Майя Марук
Мархарат. Свидание с демоном
Глава 6. Догадки
С возвращением Нафани в дом сразу стало спокойней. Я сидела за столом, протирала стеклянные бутылки для наливок, домовой готовил закваску на хлеб. В печи уютно потрескивали дрова.
– В следующий раз у демона чайник попросим. – Домовой покосился на печь, где закипала вода для чая.
– Может, самовар на ярмарках поищем?
– С самоваром возни много. Так что ты там про вампиров говорила?
Я рассказала Нафане сначала про странный сон, потом про то, что произошло с Елькой и визит ее мужа. Домовой слушал молча. Иногда задумчиво гладил бороду, потом переставлял с места на место глиняные горшки.
Вообще, такого понятия как вампир на Мархарате не существовало. Здесь существ питающихся кровью ласково называли упырями. С нашими привычными вампирами их связывало только то, что время от времени они охотились на людей. Кровь местным вурдалакам нужна была для выживания. Свои жертвы они обескровливали полностью, потому что своей крови в их телах не было. Мой вопрос, как чужая кровь через желудок попадала в вены вампира, пока оставался без ответа. Потому что задать этот вопрос было некому. Анатомических карт здесь еще не нарисовали, о том, что существует желудок, скорее всего, не догадывались. Подозреваю, что если начну рассказывать о желудке, сердце или печени в обществе ученых, меня просто засмеют. Потому что все знают, тошнит беременных, потому что ребенок начинает выдавливать еду из живота матери, чтобы освободить себе место. В груди болит исключительно от тоски или других сильных эмоций, а мигрень – признак переохлажденной или перегретой кости в голове. Хорошо, что хотя бы факт наличия костей никто не отрицал. И в целом уровень медицинской науки здесь был такой же никакой, как и водопровод.
В гробах упыри тоже не спали. А вот из могил иногда подымались. Ели я правильно понимала механику событий, то когда запас употребленной крови в организме вампира заканчивался, он старел и иссыхал. В какой-то момент вымпир впадал в летаргию, но не умирал. Естественно, свою личину вампиры скрывали, как и я маскировались под обычных людей. Тела упырей неосведомленные граждане хоронили и о покойнике забывали. Порой на долгие столетия, пока в организм вампира не попадала кровь и не оживляла покойника. Как это происходило, я понятия не имела. Но в паре книг, которые хранились на чердаке, подобные сюжеты мелькали.
– И с чего ты решила, что он упырь? – Спросил домовой, когда я закончила рассказ.
– А с чего он в хату не зашел?
– Ты же его не приглашала.
– Вот именно.
Нафаня нахмурил брови. Отличить вампира от обычного человека можно было только одним способом: не приглашать его в дом. По крайней мере именно так говорилось в местных легендах. С другой стороны, обвинять человека в том, что он нечисть только потому, что он побоялся переступить порог твоего дома тоже было бы глупо. Может, его полынь остановила.
– Надо на девку посмотреть. – Заключил Нафаня. – Если муж упырь, то и ребенок ее такой же. А значит, он мать есть начнет еще в утробе. Какой у нее срок?
– Не знаю. Месяца три, может четыре. А может и больше. Я же не повитуха, сроки на глаз определять. Ты встречался с ними? С вампирами?
– Нет. – Нафаня вытер руки полотенцем и поставил на стол чашку с травяным отваром. – Но внучка Мары, Мира, рассказывала, как в соседней деревне сразу две девки померли беременные. За полгода иссохли, а детей здоровых из живота достали.
– Звучит зловеще.
– Как есть. У детей один отец оказался, заезжий торговец, если я правильно помню. Он после смерти девок объявился, чтобы своих детей забрать.
– Забрал?
– Одного забрал. Отец понял, что приплод нагулянный, да и лишний рот в доме ему не был нужен. – Домовой чихнул.
– А второй ребенок?
– Остался в семье. Беспокойный был, орал все время. Никто же не знал, что он дитя вампирское. Бабки ходили, отшептать пытались, в церковь носили, думали, бесы младенца беспокоят. А он голодный был. Молоко не брал, кормилицы его боялись.
– И чем все закончилось?
– К Мире отец обратился за помощью. Та и сказала, чтобы тот или убил ребенка, или вернул его отцу.
– И как тот поступил?
– Никто не узнает. Младенца больше никто не видел. Может и отдал. Хотя, ты те времена вспомни. Где того торговца искать было?
Нафаня пожал плечами, предполагая ответ на мой вопрос. Мне, конечно хотелось верить, что отец младенца нашелся и забрал его. Пусть даже тот был вампиром. Ребенок, в любом случае ни в чем виноват не был. С другой стороны, страшно было представить, что этот ребенок мог натворить.
– Это в любом случае было на Земле. Да еще и в те времена. Откуда нам знать, что упыри на Мархарате и вампиры полесские одинаковые?
– А почему нет? Черти здесь с рогами и копытами, хранитель на кладбище – Чаргавы, русалки – вон, как будто с них энциклопедию мифологии писали, упыри, чем хуже? Они же не голливудские вампиры, да и приличных поместий по близости нет. Все чин чинарем, если твоя догадка верна.
Мы замолчали. Нафаня на несколько секунд исчез, а появился уже с мешочком муки и яйцами.
– Посмотришь на Ельку. Если сильно худая, кожа серая, а губы в ранах, значит, с вурдалаками дела имеем. Только что мы с этим потом делать будем?
– Чеснок вдоль забора высадим. – Неуверенно пошутила я и пошла на улицу, в погреб, где хранились запасы наливки.
Время близилось к вечеру. Солнце еще висело над горизонтом, но уже меняло свой цвет на закатный. Это было самой активное время в деревне. Мужчины и женщины возвращались с полей, которые находились за северной границей деревни. Поля не были общими, у каждой семьи там числился надел, который крестьяне арендовали у князя. За право работать на земле, платили дань в виде части урожая.
Князю принадлежали не только поля, но и вся долина, с лесами, озерами, городами. Жители абсолютно всех территорий платили. Охотники отправляли в замок дичь, торговцы деньги, ремесленники свои товары. Даже церковники платили за право вести службы на территории князя. Кажется, они были главными поставщиками свечей, которые, к слову, здесь стоили очень дорого.
Погасив одну из таких свеч, я вышла из погреба, с бутылкой наливки, мысленно попросила мироздание, чтобы все прошло успешно и мои догадки были только догадками, пошла к дому Альмы. К этому времени ребятня гурьбой вываливалась на улицу встречать скот, который гнали пастухи к домам. Я была в ужасе, когда первый раз увидела, как щуплые дети в лаптях или босиком бегут навстречу крупным коровам или, что еще страшнее, быкам. Сейчас этот ритуал превратился в ежедневную рутину. Как и принятие того факта, что дети здесь становились взрослыми в тот момент, когда макушка начинала доставать до столешницы.
Пока дети забирали коров, их матери ловили последнее светлое время, чтобы закончить работу в саду или во дворе. Кто-то высаживал весеннюю рассаду, кто-то жег зимние растения.
Да, несмотря на снежные зимы, в Мархарате некоторые растения приносили урожай и зимой. Скорее всего, это были плоды работы ведьм, или вед, или древних. В общем, тех женщин, которые в полной мере владели магией и не нуждались в поддержке ковенов. Практиковали культ Лёли днем, и вспоминали Мару ночью, чтобы свет и тьма жили в гармонии.
Зимних растений было не много: помидоры, картофель, сладкие плоды, напоминающие батат и маленькие тыквы. Тем не менее, этого хватало, чтобы крестьяне даже в самые неурожайные годы могли прокормиться. Остальные продукты крестьяне заготавливались заранее. Мясо вялили все лето. В основном это была дичь, которую приносили охотники, домашняя птица и поросята. Муку мололи ближе к концу осени, чтобы она не испортилась в летних амбарах, пачатки, похожие на кукурузу, начинали сушить в середине лета. Грибов, кстати местные не заготавливали. Говорили, что это еда ведьм и есть ее опасно, можно умереть. Не думаю, что кто-то из ведьм был бы против того, чтобы крестьянин собрал себе корзину боровиков. Другое дело, что мало кто из людей разбирался в грибах и очень часто на стол попадали не самые съедобные экземпляры.
Мы с Нафаней старались подстроиться под деревенскую жизнь, но это не всегда получалось. Корова у меня не доилась, куры дохли, как мы не старались с домовым их выходить, да и в принципе с тем, что обзавестись скотиной мне не удастся, я смирилась. Правда, это играло мне на руку. Потому что у ведьм скот всегда приживался, а вот у соседей мог дохнуть. А тут наоборот. Все считали, что мне досталась проклятая хата, и даже немного жалели, злорадствуя.
А еще все считали меня брошенной любовницей какого-то из вельмож. Разве такая может за скотиной усмотреть? В целом, это было похоже на правду. Появилась я в лесу из «неоткуда», ручки беленькие, не испорченные работой, зубы все на месте, платье чистое и кожаный кошелек с монетами за поясом.
С любовницами местные князья, воеводы и прочие состоятельные мужчины так поступали часто. Сначала «любились» с красавицами, а когда отец, или кто-нибудь из родни находил подходящую пару, от милой избавлялись, оставляя обманутую ни с чем. И выгнать ее в лес было самым благородным, что мог сделать мужчина. Хотя, мужчиной такого осла назвать было сложно. Чаще любовниц просто убивали. Травили, инсценировали несчастные случаи или выдавали замуж в какую-нибудь деревню.
В общем, я идеально подходила под роль такой брошенной любовницы. Переубеждать в этом соседей не стала. Зачем? Так было даже лучше, меньше вопросов задавали. И не спрашивали, какого лешего мне понадобилась кровать, если есть печка. И зачем я потратила целое состояние на зеркало. Это же только для богатых.
В принципе, сейчас я могла себя отнести если не к богатым барышням, то к вполне состоятельным. За три года жизни в Мархарате я даже сумела построить свой маленький бизнес, на ягодных наливках. Принципы самогоноварения я когда-то освоила с помощью Ютуба, чисто ради интереса. А настаивать алкоголь на ягодах, здесь сам бог велел. Тем более что конкуренции не было. Хороший алкоголь даже местным богатеям не снился. Они перебивались брагой и пивом. О вине даже не слышали. Винограда в Мархарате или не существовало, или он рос не в наших краях.
Дом Альмы выделялся на фоне соседских. Он был сложен из шлифованного камня, с красной черепичной крышей, и резными ставнями на окнах. Я открыла калитку, вошла во двор. Возле дома никого не было. Только парочка кур с пушистыми лапками гуляли по палисаднику.
– Альма!
В деревне все было по-простому. Калитки закрывались только на ночь, и только ночью из вольеров выпускали псов, на тот случай, если в деревню заглянут чужаки.
– Альма! – Еще раз крикнула, но не получив ответа, поднялась на крыльцо.
Постучалась в дверь. Врываться в чужой дом все равно не хотелось. Шорох раздался через полминуты, когда я решила оставить бутылку на крыльце и уйти. Двери открыла Елька. Мой визит девушку явно удивил.
– Пана? – Девушка сделала шаг назад, и жестом пригласила в хату. – Каким богом к нам? Что-то случилось?
– Муж твой заходил. Сказал, Альма наливки просила. Лекарь дитю не рождённому нужен. – Я протянула девушке бутылку.
Елька свои эмоции скрывать не умела. Она явно не знала о визите мужа ко мне, или о просьбе матери. Тут не мешало бы у самой Альмы спросить. Но ее дома не было.
– Твои наливки пана дорогие. Мы не вытянем. Но может, Языр что-то из мебели, или…
– К осени кур у вас возьму. У меня животина не живет.
– Знаю. Дом тот поклят. Староста столько месяцев искал кому его пристроить, все отказывались. Как вы пана там не боитесь жить? Я бы уже со страху на погосте была.
Девушка погладила круглый живот. Никаких признаков истощения или болезненности на лице будущей матери я не заметила. Даже наоборот, Елька выглядела на удивление свежо: щеки розовели, глазки блестели, по пухлой шее катилась капелька пота. Только круглый живот доставлял матери беспокойство. Она чуть заваливалась назад, чтобы сохранить баланс.
– Ничего там страшного нет. Просто я плохая хозяйка.
– Пана! – Раздалось за спиной.
В дом вошла Альма. В руке у нее была корзина с яйцами, а на поясе висели две тушки цесарки. Видимо, женщина ходила к охотнику, на другой конец деревни.
– Храни Мара дом твой, Альма. – Поздоровалась с женщиной. – Я наливку принесла. Языр сказал, тебе для лекаря надо.
– Нада пана, нада. – Закивала женщина. Пышная грудь заколыхалась, алые бусы на шее звякнули. – Пана, я Языра к тебе отправлю. Он мебель тебе сколотит, в оплату. Нет пока монет. А ты пана, долгов не любишь.
– Мама, пана цыплятами возмет. Щипаными пана, или живыми?
Альма, как и ее дочь, эмоции скрывать не умела. Мой отказ от услуг Языра ей явно не понравился, но женщина через силу улыбнулась.
– Щипаными. Чтобы можно было в зиму заготовить.
– Сделаю, пана. Сделаю. На вече́ру не останетесь? У нас цесарки будут.
– Нет, благодарю за предложение. Я еще с ночи не спала, вчера в город ездила. Стекольщик неправильно форму бутылок выдул, в замок такие не отправишь. – Посетовала на руки мастера, хотя трагедии в этих бутылках не было. Но, местным иногда было нужно давать темы для сплетен.
–Ай как нехорошо! – Альма хлопнула в ладоши, почти перед самым лицом. – Мужика вам пана нада. Нормального! Шоб в хозяйстве порядок был. Негодно бабе одной по городам шастать. Да все так и хотят обмануть. Вон как Ельке повезло с мужиком. Вдовец только. Но мож это и лучше, знает как с бабой обращаться.
– Да где ж его такого взять? – Я засмеялась и сделала несколько шагов к двери. – Ельке повезло с мужем. Храни Мара твою избу, Альма.
– И вам, пана добра.
Я выскочила на крыльцо и тут же наткнулась на высокую пожилую женщину. Кажется, это была мать Языра.
– Доброго вечера. – Поздоровалась со старухой.
Бесцветные глаза окатили меня презрением, но вслух старуха сказала только скупое:
– Добрго пана.
Может, с мужем Ельке и повезло, но вот свекровь вызывала у меня вопросики.
Глава 7. Туман
День пролетел незаметно, а вечер в раздумьях. Языр и его семейство не давали покоя. От этих мыслей я пыталась избавиться с помощью работы. Деревенский быт, к счастью, всегда был наполнен рутиной. То дрова наколи, то корову накорми, то еще что-нибудь сделай. Сегодня, например, пришло время стирки. А этот процесс был целым мероприятием. Как же я скучала по временам, когда можно было просто закинуть стирку в машинку. Конечно, я была бы не я, если бы не попробовала автоматизировать этот процесс и изобрести «вращающееся ведро». Точнее бочонок, который с помощью кожаных ремней, педалей и моей мускульной силы изображал барабан стиральной машины. Но даже такая «автоматизация» требовала минимум шести часов моего относительно свободного времени.
Сначала я делала моющее средство из мыльного корня и масла, потом таскала воду, кипятила воду, снова таскала воду, а потом крутила педали. Этим я занималась три раза в неделю, представляя что делаю силовую кардио-тренировку в любимом спортивном клубе.
Процесс стирки происходил в бане, где на отдельной полке сидел Нафаня с вязанием и рассуждал о наших интересных буднях.
– Может у нее срок еще маленький? Сколько пришлые в деревне? С осени? Не помнишь, когда они свадьбу гуляли?
– Не помню. – Вытерла со лба пот. – Подлей воды. – Нафаня спрыгнул с полки и тут же схватился за ведро с кипятком. – Вроде у них с калядами совпало. Но тогда срок совсем маленький. А если она раньше забеременела, а потом уже свадьбу играли? Тут же простыней на показ не выставляют. Но даже если раньше забеременела, у нее живот большой. Может богатыря ждут, или двойню?
– Если б двойня была от упыря, она б уже с лавки не вставала. – Домовой вылил воду в ведро, и крутить педали стало тяжелее. – А может, он не упырь? Или по залету женились? Такое же бывает тут через хату. Вспомни Дарьку, которая родила на пятом месяце? Или Иванку.
– Даже если по залету, все равно живот большой. Полугода не прошло. А её уже заваливает. Слушай, а если отец не Языр? Если кто-то другой?
– А наше какое дело? Ты же не побежишь дубине лекцию про женскую физиологию читать.
– Такое дело, Нафаня. Если отец не Языр, мы по Ельке не определим, упырь он, или не упырь. Ребенок обычный родится, будет он дальше в деревне жить. Мы не узнаем, кто он, а когда проголодается, поздно будет. От какой болезни они бежали? Что вообще в той деревне случилось? Опасно это.
– Тоже верно. А что вообще в том Перелесе сейчас? Чьи земли?
– Да черт его знает? Я даже не знаю, в какой стороне это находится. Может нечисть какую вызвать и спросить?
– Какую нечисть ты сейчас вызывать будешь? Луна уходит. Обрядная ночь через седьмицу. Только рисковать выдать себя какому-нибудь ковену. Сегодня ночью ведьмы силу призывать начнут. Нам лучше сидеть и не отсвечивать эти дни.
Нафаня был прав. Делать обряды сейчас было опасно. Потоки магии могли выдать меня. Стоит ковенам почувствовать новый поток энергии, как начнутся поиски. Это было идеальное время для тех ведьм, которые искали поддержку. По потокам они находили друг друга, чтобы объединиться. Рядом с нами ковенов не было. Это объяснялось просто: слишком много людей и нет «мест женской силы». Но даже маленький всплеск энергии в седьмицу перед обрядной ночью мог привлечь слишком много внимания.
Я закончила крутить педали, слезла с лавки и сказала:
– Ты доставай белье, а я схожу за чистой водой к колодцу. Нужно подумать.
– Иди, подумай. – Нафаня соскочил с лавки и взял деревянные щипцы, а я вышла из бани.
Солнце уже давно село, куцая луна заняла свое законное место на небе. На Мархарате луна с небосклона уходила не плавно, как это было на Земле. Она исчезала с неба кусками. Как будто от круглого песочного печенья ребенок отламывал куски.
Я вдохнула прохладный весенний воздух и пошла в сторону колодца. Зато тут экология хорошая. Стоило об этом подумать, как где-то вдали послышался странный шорох. А через секунду почувствовала на спине чужой взгляд. Стараясь не паниковать, спокойно дошла до колодца. По пути старалась внимательно осмотреть двор и понять, откуда шорох. На первый взгляд все было как обычно.
– Может опять зайцы? – Пробубнила себе под нос, зная, что никакие это не зайцы. – Или ежи.
Живность в моем дворе если и водилась, то только в виде кротов по словам Нафани. Но на зайцев, грызущих кору фруктовых деревьев, я время от времени жаловалась, чтобы все было как у всех.
Неспеша опустив ведро в колодец, прикинула, сколько времени понадобиться, чтобы схватить вилы, лежащие в метре от меня, и врезать обидчику. Вот только нападать на меня никто не спешил. А за забором стелился едва заметный серый туман. Обычное явление для этой поры года. Я бы даже внимания на него не обратила, если бы едва заметные серые щупальца не отрывались на пару миллиметров от травы, и не прощупывали защитный барьер, который создавали свежие руны вокруг всего участка.
Как ни в чем, ни бывало, я вернулась в баню. Нафан к этому времени уже выложил стирку в корыто, и избавился от мыльной воды.
– У нас гости. – Сообщила домовому.
– Чую. – Кивнул Нафаня и помог мне залить чистую воду в бак для полоскания. – Там руны хорошие, внутрь не пропустят.
– Смотря, кто хочет зайти. Там защита универсальная, могут и пробить.
– А что видела?
– Такой же туман. Как и во сне. Может, с кладбища кто?
– Там мертвый погост. Чаргавы за его пределы не выходит.
– А демоны?
– Демоны спецэффектами не балуются.
– Так это на Земле. Тут, может, у них другие привычки.
– Демоны они и в том мире, и в этом демоны. Закончишь без меня? Я пойду, посмотрю, что там за туман такой.
Я кивнула и Нафаня тут же исчез. На плечи навалилась нечеловеческая усталость. Все же, нужно чаще отдыхать.
– В одежде, Сладкая, ты даже лучше, чем без.
От неожиданности я подпрыгнула. У стены стоял ОН! Как он меня выследил?! Кажется, от изумления у меня приоткрылся рот, и на пол упала мокрая простыня. А демон улыбнулся.
– Ты что тут делаешь?
–Соскучился, Сладкая.
Мгновенье, и он уже стоял и сантиметре от меня. Горячее дыхание обжигало висок, баня заполнилась ароматом серы. Я посмотрела на пол, никакого тумана не было.
– Я тебя не звала, Во́йчик.
– Меня не нужно звать, веда, я взрослый демон.
Широкая горячая ладонь обхватила шею. Вот здесь нужно было испугаться, прочитать защитное заклинание, начертить в воздухе отталкивающую руну. Но вместо этого меня накрыла волной невероятного возбуждения. Вместо того, чтобы сделать шаг назад, я сделала полшага вперед и нос коснулся шелковой ткани на груди демона, а низ живота сладко скрутило. Такой реакции Войчик не ожидал и отступил. А я снова шагнула вперед, будто включилась в эту игру.
– Зачем ты пришел, демон?
Меня больше интересовало, как он меня нашел. Преодолевая вязкий похотливый туман, я пыталась перебирала в голове детали ритуала. И была уверена, что сделала все, чтобы демон меня не нашел. Но н нашел! Как у него это получилось?
– Не смог заснуть без твоего поцелуя, Сладкая.
– Демоны не спят.
– Все спят, Сладкая. Но ты сама виновата. Ты меня разбудила.
– Глупости.
Закатила глаза, и в этот момент демон пошел в наступление. Он шел вперед, я отступала назад, пока спина не уперлась в деревянную стену, и отступать было уже некуда.
– Как тебя зовут, Сладкая?
– Я прихожу без зова, демон.
Его руки сжали талию, через секунду я уже не могла и не хотела даже думать о сопротивлении. Хотелось только впиться в нечистого губами, и вспомнить вкус качественного…
– Нравлюсь, Сладкая?
– Нравишься. – Не стала врать. – Но ты не обольщайся. На фоне местных мужиков, любой демон будет нравиться.
Нечистый рассмеялся, оголил ряд ровных зубов, из которых выделялись два коротких но острых клыка.
– Я найду тебя, Сладкая. И докажу, что я выделяюсь не только на фоне местного сброда. – Острый язык по-хозяйски прошелся по моим сухим губам, я закрыла глаза, сдерживаясь чтобы не ответить ему на этот жест. – Понравилась ты мне, Древняя.
– Закатай губу, рогатый. На меня твоя магия не действует.
– Нет никакой магии, Сладкая. Демоны не могут манипулировать древними. – Хохотнул Во́йчик. – Я найду тебя, скоро, очень скоро….
Последнее слово прозвучало совсем тихо. Я дернулась, и открыла глаза не понимая, где нахожусь. На цепях, в стеклянных шарах, висели свечи. В бочке тосковало белье. Кажется, это был сон. Очень реальный сон.
Еще долго после встречи с демоном я не могла прийти в себя. Сначала, попробовала отвлечься на незваного гостя. Нафаня так и не смог определить природу тумана, с таким домовой сталкивался впервые. Мы были уверены только в том, что сущность пытается проникнуть на нашу территорию, и что это проявление кого-то из нечисти. Но точно не демонов.
– Для демона эта защита пыль. – Заметил Нафаня, когда мы пили чай с пирогами. – Он бы ее не заметил. Значит, кто-то или среднего, или нижнего порядка.
– Скорее среднего. Вряд ли кому-то из леших или полевых нужна дымовая завеса для появления. Да они и из своих владений уходить не любят. Да и делать в наших краях им нечего. Сюда бы хоть одного лешего заманить. Зимой столько мелкой живности передохло, что страшно вспомнить.
По спине пробежал холодок. Зима эта выдалась непривычно суровой и многое лесное зверье просто замерзло. А был бы леший, часть можно было бы спасти. Но нашего лешего прогнал наш местный церковник. Нет, не молитвами и ладаном, а пьяными гуляньями по лесу. Да, местные духовники уважали не только хорошую молитву, но и крепкий самогон.
Вот и наш куцый мужичок в черном балахоне повадился пьяным в лес таскаться. Сначала все было ничего. Человек заплутал, леший его вывел к дому. Второй раз заплутал, второй раз вывел. А в третий раз к алкоголю добавились лечебные настойки. Не знаю, что там у нашего духовника перемкнуло в голове, или третий глаз у него открылся, но лешего, для мира невидимого, он разглядел. Но не испугался, а принял за отшельника лесного и напоил бедолагу самогоном.
Вы когда-нибудь видели лешего с похмельным синдромом? Мохнатое существо, в холщевой рубахе и черных штанах, я обнаружила у себя на крыльце, со стоном:
– Веда спасай! Помираю!
О том, что это леший, говорили только ветки, торчащие из косматой прически, с сухими листочками. Я перепугалась знатно. Еще не хватало леших мне хоронить и бросилась выяснять от какой хвори спасать бедолагу. Вариантов в голове была масса: проклятье какого-нибудь мага, ведьмы решили беднягу в рабство взять, или какая русалка на него обиделась, проклятье кинула в плечи. Нет, все оказалось прозаичнее. Духовник в нашем селе оказался мужиком хорошим, понимающим и вообще славным малым, несмотря на то, что в духов не верил и называл их всех «выдумками невежественных крестьян». И появилась у лешего и духовника традиция, собираться вечерами на поляне и дегустировать самогон местного производства. Вот только если у человека к этому пойлу организм был привыкшим, то у бедного лешего нет. Но все бы ничего. Через месяц таких посиделок лесной дух заметил, что начал привыкать к самогону. Что разум его мутнеет, а выполнять свои лесные обязанности уже не получается. То путника не туда выведет, то оленей до полусмерти перепугает, то над охотниками спьяну решит пошутить.
В общем, осознал весь масштаб катастрофы наш лесной дух в конце лета и ушел из наших краев, лечиться от алкоголизма. Его работу пока пытались выполнять русалки и кикиморы, немножко я помогала, когда это было возможно, но все равно, порядка в лесу не было.
Духовник наш, кстати, после ухода лешего сильно приуныл. Еще с две недели ходил в лес и расспрашивал у крестьян и охотников про поляну, которую теперь не мог никак найти. Местные ему пытались доказать, что это леший его по лесу водил, а не отшельник. Но разве в такое можно поверить? Вообще это умение людей Мархарата жить рядом с магами и ведьминскими ковенами и не верить в леших и русалок, но при этом осенять себя защитным кругом, чтобы защититься от чертей и демонов, меня удивляла до глубины души.
– Леший какой-нибудь появится, только время дай. – Успокоил меня Нафаня. – Лучше подумай, как мы тебя защищать будем. Зараза же точно по твою тощую душу тут. И нормальную защиту сейчас не поставить.
Под «нормальной защитой» Нафаня подразумевал заклинания и обереги, которые не останавливали нечисть, а убивали ее при попытке напасть на веду. Раньше такие заклинания были популярны. Ведьмы их использовали как обычный рабочий инструмент, чтобы обезопасить себя и свое жилье. Но потом у них просто не хватило сил поставить даже самое простенькое заклинание. В ход пошли магические пары, переросшие в ковены. Зато мужчины маги вполне освоили эту технику. И даже накладывали заклинания на своих клиентов за деньги. За очень большие деньги. Бизнес процветал и процветает. После встречи с магом люди начинали чувствовать себя спокойней, и по графику приходили обновлять заклинания.
– Чтобы что-то ставить, нужно понять, что это. Так, как ты с этим справишься? Только время потеряем и силы. Может, бабуленька что-то про это знала?
– Может. Но сегодня мы уже ничего искать не будем. Тебя поспать надо. Я защиту усилил, ловцы снов развесил, чтобы до тебя никто не добрался. На всякий случай.
– Спасибо.
– Завтра искать будем. Утром будить тебя не буду. Сам все сделаю.
