остановилась – но на этом различия не заканчиваются и это отнюдь не повод дразнить кого бы то ни было за что-то или, выражаясь простым языком, того, кто хоть как-то отличается от вас в первую очередь как от человека. И это абсолютно нормально, что вы отличаетесь друг от друга, вы не должны собираться в коалиции с целью обидеть кого-то.
Аннтуанэта закончила монолог, пытаясь собраться с мыслями и возобновить речь. Дети, смотря на неё, замерли в ожидании. Никто не понимал, о чём говорит мисс Машрум. Точнее, понимали, но не смекали к чему это она. Да и зачем им было смекать, если ничего серьёзного не происходит?
– Иногда некоторые дети бывают больны, но мы этого не видим
– Вилли, сейчас она скажет, что он – инвалид, смотри – Винни слегка толкнула сидящего рядом мальчика локтем в плечо.
– Винни, – воспитательница, увидев источник шума среди детей, обратила внимание на девочку. Больше безразличия (как и Мэйшес) её раздражало, когда кто-то перебивал её в моменты, когда шла речь о проблемах, на которые социум по идее должен обращать внимание. Она прошла к ней, сидящей на третьей парте слева, и с укоризной взглянула на неё:
– Имей совесть, когда смеёшься над такими вещами. Воспитательница, сделав ей замечание, смотрела ей прямо в глаза, тем самым стараясь усилить влияние внушения своей точки зрения.
Все дети в это время смотрели на то, как она отчитывает Винни.
Часть из них стала перешёптываться между собой, вероятно, обсуждая происходящее. Мэйшес искоса (чтобы выглядеть не совсем заинтересованно и оставаться незаметной) и в какой-то мере даже судорожно переводила взгляд то на воспитательницу, то на
Винни, успевая наблюдать создавшийся непродолжительный между ними "конфликт", состоящий в основном из ненарочных упрёков
Аннтуанэты и препираний несогласной с ней девочки, выражающей показательную отстранённость. Вдруг, их спор прервал стук в дверь группы. Это был тот самый мальчик, терпеливо стоявший за дверью и ждущий, пока воспитательница уже разрешит ему войти в группу после своей речи, но ту прервала Винни. Воспитательница знала, что как ребёнок Винни является нарциссом, но на фоне собственных переживаний её задела бессердечность девочки и желание посмеяться над этим. Она пыталась это всё свалить, как вариант, на защитную реакцию ребёнка. Быть может, как педагог она не является идеальным примером, но, тем не менее, как в то же время и воспитатель, по сути являющийся тем же педагогом, она не могла позволить начинать вести себя подобным образом в ответ. Причина была не только в том, что она являлась воспитателем, а в том, что нарциссу банально нельзя давать бурную реакцию на его "насмешки" и тому подобное, о чём Аннтуанэта, как человек с педагогическим образованием, прекрасно была осведомлена.
Все до единого невольно повернули свои головы на раздавшийся звук и на едва приоткрывшуюся дверь:
– Я могу войти? – донеслось за дверью – Прошу прощения, мне немного наскучило ждать, когда вы договорите, если честно.
– Да, конечно, прости нас… – Аннтуанэта, бросив секундный взгляд на Винни, отошла от её парты и прошлась к двери, за которой стоял ребёнок – мы немного задержались с ребятами.
Подойдя к мальчику, воспитательница взяла его за руку и вывела перед всей группой для того, чтобы познакомить их, ведь он пришёл самым последним:
– Дети, познакомьтесь, – она погладила его по голове, – это Азриэль.
Что-то вызвало у детей бурный интерес и ребята начали шептаться.
– Посмотри на него, – Винни снова хотела привлечь внимание Вавильяна и подёргала его за плечо, —у этого разноцветного урода разные глаза.
Её сосед вдруг решил начать вести себя подобающим соседке образом (вероятно, для того чтобы уже хоть как-то понравиться
Винни или, по крайней мере, завоевать немного её мнимого уважения) и попытался соответствующе поддержать диалог:
– Думаешь, его покрашенные волосы – это следствие безалаберных родителей-алкашей, решившего поэкспериментировать на сыне?
Девочка, посмотрев на него и задумавшись, снова перевела взгляд на стоящего в середине мальчика, пока воспитательница рассказывала по мнению Винни "прочую ерунду".
– Не знаю, но выглядит он фриковато. Быть может, этой безмамной он и понравится.
Пока на заднем фоне Аннтуанэта предложила мальчику представиться ребятам, а затем пройти на место, большинство детей замерло в ожидании: представителей "считавших ворон" было конечно меньше, всё-таки Азриэль среди некоторых выделялся. Вавильян во время их диалога с Винни хотел было возразить своей собеседнице. Даже для него, пытавшейся в настоящий момент быть на неё немного похожей, данное высказывание показалось… грубоватым? Но высказывать ничего поперёк он не стал. Да и зачем, если она начала с ним куда больше общаться и теперь даже не сидит с совсем уж беспристрастным видом отвернувшись, когда тот ей что-то рассказывал. Хотя, то, что он говорил было зачастую тем, что ему казалось, она именно захотела бы от него услышать.
К тому же, разве является их проблемами то, что у Мэйшес, как любила выражаться Винни, "околела" мать? Вавильян старался гнать прочь от себя мысли, вызывающие в нём отклик совести в противовес думая о том, что теперь, по всей видимости, у него есть Винни и он может равняться на неё и не чувствовать одиночества, а может даже чувствовать какой-то авторитет в группе так как
Винни виделась ему такой… неприступной и холодной по отношению ко всему? Ему это очень импонировало в ней, в то время как он даже и не понимал почему. Хотя, покопаясь в определённых разделах психологии, и будь он постарше, возможно, он конечно бы и понял. Только был бы он рад своему открытию? У Меррелейн, поспешившей отложить книгу по правилам её воспитания (как никак воспитательница знакомила их с новым членом коллектива), мальчик вызвал прагматичный и житейский интерес. Как только он прошёл с воспитательницей и встал с Аннтуанэтой перед ними, у неё сразу возникла мысль, что у того довольно умные глаза, чего лично она не смогла бы сказать о некоторых детях в группе. Выражаясь о воспитании, с её точки зрения это было бы слишком похабно игнорировать человека, когда сама атмосфера и создавшаяся ситуация требовала, чтобы на мальчика обратили внимание. Человеку из одной из самых воспитанных семей вести себя так не годится: читать книгу пока тебе кого-то представляют.
Если бы так получилось, что у неё спрашивали бы мнение на этот счёт, она бы ответила, что это похабщина. А в семье у них с воспитанием, пусть и без фанатизма, но находилось под присмотром отца и старалось быть чинно. Хотя отец бывало иногда пропадал на мясокомбинате ввиду своей должности, что являлось его работой, позволяющей обеспечить ему всю семью, и Меррелейн оставалась под присмотром у своей матери, которая была писательницей и ласковой душой их семьи. Та была всегда рада гостям. Друзья мужа завидовали тому, что у него такая супруга, а дочь… Она всегда силилась не оставлять без внимания объясняя это тем, чтобы у ребёнка в этом плане по жизни был минимальный комплект комплексов или полное их отсутствие вовсе.
Мэйшес в это время старалась сохранять внешнее и внутренне спокойствие, несмотря на то, что она очень удивилась тому, как выглядел Азриэль. Она впервые в своей жизни видела, чтобы у ребёнка лет 5 волосы имели такой яркий, да ещё и голубой цвет, с которым завораживающе играл мягкий свет, вызывая лёгкие блики падая из окон детского сада и создавая видимость существовавших на голове и других оттенков. Солнечному свечению, как нельзя кстати для некоторых маленьких ценителей всяких изяществ, были подставлены искрящиеся и немного жмурящиеся при случае от света глаза разного цвета словно для лучшего их изучения со стороны. Подобного рода деталям конечно вряд ли сумели бы уделить внимание люди, не умеющие замечать красоту в таких, казалось, будничных мелочах. А может, просто не всем дано.
– Так странно… Зачем она всё время держит его за руку?
Ему так спокойнее? – Мэйшес рассматривала, как Аннтуанэта бережно держит Азриэля за руку. – Может подойти, спросить?
А может это совершенно нормальное явление, и я буду выглядеть как-то странно обеспокоенно, и он подумает что-то не то? Она продолжала смотреть на него в упор. Мэйшес забавляло, когда их взгляды встречались. Она понимала, что она, должно быть, выглядит маниакально, ведь она не сводила с него глаз время от времени моргая и продолжала смотреть на него, но ей нравилось, как это выглядело странно со стороны.
– Наверное, я пугаю его?
Сидя на стуле, Мэйшес нервно перебирала своими маленькими пальцами рук под столом. Она продолжала смотреть на Азриэля, в то время как мальчик периодически смотрел на неё и растерянно искал, куда деть глаза в следующий раз, когда они снова столкнутся. Девочка с причудливым бантом действительно выглядела для него пугающе. Про себя он так и думал. К слову, напугать она его совершенно не хотела. Но нельзя же вот так бездумно пялиться на того, кого ты видишь в первый раз?
Немного поразмыслив про себя и испытав разные виды взглядов. Мэйшес, принявшись что-то писать и, несмотря на своё желание остаться беспристрастной откровенно "палилась". Меррелейн, сложив руки под подбородком, внимательно и интеллигентно слушала, что со стороны было просто невозможно не оценить, Винни, облокотясь на стул, сидела с вытянутыми под партой ногами, а в её взоре отображалась свойственная ей напыщенность, пока Вилли пытался копировать бессознательно для себя некоторые её повадки, Азриэль всё-таки прервал существовавшую в общих чертах тишину.
– Благодарю вас, мисс, – он отпустил руку Аннтуанэты, посмотрев на неё, – но уверен, в данный момент я могу справиться сам.
Воспитательница отстранилась, ласково погладив его по его слегка взъерошенным волосам и попросила детей о том, чтоб они не проказничали и не обижали друг друга, помимо этого разрешив после небольшого знакомства разойтись и поиграть, а также больше познакомиться друг с другом. Она отошла помочь нянечкам на кухне, дав Азриэлю возможность самостоятельно поконтактировать со всеми детьми:
– На самом деле, я своему отцу, любящему поизучать естественные науки, предлагал не идти, и он долго думал надо оно мне или нет, —оглядывая группу и машинально начав теребить пальцы, он старался выглядеть уверенным в себе – но из-за моей матери, вечно кормящей меня картошкой, мне пришлось прийти сюда.
Все молчали. Кто-то между собой начал перешёптываться.
Часть ребят ожидало должно быть немного другого представления. Всё-таки у основной части детей семьи были классического типа и.. ничем не выделяющиеся, поэтому и приветствие в их головах выглядело немного по-другому. У пытающегося походить на свою подружку Вавильяна, заслышав про картошку, выражение лица несколько сменилось на… понимающее?
– Напыщенный ублюдок – негромко усмехнулась Винни то ли для себя, то ли для Вилли, смотря на то, как Азриэль сбоку выходя из библиотеки и проходит ко второй парте, садясь перед Мэй – видимо, все дети с дефицитом внимания так себя ведут.
Меррелейн повернувшись к Азриэлю, с прилежной заинтересованностью, поставив локоть на парту, а руку под щеку, начала спрашивать о том, какую книгу он взял, и что он любит читать. "Видимо, они очень похожи с ней…" – подумала сидящая сзади них Мэйшес. Её взгляд с увлечённого тем, что она так захвачено писала, сидя за столом, и слушая, пока Азриэль представляется, сменился на тоскливый. Попытавшись скрыть это и поджав губы, она отвернулась от стороны, где сидит Винни с Вавильяном, ведь она слышала все их насмешки и то, что они обсуждали, пока мальчик стоял посреди группы. Её мнение основывалось на том, что нельзя ничего стесняться, да и зачем, когда какие-либо чувства идут от всего сердца. Разве что, ты можешь смутить кого-то своими неожиданными для человека эмоциями? Но сейчас её это заботило куда меньше, чем возможность того, что вредная девочка, сидящая слева от неё, заметит её тоску и поняв из-за чего она, обязательно высмеет всей группой. В прошлом детском саду, откуда перевели часть сидящих теперь здесь детей, она раз попыталась сдружиться с ней, но ничем хорошим для неё это не закончилось. Винни пугала её нынешним хладнокровием и чёрствостью, хотя она могла вспомнить, как та какое-то время меньше всего была такой какой вновь она показывает себя сейчас, но при желании познакомиться с Азриэлем её это не пугало.
Глава 4. «TENDERNESS ALWAYS KILLS»
Дети расходились играть. Некоторых привлёк читальный уголок, некоторые разошлись по игральным комнатам, расположенным в группе и игральным уголком в спальне. Азриэль стоял с Меррелейн у стены рядом с игральным уголком в группе. Винни и Вилли, облокотившись на стену, стояли на противоположной стороне возле окон. Гилберт – сосед Мэйшес что-то бурчал про натальные карты и карму в прошлой жизни, рассказывая об этом какой-то впечатлительной девочке, которая очарованно его слушала.
Вроде, та была ему одной из девяти его сестёр. Спрашивается, зачем родителям столько детей? Кормить столько желудков чтобы все они потом работали на тридцати трёх работах и вгрызались друг другу в глотки за наследство, сетуя на своё существование?
Ну ладно, это не наше дело.
– Если я к нему подойду, то он будет смотреть на меня свысока? Мэйшес мяла в руках какой-то листок бумаги, смотря в сторону того, как Азриэль общается с Меррелейн – Наверное, он захочет с ней дружить, у них одинаковые интересы…
Она опустила глаза и снова поджала губы. Она сидела одна, пока её бывшая знакомая стала до неузнаваемости чужой для неё, Гилберт с его сестрой Абигейл не вызывали доверия, а по утренним слухам в детском саду стало известно, что тот вообще плохо к ней относится: избивает и видит в собственных сёстрах лишь обслуживающую прислугу, а те в свою очередь из-за детских травм и вынужденной подработке, о которой родители стараются умалчивать, но сам факт почему-то всё равно всплывает. Кем может работать ребёнок пять лет, да ещё и чтоб эта информация так тщательно скрывалась?..
– Смотри, как эта сvка пялится на новоиспечённую жертву с СДВГ? – Винни, стоя у окна, что-то дымила в форточку – Смотри, что у меня есть, – она протянула Вавильяну самокрутку – попробуй, тебе понравится.
Вилли замялся. Курить у него мало было желания, к тому же если заметит воспитательница, но она точно может их наказать, отобрав у них следующий приём пищи. В первую очередь его, как ни странно, беспокоило именно это.
– А я это… – он замялся – не умру? Мне же ещё всего пять…
Винни нахмурила брови. Выражение её лица приобрело издевательский оттенок, смешанный с озадаченностью:
– Не смеши – она шагнула к нему ближе, уменьшив расстояние между ними, и, словно желая поглумиться над мальчиком, будучи уверенной в том, что он обязательно опозориться откашлявшись, а также зная о том, что это несомненно будет для него первый опыт, поднесла самокрутку к его рту желая скорее получить новый повод лишний раз самоутвердиться – расслабься, тут нет ничего тяжелого.
Долго мешкать было нельзя иначе его маленькая, как и он сам подруга заподозрила бы что-то неладное так что недолго думая он взял у неё предложенную небольшую "сигарету" и как можно скорее попробовал "по-взрослому" закурить. Вилли смотрел на неё. Ему казалось, что-сейчас-то она точно не издевается, ведь пока он пытался сделать "тягу", она смотрела на него, искренне выжидая реакции. – Должно быть, ей интересно понравится ли мне или нет? – проносилось в его голове. Разум слегка затуманился, а в горло будто налили кипяток вперемешку с острым перцем:
– Может, она хоть сейчас немного очарована мной? Может, я ей всё-таки понравился? – он смотрел прямо ей в глаза. Из окна обдувал лёгкий ветерок, иногда было слышно чириканье птиц, на пару секунд его даже перестала волновать воспитательница, которая живо отберёт у них обед, а он останется голодным по вине собственных стремлений выглядеть эффектно перед своей подругой. Но вот неудача – всё произошло, как и задумывалось Вилли: он схватился за подоконник, пытаясь выхаркать неизвестную им вдохнувшую субстанцию. Откашливаясь, он не заметил мистера
Тедди – слеповатого сторожа, подметающего крылечко детского сада, а вот он, в отличии от Вилли, заметил неизвестного ребёнка из-за уж очень громкого смеха Винни, которая потешалась над едва-ли не задохнувшимся Вилли. Ещё б мгновенье и их без сомнений уличил именно их в том, что они творят посреди ясного утра:
– Сvчёныwи, это кто там курит? – закричал мистер Тедди – я вам сейчас уши пообдираю! – бросив метлу, он попытался ближе подойти к окну, в котором увидел детей.
Винни, заслышав его, скорее заставила на корточки пригнуться друга:
– Блvдь, тише! – она похлопывала его по спине, стремясь успокоить Вилли – Уйми кашель иначе нам питка таких пvздvлей даст… Боже правый…
Мистер Тедди, подойдя к окну и поняв, что не успел поймать паршивцев, пошёл прочь дальше мести двор, бубня себе про нос:
– Ох, полоротство хуже девичьего распутства…
Дети в это время, слушали отдаляющиеся его шаги, сидя как можно тише под окном. Постепенно переставая кашлять, он до коснулся одной рукой её щеки, лишь слегка погладив ту, боясь, что девочка его как-то ударит за это:
– Ты сейчас заботишься обо мне? – облокотившись назад руками, и в полу лежачем положении, Вавильян смотрел прямо на неё. Его глаза были в данный момент были полны надежды отыскать хоть малую толику желательно подлинного, пусть и в такой надлежащий того момент беспокойства Винни за него. Он же мог в буквальном смысле задохнуться и умереть, разве она не должна хотя бы сейчас побеспокоиться за него, учитывая то, что всё произошедшее, казалось, произошло по её в первую очередь инициативе?
Поймав себя на мысли, что со стороны Винни выглядит сейчас придурковато, отвечая ему на его пронзающий взгляд, она отдёрнула руку:
– Ты поехавший или на тебя так лёгкий косячок повлиял? встав и сделав перед ним показушное невинное гримасу, она, отшатнувшись от него – Закрывай гештальт недостатка внимания от собственной матери без моего участия или можешь обратиться за помощью к Мэйшес… – после этих слов, Винни не спеша пошла прочь. Намокшие глаза и пару выступивших слёз Вилли немедля постарался вытереть своей голубой пижамной рубашкой.
* * *
– Хорошо, я подойду к нему, – пытаясь утихомирить свою тревогу, Мэйшес продолжала комкать листок бумажки, наблюдая за тем, как Меррелейн и Азриэль что-то обсуждали – А будет приличным, если я вот так сунусь посреди их диалога? Они оба кажутся на вид такими начитанными, они не прогонят меня за такую грубость, если я их перебью? По-моему, Меррелейн как-то обмолвилась, что её бесит, когда её перебивают… – она судорожно переводила взгляд то на блестящую поверхность стола, за которым сидела, то снова на них, то снова на парту – Ладно, если так вечно метаться в сомнениях, то останешься посреди рухнувшей яблони, так и не сорвав яблок.
Она встала из-за парты, ещё пару секунд всё обдумала и двинулась навстречу паре детей, стоявших, наверное, в паре метров от неё. Чем больше она подходила, тем сильнее билось сердце и заставляло Мэйшес чувствовать себя все более неуверенно. Расстояние между ними стремительно сокращалось, а в голове девочки созревали новые, наивные, но до абсурда смешные беспокойства:
– Господи, только бы у меня не изменился мой нормальный голос на слащаво-приторный, я провалюсь под землю, если что-то подобное произойдёт…
Подойдя к ним Мэйшес не заметила, как промежуток между тремя стал, откровенно говоря, неприличным. Или может только ей так казалось. Издалека наблюдая, ей почему-то казалось, что если она подойдёт, то все непременно окажутся одного роста.
Сейчас же смотря на Азриэля, будучи ниже едва-ли на пол головы, ей приходилось слегка поднимать глаза, а на Меррелейн наоборот приходилось немного посматривать сверху вниз, находясь в обуви, напоминающей что-то вроде туфлей со слитой небольшой платформой и являясь где-то на пару сантиметров выше:
– Могу ли я…
Она немного встревожилась. Теперь, стоя напротив них, втроём они образовывали что-то типа треугольника. Как бы она не пыталась это контролировать, её тон стал несколько мягким, но, вроде как, ни Меррелейн, ни Азриэль, не придали этому значения:
– Можешь, Мэйшес – с кроткой и без ехидства улыбкой произнесла Меррелейн. – Ты уже минут двадцать на нас глазеешь, пытаясь казаться незамеченной – разговаривая спокойно, Азриэль откинул голову назад и несколько секунд пялился в потолок, а затем снова обратился к подошедшей к ним девочке – Расслабься, будешь? – порывшись в карманах своих мягких шорт, обнаружив там только маленький платочек, старый браслет и поискав в кармане ажурной молочной рубашки, он, не разжимая кулак полностью, протянул Мэйшес какие-то странные таблетки. Вероятно, это было каким-то секретом, иначе почему они хитро, но в то же время так безобидно и расслабленно ухмылялись от чего выглядели ещё более непринуждённо? Завидев непонятные ей пилюли, Мэйшес робко приподняла брови, контролируя собственное и небольшое ошеломление чтобы не выглядеть испуганной будто она только вчера родилась, хоть она пока ещё и слабо понимала, что он держит в руках. Не желая выглядеть совершенно блаженной перед стоявшими напротив детьми, решила слегка нагнуться к нему и задать нейтральный вопрос:
– Ты лечишься от чего-то? Или вы ширяетесь? – она, выжидая ответ, перевела взгляд с Азриэля, на Меррелейн, предполагая, что может она даст ей ответ.
– Нет, нет, – мальчик, немного заикаясь, тотчас приподнялся от стены и начал жестикулировать руками как бы отнекиваясь и отрицая возникшие соображения Мэйшес, желая разубедить её.
– Мы ничем таким не занимаемся, а любителей ширяться мы презираем – сказав спокойно, Меррелейн выждала небольшую паузу, переглянувшись с Азриэлем, лицо которого почему-то стало немного напряжённым. Она погладила его по плечу, он же в ответ кивнул, дав как-бы понять, что всё в порядке. Мэйшес в этот момент бросился в глаза возникший небольшой, но будто нарастающий тремор рук мальчика, но по выражению лиц троих детей, кажется, лишь пара из них трёх понимали в чём дело. В отличии от Азриэля и Меррелейн, судя по всему, уже познакомившихся, Мэйшес с ними разговаривала в первый раз:
– Всё хорошо, я верю-верю, всё в порядке – ответила Мэйшес, несмотря на то, что оба ребёнка вызывали какие никакие подозрения слишком какой-то уж нестандартной, по её мнению, реакцией, всё равно попыталась их успокоить, рассуждая о том, что мало ли что у них в конце концов там происходит. Да и покажется ли это ребятам уместным, если она так сразу беспорядочно влезет не в свои дела?
– Я видела тебя в коридоре, пока воспитательница рассказывала небольшую информацию моим родителям о детях, которые будут со мной. Мне нравится твоё платье – сказала Меррелейн на ухо девочке, держащей какую-то бумажку в руках – Эй, а что там у тебя? Ты рисуешь или пишешь? – малышка указала на руку Мэйшес, закидываясь очередной пилюлей.