Майя Марук
Мархарат. Свидание с демоном
Глава 8. Скелеты
Несмотря на нервное напряжение, а может, благодаря этому напряжению, спала я крепко. А из снов меня мучали только эротические. Мне снова снился демон. Только в этот раз я как будто знала, что это сон и даже не пыталась его отогнать.
– Сладкая. – Шептал нечистый мне на ухо, разгоняя похоть по телу.
Я как будто парила где-то в облаках, или в дыму, извиваясь от чужих ласк. Демона я не видела, но чувствовала, как его руки скользят по спине, сжимают ягодицы, грудь, ласкают возбужденный бугорок между ног, стараясь довести тело до оргазма. А мне только это и было нужно. Я закусывала нижнюю губу и старалась прижаться к демону как можно сильнее. А он только смеялся над моими попытками, иногда усиливал давление на клитор, иногда ослабляя, как будто знал все мои самые чувствительные точки.
– Ты мой мед, Сладкая. – Повторял он. – Мой сладкий яд.
А я только стонала, плюя на слова нечистого. Сейчас меня интересовала только ноющая пустота, которую срочно нужно было заполнить. Просто пальцев, даже умелых пальцев, телу уже не хватало. Вот только проснулась я не от оргазма, а от крика соседского петуха, будь проклята эта тощая птица!
Солнце только-только поднялось над деревней, но вокруг уже кипела жизнь: мычали коровы, гоготала домашняя птица, смеялись охотники, идущие в сторону леса. Спать больше не хотелось. В хате пахло теплым деревом и мукой. Нафаня суетился с завтраком.
Вообще у крестьян концепции горячих завтраков не было. В принципе концепции завтраков в крестьянских домах не было. Не было у простого человека времени на эти барские замашки. А у нас с Нафаней было.
Я стряхнула с себя остатки сна, пообещав себе не вспоминать больше о демоне, и вылезла из-под одеяла. В печке булькала горячая вода, пекся хлеб, домовой в небольшом корыте мыл гусиные яйца.
– Доброе утро.
– Ты чего так рано встала? Я еще завтрак не сделал.
– Кошмары.
– Странно. Дом чистый. Два раза проверил.
– Это не нечисть. Это моя психика. Не волнуйся. На дворе чисто?
– Если ты про нечисть с дымовой завесой, то она к утру ушла. В сторону дома Альпы покатилась.
– Уверен?
– С крыши ее избу хорошо видно. Прямо в хату зашла. Может, там и не упырь, но какая-то дрянь точно сидит. Может, к русалкам сходишь? Они тут столетиями живут, всю черноту в лицо знают.
– Нельзя пока к русалкам. – Выдохнула я и натянула поверх сорочки банное платье. – Сами пока справимся. Пойду в сарай схожу.
– Я Зорьку покормил уже и во двор вывел. Иди в баню, мойся спокойно, и есть будем. А там решим.
Зорька и правда паслась за домом. Довольная корова подняла мокрый нос к небу, вдохнула прохладный утренний воздух и улыбнулась. И я тоже улыбнулась. Несмотря на все сложности, был в деревенской жизни особый шарм. Кажется, я начала превращаться в оптимиста.
Мой дом находился на самом краю деревни, ближе к лесу. Эта часть поселка была тихой. Мимо дома проходили разве что охотники. Иногда забегали дети, жаждущие приключений. Ну и парочки, мечтающие уединиться.
Вообще, с добрачными связями здесь дела обстояли интересно. Вроде как обществом это порицалось. Девушек старались как можно скорее отдать замуж, чтобы те не успели опозориться. К юношам правила были не так строги, но тем не менее и они старались себя сдерживать, чтобы не получить тумаков от отца или братьев своей зазнобы.
И в то же время была в году одна ночь, когда весь Мархарат закрывал глаза на эти условности. В праздник посвященный богине Леле незамужние девушки уходили в поля. Там они развлекались с подругами, пели обрядные песни, плели венки, сплетничали. А после того, как над полем поднималась луна, туда приходили свободные юноши. И начиналось настоящее веселье.
Местные считали, что чем больше семени в эту ночь прольется на поля, тем лучше будет урожай. Ну и традиционно, после этого праздника начинался «свадебный сезон». Ибо не все семя орошало землю, а рожать без мужа, было не положено. Вот такие двойные стандарты.
Прохладный весенний ветерок обжег щеки. Солнце еще не успело прогреть воздух, и находиться на улице было еще некомфортно. Я уже повернула в сторону бани, как рядом с калитной послышался шум. Обернулась. У калитки стоял Языр. Мужчина меня не заметил, обзор закрывало белье, болтающееся на веревках. Зато я его видела хорошо. Мужчина хотел открыть калитку, но широкая ладонь будто уперлась в невидимую преграду. Он попробовал еще раз, и еще. Ничего не получалось. Руны Нафани работали. Мужчина постоял у калитки еще с минуту, скрипнул зубами и пошел в другую сторону. Я осталась незамеченной, но озадаченной. Вот только еще больше вопросов возникло у меня через минуту. С другой стороны забора кралась беременная Елька. Нет, девушка не пыталась влезть на мою территорию. Она явно шла из леса, и хотела вернуться в деревню незамеченной.
– Все интереснее и интереснее. – Проговорила себе под нос.
– И не говори. – Из окна хаты появилась рыжая голова домового. – Кажется, у этой семейки полон сундук скелетов.
Глава 9.
Гадать откуда шла Елька, и зачем приходил ее муж, ни настроения, ни времени не было. Нужно было разобраться с туманом, который пытался проникнуть в наш дом. Тем более что эта зараза таскалась к нам из дома Альмы.
С одной стороны, наверно, можно было бы и не беспокоиться. Пришлые в деревне живут довольно давно, и никакой беды от них не было. Елька вон, с огромным животом, а так скачет. Да и никакой бесовщины в деревне не происходило. Но все же, нужно было убедиться, что это действительно безопасные создания.
Информации про упырей в моих книгах оказалось не так уж и много. А про «туман» вообще ни слова. За несколько часов я пересмотрела все, что у меня было, и добрым словом вспомнила Гугл, которого сейчас так не хватало. Впрочем, не уверена что в нем было бы возможно что-то найти по запросу «живой туман».
– Ничего? – Спросил домовой, когда я закрыла последнюю книгу.
– Ничего. – Кивнула я.
– А в Бестиарии бабули?
– Он был бы полезен, если бы бабуля здесь жила. А так…
Вообще, я бестиарий тоже полистала. И ничего интересного там не нашла. Даже чего-то, что отдаленно напоминало бы нашу проблему. Про упырей информация была. А вот про туман – нет.
– Может, у церковников что-нибудь есть?
– Да что у них может быть? Они же все отрицают: домовых у них нет, русалок нет, лешего и того не признали. Только споили.
– И русалок обесчестили.
– Не, ну ты напраслину на них не наводи. С русалками там спорная ситуация была. Еще не ясно, русалки ли там были. Может, наврали.
Я вдруг вспомнила, как два пьяных послушника голышом бежали мимо нашего дома. А потом всей деревне рассказывали, как русалки пытались их совратить. Столько шума было по этому поводу.
– Ладно, может и наврали. Что делать то будем?
– Не знаю. – Пожал плечами Нафаня. – Но к нам в дом зараза не просто так хочет. Надо с Елькой поговорить. Узнать, что там за суета была. Что ее так испугало ночью. Может, так заразу и вычислим.
– Предлагаешь, мне к ним еще раз в гости сходить?
Нафаня кивнул, а я обреченно поняла, что в суете забыло про ночное происшествие. А по-хорошему с него разговор с девицей и нужно было начинать. Вот только идти в дом а Альме совсем не хотелось. Честно говоря, встреча с Языром меня пугала.
– Пана! – Зычный мужской голос пробрал до костей.
Вот правильно говорят, вспомни заразу, появится сразу. Пришлый плотник стоял у калитки. Во двор без приглашения он зайти не мог, не пускали руны. Но в этот раз он решил не ретироваться, а обозначить свое присутствие.
– Пана! – Еще раз крикнул Языр, и я поняла, что отсидеться не получится.
Я накинула на плечи платок, чтобы закрыть декольте домашнего платья и вышла на улицу. Цепкий взгляд хищника тут же впился в меня и руки похолодели. Я думала, что за три года жизни в Мархарате видела все, от беса до демона. Но нет. Не все. Если утром я еще могла сомневаться, что Языр упырь и принадлежит к разряду какой-нибудь менее опасной нечисти, то сейчас я была уверена, что имею дело с вампиром. Не просто с вампиром, а с вампиром, для которого убить было также обыденно, как для меня умываться. Я впервые в жизни видела существо с пустыми глазами. Правильно говорят, глаза – зеркало души. У Языра души не было. И Елька с Альмой оставались живы только потому, что упырю было не выгодно наводить шум в селе.
– Леля тебе в помощь, пана! – Сказал плотник, когда я подошла к ограде. – Альма просила навестить тебя. Спрашивает, может, тебе помощь нужна? Мужицкая.
Упырь чуть выпятил грудь, чтобы произвести впечатление. А я, от состояния липкого ужаса перешла к состоянию легкого недоумения.
– Перун пусть оберегает тебя. – Поздоровалась с вампиром, надеясь на то, что Перун поступит с ним в точности наоборот. – Передай Альме, что пана сама справляется.
– Дров наколоть, мебель сколотить? – Не успокаивался Языр, глядя на заполненный дровник.
– Нет, я сама справляюсь.
– И во двор не пустишь, пана?
– Нет. У тебя жена на сносях, Языр. Мне лишние слухи за спиной не нужны. Так что во двор я тебя не пущу. А Альме спасибо за беспокойство передавай.
– Странная ты пана.
Мои слова упыря не разозлили. Ни одной эмоции в глазах мертвеца не проскочило. Вот только назад он не ушел. Наоборот, оперся локтем на деревянный столб, и продолжил беседу.
– Ты ж молодуха совсем. Лучше Ельки выглядишь. Да вообще баба видная, а одна, никого к себе не подпускаешь. Думаешь, твой князек вернет тебя к себе в койку? Так нет. Он выкинул тебя, как сор из избы. Для кого койку тогда греешь?
Я молча хлопала глазами, не веря в то, что местный упырь упрекает меня в недоступности. К такому меня жизнь точно не готовила. Зато Языр почувствовал себя, что называется «на коне» и продолжил «наступление».
– Не гнои красоту свою пана. Еще чуток лет пройдет и ты завянешь. А так, хоть нормального мужика попробуешь. А я не обижу. В жены не возьму. Но тебе оно не впервой! Зато обласкана будешь.
– Я со своей красотой, сама разберусь, Языр. Ты лучше о жене позаботься. И о детине. Альме поклон передавай.
С этими словами я обернулась и демонстративно, не оборачиваясь, пошла в сторону дома.
– Нафаня, а у нас с каких пор вампиры сексуально агрессивными стали?
Домовой озадаченно гладил бороду. Поведение Языра никак не клеилось с его сущностью. Ошибиться в том, что он вампир, я не могла. Но его поведение вогнало меня в тупик.
– Может, у этого вида упырей какие-нибудь родственные ответвления есть? Породы? Как у собак?
– Как у собак, только у ваукалау. – Задумчиво произнес домовой. – Какие у вампиров родственники?
– Ну были же стрыги там.
– Это все одна шайка с разными названиями. Ты уверена, что он упырь?
– Ты руны, какие ставил? Универсальные его во двор пустили. А когда ты от вампиров защиту добавил, ни Языр, ни туман, пройти не смогли. Значит, упырь. И туман тоже упырь. Или что-то близкое к упырям. – Села на лавку рядом с домовым. – Вот чего они к нам все прутся?
– С Елькой надо поговорить. Она расскажет, что видела ночью, и все станет ясно.
– А если не расскажет?
– Так они лекаря ей везти собрались. А у нас в городе один такой есть. А он за твои наливки душу отдаст и еще приплатит.
– Ну, тоже верно. – Согласилась, вспоминая бородатого мужичка с пятнистыми руками.
Он и правда был единственным лекарем, который ездил по беременным. Кроме него еще бабки – повитухи были. Но у тех медицинских знаний даже минимальных не было. Свою работу делали опираясь на опыт и отвагу исключительно.
С тревогой посмотрела в окно. Ничего подозрительного там не было. Языр ушел, туман не пришел. Нужно было успокоиться, и подумать обо всем происходящем в деревне без эмоций. Успокоиться, подышать. А успокаивали на Мархарате меня одна вещь – магия самогоноварения.
Глава 10
Глава 10.
Я закрылась в небольшом помещении типа сарай, переоборудованный под маленький самогонный завод, повязала платок, чтобы волосы не мешали работе, и распахнула ставни, чтобы в помещение попадало как можно больше света.
Магия начиналась с браги. В Мархарате я попробовала с сотню комбинаций создания браги. Самым сложным в этом процессе было заменить дрожжи. Что я только не пыталась применять: хлебный порошок, пекарные травы, порошки из медицинских лавок с эффектом брожения. Что-то работало лучше, что-то хуже, но ничего не срабатывало великолепно. Поэтому свой алкогольный бизнес пришлось начинать с ягодных вин, которые хоть и были вкусные, но местными жителями не воспринимались. Им нужно было то, что сшибает с ног.
Мой первый самогон получился вонючим, сивушным, но популярным. Мужиков рубило с одного стакана. В принципе, на этом можно было остановиться и зарабатывать на хлеб. Но мне хотелось к хлебу масло и шелковую наволочку на подушку. Поэтому, я пошла дальше и вызвала своего первого беса, чтобы тот раздобыл дрожжи. Беса назвала Боречкой. Низкорослое существо с пяточком вместо носа очень радовалось имени и клялось, что достанет мне все что угодно, только попроси. Дрожжи я просила примерно раз в пол года. Хранить их было удобно, и подозрений они не вызывали. А вот с сахаром дела сложнее обстояли. Он в местном климате портился, поэтому браги в этот раз заготовить нужно было много. Очень много.
Успокаивала я себя тем, что в моем случае запас не помешает. Наливкам нужно время настояться. Только к концу лета можно будет продавать. Чистый самогон местный трактир закупит, а остатки наливок к княжескому столу поедут. Да и на праздники не мешало бы, чтобы запас был. На прошлый Лелькин День у меня весь погреб выкупили.
Работа шла медленно. Взвешивая сахар и дрожжи, отмеряя воду, я размышляла о демоне. Думать о вампире не хотелось. Суеверно боялась «накликать лихо» в лице плотника. Да и к демону были вопросики. Ночной сон я списала на восставшее либидо. А вот происшествие в бане явно никакого отношения к нему не имело.
Демон меня нашел. Или почти нашел. Имя его я даже в мыслях не произносила. Знала, что если связь существовала, даже самая незначительная, то демон мог определить мое местонахождения, не хуже трекера. Этого мне точно было не надо.
Я попыталась воспроизвести детали нашего разговора. Вот только толком ничего вспомнить не смогла. Помнила только то, что он называл меня «Сладкая» и утверждал, что «древними они не манипулируют».
Древними в Мархарате называли природных ведьм. Женщин, берущих силу из природы. Говорили, что таких ведьм больше не существует. Яга была последней. Но после того, как она стала на стражу границы миров, древние рождаться перестали.
Если верить легендам, ситуация там вышла с древними скверная. «Древних» или природных ведьм и так рождалось не очень много. И жили эти ведьмы по своим правилам. Точнее, не подчинялись правилам. Они могли жить и в городах, и в лесах, и в деревнях. Занимались чем угодно: держали таверны, возделывали землю или просто рожали детей и ничего не делали. В общем, гильдии не создавали и сами решали, как распоряжаться своими способностями и жизнями. Многие древние даже о своих способностях никому не рассказывали. Ворожили себе тихонько, для дома, для семьи. И дико бесили магов и ведьм, которые пытались с магами конкурировать.
Магов древние раздражали потому что ни один мужчина не мог сравниться по силе с древней. Ну и как им соревноваться, если она часть природы, ее сила, инструмент, а мог тот человек, который эту силу из природы без спроса берет? Ну а обычные ведьмы вроде как из-за зависти к коллегам по цеху на них ополчились.
В общем, как дальше развивались события, никто толком и не помнит, или не знает. Вроде как сначала ведьмы договорились с магами испортить древним репутацию. Начали распускать слухи, что древние приносят беду, убивают урожай и скот. Люди, на то они и люди, чтобы отрицать критическое мышление и древних начали отлавливать. Хорошо, что на костре не жгли. По крайней мере упоминаний об этом я нигде не находила.
Травля продолжалась несколько десятилетий и распространилась на все континенты Мархарата. И вот, в один день все древние исчезли. Просто взяли и исчезли. Кто-то говорил, что Мара не выдержала и забрала своих дочерей. Другие утверждали, что это демоны укрыли женщин в других мирах, третьи говорили, что Яга согласилась стать стражем границ живого и мертвого мира, чтобы спасти своих сестер.
В общем, теорий было много, правды никто не узнает. А потом случился перекос. Маги стали сильнее, а ведьмам пришлось сбиваться в ковены, чтобы укрепить свои позиции. Конечно, с пропажей древних эти события никто не связал. Но мне кажется, что в мире, где все связано магией, исчезновение целой «популяции» ведьм не могло не сказаться на магической экосистеме.
Пока я размышляла, все бочонки заполнились. Бочонки для браги у меня были не простые, сделанные на заказ. Рекомендуемых бидонов в Мархарате не существовало, а деревянные бочки портили продукт. Крепость как будто не набиралась, и дерево передавало напитку ненужный аромат. Деревенским было плевать на привкусы. А вот для клиентов состоятельнее требовался продукт чище. Пришлось выкручиваться, заказывать у стеклодува «бочки» и защищать их деревянными чехлами. Да и сам перегонный аппарат пришлось изобретать в буквальном смысле этого слова. У того же стеклодува заказывать детали, у кузнеца ковать «плиту», потому что на печи это хозяйство не установишь, и вообще, переоборудовать весь сарай. Но оно того стоило. Я занималась почти творческой работой, и неплохо зарабатывала. Люди и на Мархарате люди.
Промокнув капельки пота на лбу, натянула на последний бочонок с брагой плотную тканевую крышку, и улыбнулась проделанной работе. Через несколько дней можно будет гнать, а пока, можно будет поработать над рецептурой травяного ликера.
Вот только планы так и остались планами. В метре от сарая раздалось зычное:
– ПАААНА!
Как же меня достала эта семейка! Спиной к открытому окну стояла Альма.
– Я здесь! – Крикнула женщине, выглянув в открытое окно.
– Пана! Вы дома?! Языр сказал нет вас. А я его к вам на помощь отправила!
Значит, падлюка не соврал. Ситуация становилась все глупее. Упырь которого теща к ведьме-самогонщице отправляет. Ухахататься! Естественно, все эти мысли я при себе оставила.
– Сейчас руки вымою и выйду. Подожди.
Альма кивнула. Окно не стала закрывать, чтобы у любопытной соседки не создалось впечатления, что от нее что-то скрывают. Спиной чувствовала, как женщина наблюдала за тем, как я тщательно мою руки.
– Зачем столько мароки, Пана? Я такой чистоты в хатах не видала, как у тебя в сарае!
Еще бы. Какая уж там в хатах чистота, когда здесь даже мыла нормального нет?! Вообще, у меня была мысль наладить здесь мыловарение, вот только как объяснять людям, зачем оно надо?! Себе я варила красивые бруски, но вот с их продажей дела как-то не шли.
– И чем это ты руки трешь? Такие беленькие они у тебя всегда!
– Мылом мою. Алкоголь не любит грязь.
– Чудная ты пана! – Соседка ухнула, бусы на широкой груди зычно звякнули. – О таких глупостях думаешь. Тебе бы мужика найти. О детках подумать!
– Это ты чудная, Альма! – Хохотнула я. – Где я тебе в нашем селе мужика раздобуду? Пойдем в дом. Чай будешь?
– Чай? Пана, ты в такое время чай пьешь? Не мудрено, что с мужиком не ладно. Какому мужику понравится, что баба в такое время чаи гоняет?
– Пойдем, – усмехнулась я, – у меня мужиков нет. Никто тебя не осудит.
Конечно, чаи гонять с соседкой у меня желания не было. Но еще меньше желание было общаться с Елькой. Поэтому я надеялась расспросить Альму про дочь.
Мы поднялись на крыльцо и вошли в дом. Комната была пропитана запахом пирогов и вишни. Кажется, сегодня Нафаня добрался до варенья, пока я пропадала в сарае. Сам домовой сидел на печи, размахивая кедами. К счастью, кроме меня его никто видеть не мог, иначе пришлось бы тащить соседку на заброшенный погост.
– Присаживайся. – Я указала гостье не лавку, а сама пошла к печи, где булькал горшочек с кипятком.
– Чудная ты пана. Поэтому и с мужиками у тебя туго. Вон, вспомни, какой у меня муж рукастый был. Ты ж его застала его живым еще.
– И правда, хороший муж у тебя был.
– Ельке тоже повезло. Языр не только рукастый. Ласковый. Не бьет почти. Так, ладошкой пожурить может. И то, только за дело. Меня ее отец знатно колотил. Я Языру говорила, построже надо быть с девкой. А он, детину выносит, тогда строже можно.
Я слушала соседку и понимала, что она совершенно искренна в своих убеждениях. Только меня жизнь в которой «бьет значит любит» пугала до розовых чертей. Хотя здесь это было обыденностью. И я не могла сказать, что женщины Мархарата как-то обделялись со стороны закона, например. Нет. Они могли иметь имущество, наследовать землю, учиться. Но кто-то, когда-то им внушил, что они этого всего недостойны. И вообще, не бабье это дело. Мужик приравнялся к источнику благополучия, а его скотское отношение оправдывалась обществом. Ходя, если тирана по башке огреют лопатой, косо на тебя не посмотрят. В общем, мир двойных стандартов в действии.
– Зачем строже? Она же у тебя девка воспитанная.
– Ой, – соседка махнула рукой и взяла пирожок, – скажешь тоже. Всю душу в нее. А она скандалы чудит. Ночью орет, на всю деревню позорит. Туман живой ей мерещится. А какой в избе туман? Избу нам два раза светили! Никакой нечисти там не может быть! А она, туман да туман. Может, на сносях умом пошла? Лекарь только завтра будет. А она носится с пузом где-то.
Подняла взгляд на печь и увидела, как Нафаня насторожился.
– Что за туман?
Поставила рядом с соседкой кружку с чаем и сама села напротив.
– Да кто ж его поймет?! Говорит, живой. Вокруг старухи крутится. Ну понятно, что вокруг старухи туман. Свекровке скоро и в могилу пора. Говорю, радуйся дура! А она верещит почти каждую ночь. Еле в хате удерживаю, чтобы на всю деревню не позорится.
– Так а ты сама этот туман видела?
– Не, не вида́ла. – Женщина укусила пирожок. – Пана, я к тебе с просьбой пришла. Помоги, будь бабой, приголубь Языра, пока Елька не родила! Я ужо старая. А он на Га́ку все смотрит! А она шлава такая! Ты ж сама знаешь. Уведет мужика у дуры.
Боковым зрением я увидела, как челюсть домового полетела вниз. Издалека послышалось Зорькино «МУУУУ». А я даже не поняла, как должна была отреагировать на предложение соседки. Но Альма не закончила меня удивлять:
– Пана, ты хоть и баба никудышная, ни жопы, ни сисек, но сгодишься. Я про тебя всякого Языру расскажу, он и заинтересуется. А ты своего не теряй. Помоги девке. А то Га́ла его утянет из семьи. А без мужика, сама знаешь, в доме худо.
Нафаня подобрал челюсть. Я хотела ответить, но Альма меня остановила.
– Ты не благодари меня, пана. Я ж все понимаю. Тебе полегчает. Ты ж после своего князька наверняка мужика не видала. А наши мужики, они ж здоровенные. Никакой князь с ними не сравняется. Самый сок! Как заново родишься! А может, детку тебе заделает, коль не совсем испорчена. Ну, мне пора. А то ужин свекровка не наварит. Языра я к тебе завтра отправлю. Скажу, табурет пане нужон. Для сараю.
С этими словами, под мое немое возмущение, соседка вышла из хаты. Нафаня хлопал глазами, глядя на закрытую дверь, я почему-то думала о пирожке, который сводница забрала с собой.
